Давай, попробуй изменить меня

Возвращаться в Мондштадт для Люмин было приятно всегда. Стены города навевали воспоминания о начале пути Люмин в этом мире: без сил, с целью найти дорогого брата. Город Свободы всегда тянул мечницу в свои объятия и покидать его с каждым разом хотелось все меньше и меньше. На земле Анемо Архонта и дышалось легче, и расслабиться было можно, слушая ветер, как учил ее Кадзуха. Несмотря на отношение многих людей к девушке, именно в Мондштадте ей не страшно быть отравленной, именно в этом городе у нее было много хороших друзей, с которыми она начала свой долгий путь. И теперь, когда в городе Свободы наступил Праздник ветряных цветов, Люмин не простит себе, если посмеет его пропустить. Поэтому за пару дней ей пришлось помотаться по всему Сумеру и пустыне, завершить неотложные дела, чтобы со спокойной душой отправиться отдыхать. Правда ее рвение и решение закончить все быстро, без промедлений, не нравилось двум ее спутникам. Паймон каждое задание наседала на путешественницу, говоря, что она устала, больше не может летать и терпеть все эти сражения. Странник же постоянно ворчал, что Люмин совсем не бережет себя и такими темпами свалится с ног, как было в начале их совместного путешествия. Как итог — оба компаньона девушки теперь сидели в чайнике, ведь путешественницу злить не стоит, и на нервы действовать тоже — она отпор может дать. Так что, со спокойной душой закончила все поручения и отправилась в Мондштадт, прихватив с собой и Странника заодно, а фея всегда следует за Люмин, куда бы та не пошла. — Ура-а! Вкусная еда и веселье! — Пролетая чуть вперед, к мосту, ведущему прямиком в Мондштат, радуется фея. — А мы ведь пойдем в "Хороший охотник"? А поедим цыпленка в медовом соусе? Поедим?! — Угомонись уже, — Странник закатил глаза, устав слушать Паймон на протяжении всей дороги до Мондштата. И как только она не уставала столько болтать? Полная противоположность Люмин, та даже еще молчаливее, чем обычно была. — А вот и нет! Ты Паймон не указ! Паймон будет слушать только Люмин! — Беловолосая деловито скрестила руки на груди, задрала подбородок и отвернулась. Но все понимали, что и Люмин Паймон слушает через раз, поступая часто по-своему. — Да ладно вам, — у девушки было слишком хорошее настроение, чтобы портить его бесмысленными спорами. Пройдя чуть вперед, догоняя Сказителя, Люмин взяла его за руку, переплетая пальцы. Он вздрогнул, все еще не привыкший к обыденным действиям между возлюбленными, но руку путешественницы несильно сжал в ответ. — Не хмурься, будет весело, — останавливается, а он вместе с ней. Подходит ближе, слегка привставая на цыпочки и невесомо целует юношу в губы, будто это поможет убедить его в достоверности сказанных ранее слов. — Ой, ну вот опять вы целуетесь, фу, — фея закатывает глаза, но больше в их сторону не смотрит. С появлением Странника в их жизни многое изменилось, и юноша порой раздражал фею до глубины души, но Паймон готова потерпеть. Ведь Люмин стала улыбаться чаще и не напоминала больше равнодушную куклу. — Могли бы делать это не посреди дороги! Какие вы нетерпеливые, Паймон вас совсем не понимает! А Люмин просто хотелось как можно чаще касаться его, ощущать удивительно мягкую кожу на своей, смущать неожиданными действиями и просто всегда быть рядом. Оказывается любить — это так прекрасно, словно заново рождаешься и мир вокруг выглядит совсем иначе. Напоследок крепко обнимает за шею, чмокнув в щеку, и спешит за феей, предвкушая, что ожидает их в городе. Ожидания не подвели, Мондштат был полностью подготовлен к предстоящему празднику и украшен по всем традициям. Искоса Люмин поглядывала на Странника, но тот как всегда казался равнодушным ко всему. Почти. Его взгляд был направлен на неё и она вполне себе ощущала это, а когда поворачивалась — сталкивалась с немым вопросом в танзанитовых глазах. — Как красиво! — А вот малышка фея вполне оценила старания мондштадцев, то и дело оглядываясь. Правда, стоило фее завидеть вывеску "Хорошего охотника", как интерес к декорациям пропал и проснулся зверский аппетит. — Люмин, пойдём поедим? — Но мы же перекусывали час назад... — Вот именно, что перекусывали, Паймон этого было мало. Паймон готова съесть целого цыплёнка одна, — Фея подлетела ближе, сделав пару кругов вокруг девушки. Странник на очередные просьбы феи промолчал, но даже так можно было увидеть его недовольство. — Ну пожалуйста! — Упрашивала фея, пока не увидела кого-то. — Ой, а там Сахароза! Пойдём поздороваемся. Не успела Люмин ответить на одно, как фее уже понадобилось другое. И как ей только живётся с таким непостоянством в жизни мечница никогда не понимала. — Подожди пока, я поздороваюсь и вернусь. Просто Сахароза очень стеснительная и чужих очень боится, — обращаясь к бывшему предвестнику, просит Люмин. — Только недолго, — оставаться одному Страннику не нравится, но и против путешественницы идти он не хочет, потому в итоге соглашается. Ничего же не будет, если Люмин отлучится на несколько минут. Зря Странник недооценил друзей путешественницы, те явно не желали отпускать златоглазую к нему и разговор затягивался, а потом и вовсе появилась другая девушка. И снова долгие десятки минут болтовни, пока Люмин наконец не соизволила вернуться к нему, и то с неприятной новостью. — Прости, случилось кое-что неотложное. Я потом тебе все расскажу, но мне нужно идти. Можешь пока осмотреть город, или сходи в библиотеку, не думаю, что ты успел забыть путь туда, — она коснулась его руки, а затем вихрем умчалась к подругам, не дав сказать и слова. Ладно, побыть одному пару часов ему не в новинку. Если бы пару часов. Кажется, Странник успел обойти весь Мондштат и день близился к вечеру, однако Люмин так и не вернулась к нему, её и видно в городе почти не было. После скитаний по Мондштату, юноша вернулся в чайник, так как в библиотеку он уже зарекся не ходить, боясь вновь встретить ту женщину в фиолетовом платье. Что же, раз делать особо нечего, то он может приготовить ужин, хотя бы так сделать чуточку приятнее возлюбленной. Архонты, даже в мыслях называть Люмин так было невероятно смущающе и это даже после того, что между ними было. Испытывала ли девушка такие трудности? Он сомневался, кто угодно, но точно не мечница, ей и море по колено, и горы по плечо. Отгоняя непрошенные мысли, юноша сосредотачивается на приготовлении, ведь желания потом отмывать котелок, в котором подгорела еда — не было.

***

Люмин приходит ближе к десяти. Он сразу слышит голос феи и их весёлый смех. Интересно, что же такого могло произойти в праздник, что они так сильно задержались? Кажется, весь Странника вид показывал его недовольство. — Вы долго, — бросает он сразу же, как видит путешественницу. — Столько всего случилось... Извини, я не думала, что так сильно задержусь. Давай я все завтра объясню? Очень устала. — Хотя бы поешь. Я приготовил, — он старается отогнать мысли, что о нем просто забыли. — Я уже ела перед возвращением, — девушка неловко улыбнулась. — Но все равно спасибо. Поешь без меня. — А вот Паймон не против! Паймон готова съесть еще что-нибудь! — Фея, не став дожидаться разрешения, улетела на кухню, а Люмин тихо скользнула к лестнице, в свою спальню. Когда Скарамучча, после ужина с неумолкающей феей, которая вроде и хвалила его навыки готовки, но весьма своеобразно, приходит в спальню к Люмин, та уже крепко спит. Он вздыхает, понимая, что путешественница не обязана быть с ним все часы в сутках, и все же что-то неприятно кольнуло внутри, будто его в этот день, который вроде как должен был стать их очередным новым совместным воспоминанием — его бросили. Укрывая Люмин одеялом потеплее, уходит из комнаты. Светловолосая явно устала, пусть отдохнет в полном покое. Следующее утро он встречает один с запиской на столе и все еще теплым завтраком. Почерком Люмин было написано, что вернется ближе к вечеру, снова неотложное дело. Кажется, впереди Странника ждал очередной скучный день в одиночестве и он совершенно не знал, чем ему можно заняться... Когда солнце село, а Люмин не вернулась, Странник забеспокоился. Что могло так сильно задержать героя Мондштата? Очередная опасная ситуация? Так почему, черт возьми, она не позвала его?! В итоге, ему пришлось покинуть чайник, чтобы убедиться, что снаружи все в порядке и Люмин просто задержалась. Но найти путешественницу оказалось той еще задачей, и помогла ему женщина, что работала в так любимой Паймон лавке с едой. — Я слышала краем уха, что путешественница со своей спутницей сегодня остановились у скаута Эмбер. А с ними были еще три девушки, — пояснила женщина, а Скарамучча почувствовал себя брошенным. Ну неужели нельзя было просто предупредить? А вдруг с ней что-то случилось? Что ему тогда делать, раз он даже не ведает о ее местоположении, чтобы прийти на помощь. И он снова напоминает себе, что путешественница не его собственность и он не в праве что-либо требовать от нее. Возвращается в чайник он с отягощающими мыслями и неисчезающем ощущении, будто его бросили. Хотя, по всем признакам это ощущается именно так. Путешественница и Паймон появляются в обители лишь вечером следующего дня, и девушка снова без ног валится спать, так толком ничего и не объяснив, а утром Странник вновь находит записку. Как он зол. Как же чертовски сильно он скучает по Люмин, и даже немного по ее крикливой спутнице. А Люмин, тем временем, пыталась выбить себе хоть каплю свободного времени, но друзья постоянно уводили ее и не давали вернуться. Дела с пророчеством продвигались вроде как гладко, но жутко выматывало бегать туда сюда неизвестно зачем. И отказать путешественница не могла, ни в помощи, ни в просьбе Коллеи остаться на ночевку. Правда, кажется, ее голоса совсем не учитывали, за нее постоянно решала фея, подкупленная сладостями. В Праздник Любви и Свободы и она не с возлюбленным. Разве это правильно? Наконец, когда дело подошло к концу и Люмин получила много новой информации, ей удалось выбраться из всей этой неразберихи и вернуться в чайник. Паймон явно поняла, что сейчас здесь будет лишней, поэтому направилась на кухню, опустошать всевозможные запасы. Пришлось постараться, чтобы найти Странника, скучающего не как обычно в кабинете, а своей комнате. Он, кажется, переодевался. Скарамучча и осмыслить ничего не успел, как девушка налетела на него с крепкими объятиями. Как сильно она скучала. Невозможно и невыносимо сильно скучала по этому несносному юноше, по его язвительным комментариям, едким замечаниям, голосу... Еще бы чуть-чуть — и точно сошла бы с ума вдали от него. — Как же я соскучилась, — обнимая руками за шею, а ногами за талию, шепчет Люмин, пряча лицо у основания шеи. — Вернулась наконец? — Возможно эта фраза должна была быть произнесена явно не таким мягким тоном, но уже без разницы. — Прости. Я не думала, что так сильно задержусь, — она отстраняется, чувствуя, как руки Сказителя стали поддерживать ее под бедра. — Я так соскучилась... Она смотрит ему в глаза, он смотрит в ответ. Слов больше не нужно, лишь действия. Они потянулись друг к другу одновременно, сливаясь в глубоком поцелуе. Окружающий мир перестает для них существовать, остались лишь они одни. И Скарамучча, понимающий, что не вправе ограничивать свободу Люмин, сейчас готов пожадничать и на весь день присвоить ее только себе. Он слишком скучал, чтобы отпускать ее еще раз. Пальцами девушка зарывалась в темные волосы, оттягивала их назад, когда воздуха уже не хватало им нужно было сделать вдох, чтобы снова слиться в безумном поцелуе. Она и не заметила, когда они успели подойти к кровати, когда она так удобно расположилась на его бедрах, нарочно ерзая; когда успела остаться в одном лишь топе; когда успела возбудиться настолько, что от первого проникновения уже готова была взвыть от наступившего блаженства. Он сводил ее с ума: языком, руками, губами, томными поцелуями, глубокими толчками, словами, смысл которых она теряла сразу же, стоило ей их услышать. Весь день она принадлежала лишь ему, снова и снова позволяла доводить себя до пика. Было слишком восхитительно, но она не готова снова оставлять его так долго одного, чтобы повторить результат. Праздник Ветряных цветов — это праздник любви и свободы. И они любят друг друга. До безумия, до искр перед глазами, до красных отметин на светлой коже. И любят не только телом, но и душой... Как же они благодарны всем обстоятельствам, что свели их вместе...