***
На следующее утро, Итэр, не слушая никаких возражений про возможную слежку за той квартирой, провожает его от двери до двери. Долго не может выпустить из объятий и под конец, взяв его лицо в обе ладони, серьезно напутствует: — Напротив того дома, куда он тебя увезет, есть небольшая кондитерская. Я буду там, все время, круглыми сутками, если понадобится. Люми сегодня и завтра весь день в старой кофейне, которая тут недалеко. Чайлда я попрошу побыть у нас дома. Если что-то пойдет не так, прошу тебя, беги в одно из этих трех мест. Куда будет ближе. От осознания, что Итэр большую часть времени будет находиться неподалеку, действительно становится лучше. И когда Альбедо остается в квартире один, он даже не особо нервничает. Но от звонка во входную дверь все равно подскакивает на месте. Дотторе выглядит ровно так же, как и в тот день в университете. Светлый, даже на вид дорогой костюм. Нарочито небрежная прическа. Злая ухмылка на тонких губах. — И снова здравствуй, мышонок. Альбедо не отвечает на приветствие. Боится, что голос сорвется. Его небрежно отодвигают в сторону, проходя в квартиру. Дверь захлопывается со звуком мышеловки. Дотторе, не торопясь, обходит его, осматривая со всех сторон. Небрежно цепляет прядь волос двумя пальцами. — Совсем себя запустил, — презрительно хмыкает он наконец, отходя на пару шагов, — но ничего. Это поправимо. Идем, такси ждет внизу. Вещи не бери, тебе не понадобится. Он уже разворачивается, чтобы открыть дверь, как вдруг резко приказывает: — И скажи, что рад меня видеть. Это элементарная вежливость. Альбедо заставляет себя сказать: — Я рад тебя видеть, — и добавляет, на всякий случай, — спасибо, что дал мне шанс. Ход верный, Дотторе скалится в одобрительной улыбке, и открывает дверь. На все же прихваченную Альбедо небольшую сумку он благосклонно не обращает внимания. — Послушный мальчик. Ну все, не задерживай нас. Такси и правда уже ждет у подъезда. Дотторе церемонно распахивает перед Альбедо заднюю дверцу, затем садится рядом, зайдя с другой стороны. Показательно берет Альбедо за руку. Таксист здоровается, уточняет адрес, и машина трогается с места. Альбедо подмечает видеорегистратор, направленный внутрь салона. Нормальная практика, в такси часто используют такое, но все же не всегда, и он опасался, что ему не повезет. Но раз камера есть, да и водитель, судя по любопытному взгляду, внимательный, то пора бы начать первый акт задуманного представления. Шаг первый: начать истерику при свидетелях. Ему даже стараться не приходится. Стоит только подумать, что это все взаправду – слезы сами катятся из глаз. Альбедо тихонько всхлипывает, незаметно смахивая их пальцами свободной руки. Все равно это бесполезно. Минуты через две Дотторе начинает бросать на него косые сердитые взгляды. Стискивает ладонь так, что Альбедо чуть не вскрикивает от боли. — Уймись сейчас же, — свистящим шепотом говорит Дотторе, после чего скупо поясняет таксисту, бросившему на них взгляд через зеркало заднего вида: — мы завтра улетаем из страны, а он у меня слишком сентиментальный. Таксист понимающе кивает, подозрительность из его взгляда испаряется. Ничего, Альбедо привык, что Дотторе всегда все верят. На людях он сама доброжелательность. Самое время сыграть на этом. Шаг второй: добиться того, чтобы Дотторе дал ему таблетку. — У тебя есть успокоительное или что-то такое? — просит Альбедо негромко, но так, чтобы его слышал водитель. — Что-то я совсем расклеился. Голос у него хриплый от слез, при этом он еще и немного заикается. Дотторе должен прекрасно помнить, что это означает. Вряд ли ему нужно, чтобы Альбедо сорвался в истерику прямо в машине. — Конечно есть, — недобро улыбается Дотторе после некоторой заминки. Глаза у него горят нехорошим, издевательским блеском. Он, не торопясь, открывает дипломат и вытягивает оттуда небольшую баночку без этикетки. Осторожно вытряхивает на ладонь маленькую белую таблетку. На вид совершенно обычную. — Вот, поможет успокоиться, — со смешком произносит он, протягивая таблетку Альбедо, — у тебя же есть вода? Здесь скрыт небольшой неприятный подкол, потому что Альбедо не выходит из дома без бутылки воды, и Дотторе это прекрасно известно. Что, в его глазах, всегда было не необходимостью, а еще одним способом «привлечения внимания». Потому что, когда Альбедо нервничал, вода помогала успокоиться. Если пить ее маленькими глотками. А нервничал он очень часто. Забавно, но Альбедо только сейчас понимает, что это было ненормально. Что такого в том, чтобы носить с собой воду, почему его за это нужно было высмеивать? Шаг третий: при свидетелях принять препарат. Он вытаскивает бутылку из сумки и, чуть помедлив, закидывает таблетку в рот. Запивает водой, пристально глядя Дотторе в глаза. Губы того расплываются в змеиной ухмылке. — Горькая, — тихо замечает Альбедо, убирая воду обратно. Все. Назад теперь дороги нет, план придется довести до конца. Иначе весь этот спектакль был зря. — Это же лекарство, а не конфета, — пожимает плечами Дотторе, вытягивая руку и зарываясь пальцами в его волосы, добавляет на грани слышимости: — зато сейчас станешь тихим и спокойным. Как и положено мышонку. Тон у него шутливый, и со стороны они, наверное, выглядит как милая пара. В зеркало видно, как таксист по-доброму усмехается. Может, дурацкому замечанию про мышонка. А может ситуации в целом. Неважно. Главное, он видел таблетку. Альбедо прикрывает глаза и ждет. Скоро ему станет абсолютно все равно на то, что думает таксист. На то, что он находится в замкнутом пространстве с Дотторе. На то, что ледяные пальцы больно оттягивают волосы в притворной ласке. Скорее бы.***
В старой квартире ничего не изменилось с тех пор, как Альбедо в последний раз переступал ее порог. На столе в так называемой «учебной» комнате, за которым он писал университетские работы, все так же стоят компьютер и принтер последней на момент покупки модели. В шкафу в спальне висит одежда, которую Дотторе посчитал недостойной, чтобы ее забирать. Даже папка со старыми рисунками находится там же, где Альбедо ее оставил. Это мощная машина времени, но Альбедо уже ощущает эмоции будто сквозь толщу воды. А скоро они должны исчезнуть совсем. — Если ты хочешь, чтобы я позволил кофейне того наивного идиота существовать – тебе стоит следить за своим поведением. Дотторе стоит, привалившись плечом к дверному косяку. Смотрит на Альбедо холодным ничего не выражающим взглядом. — Не слышу. — Прошу прощения, такого больше не повторится, — автоматически отзывается Альбедо. Дежурная фраза, въевшаяся в подкорку. Правда, произносить ее следовало с огромной долей раскаяния, так, чтобы Дотторе «видел, что тебе правда стыдно», но сейчас Альбедо на такое не способен. — Как-то не искренне, — Дотторе с неудовольствием кривит губы. — Тот бариста тебя разбаловал. Придется напомнить тебе, кому ты на самом деле принадлежишь. Альбедо не сразу понимает, что значит эта фраза. А потому не успевает вовремя отойти подальше. — Иди-ка сюда. Грубо схватив за руку, Дотторе подтаскивает его к себе вплотную. Запускает пальцы в волосы. Он вообще любит это делать, Альбедо и забыл, как у него постоянно болели корни волос, потому что Дотторе часто сильно их оттягивал. Вроде как они даже начали сильнее выпадать из-за этого, но тут Альбедо не может сказать точно. Он помнит только то, что расчесываться почти всегда было больно. Дотторе давит на подбородок, заставляя разомкнуть губы, грубо вгрызается в его рот, удерживает за затылок. Кроме боли и неприятного жжения от укусов Альбедо ничего не чувствует. Даже глаза закрыть не хочется. Он просто глядит перед собой отсутствующим взглядом и ждет, пока это закончится. — Так не интересно, — издевательски хмыкает Дотторе, наконец прекращая терзать его губы, но не отстраняясь, — неужели успокоительное так хорошо действует? — Разве не ради этого ты мне его дал? — уклончиво отвечает Альбедо, смотря куда-то сквозь него. Во рту стоит привкус крови. — Тогда мы продолжим эту игру ночью, когда тебя немного отпустит, — ухмыляется Дотторе, отходя на пару шагов и окидывая его плотоядным взглядом. В идеале, нужно успеть все провернуть сегодня, думает Альбедо, прикидывая варианты своей реакции, если эту ночь они проведут вместе. Перспективы выглядят плачевными. Но не допустить подобного развития событий он может лишь в половине возможных случаев. Остается разве что смириться. Но иногда Архонты бывают благосклонны к простым смертным. Потому что Дотторе внезапно повышает вероятность благополучного исхода с пятидесяти процентов практически до сотни. — Знаешь, а давай-ка прокатимся до клиники твоей матери, — задумчиво тянет он, — мне нужно обсудить с ней один проект. Заодно попрощаетесь, все же тебя долго теперь в стране не будет. — Неожиданно, — медленно говорит Альбедо, выискивая подвох. Он собирался заговорить о поездке в клинику, это крайне важный этап плана. Но чтобы Дотторе предложил сам? Что-то тут не так. — Я ведь не изверг, хотя ты очень стараешься меня таковым выставить, — пожимает плечами Дотторе, уже выходя из комнаты. — Идем, пока я не передумал.***
Поездка неприятна ровно настолько, насколько Альбедо ожидал. Кабинет матери всегда нагонял на него тоску и некоторую тревожность. Сейчас же, когда тревогу он испытывать не в состоянии, ему просто невыносимо скучно. А потому, когда мать выставляет его из кабинета под предлогом «сходи сдай анализы, давно не был, к тому же в другую страну лететь собираешься», он беспрекословно подчиняется. Дотторе не возражает, что все еще странно. Но, возможно, он уверен в том, что мать Альбедо его союзник. Пусть так. Спустя полчаса, когда Альбедо возвращается из процедурной, Дотторе и мама выглядят крайне довольными друг другом. Настолько, что Дотторе не отпускает ни одного колкого комментария про вечную болезненность Альбедо. Мама так вообще подходит его обнять, чего не делала с тех пор, как он окончил старшую школу. — Будь осторожен, — спокойно напутствует она, положив ладонь ему на плечо, — результаты анализов я пришлю вечером на твою почту. Если что-то не так – позвоню. Не отключай телефон. Глаза у нее серьезные. Альбедо понимает, что она волнуется и, как хороший сын, он должен попытаться ее успокоить. Намекнуть, что все под контролем. Только вот он не собирается этого делать. Из нее не получилось хорошей матери, так почему Альбедо должен стараться? — Как получится, — пожимает плечами он, отходя на шаг назад. Обиженный взгляд он полностью игнорирует. Раньше надо было думать и нечего теперь строить из себя оскорбленную невинность. Заслужила. Дотторе всю обратную дорогу до квартиры выглядит неприлично довольным. В квартире они наконец, впервые за день, расходятся по разным комнатам. Слава Архонтам, Дотторе больше не пытается тянуть к нему руки. Это даже под препаратом не слишком комфортно, а потому Альбедо при первой же возможности скрывается в «учебной» комнате. Дотторе не препятствует. Приказывает только собрать чемодан для отлета, просмотрев «шмотки, которые тут остались, пусть они убогие, но надо же тебе в чем-то лететь». За окном постепенно темнеет. В квартире стоит гулкая тишина. Мерное гудение процессора включенного компьютера и синеватый свет настольной лампы почему-то навевают мысли о морге. Альбедо в сотый раз за вечер проверяет почту, и, обнаружив там наконец долгожданное письмо из клиники, распечатывает пришедшие результаты анализов. Быстро просматривает их, и, удовлетворенно кивнув сам себе, направляется на кухню. Дотторе сидит за столом, неторопливо потягивая кофе и просматривая что-то в телефоне. Увидев Альбедо, он вопросительно приподнимает бровь. — Какие-то проблемы? Не поверю, что ты закончил со сборами, с твоей рассеянностью на это требуется вечность. — Нет, — ровным тоном отвечает Альбедо, тоже садясь за стол. Теперь они находятся напротив друг друга. Альбедо чувствует слишком уж навязчивый запах кофе и мимоходом думает, что сварен тот излишне крепким. У Итэра получается в сотню раз лучше. — А что тогда, поболтать пришел? — иронично роняет Дотторе, откладывая телефон в сторону. — Так нам завтра шесть часов в соседних креслах лететь, успеем наговориться. Или же, — тут он его взгляд становится липким, — тебе не терпится перейти от разговоров к делу? — Как завтра? — спрашивает Альбедо, чуть нахмурившись и полностью игнорируя похабный намек. — Мне казалось, до твоего отлета еще три дня? Это не важно, он уже получил, что хотел. Но если бы сам Дотторе не предложил съездить в клинику сегодня – весь план полетел бы коту под хвост. Альбедо мысленно отчитывает себя за просчет. Информацию о дате, на которую взяты билеты, стоило вызнать сразу же, как только они сели в такси. — До нашего отлета, мышонок, — издевательски исправляет его Дотторе. — Когда я брал билет на тебя, то подумал, что стоит вылететь чуть раньше, все равно с делами я закончил. Понятно, опасался, что Альбедо попробует сбежать. Стоит признать, именно об этом он и задумался в первую очередь после того звонка. Не удивительно, Дотторе всегда предсказывал его действия достаточно точно, показывая, что сопротивляться его воле бесполезно. Пора продемонстрировать ему, что это больше не так. — Я не оговорился, — спокойно говорит Альбедо, — ты улетишь один. И забудешь о существовании меня, Итэра и кофейни. С этими словами он аккуратно выкладывает на стол распечатанную копию бланка с кучей медицинских печатей. — Что это? — Это результаты моих анализов. Сегодняшние. Показывающие наличие в моем организме психотропных препаратов, в частности – мощных транквилизаторов. С помощью которых ты хотел заставить меня согласиться лететь с тобой. Оригинал, в случае если ты не оставишь меня в покое, ляжет Царице на стол. Также прошу тебя обратить внимание на то, что обнаруженный препарат крайне похож на твою последнюю разработку. Дотторе секунду смотрит на документ, а потом громко смеется, откинув голову. — Должен признать, ты меня удивил, — говорит он, отсмеявшись, — из всех вариантов ты выбрал один из самых сложных, я оценивал его вероятность менее чем в пять процентов. Все же ты труслив, а эта попытка требует немалой смелости. Он небрежно подцепляет листок и вглядывается в написанное. — Рейн постаралась, — подмечает он, вчитываясь в показатели, — сфабриковать результаты воздействия этого препарата достаточно сложно, он подстраивается под конкретный организм, в этом его особенность. Тут даже противоречий не видно. На первый взгляд, разумеется. Разглагольствовать на тему своей гениальности Дотторе способен часами, но сейчас у Альбедо нет времени его выслушивать. Уже вечер, а он, для спокойствия Итэра, должен вернуться сегодня. Поэтому он обрывает Дотторе на середине фразы решительным: — Результаты не сфабрикованы. Я ведь принял этот препарат. В такси, помнишь? На секунду Дотторе замирает с достаточно нелепым выражением лица. Альбедо бы, наверное, посмеялся, если бы был сейчас на это способен. Затем, положив ладони на стол, Дотторе медленно поднимается на ноги, сверля Альбедо тяжелым взглядом. Шутки кончились. — В такси я дал тебе успокоительное. — злобно шипит он, подаваясь вперед и практически нависая над Альбедо. — Обычное, продающееся в любой аптеке. — Упаковка была без этикетки. — Потому что я знал, что ты можешь попытаться вынудить меня дать тебе препарат! — сквозь зубы цедит Дотторе. — Ты думаешь, я не в курсе, что Чайлд вьется вокруг той девчонки, что он вынюхивал подробности о всеми забытом скандале? Ваш дурацкий план был как на ладони с момента твоего показательного выступления в такси. Он тяжело опускается обратно на стул и скрещивает руки на груди. Усмехается. — Надо же, а мышонок отрастил коготочки. Я даже на секунду тебе поверил. Но прости, милый, никакой препарат ты не принимал, я просто решил вам подыграть. Твой козырь обернулся пустышкой. — Поэтому ты сам предложил поехать к маме? — уточняет Альбедо, чуть склонив голову на бок, — думал, что дал мне обычную таблетку? Ты невероятно облегчил мне этим задачу. — Я знал, что это просто успокоительное, — раздраженно, отвечает Дотторе, — и давай прекратим этот разговор, он становится бессмысленным. — Рад, что ты тоже такого мнения, — кивает Альбедо. — В таком случае, я просто передам документы Царице через Чайлда, остальное, думаю, она рассудит. Минуту они молчат. Тишина стоит такая, что слышно, как в соседней комнате тикают часы. Альбедо мимоходом отмечает, что тиканье будто отсчитывает время до взрыва бомбы. Весьма символично. — Прекрасно. Я не хотел этого, но раз ты настаиваешь, — зло рявкает Дотторе, вытаскивая телефон и открывая приложение такси, — одевайся. Быстро. — Зачем? — Отвезу тебя в лабораторию, не связанную с твоей мамашей. И поверь, мышонок, извиняться тебе за это придется долго. — Поехали, — покладисто соглашается Альбедо, поднимаясь. — Заодно я сразу оттуда вызову полицию, если ты попытаешься и дальше меня удерживать. Потому что результаты анализов будут такими же. Альбедо уже почти тянется за пальто, когда его грубо хватают за руку, останавливая, и прижимают к стене коридора, больно впечатав лопатками. — Ты блефуешь, — недоверчиво говорит Дотторе, вглядываясь в его лицо, будто впервые видит, — и это очень легко проверить. Он вдруг резко замахивается, и с силой бьет в стену, совсем рядом с головой Альбедо. От удара по стене пробегает легкая вибрация и, кажется, в смежной комнате что-то падает. Альбедо даже не моргает. Это очень странное ощущение. Он понимает, что ему должно быть очень, очень страшно. Потому что он сейчас шантажирует опасного человека, почти доведенного до точки кипения, находясь с ним в замкнутом пространстве наедине. А воспринимается это как не слишком интересный фильм. Совершенно никакой тревоги. Видимо, сообразив наконец, что Альбедо слишком спокойный, и успокоительное просто не могло дать такого эффекта, Дотторе медленно проговаривает: — Ты и правда принял препарат… Что, мамаша поделилась образцом, когда сыночек к ней приехал? Что ж, Альбедо знал, что это будет первым предположением. — Я пробыл там всего полчаса, препарат бы не успел усвоиться организмом, — замечает он, глядя куда-то поверх головы Дотторе, — тебе ведь это известно. Забавно, они с Дотторе будто поменялись ролями. Теперь Альбедо предсказывает его ходы наперед. И сейчас, если предположения верны, он скажет о… — Ты мог принять препарат до того, как я забрал тебя. Рейн имела доступ. Ну конечно. Как предсказуемо. Почему он раньше не замечал, насколько ему легко читать этого человека? — Таксист видел, как ты дал мне таблетку. Думаю, если Царица изъявит желание разобраться в этом инциденте, это будут неплохие свидетельские показания. Не в твою пользу. А с мамой мы не виделись уже около месяца, это легко проверить. Он практически видит, как Дотторе лихорадочно ищет несостыковки, в которые Альбедо сейчас можно ткнуть носом. Сломать выстроенную линию поведения, заставить отказаться от плана, признать поражение. Альбедо спокойно ждет. Он знает, что у того ничего не выйдет. Вряд ли Дотторе догадается, что Кэйа вчера немного поработал курьером. А уж заменить в такси полученную из рук таблетку на вытащенную вместе с бутылкой воды и вовсе было делом техники. Ловкость рук, только и всего. — Если провести тщательное расследование, выяснится, что ты меня подставил, — ледяным тоном заявляет Дотторе, стискивая его запястье сильнее. — Так всегда бывает, когда глупые мышата мнят себя гениями. — А ты и правда хочешь этого расследования? — с легким намеком на любопытство интересуется Альбедо, стараясь не морщиться от боли в руке. — Но думаю, даже сам факт может сильно пошатнуть твое положение в фатуи. От следующих слов Дотторе зависит буквально все и Альбедо отстраненно отмечает, что тут действие препарата как нельзя кстати. Будь он в нормальном состоянии – нервозность момента свела бы его с ума. А сейчас он может даже позволить себе подлить масла в огонь, вернув Дотторе его издевательскую фразу, надолго выбившую тогда из колеи. Поэтому Альбедо изгибает губы в улыбке и вкрадчиво спрашивает: — Неужели глупый мышонок все же стоит мечты? Фраза производит эффект выстрела в упор. Дотторе отшатывается от него, отпуская. Смотрит с такой ненавистью, что Альбедо даже в его состоянии пробирает практически до мурашек. А потом выплевывает: — Выметайся. И упаси тебя Архонты еще хоть когда-нибудь попасться мне на глаза.***
Итэр, как и обещал, ждет его в кондитерской через дорогу. Альбедо замечает его с улицы, через окно, и, поймав взгляд, приветственно поднимает руку. В следующую секунду Итэр уже выскакивает навстречу. — Все получилось, — сообщает ему Альбедо вместо приветствия. В ответ его молча сжимают в крепких объятиях. Альбедо послушно обнимает в ответ, и старательно анализирует собственные ощущения. Ничего. Почему-то он думал, что будет по-другому. Кажется, Итэр понимает, что что-то не так. Он отстраняется, заглядывает Альбедо в глаза. — Все хорошо? — Да, но я под препаратом и пока ничего не чувствую. Действие еще около пяти часов продлится, — напоминает Альбедо, пока Итэр внимательно оглядывает его с ног до головы. Замечает синяк на запястье, конечно же. — Очень болит? — встревоженно спрашивает, бережно ощупывая, — Может, в травмпункт съездим, вдруг трещина? — Не думаю, — равнодушно пожимает плечами Альбедо, — кожа просто тонкая. Можешь сжать вторую руку – такой же останется. Поехали лучше домой? Тут больше нечего делать. Итэр какое-то время молчит, уставившись застывшим взглядом в одну точку. Затем встряхивает головой и как-то вымученно улыбается: — Конечно. Вызвав такси, они наконец-то добираются до дома уже поздним вечером. Альбедо задумчиво отмечает, что Итэр ведет себя странно. Больше не тянется обнять, хотя обычно он даже в машине как минимум держит Альбедо за руку. Не лезет с расспросами. А когда Альбедо, устав ждать такси, ради эксперимента потянулся за поцелуем (вдруг всплеск гормонов перекроет препарат?) – его мягко отстранили под невнятным предлогом. Впервые. Это противоречит всему, что Альбедо об Итэре знает. Наверное, он должен быть расстроен. Вдруг у Итэра просто синдром спасателя и теперь, когда проблема устранена, Альбедо ему больше не интересен? Уже достаточная причина нервничать. Но все что он чувствует – спокойный интерес. А потому, когда они переодеваются, и устраиваются на кухне за чашкой чая, напрямую спрашивает: — Я больше тебя не привлекаю? У Итэра чай идет носом. — Кха-кха, что, прости?.. — закашливается он, пытаясь восстановить дыхание. — С чего ты взял вообще? — Ты отказался меня поцеловать после того, как я сказал, что проблема с Дотторе решена, — поясняет Альбедо. Выражение лица у Итэра становится… сложным. Альбедо не может идентифицировать эмоцию, и совершенно не понимает его реакции. Его рассуждения были логичны, разве нет? — И ты решил, что… О, Архонты, почему даже под действием этого кошмарного препарата ты в первую очередь думаешь, что с тобой что-то не так? — стонет Итэр, закрыв лицо руками. Он поднимается на ноги, чтобы обойти стол и присесть возле Альбедо, заглядывая снизу в его глаза. — Ты сейчас находишься под действием препарата, изменяющего восприятие, так? — Альбедо кивает, завороженно глядя на отблески света в золотистой радужке глаз. Итэр все же удивительно красивый. — Тогда давай мы повременим с поцелуями, пока ты не можешь дать на это активного согласия? Особенно если учесть, что иногда даже прикосновения являются для тебя триггером. Звучит разумно, но все же в этом есть некоторое логическое несоответствие. — Я давал согласие раньше. — Кажется, это стоит потом обсудить детальнее, — вздыхает Итэр. — Бедо, это бы работало, если бы ты был в состоянии понять, когда захочешь остановиться. А ты сейчас этого не можешь. Это несколько противоречит тому, что Альбедо знает об отношениях, но знает он, если трезво оценивать, не так много. Вероятно, у него извращенное представление и многие установки требуют детального разбора. В таком случае, с Итэром ему невероятно повезло. — Поэтому я тебе и доверяю, — серьезно говорит Альбедо, проанализировав услышанный довод. Итэр недоуменно моргает, и до Альбедо доходит, что, наверное, это прозвучало как-то слишком расчетливо. — То есть, поэтому тоже. Если убрать эмоциональную составляющую. Итэр вдруг начинает смеяться. — Так, нет, все, это очень забавно, но ты явно завтра из-за этого загрузишься, — говорит он, поднимаясь, — идем спать, во избежание неловких ситуаций. Альбедо не совсем понимает, о чем он, но вероятно поймет утром, когда вернется к обычному восприятию себя и окружающих. Это был бы интересный способ самопознания: оценка собственных действий со стороны холодной логики, а затем со стороны эмоций. Но он сомневается, что стоит принимать препарат в дальнейшем. Даже немного жаль. Ложатся они все же вместе. Альбедо настаивает, что тут он точно никогда не был против, и Итэр после недолгого спора все же соглашается. И не протестует, когда Альбедо по привычке забирается к нему под бок. — Как-то это все равно немного неправильно, — задумчиво тянет Итэр. Альбедо, уже начавший засыпать уточняет: — Что именно? Рука Итэра мягко гладит его по спине, так что вряд ли он имел в виду их совместное нахождение в постели. Следующая фраза только подтверждает это предположение: — Дотторе, конечно, получил мощный удар по самолюбию, но он же, по сути… просто улетит обратно. Как-то не серьезно, не думаешь? — Ну почему просто, не просто, — сонно бормочет Альбедо. — Он сюда прилетал, потому что хотел возобновить эксперимент. Передал маме результаты последних трех лет его работы, она должна была внести последние изменения в формулу и наконец сертифицировать препарат. А теперь она это все заберет в единоличное пользование. То есть фактически он эти три года работал впустую. Кажется, Итэр давится воздухом. — Он будет в ярости, — тихо замечает, обняв Альбедо покрепче. — Ему полезно, пусть понервничает. Все равно ничего не сделает. Ему за этот провал и так отвечать перед Царицей, вряд ли он захочет усугублять это. Итэр смеется, утыкаясь в его волосы. — Ты ж мой профессор Мориарти, — ласково шепчет он, целуя в макушку. Характеристика сомнительная, но почти уснувший Альбедо не собирается спорить.***
Три недели спустя. Альбедо заталкивает наспех собранные конспекты в сумку и, щелкнув застежкой, наконец выходит из квартиры. Влиться обратно в учебно-рабочие будни после месяца вынужденных каникул оказалось не так просто. Не все преподаватели оценили подобный жест ранее прилежного студента, так что теперь Альбедо старательно наверстывал упущенное. Не то что бы это было очень сложно. Скорее утомительно. Больше всего расстраивала необходимость снова вставать ранним утром. Впрочем, на фоне недавних событий, эти проблемы казались очень уж незначительными. Альбедо не жалуется. Бытовые проблемы? Отлично, дайте десять. Всякие скандалы-интриги-махинации оставьте кому-то другому, Альбедо сыт этим по горло. От неприятных воспоминаний по спине ползет холодок, и Альбедо зябко поводит плечами. Он даже не знает, что было хуже: месяц, на протяжение которого Дотторе изводил его страхом, или день, проведенный под действием препарата. Утро после того дня было кошмарным. Проснувшись, Альбедо прокрутил в памяти произошедшие события плюс собственное поведение и пришел в натуральный ужас. Это правда был он? Нет, с Дотторе все получилось как нельзя лучше. Вспоминать сцену последнего диалога было страшно, Альбедо бы в жизни не повторил этого будучи в нормальном состоянии, но именно ради этого и был задействован препарат. Но вот потом… Попробовать поцеловать Итэра просто потому, что «интересно проверить, чем отличается»? А о нем подумать? Экспериментатор чертов. Еще и про доверие потом такое заявить… А уж когда он начал накручивать себя на тему, что Дотторе найдет, как выкрутиться из этой ситуации… В общем, Итэру опять пришлось достаточно долго его успокаивать и убеждать, что все было хорошо, что он все понимает, а с Дотторе Альбедо и вовсе сделал все правильно. И Альбедо совершенно точно не хочет повторения подобного опыта. А с учебой он как-нибудь разберется. Уже ноябрь, и на улице становится все холоднее. Альбедо прячется в шарф и быстрым шагом идет к месту, которое, можно сказать, было отвоевано общими усилиями. У Итэра сегодня утренняя смена, так что ушел он раньше, и они еще не виделись. Серьезное упущение. Кофейня встречает теплом и ароматом кофе, чувствующимся прямо с порога. Альбедо улыбается, бросив мимолетный взгляд на стену: он все же закончил ее, практически на следующий день после истории с Дотторе. Теперь рельефный рисунок украшали созвездия, символизирующие близнецов, Чайлда, Кадзуху с Дионой (первые бариста должны быть увековечены!) и самого Альбедо (он был против, но с Люмин сложно спорить). Позднее Люмин предложила соединить крупные звезды в созвездиях не просто линиями, а тонкой проволочной гирляндой. Получилось здорово. Итэр, заметив его, солнечно улыбается из-за стойки. В кофейне достаточно людно, несмотря на то что открыта она всего-то вторую неделю и сейчас раннее утро. Но Альбедо с самого начала говорил, что Итэр волшебник, так что ничего удивительного. Отстояв небольшую очередь, Альбедо наконец оказывается на расстоянии вытянутой руки от своего парня. Впервые за утро. И, к счастью, за ним в очереди больше никого, а значит, есть немного времени только для них двоих. Настроение стремительно ползет вверх. — Попробуете напиток из сезонного меню? — золотые глаза лукаво блестят. — Нет, спасибо, они внушают ужас одним названием, — фыркает Альбедо, даже не взглянув на экран. Он, между прочим, говорит истинную правду. Половину этого безобразия Итэр придумал, когда варил кофе с теми сочетаниями сиропов и специй, которые Альбедо называл в случайном порядке. Получалось, правда, все равно вкусно, но Альбедо бывает вредным. — Сделаю американо с апельсиновым соком, хочешь? — спрашивает Итэр, уже отходя к кофемашине, потому что заранее знает ответ. Ехидно щурится: — Вот добавлю этот рецепт в авторские или сезонные – что будешь делать? Это запрещенный прием. Альбедо смеряет его возмущенным взглядом, но в ответ добивается лишь звонкого смеха. Не только он тут вредный. Альбедо пытается состроить обиженное лицо, но уголки губ предательски приподнимаются, и он ничего не может с этим поделать. — Вот, держи, — примирительно улыбается Итэр, ставя стаканчик с готовым напитком на стойку. — Правильное утро должно начинаться с кофе. Альбедо во внезапном порыве накрывает его пальцы на стаканчике ладонью, осторожно сжимая. Смотрит в любимые глаза и тихо, так чтобы слышал только тот, для кого эти слова предназначены, говорит: — Мое правильное утро начинается с тебя.