Давай, попробуй изменить меня

Интересно, что на самом деле такое любовь? Многие задавались и все еще задаются этим вопросом. Что за чувство это любовь, которое способно убить, оживить, развязать войну? В книгах о ней пишут как о чем-то возвышенном, космическом, нереально будоражущем душу сердце и разум. Кто-то относится к словам любви легкомысленно, кто-то воспринимает все серьезно, для кого-то это и вовсе смысл жизни. Любовь — это искренность, доверие. Так какое может быть к нему доверие после стольких попыток ее убить? Какого черта Люмин любит такого, как он? Он сколько раз мешал ей, столько раз пытался отнять ее драгоценную жизнь, но она все равно от него не отвернулась. Она слишком добрая. Или слишком глупая. То, что происходит между ними — настолько хрупко, что в любой момент может разрушиться, опасть пеплом на землю. Он не хочет уничтожить это хрупкое доверие своими руками, он не может этого сделать, ведь уже окончательно привязался к несносной златоглазой путешественнице, которая сводит его с ума. Странник упустил тот момент, когда Люмин перестала быть просто надоедливой глупой девушкой, думающей о других больше, чем о себе. Упустил тот момент, когда мысли были заняты только ею, когда его взгляд стал устремлен только на нее, когда его душа стала тосковать только по ней и когда настроение зависело только от нее. То, что он услышал, хотя не должен был, выбило его из колеи. Он не может не думать о ее словах, не может просто взять и выбросить их из головы, будто ничего и не было. Скарамучче было трудно это признать, но путешественница стала ему слишком дорога. Но любовь ли это? Он не знает, что значит любить, как это ощущается, ведь Странник всего лишь кукла без сердца. Можно ли считать любовью желание спрятать ее и не показывать миру? Оберегать от любой опасности, злиться, если не смог защитить? Без причины быть рядом, касаться, засыпать в одной постели? Маленькая великая путешественница, чье сердце, кажется, открыто каждому, может ли он позволить присвоить его только себе? Если он сейчас позволит те вольности, о которых думает, то девушка точно сбежит от него, оставит, испугается его слишком смелых и пугающих желаний. Он просыпается первым, чувствуя тяжесть на своей груди и боится сделать лишнее движение, лишь бы не разбудить. Девушка мирно посапывала, расположившись на нем. Её руки расположились на талии, а ноги переплелись с его ногами. И когда он начал привыкать спать с ней в одной кровати? Вспоминая их первые совместные ночи, он тихо усмехается. Уже тогда, находясь в состоянии, когда мозг совсем не соображает, он приходил к ней, тянулся к её свету и теплу. Кажется, он действительно влюблен. Бесповоротно и бесконечно влюблен в эту маленькую яркую звездочку, носящую прекрасное имя — Люмин. Как много времени понадобилось, чтобы осознать это, чтобы поверить, что он действительно способен на что-то такое невозможное и возвышенное, как любовь. С начала их путешествия прошло уже полгода и за столь короткое время их вынужденное сожительство превратилось в то, что они сейчас имеют. Они настолько сильно привязались друг к другу, что отпустить и разойтись уже невозможно. Кукла и Звезда. Звучало, как название очередной глупой книги о любви, но их любовь он глупой не назовет. Билось бы его сердце так же быстро, как описывают в книгах, если бы оно у него было? Девушка шевелится, а затем приподнимает голову, сонным взглядом встречаясь с глазами цвета грозового неба. Люмин улыбается и зевает, возвращаясь в исходную позицию. — Доброе утро, — слышится ее хриплый со сна голос. Юноша мягко скользнул рукой по ее спине, поглаживая. Улыбнулся неизвестно чему, прижавшись губами к светловолосой макушке. — Да, доброе, — он снова улыбнулся. Наконец-то наступили те времена, когда он может назвать утро добрым. Люмин уже хотела бы выпутаться из крепких объятий, но руки Странника лишь сильнее прижали к его телу. — Ты же не оставишь меня? — не тот вопрос, который стоит задавать утром. Легкая улыбка, что тронула губы путешественницы, сразу же исчезла. Она бы уже хотела заверить, что будет так, а он желал услышать подтверждение, но оба понимали, что это невозможно. Придет время, когда ей придется покинуть Тейват, это неизбежная истина, которую им хочется обратить в самую гнусную ложь. — Я не могу быть уверена в завтрашнем дне, не могу быть уверена, что буду жива через час... Моя жизнь — сплошная опасность, бесконечное сражение и кровопролитие. Я не хочу тебе лгать, давать пустые надежды и обещания, но поверь мне...пока мое сердце бьется, пока по венам течёт кровь, пока мои ноги ступают по этой земле, я обещаю, что не оставлю тебя, — Люмин поднимает голову, смотря так искренне и нежно, что не остается сомнений в том, что она говорит правду. Да, Люмин бы ему не солгала. Он усмехнулся. — Знаешь, я... — Эй! Почему вы двое опять вместе!? — Вопль феи раздался по всей комнате и Люмин вместе со Странником вздрогнули. И вот умела же она портить важные моменты. — Ты, жалкий фатуи! Если вчера мы и провели весь день вместе, это не значит, что наше перемирие навсегда! — Возразила фея. — А ты, — она указала пальцем на Люмин. — Как ты можешь так открыто ему доверять? Он подозрительный и злобный фатуи, даже Тарталья и то лучше, потому что у того все намерения на лбу написаны! Скарамучча закатил глаза от той нелепицы, что несла фея, но не мог не отметить, что его задели слова о Тарталье. Это насколько Паймон ненавидит его, что самый несносный ублюдок из предвестников вызывает доверия больше, чем он? — Паймон, выйди, — с такой холодностью сказала мечница, что морозы в Снежной ей бы позавидовали. Фее даже возразить было нечего, поэтому она не нашла ничего лучше, чем послушаться и послушно исчезнуть из комнаты. — Архонты, как же с ней бывает тяжело, — пробурчала Люмин, привставая. — Не слушай ее, ладно? — Девушка немного подвинулась, прижавшись лбом к его лбу. Златоглазая быстро поцеловала юношу в губы, отстраняясь. — Подожди немного, я сейчас вернусь. Не хочу никуда идти в этот день. Не дождавшись ответа, Люмин слезла с теплой постели, босыми ногами ступая по полу. Он и не собирался слушать. Может это его и задело, но загоняться по поводу, что он не нравится какой-то летающей консерве Сказитель не собирался. Ему всегда было все равно, что о нем думают другие, исключением, наверно, можно считать лишь Люмин. И все же, он не послушался, вышел почти сразу же, успев услышать разговор путешественницы и Паймон. — Но он столько раз желал тебя убить! Столько невинных пало от его рук! — А если скажу тебе, что по моей вине был уничтожен целый мир? Что ты об этом скажешь? Масштабы моего проступка куда более ужасающие, чем Странника. Не забывай, что я не невинное дитя и ты еще многое обо мне не знаешь и навряд ли захочешь узнать. — Это было в прошлом! — Но и он совершил все свои грехи в прошлом и даже пытался все исправить. Почему ты так агрессивно к нему настроена? Что он успел тебе сделать? — Голос Люмин был все так же холоден. — Мне — ничего, а ты из-за него будешь страдать! Паймон этого не позволит! — А если я скажу, что люблю его, что ты тогда сделаешь? Паймон, кажется, от такого заявления даже подавилась воздухом. Фея задумалась, уйдя ненадолго в себя. — Ты правда любишь его? — С каким-то отчаянием спросила фея, будто услышанное ранее ей послышалось. — Всей душой и всем сердцем. Я давно мечтала о том, кому могу довериться, с кем могу проводить свободное время, кто может стать моей надежной опорой в трудные времена. Долгие годы были лишь я и мой брат, но потом и это кануло в лету. Я встретила тебя, но ты ведь понимаешь, что мы с тобой друзья, компаньоны и ты не можешь подарить мне то, чего я хочу? И даже если эта любовь невзаимна, даже если она принесет мне много боли и разобьёт сердце, я хотя бы буду уверена, что способна на такие чувства. Я не статуя, мое сердце не покрыто коркой льда, я способна любить и хочу подарить эту любовь лишь одному. Паймон, ты совсем не хочешь, чтобы я была хотя бы немного счастлива? Фея замолчала, но Странник не видел, что она делала. Да и это было не столь важным, как то, что сказала путешественница. Он, кажется, даже дышать перестал, когда слушал ее. Еще никто не делал что-то такое ради него, еще никто так сильно не любил его, как она. Его вообще никто не любил со всей искренностью. Все его естество будто встрепенулось. Ну почему эта Звездочка влюбилась в такого, как он? Почему он полюбил такую, как она? Кажется, он слишком задумался и упустил тот момент, когда разговор между Люмин и Паймон был окончен, поэтому и вернуться в комнату он не успел. Люмин вернулась раньше и взгляд ее, при виде Скарамуччи стал таким потерянным и испуганным, будто она сделала что-то ужасное. — Ты...много слышал? — Стараясь скрыть свою панику, спрашивает девушка. — С момента про то, сколько раз я хотел тебя убить, — он усмехнулся, заметив, как побледнела и стушевалась Люмин. Девушка опустила взгляд в пол, будто в чем-то провинилась. — Хотя нет, еще с вечера, — он сделал шаг к ней навстречу. Еще один. И ещё. И чем быстрее сокращалось расстояние между ними, тем быстрее билось ее сердце. Она видит деревянный пол, и его ноги. Боится поднять взгляд и увидеть неприязнь в танзанитовых глазах. Он молчит. Она тоже. Боится шелохнуться. — Дурочка, — голос слышится совсем рядом и ладонь Странника касается её щеки, заставляя поднять голову. Девушка продолжала прятать взгляд, но он вынудил смотреть только на него. — Ты такая дурочка, — совсем невесомо касается губами ее губ. Одной рукой притягивает к себе за талию. — Я люблю тебя. Как легко это слетело с его губ, как легко после этого стало на душе. Она хотела что-то сказать, но лишь беззвучно открывала рот так и не найдя, что именно. А потом она наконец-то отошла от шока, со всей страстью прижалась к его губам. И они оказались потеряны для этого мира....