Телохранитель

− Да ёб твою мать, − отчаянно выкрикивает Ореста в потолок и отпихивает кальян от себя, − с твоим дымом вместе! Она приложила два пальца к сонной артерии Илоны, прощупывая пульс. Слава Богу, он всё-таки был. Она прошла на кухню и набрала в стакан воды. Плеснула в лицо Илоне, считая этот метод всё же более гуманным, чем пощёчины. Да и не поднималась у неё рука, чтобы ударить Илону. Фу-фу-фу. Даже думать об этом было страшно. Илона широко распахнула глаза и приподнялась на локтях. − Что со мной? В глазах — испуг. Мокрые пряди волос облепили щёки и шею. Ореста поставила пустой стакан на тумбочку, заведя руку за спину. − Ты потеряла сознание, − медленно сказала она и взяла Илону за руку. Нащупала пульс на запястье и посчитала удары сердца. Пульс практически нормальный, но лицо Илоны было бледным. И мокрым. Так хотелось собрать капли воды языком, но она подавила этот порыв. В любой момент на кухню могли войти ребята. Илона попыталась встать, и Ореста помогла ей подняться и дойти до дивана. Села рядом, прикасаясь коленом к её бедру. − Похоже, кому-то пора завязывать с курением, − сказала беззлобно. Илона потёрла лицо ладонями и привычно отмахнулась: − Не начинай, Ореста. − Оно тебе так сильно надо? Илона пожала плечами. − А тебе это сильно мешает? − Я за тебя переживаю. Илона закатила глаза: − За себя переживай, − и немного смягчившись, добавила, − пожалуйста. Со мной всё окей. И поцеловала её в губы. Изо рта до сих пор пахло сладковатым дымом. − Ты поедешь со мной на вечеринку. Это был не вопрос, а утверждение. И, хотя Ореста надеялась как-то открутиться, понимала, что выбора у неё нет. − Илона, а если там нас опять будут фоткать? − Ну и что? — Илона стояла перед зеркалом и прикладывала к груди новые блузки. — Пусть себе фоткают, я не собираюсь прятаться, пошли они все. Ореста сидела на кровати, поджав под себя ноги, и держала в руках книгу Хемингуэя. Она прищурилась: − А если случится что-то из ряда вон?.. Илона посмотрела на неё в зеркале. − Что, например? − Скандал, драка, провокация? Я не знаю, но не хочу, чтобы потом все видели видосы на Ютубе. − Ой, Ореста, ты ли это? Я думала, что тебе пофиг. Ореста отбросила книгу на подушку. − Мне не пофиг, если в этом замешаны близкие для меня люди. Я не хочу быть героем этих идиотских видосов. Илона присела на край кровати: − Ореста, самое главное, что ты — мой герой. — Она немного помолчала и стала серьёзной: − Ты за меня, что ли, переживаешь? − Угу… Я не хочу, чтобы все обсуждали наши отношения, нас, вот это вот всё, − она развела руками. − Забей. Просто позволь себе быть собой и не думай ни о ком. Пусть смотрят, − Илона вернулась к зеркалу, − лучше помоги мне выбрать рубашку. Ты, кстати, в чём пойдёшь сама? Она пожала плечами. Какое значение имела её одежда, если напоказ выставили её душу и её чувства? А Илона всегда умела избегать неловких тем, умело меняя тему разговора. Наверное, не зря её звали во все телевизионные шоу и проекты. Жаль, что Ореста их практически не смотрела. Она подождала, пока Илона заснула. Подхватила свою одежду и тихо выскользнула из комнаты, прикрыв дверь. Пошла к себе и переоделась в удобные джинсы и чёрный свитшот. Накинула сверху короткую дутую куртку и собрала волосы в хвост. Глянула на мобильный — почти час ночи. Она надеялась, что все уже спят, но на кухне горел свет. Она могла бы, конечно, выйти незаметно, но любопытство взяло верх. А может, кому-то нужна помощь или совет. Роман сидел за барной стойкой на высоком стуле и глядел прямо перед собой. Судя по тому, что от чашки чая перед ним не было пара, сидел он так уже прилично. − Роман? — тихо позвала она, и он встрепенулся. − Привет. − Ты чего не спишь? − А ты? Она села на второй барный стул напротив него. Вытащила из заднего кармана телефон и положила на стол. Если Роман и заметил, что она в куртке и кроссовках, то ничего не сказал. − Я первая, между прочим, спросила. Сказала, и уже мысленно приготовилась оправдываться за свою дерзость. Но Роман не был настроен на скандал. − Не знаю, что делать с группой. Свят тупо исчез, а мама говорит, что нашла нам продюсера. «Банда» не может существовать без клавишника, да и с аранжировками я уже запарился. Привычным жестом он поправил волосы, заглаживая их вверх. Ореста ощутила, как заныло между ног. − Я бы тоже хотела поговорить с твоим Святом, но он телефон так и не включал, а может, уже давно сменил симку и забыл. − Я ему забуду. − Я тоже. Они посмотрели друг на друга, и улыбка чуть тронула губы. − Ты с мамой говорила об… отце? Она покачала головой. − Я не уверена, что должна что-то говорить ей вообще. − Но ты же любишь её? Ореста грустно усмехнулась. − Но решать-то, всё равно, ей. Роман залпом допил холодный чай и отодвинул кружку на край стола. − Ерунда это всё. Я считаю, что за свои чувства нужно бороться. А мой отец — он просто урод. − Успокойся, Роман, всё нормально. Она встала, отодвинув стул, убрала телефон в карман. − Иди спать, поздно уже. − Я хотел тебя ещё раз поблагодарить за Веру. Она обошла его и остановилась у выхода из кухни. − Перестань. Любой бы так поступил на моём месте. Он тоже встал и теперь возвышался над ней, закрывая головой свет от потолочного светильника. − Не любой. И, − он изучал её лицо. Кажется, уже привык к шраму, − ты сейчас явно куда-то собралась. Я должен за тебя переживать? − Нет, я недолго. − Ты опять куда-то влипла? − Нет, я просто пойду воздухом подышу, проедусь немного. Роман посмотрел на часы на дальней стене. − Поздно уже, лучше иди спать. − Я недолго. − Ладно, − и добавил, уже вдогонку, − из-за пистолета у тебя будут проблемы? − Надеюсь, нет. И всё же Роман сделал несколько быстрых шагов и догнал её возле лестницы: − Ореста. Она остановилась, взявшись за поручень, повернулась к нему, сжимая в руке ключи от Рейнджа. − Я хотел извиниться, что иногда вёл себя, как идиот, − он протянул ей руку, и она осторожно пожала её. − Всё нормально, Роман. В другой раз она бы предложила ему проехаться с ней, но завтра утром ему на учёбу, так что пусть лучше идёт отдыхать. В салоне играли поочерёдно лучшие старые треки «Басты». Илона не любила такую музыку, но иногда просила что-то из современной классики. А Оресте такая музыка придавала сил и смелости. Эти лирические треки напоминали о чём-то важном и далёком. Рейндж быстро летел по шоссе, кроша лёд под протекторами. В салоне было жарко, и Ореста сняла куртку. Сама не зная зачем, открыла бардачок и пошарила там рукой. Сигареты Илоны, её же одноразки с разными вкусами — сразу три штуки, и у всех отсутствуют силиконовые заглушки. Наличка — четыре тысячи и мелочь. Кнопочный телефон в заводской коробке с пломбой. Зажигалка. Две. Пистолета не было. Тот, которым она пользовалась чаще, лежал дома в сейфе. А вот второй был утерян. А то, что было утеряно, могло быть снова найдено. Кем угодно. В любом случае, второго пистолета не было. И не хотелось думать, где он. Ореста выехала на пустую парковку торгового центра «Метро» и проехала первый круг. Сюда она приезжала почти два с половиной года назад, когда Журавские купили этот Рейндж. Тогда она проводила здесь тест-драйв, испытывая все возможности машины. И осталась вполне довольна. А потом иногда ездила сюда ночами, чтобы не знала Илона, и отдавалась здесь скорости, дрифтуя по замёрзшему снегу. Проехав первый круг и убедившись, что трасса готова, Ореста вышла из авто и открыла багажник. Толстые блестящие цепи так приятно легли в руку в тонких перчатках без пальцев. Ореста достала домкрат и следующие полчаса занималась обуванием колёс. Когда всё было готово, она вернулась в машину, увеличила громкость музыки, и выехала на прямую для разгона. Она не любила скорость, это правда. Но в дрифте скорость не имела такого уж решающего значения. Куда важнее было чувствовать машину и иметь хорошую реакцию. Ореста прижимала педаль газа к полу, пока стрелка спидометра ползла к отметке сто сорок. Когда до забора оставалось не больше ста метров, резко нажала на тормоз и выкрутила руль до щелчка. Рейндж занесло на льду, но цепи удержали его в десяти сантиметрах от забора. Крыло легко черкануло по сугробу снега, когда Ореста снова нажала на газ. Машина беспрекословно подчинялась, танцуя влево и вправо с амплитудой тридцать метров. Откатав десять кругов с заносом, Ореста почувствовала, как её начало отпускать. То, что давило её в последний год, всё усугубляясь ото дня ко дню. Дрифт лечил её больше, чем бутылки вискаря. Больнее, чем разбитые до крови о бетонные плиты кулаки. Сильнее, чем секс. Он был нужен ей, как вода дельфинам. И она отдавалась ему полностью. Когда горло снова отпустило, она снова почувствовала себя живой. Теперь ей снова хотелось вернуться на арену. В бой. Она пойдёт с Илоной на этот чёртов балаган к её лохматому продюсеру. Она уже состояла в одних отношениях, которые вынуждена была скрывать ото всех. А теперь Илона предлагала ей просто жить нормальной жизнью. Вот только что делать с Игорем Валентиновичем? Бороться с ним за Илону у Оресты не было возможности, а отойти в сторону означало проиграть всё. Она не знала, что делать. Угроза, что незримо присутствовала, не давала расслабиться ни на день. И в то же время мотивировала её всё время быть в тонусе. Быть всегда начеку. А ещё она всё время думала об Илоне. И иногда эти мысли сводили её с ума. Илона была везде. И всё же её чудовищно не хватало. А ещё иногда она дико выводила своими выходками. Но она тоже была нужна как. Она была нужна, без всяких «как». Она нужна. Ореста сделала последний круг и остановила Рейндж возле столба, поддерживающего крышу огромной парковки. Сунула руку в бардачок и наугад вытащила электронку Илоны. Закрыла глаза и глубоко затянулась. Банановый вкус. В голове закрутилось, а в горле запершило. Она отстегнула ремень безопасности и почти вывалилась из машины на снег, коленями на лёд. Сил, чтобы встать на ноги, не было. Левая рука дрожала от перенесённого напряжения. Ореста откатилась на несколько метров от машины и растянулась на спине, зажав сигарету в зубах. Раскинула руки в стороны и ощутила, как снег набился под ремень джинсов, попал на голую поясницу. Большие мокрые снежинки падали на лицо и голые пальцы, покрывали куртку и свитшот, но Ореста не обращала внимания на холод и сырость. Лежала, выпуская банановый дым в тёмно-синее небо. Высоко в небе — ни звезды, ни тучи. Даже луны не было видно. Лишь только огни, подсвечивающие парковку и ТЦ, да ещё задние габариты Рейнджа, окрашивая снег вокруг неё мутно-красным. Голова продолжала кружиться, и Оресте начало казаться, что это она сама падает вниз вместе с этими снежинками. Она полежала ещё немного, пока не начало покалывать в замерзающих пальцах, а потом перекатилась на живот и медленно встала на ноги. Обтрусила обледеневшие штаны. Сделала несколько шагов к машине, когда почувствовала тошноту, и её вывернуло под ноги. Она присела и зачерпнула немного снега в пригоршню, вытерла им лицо, шею, руки. Потом достала из машины бутылку воды и прополоскала рот. «Баста» как раз читал про мою игру. Как же давно это было. Тогда она ещё даже не знала Психа, не знала Илону. Она вообще тогда служила в США. И ей казалось, что вся жизнь впереди. А теперь — прожито уже больше половины, в лучшем случае. Сорок три, блин. Она громко рассмеялась, подняв глаза в небо. Ничего из того, о чём она мечтала в детстве, не сбылось. Ну только Толя ненадолго вернулся к ней. А теперь жизнь вынесла её к неведомым берегам, и она всё время теряла из виду путеводную звезду. В понедельник она снова выходит на работу в «Виват». Завтра нужно ехать с отцом и искать пистолет, пока его не нашёл Лысенко и этот его начальник. И нужно всё же как-то решить вопрос с Илоной. С её наркотой, курением, бывшим мужем. Ореста постояла ещё немного, пока не почувствовала, как ноги замерзают в зимних кроссовках на высокой подошве, освободила колёса от цепей и медленно поехала домой. Часы показывали почти четыре утра. Нужно было успеть заправиться и вернуться в постель до того, как Илона проснётся. Не хотелось ничего ей сейчас объяснять. А ещё нужно успеть принять душ. Илона всё утро непрерывно отвечала на сообщения, даже не поднимая глаза на Оресту, чему та даже была где-то рада. Бессонная ночь оставила на её лице свой хмурый отпечаток. Это отразилось даже на её концентрации, из-за чего она автоматически взяла ключи от Рейнджа, а не от Ягуара, и недоумённо уставилась на брелок в своей руке, когда нажала на кнопку снятия сигнализации. − Мы поедем на Ровере? — спросила Илона, посмотрев на Оресту. Её всегда забавляло, как Илона называла машины по моделям, а не по маркам. − Нет, извини, я что-то не те ключи взяла, − она развернулась и хотела пойти домой и поменять, когда Илона уже открыла пассажирскую дверь и скользнула в салон. − Нет времени, поехали уже так. Оресту, в принципе, этот вариант устраивала даже больше, ведь нужно было ехать ещё и за отцом, а потом на поиски ствола, но новый Ягуар явно привлечёт на набережной ненужное внимание, куда уж лучше ехать туда на более незаметном Рейндже. Так что недоразумение с ключами выигрывало для неё лишний час времени, ведь сегодня нужно всё успеть как можно быстрее, из-за того, что на вечеринку к этому Мише-продюсеру нужно было выезжать в шесть. А Оресте хотелось бы ещё немного поспать перед поездкой, иначе ночь она просто не выдержит. И вообще ей не хотелось ехать ни на какую вечеринку. Тем более туда, где будут водные развлечения типа бассейна, бани и джакузи — утром начались месячные, и живот болел куда сильнее, чем обычно. Скорее всего, это было вполне закономерным результатом после вчерашних валяний в снегу голой спиной и ношения короткой куртки и лёгких штанов, но Оресте не хотелось признавать правоту Илоны хотя бы в этом вопросе. Вот и сейчас низ живота скрутило нечеловеческим спазмом. Ореста не смогла подавить стон. − Что с тобой? Тебе плохо? — Илона выпустила телефон на колени и сейчас смотрела прямо на своего водителя. Пальцы Оресты пролезли под толстовку и накрыли живот ниже пупка. Боль то становилась сильнее, то немного отпускала. И крови было больше, чем обычно. Всё это не сильно беспокоило её, учитывая, что с Толей она не спала уже больше трёх месяцев, что точно исключало беременность. Но всё же было трудно вести машину. Илона продолжала обеспокоенно смотреть на неё. − Месячные. Что-то больно, первый день. Илона принялась что-то искать в своей сумке. Вытащила таблетку и взяла из подстаканника воду, которую Ореста пила ночью на паркинге. − Если это снова этот грёбаный «Хайп», то даже не думай предлагать, − предостерегла она свою начальницу, но Илона только усмехнулась. − Это «Солпадеин», дурочка. Выпей, станет легче. Хочешь, я поведу. Ореста съехала с дороги и включила «аварийки». Взяла таблетку и запила водой. − Отвезёшь меня и возвращайся в постель. Положи тёплую грелку, станет легче. Но я надеюсь, что вечером мы поедем вместе. Ореста вымученно улыбнулась: − Да поедем, поедем. И полежать в тёплой постели с грелкой ей тоже не светит. Правда оставалась слабая надежда, что можно будет лечь пораньше в отеле. Всё равно там все быстро напьются, и никто не заметит её отсутствия, а Илона поймёт. Металлоискатель издал протестующий звук и вырубился. Ореста снова клацнула тумблером, но получила тот же результат. − Твою мать! Сбоку от неё раздался приглушённый смешок. Она резко обернулась и увидела отца, который не мог сдержать улыбку. − Ореста, ты что, совсем сдурела? Пётр Кофлер стоял посреди причала, широко расставив ноги и сцепив руки перед собой на груди. Он громко смеялся, отчего с ближайших деревьев вспорхнули несколько птиц. − Ты бы ещё его на заводе «Хюндай» включила. Боже, сколько металлолома! Он прошёлся вокруг мотка грубой проволоки диаметром не меньше метра и сплюнул на землю. − Срам, дочь! Или как там сейчас говорят, шейм. Ореста прищурилась, оторвавшись от детектора: − Ты же сказал, что подождёшь в машине, − она взяла и упёрла руки в бока и стала передразнивать его, − чтобы я, да через забор, да ты вообще что себе надумала, девка? − Я не так сказал, − он обиженно загудел. − Да, а как? — она сделала несколько шагов к нему. − Я сказал, что нужно найти другой путь. Ореста подняла руки, как бы сдаваясь. − Ладно, что ты предлагаешь? − Я? — он подошёл к ней и выключил прибор. — По старинке. Ореста смотрела на него с недоумением. Они проторчали здесь уже полчаса, а не продвинулись ни на сантиметр. Чтобы там не говорили люди, в частности, её отец и Илона, дурой она точно не была. Но кое-чего, всё же, не учла. Она как-то забыла, что слой снега на нетронутой местности достигал не меньше тридцати сантиметров. Вот и сейчас она стояла почти по колено в снегу, ощущая под кроссовкой рельсу. Река не замёрзла, но почти всё, что осталось от здания, в том числе и обломки от взрывов и пожара, были скрыты подо льдом и снегом. Но, по крайней мере, следов человеческих ног тут явно не было. Хотя сегодня ночью снега намело прилично, и это ничего не доказывало. − Предлагаю не маяться дурнёй и ехать домой. Приедем весной, тогда я возьму палку, поищем, когда вода сойдёт. Ореста разочарованно выдохнула. − Па, мне пистолет нужен сейчас. Пётр развёл руками. − Тогда возьми своих пионеров сюда на помощь. И Илоночку не забудь, пусть тоже подсобит. Её ногтями как раз удобно отбрасывать снег и долбать лёд. Она кинула на него сердитый взгляд, а он от души рассмеялся собственной шутке. Ореста должна была что-то ответить ему, что-то сказать, ведь это же правильно — защищать тех, кого любишь, когда услышала, как тонкий лёд крошился под чьими-то шагами. К ним кто-то быстро приближался. Она хотела предупредить отца, чтобы не чирикал, когда услышала, как щёлкнул затвор пистолета Макарова. Такого, как у полицейских. И, прежде чем она успела повернуться и посмотреть на того, кто подобрался к ним со стороны Днепра, старший лейтенант Лысенко проговорил, усмехаясь: − Так-так-так, Ореста, тянет на место преступления? Она узнала его голос, и плечи расслабились. Скорее всего, с ним она сумеет договориться. Ну или Юра сумеет. Она развернулась и посмотрела на него. Чёрная кожаная куртка, тёмно-синие джинсы, высокие ботинки со шнуровкой. Дурацкая шапка с помпоном, синяя с красным, вязаная. И дуло пистолета, направленное ей в грудь. − А теперь медленно руки вверх, встать на колени, не двигаться.