Cradled in Love

Ночь выдалась долгой. Когда они добираются до дома, Дин заваривает Кастиэлю вкусный фруктовый чай, который хранит на случай приезда Джессики, и некоторое время они сидят в абсолютной тишине. Дин не знает, что сказать, а Кастиэль не хочет говорить вовсе. Кас слишком долго размешивает давно растворившийся в чае сахар. Дин осторожно пододвигает к нему миску с печеньем, пытаясь привлечь внимание. Кастиэль замечает движение впереди и рассеянно смотрит сначала на миску, потом на Дина. — Печенье. Если хочешь, — Дин подносит руку к своему затылку, даже не пытаясь скрыть неловкость. — Ещё у меня есть те крылышки из бара. Я видел, как ты уплетал их, поэтому, если ты голодный… Кастиэль прищуривается, фокусируя взгляд на Дине. — Я знал, что часть тех блюд была не из меню Эллен. Дин самодовольно ухмыляется и кивает. — Уговорить на это Эллен — то ещё испытание, но Чарли обожает мою еду, так что я подумал, что это могло бы быть чем-то типа подарка. В подарках я не силён, но готовить умею. — Я заметил, — Кастиэль внезапно ярко улыбается, вспоминая те блюда. Хоть попробовал он только одно, остальные тоже выглядели очень аппетитно. Дин резко поднимается из-за стола, подходит к кухонной тумбе и делает вид, что её нужно протереть вот прямо сейчас. Кастиэль понимает такую смену поведения по-своему. — Пожалуйста, не суетись. Я не голоден, пары печений вполне хватит. — Хорошо. Отлично, — Дин бросает своё занятие и разворачивается лицом к Кастиэлю. — Кстати, — сначала он смотрит в глаза друга, взгляд которых внимательно устремлён на него самого, затем переводит собственный куда-то в стол, чтобы не видеть выражение лица Каса после следующих слов. — Тебе нужна будет одежда. Можешь взять мою. Кастиэль мрачнеет. Точно, у него же теперь ничего нет. Он никогда не мог назвать то здание полноценным домом, но, по крайней мере, у него было куда вернуться. К тому же, там были почти все его пожитки. Кое-что осталось у Майкла, и он обязательно заберёт те вещи, но прямо сейчас Кастиэль чувствует себя таким ничтожным и одиноким без того ощущения стабильности, которое каждый вечер после работы давал ему дом. Теперь он не уверен, что вообще должен делать. Кастиэль чувствует прикосновение к своему плечу и дёргается. Дин тут же отнимает руку и вскидывает ладони. — Спокойно, это всего лишь я. Ты опять ушёл в себя, — он кивает в сторону лестницы на второй этаж. — Пойдём подберём тебе что-нибудь? Кастиэль вздыхает и идёт за Дином. На втором этаже несколько дверей, и комната хозяина дома оказывается ближайшей к лестнице. Дин распахивает дверь и проходит внутрь, направляясь к шкафу. Кастиэль останавливается на пороге. Его внимание привлекают гитары, висящие над кроватью на специальных держателях, усилители под столом и проигрыватель виниловых пластинок. Большая стопка самих пластинок стоит на подоконнике, несколько штук хаотично лежат на слегка захламлённом столе. И, конечно же, в глаза бросается множество плакатов с группами и исполнителями на стенах. Кастиэль узнаёт кое-кого, но о бо́льшей части он никогда не слышал. Как и ожидалось, Дин действительно любит музыку. — Вот. Думаю, подойдёт, — Дин бросает Кастиэлю футболку и домашние штаны, не отрываясь от рытья в шкафу. Кас едва успевает поймать одежду. — Сейчас найдём тебе полотенце и нижнее бельё. У меня где-то было несколько нераспакованных трусов. Кастиэль смущается при упоминании нижнего белья. Хорошо, что Дин не видит его заминки. — Есть…ещё кое-что, — Кас неловко переминается с ноги на ногу и смотрит в пол. Он не хочет доставлять Дину еще больше неудобств, но об этом обязан спросить. Дин отрывается от своего занятия и поворачивает голову в сторону друга. — Я принимаю душ в одежде. Дома у меня были специальные шорты и майка, но если у тебя нет ничего такого… — Чувак, серьёзно? — Дин поднимает бровь в удивлении. — Кто вообще моется в одежде? Кастиэль собирает свою смелость в кулак и поднимает взгляд, смотря на Дина серьёзно и с вызовом. — Ну, я. Несколько секунд тишины, после чего Дин отмахивается рукой. — Ладно, чёрт с тобой, — он выуживает из недр одного из шкафчиков полиэстеровые свободные шорты и старую футболку и протягивает всё Касу. — Вчера был день стирки, так что все вещи чистые. Ванная — последняя дверь по коридору. Любые пузырьки, которые увидишь, — всё твоё. Но флакон с цитрусовым шампунем лучше не трогай, это для Сэма. Новую щётку найдешь в зеркальном шкафу, тапки — в нижнем ящике. Кастиэль благодарит Дина и выходит. Уже в ванной комнате, заперев дверь и сложив вещи на тумбу, Кастиэль упирается локтями на неё, горбит плечи и выдыхает. Он в чужом доме, и ему придётся здесь раздеться. Дверь закрыта на замок, и Дин вряд ли станет его тревожить, но Касу всегда было тяжело преодолеть этот психологический барьер. Неважно, насколько комфортной может быть атмосфера вокруг, обнажаться даже при отсутствии свидетелей — немыслимое испытание. Кастиэль включает горячую воду, надеясь, что её тепло вскоре распространится по комнате. Он расстёгивает рубашку и начинает чувствовать себя так, будто идёт на эшафот. Поворачивается спиной к зеркалу, чтобы не видеть своё отражение, спускает ткань с плеч и откладывает её в сторону. Надевает старую футболку, любезно предоставленную Дином. Кладёт руки на пряжку ремня и медленно расстёгивает, будто пытаясь оттянуть момент. Расправившись с брюками и отложив их к рубашке, он косится на шорты. Следующее действие должно быть быстрым. Снять-надеть, никаких лишних движений. Он годами оттачивал эту процедуру, заминок быть не должно. Сделав несколько глубоких вдохов для успокоения, он хватается за резинку трусов и проворачивает задуманное с закрытыми глазами. Если он увидит себя ниже пояса, это приведёт к новой волне тревоги. Он не может доставить Дину ещё больше проблем. Кажется, пронесло, и приступа тревожности, помимо той, что он уже чувствует, не будет. Стянув и завязав на поясе шнурки шорт, Кастиэль поворачивается к зеркалу. Стекло успело запотеть, и он проводит по нему рукой, собирая ладонью мелкие капельки. Его отражение — пустая, безэмоциональная кукла в чужой одежде. Дин разрешил у себя переночевать, предоставил одежду. Какую цену он потребует за это? Кастиэль давно выучил, что за хорошее отношение нужно платить. В детстве платой было его тело, Бальтазар постоянно намекает на то же. Какова вероятность, что этого не потребует и Дин? Может быть, Кастиэль сможет предложить что-то другое. Но что он может? Многие годы ему внушали, что он — всего лишь шлюха, которая умеет только давать, и он до сих пор не может выкинуть это из головы. С этими мыслями Кастиэль заходит в душ, в очередной раз надеясь, что горячая вода поможет почувствовать себя чище. Пока Кастиэль в ванной, Дин уже успел поменять постельное бельё и немного прибраться в комнате, которую должен будет занять друг, и сейчас он готовит ночной перекус — бутерброды с вареньем, которое сделала его мама. Мэри знает, что её старший сын — тайный сладкоежка, поэтому ненавязчиво снабжает его вкусностями собственного приготовления. Когда Кас спускается со второго этажа на кухню, Дин уже разливает чай по чашкам. — Ого, ты быстро, — Дин смотрит на друга и про себя отмечает, что такой домашний вид ему очень даже идёт. Кастиэль же смотрит только на бутерброды, и Дин прослеживает его взгляд. — Подумал, что ты можешь проголодаться после душа, — говорит он, отодвигая от стола ближайший к Касу стул. — Садись. Кастиэль тушуется, но принимает приглашение. — Спасибо, — голос его тих и робок, плечи ссутулены. Когда Дин ставит перед ним чашку чая и тарелку с бутербродами, он старается держать корпус дальше от чужого тела: ему сейчас не до случайных прикосновений. Дин замечает это и садится по другую сторону стола. — Всё нормально, приятель? Кастиэль пытается выглядеть расслабленным, но у него явно не получается. — Просто устал. Слишком насыщенной день, — мужчина прикрывает глаза и делает глоток горячего напитка. Должно помочь расслабиться. — Да уж, — Дин нервно хмыкает. — Не представляю, каково тебе сейчас. Кстати, — он берёт бутерброд с тарелки и запихивает в рот. — Не расскажешь, почему ты моешься в одежде? Кастиэль не открывает глаза — не хочет выдавать себя. Его внутренний голос кричит, но внешне он отвечает спокойно и чётко. — Нет. — Ладно, тогда ты просто останешься для меня чудиком. Кастиэль никак на это не реагирует. Ему всю жизнь говорят, что он странный, и он с этим согласен. То, что Дин считает его "чудиком", его никак не трогает. Когда они заканчивают с трапезой, Дин провожает Кастиэля в комнату. В ней нет никаких личных вещей, но шкафы ломятся от книг, потому что эту комнату занимает Сэм, когда приезжает погостить. Кастиэль садится на мягкую кровать и проводит рукой по свежей постели. Это не его постель, не его кровать и не его комната. Теперь почти не существует вещей, которые он мог бы назвать своими. Может, это возможность начать всё с чистого листа? Расстаться с прошлым и начать жить. Было бы здорово, если бы это было так. С этими мыслями мужчина и засыпает, утомлённый чередой событий прошедшего дня. Следующим утром Кастиэль просыпается в районе девяти утра и не сразу понимает, где находится, однако осознание практически не приносит дискомфорта. Удивительно, но сегодня он спал вполне спокойно. Мелкие кошмары — обычное дело, Кастиэль давно их воспринимает как обычные сны, но в остальном всё было гладко. Мужчина поднимается и принимается за обычные утренние процедуры. Кажется, Дин ещё спит, поэтому он старается вести себя как можно тише. Спустившись со второго этажа на кухню, Кас думает о том, чтобы приготовить Дину завтрак. В холодильнике он находит яйца и молоко, а в одном из шкафчиков есть полпакета муки, так что он решает сделать блинчики. Ещё вчера Кастиэль заметил на кухонной тумбе кофеварку, поэтому он думает и разогреть чайник для чая, и сварить кофе: мало ли, что предпочтёт утром Дин. Когда блинчики готовы, вода в чайнике вскипела, кофе сварен, а Дин ещё не проснулся, Кастиэль решает заняться своими проблемами. Устроившись на диване в гостиной, он пишет сначала Анне. Удивительно, но он пока не ощущает нехватки рядом сестры. Они всю жизнь были вместе, и он едва может вспомнить хотя бы один случай, когда они вот так вот расставались, но, похоже, пришло время им обоим двигаться дальше. Потом Кастиэль пишет Майклу, описывает ситуацию, в которой оказались они с сестрой, и уверяет, что у них есть запасной план. Старший брат должен знать, что происходит с его младшими, но это не повод заставлять его волноваться сверх меры. Когда Кас завершает переписку с Майклом, на кухню спускается едва ли проснувшийся Дин. Он трёт ладонью глаза и направляется прямиком к кофеварке со свежим кофе. — Доброе утро, Дин. Я приготовил завтрак, сварил кофе и… — Кастиэль не успевает договорить, потому что Дин вскидывает руку, призывая к тишине. Похоже, утро — не его время суток. Хорошо, пусть Дин потихоньку просыпается за чашкой кофе, а Кастиэль в это время напишет Бальтазару. Надо же решить проблему с жильём, а Бальтазар, каким бы козлом он не был, не откажется помочь. Но, как только Кастиэль рассказывает, что произошло, Бальт начинает выдвигать условия, на которые Кас не готов. Переписка со старым знакомым его выматывает. Он отбрасывает телефон в сторону и проводит рукой по лицу, а когда открывает глаза, видит рядом с собой Дина, который явно чувствует себя гораздо лучше, чем несколько минут назад. Дин ставит на журнальный столик перед диваном тарелку с блинчиками и пододвигает её Касу. — Ешь. Кастиэль переводит взгляд и Дина на блинчики и обратно. Он правда не ожидал. — Я не голоден. Я приготовил их для тебя. Тогда Дин вручает Касу чашку горячего чая, которую всё это время держал в руке. — Пей. От напитка мужчина не отказывается и делает глоток. — Расскажешь, что случилось? — Дин обхватывает ладонями свою кружку с кофе. Кастиэль вздыхает. — Пытался решить проблему с жильём. Думал напроситься пожить к знакомому, но теперь это не кажется хорошей идеей. — И что теперь будешь делать? — Даже не знаю. На первое время сниму комнату в мотеле, а там посмотрим. Дин отпивает кофе, не сводя с друга взгляд. — Знаешь, я ведь тебя не выгоняю. Можешь оставаться здесь, сколько захочешь. Не сказать, что Кастиэль не надеялся на такой исход, но уж точно на него не рассчитывал, поэтому слова Дина его несколько удивляют. — Не хочу доставлять тебе неудобства. — Никаких неудобств, приятель. Жить одному — скука смертная. Я давно хотел найти соседа, и тут появляешься ты. Так что ты остаёшься жить здесь. Возражения не принимаются. Кастиэль усмехается от такого тона друга. — Тебе подошла бы работа каким-нибудь военным с высоким чином. Дин делает последний глоток, отставляет кружку на столик и скрепляет ладони пальцами в замок. — Мой отец был морпехом, и на мне это сильно сказалось. Сэму повезло больше. Кастиэль тактично выдерживает паузу, оставляя Дина на пару секунд наедине со своими мыслями. — Мой отец был писателем. Однажды он ушёл и больше не вернулся. Я не знаю, что с ним и жив ли он сейчас. Бабушка говорила, что он просто нас бросил. Дин хмыкает и невесело ухмыляется. — Было бы у меня пиво, я бы предложил выпить за нерадивых отцов, — ещё пара секунд тишины. — Значит, тебя воспитывала бабушка? Кастиэль кивает. — Бабушка и дед по материнской линии и тётя по отцовской. Тётя — Амара — часто была в разъездах по работе и дома появлялась редко, поэтому мы — дети — были на попечении бабушки. Дед был как бы приложением к ней. — И каково это? Кастиэль задумывается. Он никогда никому не рассказывал историю своей жизни, поэтому не знает, с чего должен начать. — Так себе. Бабушка никогда не любила нас с Анной, сестру вообще видеть не хотела, поэтому с детства мне пришлось стать для Анны тем, на кого она может положиться. Мы всегда держались друг за друга и до сих пор держимся. Отчасти Дин может понять. Джон показывал старшему сыну только отстранённость и разочарованность в нём, но никогда не любовь, и Мэри никак не могла повлиять на поведение мужа. В семье Винчестеров явным любимчиком был Сэм, но и ему доставалось от отца, и Дину ничего не оставалось, кроме как защищать младшего брата от нападок. — Почему она вас не любила? — осторожно спрашивает Дин. Кастиэль закрывает глаза и вспоминает. Вот бабушка кричит на Анну, потому что та случайно вечером наступила на скрипучую половицу, а вот избивает Каса шваброй, потому что он разбил тарелку, пока мыл посуду. Майкл всегда заступался за младших, когда насилие происходило на его глазах, но чаще всего бабушка выбирала моменты, когда старшего брата нет дома. — Анна — сводная сестра. Наша с Майклом мать умерла, когда рожала меня. Бабушка решила, что это я виноват в её смерти, и всегда видела во мне убийцу. Иногда она так и говорила: "Убийца", "Ты убил мою дочь". И я правда считал себя таковым, пока однажды Майкл не поговорил со мной на эту тему и не убедил, что я ни в чём не виноват. Когда мне было пять, отец сошёлся с другой женщиной, которая вскоре родила Анну. Та женщина сбежала, когда Анне исполнился год. Бабушка считала отца предателем её дочери, а Анну — ошибкой. До самой смерти бабушки мы так и не смогли помочь ей изменить о нас мнение. Дин внимательно слушает эту краткую историю и не может в неё поверить. Да, Джон был отвратителен в плане выражения чувств, но он многому научил Дина, и хотя бы за это можно быть ему благодарным. Касу же пришлось жить с человеком, который буквально отказался от него из-за факта рождения. Такое трудно даже представить. — Кас…приятель, мне так жаль, — Дин кладёт ладонь на плечо друга в знак поддержки, но тот снова дёргается. Дин убирает руку. — Извини. — Ничего страшного. Это рефлекс, с которым я ничего не могу сделать, — Кастиэль выдыхает и пытается расслабиться. — По поводу истории тоже не переживай. Мне даже полегчало, когда я рассказал, — он улыбается и вглядом пытается показать Дину, что всё в порядке и здесь и правда не о чем волноваться. Некоторое время они так и проводят, смотря друг на друга: Кастиэль рассматривает веснушки на лице Дина, а Дин тонет в синих омутах Каса. В какой-то момент они приходят в себя и в смущении отворачиваются. Дин собирает со стола посуду и уходит её мыть, а Кастиэль думает, что, может быть, жить с Дином будет не так уж и плохо.