Давай, попробуй изменить меня

Открыть глаза и увидеть до боли знакомое окружение комнаты Люмин, спустя столько времени отсутствия — для Странника оказалось...непривычным. Те же стены, потолок, столик у двери, мягкая кровать и ее присутствие рядом. Юноша слегка поворачивает голову, сразу же увидев перед собой умиротворенное лицо путешественницы. Длинные ресницы слабо подрагивают, брови слегка нахмурены, а розоватые губы приоткрыты. Она рядом. Она дышит. Она жива. Прошлый вечер он помнит плохо, все было словно в тумане, но боль в груди все еще осталась, сомнения реальности происходящего — тоже. Ему кажется, что все происходящее — проделки Кусанали, ее мир грез, в котором она пытается успокоить его, заставить жить обманом, помочь справиться с потерей. Но происходящее — реально. Он подсознательно это чувствует, умеет определять где ложь, а где правда. Люмин шевелится, бормоча что-то невнятное, а затем слегка привстает, опираясь на руки и сонно оглядывается, приоткрыв глаза. Когда сталкивается взглядом с не спящим Сказителем — тепло улыбается и двигается ближе, удобно расположив голову на груди Странника. — С добрым утром, — ее голос со сна отдает легкой хрипотцой. Он несмело обнимает ее за талию, прижимая к себе и все еще боится проснуться, когда так счастлив. — С добрым утром, — Странник говорит тихо, касаясь губами светлой макушки и слышит приглушенный смешок, из-за чего тут же краснеет. Сейчас перед ней он так слаб: без своей привычной язвительности, смелости, резкости... Сейчас он истощен, измотан морально и сил вести себя иначе не было. Девушка же наоборот чувствовала себя уверенно рядом с ним, ведь наконец-то воссоединилась с тем, о ком тосковало сердце, кто оставил ей глубокие раны, но сам же их исцелил. Люмин было плохо, Люмин было больно, Люмин была морально уничтожена после того разговора в храме Сурастаны два месяца назад. Она словно в один миг лишилась смысла жизни, ревела днями и ночами в подушку, переставая походить на ту великую и непокоримую путешественницу, которой любые трудности были по плечу. Но ведь она тоже живой человек, она может чувствовать, ей тоже может быть больно, но не все это понимают, продолжая видеть в ней идеал. Чтобы хоть как-то оправиться ей понадобилась неделя. Неделя бессмысленных скитаний, жестоких сражений, слез и невыносимой боли в груди. Ей хотелось разорвать свою грудную клетку и вырвать нещадно ноющее сердце, лишь бы не было так плохо, так невыносимо больно, однако болело не только сердце, но и ее душа, оказавшаяся такой хрупкой и ранимой. Малышка Паймон всеми силами пыталась вытащить подругу из этого состояния, делала все, лишь бы больше не видеть ее слез, но понимала, что ни на что не способна. Понимала, что Люмин не нужны слова, ей нужно было лишь одно — Странник. Была нужна его любовь, его присутствие, весь он без остатка. Фея готова была ненавидеть Сказителя, грозилась разорвать того на кусочки, но Люмин от этого было лишь хуже. Люмин любила его так сильно, что не жалела себя, простила его за те слова, желала отпустить и забыть, но не смогла. Чувства путешественницы оказались сильнее здравого рассудка, сильнее вразумляющих речей Паймон. Если бы он тогда пришел к ней, она бы его приняла, не сказав и слова. Путешественница слишком сильно любит, слишком сильно привязана, чтобы так просто отказаться от своих чувств. Проще было стереть себе память, чтобы не помнить о времени проведенном вместе, о том, как счастлива она была. И всё же, Люмин не верила ни единому слову Странника, пусть и был у него в Фатуи титул Сказителя, однако в этот раз он не смог его оправдать, но поняла эту ложь она не сразу, а слова Скарамуччи все равно оставили отпечаток на ее сердце. Прибытие в Фонтейн отвлекло ее от самоистязания, хоть ненадолго она переключила свое внимания на что-то, помимо своей боли. И как всегда случается с прибытием в новый регион, события закрутили ее в свой водоворот и стало немного легче переживать болезненный разрыв, а потом она и вовсе стала воспринимать их разлуку — временным действием и что скоро все наладится, она будет возвращаться к нему в Чайник, они снова будут выполнять поручения вместе, и Сказитель как всегда начнет ворчать. Но жить грезами — не лучший выход, ведь потом вернуться в серую реальность станет слишком сложно и гораздо больнее, чем было раньше. Когда был пущен слух о ее смерти, она была уверена, что он найдет ее, придет в Фонтейн, лишь бы убедиться в правдивости информации. Мечница чувствовала, что он все сразу поймет, не поверит так просто в ее смерть и оказалась права. Если бы тогда он сказал правду, не пришел бы сюда, не стал искать о ней информацию, не проверял бы слухи, в правдивости которых нельзя было быть уверенным. Когда она вернулась в убежище, Линн и Линнет, вместе с недовольной происходящим Паймон рассказали о том, что случилось. Фея тогда с самым возмущенным видом сказала, вот в обители ее ждут и что они мешать не будут. Кажется, в тот момент ее сердце стало биться в два раза быстрее и она поспешила оставить друзей, позабыв обо всем на свете. — Люмин? — Зовет ее Странник вырывая из воспоминаний. — Да? — Она привстает и смотрит ему в глаза — чисто и невинно, доверчиво, словно не было тех месяцев разлуки, не было тех сказанных слов, причинивших ей боль. — Почему...— он сомневается, но ответ знать должен. — Почему ты так просто приняла меня? После всего того, что я сказал, после...— указательным пальцем Люмин касается его губ, заставляя замолчать. — Потому что люблю тебя, — мечница мягко улыбается. — Не важно, что случилось в прошлом, важно то, что ты сейчас здесь, — девушка удобнее усаживается рядом, подарив Страннику поцелуй. — Я не вижу смысла жить в ненависти, держаться за прошлое, затаивать обиду, ведь лучше никому от этого не будет. В тот день мне было очень больно, но в итоге сейчас же все хорошо, да? Ты ведь больше не оставишь меня? — Девушка ладонями обхватывает лицо юноши, заставляя смотреть только на нее. — Не оставлю, — шепчет он, а затем улыбается уголками губ. — Ведь без меня ты снова из этой передряги не выйдешь живой и здоровой, — отвечает он и тихо смеется от вида ее недовольного лица. — Иди ты, — девушка хватает рядом лежащую подушку и, усаживаясь юноше на живот, кидает ее прямо в самодовольное лицо Сказителя. — Между прочим я теперь могу сама себя лечить. Моя гидро стихия на это способна, — устраиваясь поудобнее, говорит девушка. — Ты выглядишь уставшей, — вдруг серьезно замечает Странник, откидывая подушку подальше, чтобы Люмин снова не смогла воспользоваться ей. — Еще бы я не была уставшей, ты не представляешь, сколько всего нам пришлось устроить ради этого спектакля. Мы кое-как уговорили судью Нёвиллет помочь, а тот уже на архонта повлиял, и мы разыграли эту сценку с казнью. Слухи наверняка уже облетели весь Тейват, — довольно спокойной объясняет девушка, но в глубине души понимает, что эта новость для некоторых может стать ударом. Ее друзья в Мондштате, в Ли Юэ, Инадзуме и Сумеру. В особенности ей будет стыдно объясняться перед Сяо, он и так пережил столько всего в своей жизни, потерял стольких друзей и товарищей, а тут еще она со своим обманом... Доверие адепта к путешественнице после этого явно исчезнет. — Зачем все это? — Ради твоих бывших товарищей, — Люмин пальцем обводит контуры татуировки, виднеющиеся сквозь тонкую ткань, пока руки Странника медленно скользили по бедрам путешественницы. И когда его потребность в чужих прикосновениях так возросла? — Фатуи? — Конечно, кто же ещё. Из-за моего появления они стали работать куда более тише: не высовываются лишний раз, соответственно и их планы узнать тяжело. Информация, что они нацелились на регион гидро архонта верна на сто процентов, но что именно они хотят сделать — мы сейчас выясняем. После моей "смерти" они зашевелились, но все равно пока работают скрытно, практически не допуская осечек. В общем, все ради народа Фонтейна и их безопасности, — девушка уже в открытую касалась бледной кожи Сказителя, проникая под одежду. — Мне кажется, существует множество других способов заставить их действовать открыто, зачем было прибегать к таким крайностям? — Юноша коснулся открытой талии путешественницы и та слегка прогнулась, закусывая губу. — Это самый действенный и быстрый способ. Я не могу сидеть и ждать, пока случится что-то необратимое, — девушка не отводит взгляд, видя в танзанитовых глазах обеспокоенность и явное неодобрение таких методов. — Да брось, ничего же не случилось, — девушка улыбается и подается вперед, поцеловав Странника в лоб. Слышит его неудовлетворенный хмык и уже через пару мгновений оказывается крепко прижата к телу юноши, а его губы нетерпеливо коснулись ее губ. Люмин улыбнулась, но не стала отталкивать его, испытывая дикую потребность в его прикосновениях, в его близости, в его присутствии. Может для других поступок Странника казался бы недостойным прощения, отвратительным, но Люмин было все равно. Да, он наговорил ей много неприятного, бросил, оставил одну, но все в итоге привело к тому, что теперь они опять вместе. Для девушки нет большего счастья, чем быть рядом с любимым человеком, чего бы это не стоило. Она впервые полюбила кого-то так отчаянно сильно, отдала кому-то свое сердце без остатка. Может ее доброта граничит с глупостью, но это ее жизнь, ее решения, ее выбор. Люмин любит его, он любит ее. Сейчас она счастлива, даже если рядом нет ее брата. Люмин спустя столько времени поняла, что пора отпустить свою привязанность к брату, подумать наконец-то о себе и жить так, как хочется, не в бесконечных поисках брата, а тихо и мирно с дорогим сердцу человеком. Ей не нужна сила, что была у нее раньше, не нужна власть, ей нужен только покой и Странник. Разве это много для той, что уже столько сделала для этого мира. Девушка отвечает на поцелуй со всей страстью, вкладывая все свои чувства, давая понять, что вот она вся принадлежит только ему. Она подарила ему перо, свою драгоценную свободу и пожелала связать жизни, чего бы им это не стоило. Царапает его плечи, совсем не сильно, тихо смеется когда видит его неодобряющий взгляд, но свое действие повторяет, получая в ответ укус на выпирающих ключицах и почти сразу же по месту укуса проходятся языком. Не страшно, если останутся следы, она спокойно сможет их убрать, но не будет этого делать. Они долго обменивались поцелуями, касались друг друга в самых сокровенных местах, но не осмеливались перейти грань довольно долго. Прелюдия длилась, казалось бы бесконечно, но лишь так они могли избавиться от неловкости между ними, учились снова доверять. Люмин подставляла шею под губы Сказителя, зарывалась руками в темных волосах, требовала его прикосновений, ведь они были необходимы ей как воздух. Ее тело откликалось на каждый поцелуй, каждое касание и тугой узел образовывался внизу живота, пока сладостная пытка продолжалась. Они шептали друг другу всякие глупости, смеялись и снова продолжали начатое, не желая покидать теплую и уютную постель. Их кто-то ждет? Подождут еще. Нужно спасти мир? Пусть спасает кто-то другой, сейчас весь мир Люмин сжался до одного человека, на остальных стало уже все равно. Как оказалось — она та еще эгоистка, думает только о себе и своем благе, своем долгожданном счастье, к которому она шла терновыми тропами и наконец-то пришла. Тихий вскрик срывается с губ, когда он входит, его тяжелое дыхание опаляет кожу на груди. Губы Сказителя мягкие, теплые, на вкус казались слаще спелых закатников. Руки юноши были везде, касались, царапали, сжимали, гладили... Ей совсем не больно, даже приятно быть прижатой к постели тяжестью его тела — она чувствует себя еще более наполненной, шире разводит колени. Казалось уже не может быть лучше, но с каждым толчком она становится еще более чувствительной, дрожит всем телом, задыхается, прижимаясь губами к плечу юноши. Запрокидывает голову на подушки, крепко жмурится и вскрикивает в самый острый момент. Содрогается всем телом в пульсирующих волнах удовольствия. Люмин почти не чувствует собственного тела, слегка дрожит, обессиленно прижимается к Страннику и чувствует ответную дрожь, проходящую по его телу. Они долго лежали в обнимку и молчали. Даже молчать рядом друг с другом им было хорошо, им не нужно было слов, все и так понятно. Он принадлежит ей. Она принадлежит ему. И даже сама Вселенная больше их не разлучит, чтобы не случилось в будущем.