***
Похоже, прошло слишком достаточно времени, как я видел город, который не был завален разлагающимися трупами, но я думаю, что Стохес прекрасен. Он небольшой, всего с одной главной дорогой, по обе стороны от которой расположены здания. Стены немного отвлекают от общей живописности места, но, на мой взгляд, это неплохой способ не давать забывать гражданам, в каком мире они на самом деле живут. Закклай взял на себя смелость провести для меня экскурсию по земной версии рая, начав с маленькой закусочной, которая находится на углу улицы. Она вполне вписывается в остальную часть города, но в то же время разделяет его на части. Мда, более двусмысленно и нельзя было сказать. Появление Леви в жизни точно воздействует на меня. Над входом в ресторан висит старинная вывеска с надписью «У Хьюго». Открывая тяжёлую деревянную дверь, сразу натыкаюсь на объявление «Лучший кофе по эту сторону Шиганшины!» — тошнотворное чувство пронизывает мой желудок, когда я думаю о доме. В последний раз пребывания там я стал свидетелем того, как маму разрывают твари, а Микаса оттаскивала кричащего меня от бойни. До сих пор не знаю, как мы выбрались живыми. — Это наша столовая. Мы едим здесь три раза в день, приёмы и порции нормированы, — он делает паузу, давая мне возможность задать вопросы, но я лишь тихо радуюсь. Надеюсь, это не сон и Фортуна не разыгрывает меня в очередной раз, — ты слышал меня, Эрен? — Закклай рассказывал что-то ещё, но я был слишком увлечён своими мыслями. — У идиота проблемы с концентрацией внимания, — по неведомой мне причине было решено, что из всех людей самый подходящий вариант для сопровождения меня в городе — это Леви. Может быть, Эрвин пытался дать Леви второй шанс доказать, что он не желал мне зла. Может быть, это была просто проверка. В любом случае, мне не нравится, что моей безопасностью можно так легко пренебрегать. Хуже всего было то, что никто не возражал. Эрвин ушёл, чтобы обсудить расписание предстоящих вылазок за припасами, Ханджи заявила, что ей нужно уладить кое-какие дела, а Майк пошёл делать… ммм, что обычно делает Майк. Так что я остался наедине с мистером Индивидуальностью и Закклаем. Я прищуриваюсь, глядя на Леви и за этим следует ноль реакции. Вполне ожидаемо. Закклай усмехается, — Эрен, я спросил, как тебе наша организация питания, — ума не приложу, почему он спрашивает меня. Не похоже, что моё мнение действительно имело значение, не так ли? В любом случае, мне было бы без разницы, даже если питание строго ограничено. Одна мысль о том, что я буду регулярно есть три раза в день, делает меня счастливым. — О, э-э, хорошо, сэр, — отвечаю я, закидывая руку за голову, чтобы потереть затылок. Он снова усмехается и кладет руки мне на плечи. — Пойдём дальше, покажем тебе, где ты будешь спать.***
Комната оказалась небольшой, тёмной и мрачноватой. Но это моя комната. У меня не было уголка, который я мог бы назвать своим с тех пор, как большинство людей отдало предпочтение в еде мозгам. В комнате нет ничего, кроме самого необходимого: кровати (пожалуйста, располагайтесь поудобнее), стола, стула и небольшого комода. Комнату не помешало бы немного украсить, но у меня нет никаких личных вещей. Единственное, что есть, — это старый, потрёпанный рюкзак и часы Эрвина. И я почти уверен, что повешенный на стену грязный рюкзак за украшение интерьера считаться не будет. Кто-то постучался — Ханджи стоит, оперевшись на дверной косяк с охапкой одежды в руках. — Можно мне войти? — спрашивает она, будто ей нужно приглашение. — Чувствуй себя как дома, — улыбаюсь ей. Она выглядит немного неловко, будто не знает, куда деться. Наконец, решает бросить принесённые вещи на кровать. Почему не комод? Как всегда сама оригинальность. — Итак, как ты себя чувствуешь в дивном новом мире Стохеса? — только собираюсь ответить ей, но делаю паузу. Пока мне нравится, очень нравится. Но как я могу выразить все эти чувства словами? Изумлённый. Признательный. Не одинокий. — Я… Я так счастлив, Ханджи, — её улыбка почти озаряет мою тёмную комнату. Продолжаю, — это совсем не то, чего я ожидал. Это в десять, нет, в сто раз лучше. Почти так же, как если бы люди за стенами не пожирали друг друга. Я.… боже, я просто рад, что вы, ребята, нашли меня. — Взаимно, — усмехается она, — кстати, я нашла кое-какую одежду, мне показалось, что это твой размер. Когда выбирала, решила просто взять то, что явно будет большим для Леви. — Разве это не всё, что угодно? — знаю, это дурацкая шутка, но Ханджи считает весёлым всё, что я говорю. Ещё смеясь, она начинает: — О боже, Эрен. Предупреди меня в следующий раз, — утирая слёзы, говорит, — если они не подойдут, просто верни её мне, и мы найдем тебе что-нибудь другое, хорошо? — Окей, — она собирается выйти из моей комнаты, но я останавливаю её, — и Ханджи? Спасибо. Она подмигивает мне и скрывается в темноте коридора. Как только дверь за ней закрывается, я решаю привести в порядок тот бардак, что она так любезно организовала на кровати. Разбирая вещи, я немного удивлён — большинство из них в довольно хорошем состоянии, а некоторые даже выглядят новыми. Вытаскиваю наугад одну из шмоток и это оказывается футболка с рисунком. Как только разглядел надпись на ней, отбросил обратно в кучу. Это один из тех самых безвкусных принтов, знаете, в стиле «как обычно всё клубнично» или «очень сладкий мальчик, сгущёнка 100%». Поставил бы всё, что могу, на то, что у Жана такая была. Только я собираюсь достать другую, стук в дверь снова раздаётся. Дёргаю за ручку, и последний человек, кого я рассчитываю увидеть по ту сторону — это Эрвин, но, если я чему-то и научился за последние сутки, так это тому, что нужно быть готовым ко всему. Боже, только не слащавая романтизация, только не опять. — Доброго, эм, — проверяю на часах время, — доброго вечера, Эрвин. — Рад, что тебе они оказались более полезны, чем мне, — Эрвин улыбается и заглядывает поверх моей головы, осматривая мою комнату в сумерках, — а здесь мило. — куда лучше, чем та развалина в лесу, — я вздыхаю, оглядывая свои покои. Улыбка Эрвина не исчезает, когда он продолжает: — Я уверен, что тебе здесь действительно нравится, — слышу некую фальшь в его тоне, — пока не забыл, президент Закклай просил меня напомнить тебе, что скоро ужин. После него он хочет закончить экскурсию, — моё лицо как обычно выдаёт мысли, и Эрвин быстро вставляет, — с тобой всё будет хорошо, Эрен, — затем он уходит, ссылаясь на то, что ему нужно закончить кое-какие дела, оставив меня с головой, полной различных сценариев, связанных с Закклаем. Я заламываю пальцы, когда думаю о том, что мне придётся провести ещё немного времени со стариком. Может это норма и я снова себя накручиваю? Я перебарщивал с этим в последнее время, не так ли? Не стоит сомневаться в законах Стохеса. Очевидно, что бы это не включало в себя, они работают в течение последних нескольких месяцев. Так что, если это означает взять новичка на экскурсию, то так тому и быть. Тем не менее, это заставляет меня чувствовать себя ребёнком, которого ведут за руку по супермаркету. На самом деле, это напоминает мне о маме. Болезненный укол совести. Сколько месяцев прошло с тех пор? Достаточно, чтобы пережить травму потери? А кто-нибудь в конце концов переживает смерть родителя окончательно? Как бы ни хотелось, чтобы все поверили, я не думаю, что Микаса смогла с концами оправиться. Так что, я полагаю, это нормально чувствовать, что моё сердце вот-вот разорвётся каждый раз, когда я вспоминаю о маме. Так, это звучит абсолютно ненормально. Я бы хотел поговорить об этом с Ханджи, но мне совершенно не хочется подвергаться психоанализу этой женщины. Именно в такие моменты я больше всего скучаю по Армину. Он помнил, как делать то, о чём забыли многие люди во время конца света: как слушать. Конечно, он осудил бы меня за план побега, а затем напомнил бы, что я ни разу не стратег. Эх, мне действительно не хватает этого смышлёного парня. Как же я соскучился по всем. Даже по Жану. Он та ещё заноза в заднице, но всегда умел поддержать атмосферу. Надеюсь, что все они в безопасности. Господи, как же я надеюсь, что они в безопасности. Пора вернуться назад к разбору, кажется, бесконечной груды одежды. Как Ханджи вообще удалось найти столько? Или это дело рук Закклая? Почему-то мне тяжело представить, что этому старику вообще есть дело до этого. Так, поглядев на часы, замечаю, что уже пора собираться на ужин. Хочется скорее сменить лохмотья недельной свежести на что-нибудь приемлемое. А ещё первое, что спрошу у Закклая в столовой — это где можно принять душ. Душевые. Чистота. Дом.***
Только войдя в столовую я наслаждаюсь ярким ароматом сочного мяса, он полностью захватывает меня, окуная в воспоминания. Как-то Микасе посчастливилось поймать оленя. Прошла вечность с тех пор, как я ел что-то приготовленное на кухне, а не полуфабрикаты и консервы. Увы, такова жизнь, когда живёшь в непрекращающейся гонке с нежитью. Ужин в самом разгаре, граждане Стохеса смеются и перекидываются будничными фразами за едой, будто жизнь не изменилась. Интересно, как долго некоторые из них пробыли здесь? Как много успели увидеть? Помню, как Ханджи сказала мне, что Стохес был основан после начала конца, но она также говорила, что у Закклая не так много людей. Но только здесь находится как минимум полсотни, не считая тех, кто сейчас у стен несут дозор. Выныриваю из нахлынувших мыслей обратно в реальность и замечаю очередь, ведущую из кухни в зал со столами. Так, я пришёл сюда утолить голод, а не анализировать стоххесиан. Стоххесианцев? Что? Это просто плохая привычка, от которой срочно нужно избавляться. Чрезмерный анализ, недостаточный анализ, анализ в общем и целом. Нужно просто принять, что эти люди как и я просто пытаются выжить. А ещё завести друзей. Давай по порядку, Йегер. Очередь движется быстро, и не успеваю я опомниться, как уже неловко стою у окна выдачи, уставившись в карие, суровые глаза. — Столик на одного? — пытаюсь отшутиться, но женщина на раздаче либо не понимает шутки, либо на сто процентов сыта по горло умниками как я. Судя по тому, как она закатывает глаза, параллельно накладывая порцию в тарелку, склоняюсь к последнему. Забираю тарелку и думаю, что если и есть цель нажить себе врага, то это явно должен быть не тот, кто имеет отношение к моей еде. Наверное, стоит предупредить Эрвина, что если я внезапно откисну от пищевого отравления, то винить в этом стоит местную злую буфетчицу. Благодарю её и чувствую, как она сверлит меня взглядом вслед. Я опускаю глаза на свою тарелку, чтобы посмотреть, что Гордон Рамзи так любезно приготовил для меня. Это выглядит… в лучшем случае съедобно, но, если мамины блюда чему-то меня и научили, так это не судить о книге по её обложке. Как вы заметили, я тот ещё философ в теле восемнадцатилетнего, учитывая то количество штампованной херни, которую я произношу. Пока я ищу место, где присесть в оживлённом зале, мой взгляд падает на знакомый андеркат. Леви сидит в одиночестве за одним из столиков, потягивая что-то из кофейной чашки. Совершенно не удивлён его добровольной изоляции, учитывая, что он выбивает десять из десяти по моей личной шкале фриков. Похоже, жители Стохеса находят его таким же привлекательным, как и я. Я должен выбрать столик, чтобы завести новых друзей. Радоваться тому, что мой выбор собеседников больше не ограничен немым, лунатиком и моральным уродом. Конечно, зачем прислушиваться к внутреннему голосу? Поэтому я иду к Леви. В девяти случаях из десяти моя интуиция ошибочна. Поэтому молча молюсь, чтобы этот выбор пришёлся на десятый. Я не должен думать о том, доставит ли это неудобство Леви. Имею в виду, с чего бы? Подумаешь, волк-одиночка, личное пространство которого чуть-чуть нарушат. Приближаясь к столику, не могу отделаться от чувства, что он заставит меня пожалеть о том, что я прервал его уединение. Он делает вид, что меня нет. Может надеется, что игнор заставит меня уйти. С усталым вздохом он, наконец, обращает на меня внимание. — Что? Да, он определенно надеялся, что я просто пойму намёк и уйду. Я не знаю, с чего начать, поэтому говорю первое, что приходит в голову. Как всегда отличная идея: — Ты выглядишь одиноким. На самом деле, он выглядел вполне довольным своим уединением, как будто и не рассчитывал на что-то другое. Итак, было ли это одиночеством? Мне бы хотелось так думать. Его взгляд теперь опасно сузился, как будто я разгадал какой-то секрет, который он предпочёл бы скрыть. — Итак, ты думаешь, что из всех присутствующих я хотел бы поговорить с тобой? Ой-ёй. Я не знаю, что ответить. Чувствую себя так, словно насыпал соли на рану, о существовании которой даже не подозревал. Может быть, он смирился с тем, что люди просто не хотят быть рядом с ним. И вот я, великий Эрен Йегер, фактически вывесил над его головой яркую неоновую табличку с тем фактом, что всем нравилось избегать его. — Я просто старался быть вежливым. — Ты слишком долго крутился рядом с Эрвином. Вежливость тебе не идёт, — усмехается он. Мои руки инстинктивно сжимаются вокруг тарелки. Весь тот гнев, который Микаса и Армин помогли мне научиться контролировать, неуклонно поднимается на поверхность. — Видишь? — говорит он, переводя взгляд на мои руки, — вот это тебе идёт. Так или иначе, Леви, указывая на моё раздражение, никак его не умаляет. Это только усиливает гнев внутри, который так хочется выместить на этом коротышке. Желательно используя кулак. Похоже, это то, чего он добивается. Чтобы я потерял контроль. Мельком смотрю на него и замечаю, что удар локтём у хижины принёс плоды — на лбу помимо ссадины красиво расползается синяк. Скорее всего, он ищет какую-то причину, чтобы отомстить мне за это. Что ж, я отказываюсь играть в твои маленькие игры, ты, козёл размером с садового гнома. — Как скажешь, — бросаю я и уже собираюсь уйти, когда чувствую, как он хватает меня за предплечье. Я показательно перевожу взгляд на его руку, а затем и на него, но он намеренно избегает меня и кивает головой на соседнее место. Молчаливое предложение присоединиться. Полагаю, это лучшее, что могу получить от него вместо адекватного предложения поужинать вместе. Вздыхая, сажусь на стул напротив и ставлю тарелку перед собой. Сижу там, неуклюже пытаясь разделать свою порцию тушёного оленя, а затем раздражённо фыркаю. Доволен ли он тем, что теперь мы сидим в этой неловкой тишине? Ну, я точно нет. — Итак… как прошел твой день? — он делает паузу на середине глотка, чтобы посмотреть на меня с выражением, которое я могу описать только как: «ты, блять, серьёзно?». Раздражённо дыша, он ставит свою чашку обратно на стол, сводя руки вместе, чтобы спрятать лицо в ладонях: — Чистый, неподдельный кайф. Сначала я ухаживал за садом, а затем сделал маникюр. Чёрт возьми, я даже танцевал под дождем, — я аж раскрыл рот, — мы не супружеская пара в стрёмном ситкоме. Перестань вести себя так, будто рад, что я не присоединился к армии нежити. Моё лицо стремительно застилает румянец, и я снова утыкаюсь в тарелку. Он ведь прав в своей собственной извращённой логике. Мне должно быть всё равно. Раз — он напал на меня, два — он сделал всё, чтобы показать, как моё присутствие его бесит. Мне должно быть всё равно. Итак, почему какая-то часть меня отвергает эту идею? Почему меня так заботит то, что чувствует этот ублюдок? Как бы то ни было, держи своих друзей близко, а врагов ещё ближе, так? Проходит несколько минут, никто из нас не произносит ни слова, и будь я проклят, если буду тем, кто нарушит это тягучее молчание. В чашке Леви, как я понимаю, чай. Ханджи сказала, что если бы чай был человеком, Леви бы вышиб бы ему мозги. Что звучит как… странное признание в любви напитку, но я думаю, что это интерпретация Ханджи. Леви снова начал делать вид, будто сидит один и я невидимка. Если бы я знал, что меня все время будут игнорировать, я бы просто избавил себя от мучений и выбрал другое место. Однако я упрям и ничто не заставит меня сдвинуться с места сейчас. Внезапно чашка Леви с показательно громким звуком опускается на стол, и тут я осознал, что последние пару минут пялюсь в тарелку, улетев в свои мысли. Леви откашливается, будто собираясь заговорить, но я перебиваю: — Ну что? Ты же хотел посидеть в тишине? Ай, подождите. Я забыл, что должен был... не реагировать. — Осмыслить эту нехитрую концепцию — настолько трудная задача для твоего маленького мозга? — Нет, но… — Тогда заткнись уже и просто заканчивай есть. Ну и ладно. Я не хочу спорить, поэтому просто решаю последовать непрошенному совету. Рагу из оленя уже остыло; я успел съесть только пару кусочков мяса с того момента, как сел за столик. И да, на вкус это примерно так же, как и выглядит. Когда я поднимаю взгляд от тарелки, то замечаю, что Леви всё ещё потягивает свой напиток. И также то, что у него нет никакого рагу. Может быть, он, как и я разозлил буфетчицу, когда впервые пришёл, и решил, что смерть от протухшего рагу — не самый прозаичный способ свести счёты с жизнью. — Ты не собираешься есть? Леви вздыхает, без сомнения, готовясь снова отчитать меня за то, что я прервал его драгоценную тишину: — Почему ты сюда пришёл? Я этого не ожидал. Вопрос застаёт меня врасплох, и мне нечего ему сказать, кроме излюбленного: — Что? — Почему ты пришёл сюда, чтобы посидеть со мной? — он повторяет свой вопрос, добавляя ещё несколько деталей. К тому времени, как он повторяет, у меня уже есть ответ, пусть и не очень хороший, но тем не менее ответ: — Я уже говорил тебе. Ты выглядел одиноким. — Я не выгляжу одиноким, — он быстро отвечает, оборонительный тон голоса звучит странно и неуместно в сравнении с его обычным скучающим выражением. Из того, что я успел узнать о Леви, это как минимум то, что он явно не из тех, кому будет действовать на нервы расположение людей за ужином. А ещё, что он не утруждает себя ложью, предпочитая говорить прямо. Не считая этот раз. Отрицание — это не здоро́во, мой друг. — Ты прав. Выглядишь, как сердитая промокшая курица-наседка, — теперь я смеюсь, потому что не могу решить — его лицо сейчас выражает вселенскую обиду или всё же его позабавило услышанное. Судя по тому, что он не пытается меня убить, предполагаю, что последнее. — Я не выгляжу одиноким, ты, маленькая сволочь, — упрямо повторяет он. Очевидно, он не собирается признавать свою неправоту, поэтому я решаю оставить всё как есть... после этого. — Больше нет, — улыбаюсь я. Его губы приподнимаются в лёгкой улыбке, которая исчезает так же быстро, как и появляется, и он повторяет за мной, пытаясь вложить больше раздражения в слова, чем есть на самом деле. — Больше нет.