В овечьей шкуре

      Перемирие оказалось совсем недолгим: не прошло и дня, как они возобновили взаимные издевки и подначивание. Теперь это выглядело будто настоящая война и окружающие начали воспринимать их как реальных врагов, стараясь лишний раз не реагировать дабы не разжигать конфликт. Однако гости и понятия не имели, что каждая такая сцена теперь заканчивалась жаркими стонами и страстным сексом.       Словесные перепалки действовали словно спички и мгновенно разжигали желание, а найти безлюдное место в очень людной усадьбе иногда было ох, как непросто. Пляж, винный погреб, какие-то кусты на соседней полянке… Приходилось трахаться в самых неожиданных местах и их первый раз остался единственным, когда удалось сделать это на мягкой кровати.       Тэхёну бесконечно нравилось провоцировать Чона. Его реакция была бесценной — Чонгук закипал моментально и через считанные минуты Тэ уже раскаивался, точнее наслаждался последствиями своих слов. Каждый раз, когда издёвка переходила все границы и казалось бы уколоть сильнее уже нельзя — наступал следующий день и всё повторялось по новой.       Чонгук знал, что Ким делает это специально и в некотором смысле использует его, но ничего не мог с собой поделать. Он буквально терял голову от смены нагло ухмыляющейся морды на жалобно стонущее под ним личико. Для него это было словно акт справедливости, восстановления баланса: если ты распускаешь свой наглый язык — будь готов к возмездию.       — Чонгуки, а я рассказывал тебе, что одна моя знакомая очень преуспела удачно вложив деньги в специфическую нишу, — глаза Тэхёна знакомо блестели, а сквозь слова виднелся знакомый оскал, — Училась на твоем факультете и теперь она более чем успешная финансистка.       — В наше время большое значение имеет удача, — подметил один из гостей.       — Вы правы, но она проделала очень глубокий и тщательный анализ перед вложением и именно положительные результаты сподвигли её так рисковать.       Чонгук держал себя хладнокровно и не хотел, чтобы кто-то заметил его внутренний пожар. Эта выскочка его доведёт, он доиграется.       — Кстати, забыл добавить, что она была твоего возраста, — Тэхён верно переходил черту, — Хотелось бы узнать, есть ли у тебя уже подобные наработки?       Глаза присутствующих уставились на Чонгука в ожидании его комментариев. Тот сидел неподвижно и несколько секунд молчал. Несмотря на небольшую толпу, казалось будто в зале находятся лишь он и его собственный дьявол.       — Да, — наконец ответит Чон, — Я сейчас работаю с некоторыми материалами и активно занимаюсь их оценкой.       — Неужели?! — наигранно удивился Тэхён.       — Представь себе. Могу прямо сейчас тебе наглядно продемонстрировать насколько глубокий анализ проводится, — Чонгук приподнял бровь и откинулся на спинку кресла, — Хотя вряд ли ты что-то мыслишь в финансах.       Лицо Тэхёна засверкало:       — Ты прав, но я постараюсь вникнуть.       Последующие комментарии гостей они уже не слышали. Спустя несколько минут Чонгук уже захлопнул двери уборной на защелку с цепочкой. Тэхён второпях расстегнул чужие брюки и уже повернулся к нему спиной. Но внезапно Чон схватил его за волосы и силой развернул к себе:       — Твой грязный рот слишком часто ставит меня в нелепое положение.       И с этими словами он одним движением швырнул его на колени, опустив лицо Тэхёна к своему паху.       Ким на мгновение растерялся но, подняв глаза наверх и встретившись с лицом Чона, стало понятно чего он хочет. Освободив возбуждённый член от нижнего белья, он послушно открыл рот.       Оказалось, что работать языком Тэхён может так же ловко, как и язвить. Ему не составило труда подавить рвотный рефлекс и практически полностью заглотнуть. Конечно, горло сильно першило, но предвкушение быть хорошенько отодранным заглушало все неприятные ощущение.       За время их «романа» Тэхён привык к чужому члену. Он трогал и ощущал его немалое количество раз, но пробовал на вкус впервые. Он обожал новые ощущения и сосал с таким рвением и желанием, что у Чона даже появились сомнения, действительно ли он не делал этого раньше. Тщательно вылизывая розовую головку и нежно, но уверенно массируя поджатые яйца, Ким искренне наслаждался процессом.       Для Чонгука же открывалась потрясающая картина: ему ещё никогда не делали минет с такой отдачей. Наблюдать за скользящими пухлыми губами, ощущая лёгкую вибрацию от глухих стонов Тэхёна, оказалось настолько потрясающее, что кончил он довольно быстро.       После оргазма Чон всегда проникался особой нежностью с Тэхёну. Разрумяненное лицо и растрепанные волосы делали его ещё краше обычного и вызывали какой-то странный трепет — Чон почти забывал, что перед ним тот самый невыносимый Ким Тэхён портящий ему жизнь. Им хотелось любоваться долго-долго, а ещё лучше прижать к себе и просто обнимать. Однако, если долгий взгляд ещё как-то можно было объяснить, то не дружеские объятия Тэхён явно бы не оценил. Чонгук был в этом уверен, хотя никогда не проверял: мысль стать отвергнутым в такой уязвимый момент вгоняла в ужас.       Но в этот раз Чонгук не удержался и, когда Ким наклонился к раковине прополоскать рот, он мягко прильнул к нему со спины и опустил лоб точно на чужую шею. Тэхён не видел его глаз, а лишь ощущал тёплое дыхание, что вызывало стаю мурашек вдоль позвоночника. Описать же то, что чувствовал Чон, оказалось непросто даже ему самому. Невыносимая смесь удовольствия от таких долгожданных объятий и навязчивого страха, что вот-вот и Ким резко увильнет из его рук со словами вроде: «Чон, ты охренел?», — будто прошибала током. Гук мог поклясться, он никогда не испытывал ничего подобного: эмоцию, что одновременно дарит бесконечное спокойствие и бесконечную тревогу.       Однако, к сожалению, или к счастью, Чонгук так и не увидел реакцию Кима на его трогательные объятия — в дверь неожиданно постучали и пришлось резко прекратить свои забавы.

***

      Время в усадьбе Габино пролетало совсем незаметно и совсем не так скучно, как предполагал Чон. Тот факт, что они провели здесь почти целый месяц, никак не укладывался в голове, а осознание, что совсем скоро ему придется уехать домой и вовсе вводило в депрессивное состояние. Хотя опять же: признавать, что причина его подавленности — это перспектива больше не встретиться с Тэхёном, он категорически не хотел.       Да и поведение Кима добавляло драмы: то ли от внезапной и опасно близкой возможности быть пойманными с поличным, то ли Тэхён не оценил внезапное проявление чувств, но их похождения резко прекратились. История повторялась вновь и Ким опять беспричинно игнорировал Чона. Инициатором разврата всегда был Тэ, ведь именно он всегда провоцировал их на агрессивный секс и это всегда срабатывало. Но теперь его насмешки и колкости резко прекратились, что сводило Чона с ума.       Тэхён всячески пропускал мимо себя любое появление старшего, а на попытки Чона хотя бы немного разжечь очередной конфликт, он лишь снисходительно улыбался и переводил тему.       Как бы Чонгук не отрицал своё влечение, но он успел привыкнуть к их странной страсти. Да, он скучал по сексу, да, ему не хватало острых ощущений и, да, трахнуть хотелось почему-то именно Ким Тэхёна.       Лёжа ночью в своей комнате после изливания в собственную ладонь, он с ужасом осознавал, что скучает не просто по сексу, а именно по Тэхёну. Он бы сейчас отдал всё только бы увидеть его хитрющее лицо, сжать жилистые бёдра и услышать сладкие стоны невыносимого мальчишки. Ну, возможно, не всё, но половину всего точно.       Чонгук точно не знал, когда уезжает Тэхён. Единственное, что было ему известно — он точно покинет усадьбу раньше Кима. До отъезда оставалась всего пара дней. Чон конкретно сходил с ума от этой неясности в поведении Тэ и неразберихи в собственных мыслях. Тянуть дальше некуда и он твёрдо решил поговорить.

***

      Следующим утром Чону не терпелось поговорить с Тэхёном. К счастью, нашёл он его достаточно быстро: тот уютно сидел в гостиной с блокнотом в руках и что-то увлечённо рисовал.       На появление Чонгука он особо никак не отреагировал и лишь на мгновение оторвался от рисунка. Равнодушно окинув его взглядом, Ким продолжил штриховать лист.       Равнодушие убивало. Уж лучше бы он как прежде сказал что-то гадкое. Пусть без продолжения, пусть даже при всех гостях — Чону плевать. Мысль о том, что каких-то две недели назад он мечтал, чтобы мелкий выскочка не обращал на него внимания и отвязался, сейчас очень смешила.       Помолчав с минуту, Чонгук неуверенно начал:       — Доброе утро.       — Эм, привет, — Ким даже не поднял голову.       И что ему говорить? Зачем он вообще припёрся сюда? Для Чонгука это было словно пытка. Неловкость момента зашкаливала. Хотя Чон был уверен, что неловко здесь только ему.       «Господи, это всего лишь наглый мальчишка, ты уйму раз драл его как последнюю суку, соберись, мать твою!» — ругал он сам себя, но легче от этого не становилось.       В этот момент в гостиную вприпрыжку забежали Сара и Виолетта. Кокетливо поздоровавшись с Тэхёном, они не собирались надолго задерживаться: схватив какие-то сладости из буфета, они почти сразу убежали назад во двор. Ким же при виде этих двоих мгновенно сменил серьёзную физиономию и широко улыбнулся своей милейшей улыбкой. Неудивительно, что все гостившие дети обожали его и ласково называли дядя Тэтэ, хотя до статуса дяди ему не хватало нескольких лет.       Чонгук почувствовал себя в буквальном смысле оскорблённым, ведь Ким ни разу так ему не улыбался. Плюс внутри нахлынула внезапная волна ревности.       «Прекрасно, Чон, поздравляю. Что, что, но ревновать эту скотину к детям… Так низко ты ещё не падал», — внутренний голос не замолкал, но кроме самобичевания ничего не приходило на ум.       Тэхён продолжал улыбаться им вслед, но от внезапного зрительного контакта с Чоном, его лицо моментально переключилось на привычную слегка презрительную гримасу.       — Может хотя бы на секунду оторвёшься от своих идиотских художеств и обратишь на меня внимание?! — вспыхнул Чон и раздражённо толкнул его в бок.       Он слегка не рассчитал силы и от удара Ким выронил из рук блокнот. Вместе с ним рассыпались и несколько отдельных зарисовок. Даже в приступе ярости Чонгук не мог не заметить ватман лилового оттенка, что упал лицевой стороной на пол. Почти сразу стало дико стыдно за свой поступок и он присел помочь собрать разлетевшиеся рисунки. Потянувшись за лиловым листом, Ким резко опередил его и со словами:       — Не трогай, я сам, — спрятал его внутрь блокнота.       — Прости, я не хотел, — замялся Чон, — просто скажи зачем ты это делаешь?       — Делаю что? — переспросил Тэхён.       — Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду!       — Теперь ты прости, но не понимаю, — Ким равнодушно уставился на Чона, скрестив руки на груди.       Чонгук раздражённо поджал губы оглядываясь, как бы проверяя нет ли кого-то рядом и, набравшись смелости выдохнул:       — Тэхён, почему мы больше этим не занимаемся?       — Уточни чем именно.       — Твою мать, Тэхён! Не вынуждай меня опять выводить тебя на задний двор! — Чонгук изо всех сил пытался держать себя в руках, но ещё один такой встречный вопрос и он опять вмажет Киму явно не ограничившись одним ударом.       У Тэхёна не было желания слишком сильно дразнить Чона, единственное, что он хотел — это вернуться к рисованию.       — Почему не трахаемся что ли? — непосредственно уточнил он.       — Да тише ты! — Чонгук потянулся закрыть ему рот, но Ким ловко увернулся, — Хочешь чтобы нас услышали?       — Да мне плевать, если услышат. Это слово смущает здесь только тебя.       — Тэхён! — Чон был на грани, — Предупреждаю в последний раз!       — Господи, да остынь ты. Ну не потрахались пару дней, так что теперь? Может у меня просто болел зад, а может просто не было настроения. Чего ты прицепился ко мне?       Чонгук не знал, что ответить. Равнодушие Кима больно давило комом в горле, и он лишь молча пялился на Тэхёна не в силах высказать, что чувствует.       Тэхёну же хотелось побыстрее закончить эту драму. Конечно, подразнить Чона он любил, но не сейчас — нужно быстрее завершить рисунок.       — Ладно, раз уж у тебя такой недотрах, то приходи ко мне завтра в семь, — он будто сжалился над Чоном.       — Нет у меня никакого недотр…       — Эй спокойнее, иначе могу передумать, — мягко перебил его Ким, — завтра все отправляются кататься на парусных яхтах и в доме никого кроме Батлера не будет. Намёк понимаешь?       — Понимаю, — возможность опять остаться с Тэхёном наедине отодвинула гордость на второй план, — завтра в семь.       — Умница, схватываешь на лету, — Ким ущипнул его за щеку и игриво подёргал, — а теперь проваливай, пока мое вдохновение окончательно не исчезло.       Ким демонстративно развернулся, достал наушники и продолжил рисовать, всем видом показывая, что их разговор окончен.

***

      Удивительно, но Чонгук отреагировал на согласие Кима относительно спокойно и почти не грузился мыслями перед сном, как это часто с ним случалось. Ему льстило, как просто оказалось договориться с Тэхёном и то ли ещё будет! Казалось, он наконец-то нашёл подход к гадкому мальчишке и в будущем, возможно, они перестанут изводить друг друга. Может даже станут друзьями (насколько это возможно в их ситуации) и на следующее лето поедут вместе на Лазурный берег. А может Ким пригласит его в гости после поступления и они вместе погуляют по Парижу. Интересно, каков Тэхён если с ним просто говорить, не спорить, не хамить, а просто беседовать. Он обязательно попробует его разговорить и попросит рассказать об искусстве. Ким явно не устоит и продемонстрирует, как много знает. Возможно, даже так заболтается, что на время прекратит быть язвой.       Чон, конечно, даже сам немного забавлялся от своей наивности, но эти мысли умиротворяли и он не заметил, как провалился в сон с улыбкой на лице.       На следующий день Чонгук начал готовиться к своему скорому отъезду и почти не думал о Тэхёне, точнее всячески пытался. Где-то глубоко в голове закралась тень сомнения и какое-то необъяснимое беспокойство, которое он всеми способами пытался заглушить. Сбор чемодана, звонки друзьям, разговор с Габино и помощь Батлеру — лишь малая часть его способов отвлечься. Это невыносимо злило ведь здравый смысл говорил, что его ждёт отличный вечер, они договорились, что может пойти не так? Но в каждую секунду, когда его мысли не были заняты каким-то делом, нутро изводилось и посылало тревогу.       Еле дожив до вечера, Чонгук стоял возле фонтана, именно здесь они договорились встретиться. Гости, как и планировалось, расселись по автомобилям и отправились на местный причал, что находился в получасе езды от усадьбы. Уехали они ещё в шесть тридцать и это, конечно, сопровождалось расспросами почему Гук отказывается составить всем компанию. Пришлось соврать что-то про запланированный видео-звонок с отцом и пожелать почти каждому лично хорошо повеселиться. Чон торчал на улице уже минут сорок, а Тэхён всё не появлялся.       «Опаздывает зараза…», — думал про себя Чонгук, но он даже не допускал, что Ким может не появиться. В конце-концов, если его не будет ещё минут пятнадцать, то Чон уже знает, где находится его комната. Кроме того, уехать к яхтам он не мог — Гук своими глазами видел каждую уехавшую машину и всех пассажиров — Кима среди них не было. Значит он где-то в усадьбе, а она на отличается какими-то необъятными размерами, если будет нужно, Чон пойдет его искать, а когда найдёт — надерёт ему зад за столь долгое ожидание.       Стоять возле фонтана порядком надоело и Чон, как и ожидалось, поплёлся на поиски Тэ. Сначала казалось, что Ким просто играет в незапланированные прятки, что вызвало лёгкие флэшбеки, особенно проходя мимо дурацкого лабиринта. Чон был уверен, Тэхён сейчас умело прячется где-то поблизости, наблюдает за ним и нагло потешается. Он даже произносил вслух фразы вроде: «Ха-ха, как смешно, Тэхён» и «Я знаю, что ты здесь, выходи сейчас же». Однако никто так и не отозвался.       Прошло не менее часа безрезультатных поисков и желание «надрать зад» постепенно улетучивалось. На смену ему приходила тупая обида, что растекалась внутри неприятной горечью. Ощущал ли он злость? Нет. Скорее грусть и разочарование, ведь Чонгук не так представлял себе этот вечер. Да, они договорились просто порезвиться, но Чон планировал сначала поговорить и попытаться поделиться своими чувствами. Реакция Кима ожидалась быть непредсказуемой, но держать всё в себе откровенно надоело и Чонгук хотел попытать удачу.       Но, как оказалось, никакому разговору не суждено было произойти — Кима нигде не было. Ещё и Батлер так не вовремя отлучился по своим делам, а ведь он бы точно подсказал, где искать личный чонов кошмар.       Окончательно опустив руки, Чонгук решил подняться в комнату Тэхёна. Он уже заглядывал в неё краем глаза дважды и оба раза она оказывалась пустой. Войдя в чужую комнату в третий раз, Чон решил посидеть здесь и дождаться её хозяина, ведь рано или поздно он всё равно вернётся.       Подойдя к кровати, он заметил лиловый лист бумаги, возможно, тот самый, который вчера ему так и не дали поднять. Он лениво потянулся за рисунком, а перевернув, его глаза округлились: стало понятно почему Тэ не хотел это показывать. На листе был изображен потрясающий портрет Чонгука и это уже был не набросок, а полноценная гравюра. Причём, как догадался сам Чон, это был момент их первой близости. Да-да, тот самый в зарослях лабиринта, поздним летним вечером, среди ароматов полевых цветов. Его лицо изобразили с поразительной точностью: каждая ресничка, прядь волос, излом бровей… А глаза… Они заслуживали отдельного внимания. Чон не имел ни малейшего понятия, как можно было нарисовать отражения фейерверков и россыпь звёзд в его собственных зрачках. Детали завораживали, удивительно с какой небрежной точностью Киму удалось передать характер. Гук и подумать не мог, что его видят настолько красивым.       Чон заворожённо рассматривал собственный портрет несколько минут, как внезапно пришло горькое осознание: резко подорвавшись он оглядел комнату, что оказалась слишком уж пустой даже для временного гостя. И как только он этого не заметил сразу? Гук метнулся к прикроватной тумбочке и открыл ящик — он оказался пуст. Так же, как и шкаф, письменный стол и комод в углу комнаты. Не найдя в ванной комнате зубной щётки, Чонгук с ужасом побежал на первый этаж. К счастью, Батлер оказался в столовой. Чон чуть не сбил мужчину с ног и запыхавшись спросил:       — Батлер, умоляю скажите где сейчас Тэхён?!       Дворецкий немного испугался такого внезапного появления. К тому же ему ещё не доводилось видеть в глазах Чонгука такое отчаяние и ужас, хотя откуда ему взяться?       — Тэхён? Я думал ты знаешь, он же уехал ещё сегодня рано утром.       — Как уехал? Куда? — от услышанного Чон даже потряс бедного Батлера за плечи.       — Да как куда? Спокойнее, Чонгук. Он вернулся к себе домой…       Батлер ещё продолжал что-то говорить, но Чонгук его не слышал: он ощущал, как что-то внутри него будто рассыпается на тысячи осколков. Разбитое это было сердце или нет, но боль была невыносимой.