Chapter 4: Understand
5 декабря 2022 г. в 10:00
У него все было отлично. Да, Сюйси был в полном порядке. Не было ни одного лишнего волоска, ни одной вещи, которая могла бы разрушить его состояние.
Он был в полном порядке.
О, кого он пытался убедить? Он хотел умереть.
Болезненный вздох вырвался из его губ, когда он перекатился на кровати. На этом этапе своего «выздоровления», если это можно было так назвать, он пережил множество неприятных ситуаций. От ужасных спазмов в желудке до онемения ног и рук. От дурацких трубок для кормления, которые засовывали ему в нос, до еще более дурацкой пищи, которую запихивали в горло. От жалостливых взглядов до полных ярости голосов. Все это и даже больше, и, если быть до конца честным, он был в двух шагах от того, чтобы выпрыгнуть в это чертово окно.
Если бы он мог открыть его, конечно, потому что это, очевидно, то, чего он больше не мог делать. Открывать окна. Что за шутка. Сюйси перешел от возможности тренироваться 10 часов подряд к тому, что в плохие дни он был слишком слаб, чтобы открывать окна.
Вот это действительно шутка.
Дело в том, что за короткие три месяца ада – простите, выздоровления – он пережил многое, и, конечно, многие могли бы предположить, что к настоящему времени он привык к большинству из этого, и он привык. Сюйси привык к сухой коже, холодным ногам и рукам, к головным болям и проблемам с желудком, привык к странным волосам, пронизывающим его тело, к плохим и худшим вещам.
Или, по крайней мере, он пытался убедить себя в этом.
Но вот к чему Сюйси точно никогда не привыкнет – даже при самых лучших навыках убеждения, которые только мог придумать его мозг – так это к изнеможению, которое ползало по его телу, как паразит.
Он лежал в постели, жалюзи были закрыты, погружая маленькую комнату в темноту. Снаружи светило солнце, мемберы играли во что-то в гостиной, пели птицы, а он устал. Нет, «устал» не могло даже описать то, что он чувствовал.
Он был измотан, устал, вымотан, истощен, измотан до костей и все остальные синонимы, которые только мог предложить Google.
Суть была в том, что он действительно, действительно чертовски устал.
И почему? Он не знает. Уже близилось время обеда, а он встал с постели только потому, что его потянуло позавтракать. Подвиг, закончившийся мини-психическим срывом и обильной рвотой... как и многие другие его утра, если быть честным.
Если бы он попытался преодолеть туман в своем мозгу, то смог бы вспомнить то же самое чувство, охватывающее его тело раньше. Раньше, когда у него не было терапии или поддержки мемберов. Раньше ему не нужно было принимать лекарства и витамины.
И это пугало его.
Его до смерти пугала мысль о том, что ему не становится лучше, что все эти усилия, время и деньги были потрачены абсолютно зря. Он боялся упасть в эту бесконечную яму тьмы, когда он, наконец, начал выкарабкиваться наверх.
Ведь ему должно было стать лучше, верно? Он должен был быть в состоянии есть без того, чтобы половина его пищи возвращалась обратно в виде брызг туалетной воды. Он должен был быть в состоянии встать с кровати без ощущения, что вот-вот потеряет сознание. Черт, он должен был быть много кем, ясно?
Начиная с того, чтобы быть приличным айдолом – в чем он явно не преуспел – или, может быть, быть способным думать о еде и не ломаться, или не быть полным разочарованием.
Да, он должен был стать многим.
К сожалению, Сюйси застрял в вечном состоянии депрессии, тревоги и кучи других дерьмовых вещей, о которых он предпочитал не думать, если не хотел довести себя до второго приступа паники за день.
Когда он начал ходить к психотерапевту и врачам, начал принимать таблетки и витамины, он полагал, что все будет хорошо, как все и говорили. Он думал, что парализующая паника, которую вызывал у него прием пищи, исчезнет после первого месяца лечения.
Сейчас Сюйси понимает, что это была детская надежда и что он должен был уже давно понять, что надежда ни к чему хорошему не приводит. И все же он не мог забыть о том, что прошло уже три месяца с тех пор, как это началось, а ему не становилось лучше.
Все слезы, пролитые ради него, все неприятности, причиненные окружающим его людям, и ради чего? Для того, чтобы он остался в том же положении, что и три месяца назад?
Отсутствие прогресса расстраивало в хорошие дни, угнетало в плохие дни... в худшие дни вызывало панику.
И, к его стыду, сегодняшний день относился как раз к последней категории.
Сюйси потер кожу на шее до красноты и сырости. Это до боли напомнило ему о том, как кожа на запястьях раньше становилась жертвой его издевательств, пощаженная лишь благодаря повязкам, которые все еще покрывали их.
«И куда только подевалась эта привычка?» – с горечью подумал он.
Если бы он был менее уставшим, то, наверное, уже плакал бы. Он бы услышал шаги, приближающиеся к комнате, если бы не был так зажат в своей голове, поэтому появление перед ним Сяо Цзюня было неожиданным.
Мягкая улыбка заиграла на его губах, и Сюйси был уверен, что услышал легкое хихиканье со стороны более низкого мальчика. Если бы он не был так утомлен, то, наверное, не преминул бы обратить внимание собеседника на его явное веселье, но это было невозможно, когда Сюйси чувствовал, что постоянно падает.
– Прости, – сказал Сяо Цзюнь, явно не извиняясь за то, что чуть не вызвал у Сюйси сердечный приступ.
– Еда готова, – и на этом его полу-хорошее настроение закончилось.
Должно быть, на его лице отразилась какая-то эмоция, кроме абсолютного изнеможения, потому что вскоре Сяо Цзюнь присел рядом с ним. Его лицо было всего в нескольких дюймах от лица Сюйси. Точно так же Кунхан делал иногда ночью, когда думал, что Сюйси спит. Сюйси никогда не останавливал его, слишком хорошо зная слезы на темных глазах друга и темные мешки под глазами Кунхана после ночей, наполненных кошмарами.
Его мысли вернулись в настоящее, когда к его лбу прижали руку.
– Ты в порядке? – спросил Сяо Цзюнь, убирая потную челку со лба высокого парня.
Сюйси задумался, прежде чем заговорить, потому что это был вопрос, на который он не знал, как ответить. Он вдохнул носом, выпустив воздух через приоткрытые губы. Он позволил ласковой руке Сяо Цзюня провести по его плечу и обдумал свой ответ.
С одной стороны, он мог быть честным. Сказать младшему, что он, на самом деле, не в порядке. Что он чувствует себя так, словно его буквально сбил грузовик, а потом оставил умирать на дороге. Он мог бы сказать Сяо Цзюню, что в эту секунду ему показалось, что, возможно, смерть на дороге – не самое худшее, что могло бы случиться, и, возможно, это повторяющееся ощущение, что он тонет, но в этот раз ощущение было таким же, как три месяца назад, и Сюйси не совсем понимал, как ему с этим справиться. Он мог бы сказать ему, что, несмотря на то, что вчера за обедом он неплохо себя чувствовал, сейчас от одного упоминания о еде у него болезненно сводит живот. Он мог бы.
Но он также мог сказать Сяо Цзюню, что все в порядке, как он пытался убедить себя в этом последние... Сюйси бросил короткий взгляд на часы... и, черт возьми, последние два часа, очевидно.
И действительно, как он умудрился продумать два полных чертовых часа своей жизни и даже не заметить этого. Но тут его понесло под откос, а Сяо Цзюнь начала выглядеть обеспокоенным, так что Сюйси знал, что должен ответить в ближайшее время. Если бы только его мозг хоть на пять проклятых секунд стал сотрудничать с ним.
И снова, как он говорил, он мог сказать мальчику, приседающему перед ним, что ему кажется, что все идет не так, как надо, хотя это, вероятно, не так... вероятно. Сюйси также мог сказать, что все в порядке, что он просто устал, и он действительно устал, так что если бы он подумал об этом, то это даже не было бы полной ложью.
Чем больше Сюйси размышлял над этим, тем более привлекательной становилась идея.
Особенно когда он увидел озабоченность, украсившую черты лица другого. Он не мог беспокоить других мемберов больше, чем уже беспокоил. Он и так был для всех обузой... им не нужно, чтобы какая-то простая усталость от того, о ком они даже не должны заботиться, испортила им день.
Сюйси мог и должен была справиться с этим, что бы это ни было, в одиночку. Так же, как он должен был сделать это с самого начала.
Поэтому он кивнул. Медленнее, чем это было принято в обществе, возможно, немного жестче, чем он должен был, и, возможно, это потребовало больше усилий, чем следовало бы, но... но это убрало обеспокоенное выражение с лица другого мальчика, и это было все, что имело значение.
– Отлично! – сказал Сяо Цзюнь с энтузиазмом, которого он давно не слышал, и все это стоило того. Он мог справиться с болью и усталостью.
«Истощение» – шептал его мозг. Он отключил эту мысль так же быстро, как она появилась. Сюйси не был измотан, да, возможно, он говорил это раньше, но это было просто драматично и бесполезно, и, ради всего святого, он лежал в постели, будучи совершенно бесполезным в течение нескольких часов. Он не имел права чувствовать себя уставшим.
Поэтому он встал и взял Сяо Цзюня за руку с вновь обретенной решимостью.
Все рухнуло в ту же секунду, когда он встал, и мир покачнулся. Если бы не рука младшего мальчика, направляющая его, Сюйси, наверное, упал бы на пол лицом вперед.
Он пытался устоять на ногах, прежде чем сделать шаг, но пол вращался, стены дрейфовали, и, черт возьми, он собирался упасть в обморок.
Сяо Цзюнь продолжал идти, не обращая внимания на его боль, а Сюйси не мог заставить себя что-то сказать по двум причинам. Во-первых, он не был уверен, что сможет говорить без рвоты. Во-вторых, Сяо Цзюнь выглядел слишком счастливым, и он не мог разрушить это счастье так, как разрушил все остальное.
Не так, как он уничтожал себя. Не так, как он убивал мемберов и группу, и их репутацию. Не так, как он уничтожал всю тяжелую работу других и их счастье в процессе.
По крайней мере, не в этот раз, потому что он всегда находил способ стать обузой впоследствии.
Он продолжал идти, хотя мир продолжал качаться, как будто они были в море. Сюйси делал шаг за шагом по направлению к столовой, потому что это была единственная цель, которую он, по-видимому, мог достичь.
Он не становился лучше, не делал ничего из того, что от него требовалось. Не питаясь правильно, не работая усердно, не танцуя хорошо, не читая рэп гладко, не будучи достаточным, так что он просто ставил одну ногу перед другой в направлении единственной цели, которую он мог достичь: столовой.
И казалось, что прошли часы. Это было похоже на то, как если бы он несколько дней шел по пустыне, прежде чем добраться до конца бесконечного песка и увидеть в финале свой худший кошмар.
Сяо Цзюнь отпустил его руку и сел перед своей тарелкой. Он выглядел счастливым. Они все выглядели счастливыми. Они болтали между собой и впервые за три месяца игнорировали присутствие Сюйси. Это было довольно странно, если спросить Сюйси: три месяца – а может, и больше – за ним следили круглосуточно, как ястребы, а потом... ничего.
Не то чтобы Сюйси жаловался, ему было приятно хоть раз не быть в центре внимания, особенно потому, что в таком положении он оказывался по глупости.
Он чувствовал себя... счастливым – это сильное слово, особенно для него, но он должен признать, что чувствовал некое удовлетворение, сидя здесь. Наблюдая за тем, как друзья смеются над глупой шуткой Ян Яна, которую Сюйси не слушал достаточно внимательно.
Не говорить Сяо Цзюню о своих чувствах было лучшим решением, решил он.
«Мне нужно, чтобы ты позвонил одному из нас, когда это случится, Сюйси.»
Слова Сычэна внезапно обрушились на него, как дурной сон. В тот день он давал обещания, обещания позволить другим заботиться о себе, обещания поправиться, обещания больше не быть обузой, обещания не быть причиной страданий своего мембера, так много чертовых обещаний. И что он делал? Нарушал их. Так же, как он всегда все нарушал.
Ему хотелось плакать. Он хотел вернуться в свою постель и свернуться клубочком в абсолютном страдании, потому что именно так он себя и чувствовал, абсолютно несчастным.
Его настроение менялось то вверх, то вниз, быстрее, чем на американских горках, нестабильно, как тонущий корабль.
Это была хорошая аналогия, заключил он. Он был нестабилен, как тонущий корабль.
Его чувства были ураганами, а его действия – штормами, потому что, что бы он ни делал, всегда было что-то не так. Он отказался рассказать остальным, что идея умереть в дороге с каждой секундой казалась ему все более привлекательной, потому что он был обязан им. Они уже потратили так много сил, времени и слез, и он заставит себя исчезнуть, прежде чем разрушит их нынешние улыбки из-за такой глупости, как он сам.
В тот день он дал обещания, но если он их выполнит, то улыбка, украшающая лицо Сычэна, исчезнет, и он не собирался быть причиной этого. Поэтому он ничего не сказал. Даже когда груз нарушенных обещаний и образы разочарованных глаз грозили утопить его, он ничего не сказал.
Он был обязан сделать это для них.
Они, в отличие от него, заслуживали счастья. Они обрели эти улыбки на своих лицах.
А он – нет.
Когда он поднял голову, то увидел, что тарелки большинства парней почти пусты, запах тушеного мяса наполнил комнату, и Сюйси передернуло.
Было уже привычно, что пока остальные доедали свою еду, Сюйси уже на третьем кусочке взвешивал, что ему лучше сделать: убежать или остаться. В большинстве случаев он оставался, застыв на сиденье под умоляющим взглядом одного из мемберов.
В этот раз... в этот раз не было умоляющих глаз. Не было молчаливых подталкиваний к его тарелке, чтобы он начал есть, и... он знал, что сказал, что лучше, если они не будут суетиться вокруг него, но...
Но, возможно, это было не лучше.
Может быть, он предпочитал задыхаться от ощущения, что за ним наблюдают, чем задыхаться от ощущения, что его оставили одного, потому что одиночество означало, что они, как и он, отказались от Сюйси.
А если они сдались, значит, Сюйси больше ничто не держало.
А сегодня был плохой день, он знал. И, возможно, он преувеличивал, знал он. И может быть, боль в груди и удушающее давление на шею были паранойей, и может быть, он был недостаточно важен для них, чтобы заботиться о них, и может быть, они устали от него, и он знал.
Он понимал, как это может произойти, потому что он тоже устал от себя.
Сюйси был усталым, измученным, истощенным, пустым... и он не хотел больше сидеть здесь.
Он не хотел, чтобы другие видели его слезы, слышали его паническое дыхание, задыхающиеся вздохи и крики о помощи, потому что они уже видели. Бесчисленное количество раз они слышали его. Они оставили свои улыбки и сон, чтобы помочь ему, и ему надоело быть обузой.
Сюйси медленно встал, быстро пробормотал оправдание и получил еще более быстрое «хорошо», после чего поставил одну ногу перед другой в сторону своей комнаты, потому что, очевидно, столовая была еще одной целью, которую он не мог достичь.
Он расплакался раньше, чем осознал это. Единственным доказательством этого была маленькая капля воды на его руке, а потом еще две и три, и он был жалок.
Жалко плакал, потому что другие не обращали на него внимания. Потому что Сюйси был эгоистом, таким чертовым эгоистом.
И, возможно, если бы они позволили ему умереть в тот день, все было бы не так уж плохо.
Сюйси хотел лечь на гравийную дорогу, окровавленный и в синяках, и позволить себе уйти. Сюйси много чего хотел. Потому что он был эгоистом, и это была еще одна причина, почему никто не должен был вызывать скорую помощь.
Он не был в порядке. Он был так далек от нормального состояния, что это состояние казалось недостижимым с того места, где он стоял, поэтому он перестал пытаться достичь его. Сюйси больше не хотел быть в порядке.
Было странное, но душераздирающее чувство облегчения от того, что мальчики тоже сдались. Теперь он мог прекратить попытки. Перестать пытаться есть, чувствовать себя хорошо, улыбаться.
Он был эгоистом. Тупым и толстым.
Потому что он шутил, играл, дурачился со своими друзьями, и не все видели это так. Потому что, возможно, он действительно обидел своего хёна. Потому что теперь он знал, что был ужасным человеком, и знал, что все, о чем все так долго говорили, было правдой.
Он выходил из-под контроля, и Сюйси не был полностью уверен, как он должен это остановить, но он знал, что он должен это остановить, потому что в прошлый раз, когда Сюйси чувствовал себя так, он проснулся на больничной койке, но он не мог остановить свой удар спиной о стену и лбом о колени, и, блядь, он действительно должен остановиться.
И, и, и, и, и было так много «и», потому что вещи просто не могли остановиться, и они продолжали складываться, и, черт возьми, он просто хотел, чтобы все замедлилось.
Он устал. Сюйси действительно устал.
Он устал во всех смыслах этого слова.
Все началось с кружащегося мира и потухших глаз. Усталость, вызванная более чем годовым насилием над его телом, лекарствами и странными витаминами. Это была физическая вещь, которую он мог проспать, и никто не должен был даже заметить, что она есть.
Это все еще усталость, вызванная более чем годичным издевательством над его телом, только теперь он чувствовал себя так, словно каждая фибра его существа горела и, в то же время, словно его бросили в ледяную воду.
Но он был в порядке, правда. Сюйси просто нужно было взять себя в руки. Секунда, чтобы остановить вращающийся мир, секунда, чтобы понять, как набрать воздух в легкие, всего лишь секунда.
Секунда, чтобы он смог осознать, что все от него отказались.
Сюйси так и остался лежать. Прижавшись спиной к двери, подтянув колени к груди и уткнувшись лбом в ушибленные колени.
Дверь была закрыта, и это само по себе многое говорило о том, что он надоел мемберам.
Он тер кожу на шее, пока она не стала красной и сырой, а потом еще и еще, пока не появились красные точки, а ногти не покрылись красными крапинками.
Сюйси был таким эгоистом.
Сюйси двигался по спирали. Он не знал, как остановиться.
Он не был уверен, что хочет, чтобы это прекратилось.
***
Сюйси снова мог дышать, по той или иной причине он снова мог дышать. Сюйси также больше не лежал на полу, или, по крайней мере, ему так казалось. Также кто-то был позади него... или рядом с ним?
Были ли вообще открыты его глаза?
Да, да, были, тогда почему он чувствовал себя совершенно не в своей тарелке.
Сюйси моргнул раз, потом два, и с каждым движением его ленивых глаз окружающий мир становился все четче. Вскоре он понял, что на самом деле больше не лежит на полу и что кто-то действительно с ним. Так что, по крайней мере, он не ошибся.
– Ты с нами? – внезапно произнес голос слева от него, вырвав его из размышлений.
Он не ответил, не будучи уверенным, что правильно расслышал. Вместо этого он сосредоточился на руках, обхвативших его торс, и дыхании, щекочущем его шею. Сюйси выбрал одну из рук, положил собственные пальцы на ладонь и проследил за нарисованными там фигурами. Кто-то позволил ему, рука не двигалась, и с каждой фигурой, которую он прослеживал на мягких руках, реальность становилась немного яснее.
Он понял, что «кто-то» – это Кун, дыхание на шее – Сычэн, руки, обхватившие его торс принадлежали Кунхану. Музыка, которая, как он понял только сейчас, играла, принадлежала Ян Яну, а рука на его колене – Тэн. Мягкий голос, напевающий рядом с Сычэном, принадлежал Сяо Цзюню.
Они все были в комнате, понял Сюйси.
Но...
– Сюйси? – на этот раз он узнал в голосе Сычэна. Сюйси перестал чертить линии на руках Куна и поднял голову. Карие глаза встретились с его, и на этот раз он кивнул, все еще глядя в глаза Сычэна.
– Да, – прохрипел он. Его голос был сырым.
По комнате пронесся вздох облегчения, и Сюйси был слишком озадачен ситуацией, чтобы даже попытаться понять, о чем идет речь.
– Эй, – сказал Кун, на этот раз мягким и приятным тоном, его черты украсила небольшая улыбка. – не мог бы ты отпустить мою руку, пожалуйста?
На целых две секунды Сюйси был в искреннем замешательстве, затем на его щеках появился румянец, и он отпустил руку, которую ласкали его пальцы.
Рядом с Куном послышалось хихиканье Тэна. Сюйси повернул голову и встретился с пристальным взглядом старшего. В ответ Тэн в последний раз сжал его колено, прежде чем отпустить, встал и сел на край кровати.
– Ты в порядке? – снова прозвучал вопрос. Сюйси подумал о том, чтобы солгать во второй раз за этот день, в тысячный раз за этот год, и решил не делать этого. Он не хотел еще одного такого эпизода, каким бы он ни был.
Поэтому он покачал головой, и то, как опустилось лицо старшего мальчика, почти заставило его взять свои слова обратно, но руки Кунхана сжали его чуть крепче, и он понял, что все в порядке. Он не был в порядке, но это? Это было нормально.
– Сюйси, – начал Кун. – ты можешь рассказать нам, что случилось?
Его тон был мягким, но Сюйси все еще чувствовал, как напряжение, которое начало покидать его тело, возвращается и оседает на его конечностях.
– Сюйси, – раздался голос Сяо Цзюня из-за спины Сычэна, и тот убрал подбородок с плеча Сюйси, чтобы дать Сяо Цзюню подойти.
– Сюйси, – повторил Сяо Цзюнь. – не хочешь рассказать нам, что случилось?
Странная формулировка, подумал Сюйси. Потому что «хочу» и «могу» – разные понятия, и Сюйси начинал это понимать.
Он кивнул. Он хотел. Он хотел рассказать им, что произошло, так сильно, что было больно. Но он не мог. Он не мог, потому что слова были бы похожи на яд, вытекающий из его рта, и они бы все разрушили, уничтожили, утопили и сломали, а он не был готов к этому.
Он не был готов вернуть других мемберов в то, что не было их проблемой, когда они, наконец, начали отпускать, даже если этот факт убивал его.
– Я не могу, – решил он, но слова прозвучали шепотом.
– Все в порядке, – сказал Кун. – Ты можешь сказать нам, когда будешь готов.
Будет ли он когда-нибудь готов? Готов ли он принять, что они тоже отказались от попыток спасти его, потому что, как и он, поняли, что спасения нет?
Затем его осенила мысль. Странная, совершенно не относящаяся к теме мысль.
Дверь была закрыта. Дверь была заперта. Он сидел перед этой дверью. Дверь, следовательно, должна была быть неподвижной, если только они по какой-то причине не получили сверхспособности и не смогли сдвинуть ее с места.
Затем он заметил, что балконная дверь открыта. Ручка двери лежала... на полу. Была зима, и единственная причина, по которой они не замерзли, заключалась в том, что они лежали на его кровати. Но самое главное, балконная дверь была открыта посреди зимы, а ручка была на чертовом полу.
– Как вы вошли? – спросил он, потому что его мемберы могли быть идиотами, но... это было...
– О, – раздался голос Ян Яна справа от Кунхана. – через балкон, – сказал мальчик таким тоном, будто они говорили о погоде.
– Через балкон... – повторил Сюйси. Он обдумывал ответ Ян Яна и вскоре пришел к ужасающему пониманию:
– Мы на тринадцатом этаже!
– Да, – бесстрастно ответил Ян Ян, полностью игнорируя панику Сюйси.
– Что значит «да», идиоты?! – Сюйси был в ярости, но кто мог его винить, когда эти шесть красивых, умных, идиотских парней забрались на балкон тринадцатого этажа!
– В свою защиту, – начал Кунхан. – Только Ян Ян забрался, мы просто подождали, пока он переместит тебя, и открыли дверь, – опять же, они говорили так, как будто речь шла о чертовой погоде.
– Я не могу вам поверить, – действительно, Сюйси следовало ожидать этого. – Вы все такие тупые, черт возьми, – продолжал он, пока Сяо Цзюнь не начал смеяться, что, в свою очередь, заставило всех остальных пятерых мальчиков выпустить сдерживаемый ими смех.
Сюйси был шокирован на секунду, прежде чем его собственный смех сорвался с его губ, а на лице появилась улыбка.
Прошло десять минут, прежде чем смех прекратился, но атмосфера стала менее напряженной. Сюйси стало легче дышать.
Хотя в этом не было никакого смысла. Зачем им было лезть на это чертово здание, если они отказались от него?
Разве что... разве что он все неправильно понял?
– Я практически слышу, о чем ты думаешь, – сказал Сычэн, подталкивая его в плечо. – Что случилось? – Слова были немного грубоваты, но тон был мягким, заботливым и таким, какого Сюйси не заслуживал.
– Я просто... – начал Сюйси, внезапно похолодев. – Я думал, ты отказалась от меня, – сказал он. В комнате вдруг стало намного холоднее.
– Сюйси, почему... – начал Тэн, он сделал глубокий вдох, прежде чем продолжить. – Почему ты так подумал? – Слова и тон были намного мягче, чем ожидал Сюйси.
Несмотря на доброту, он не мог сказать им, почему он так подумал, потому что тогда Сюйси пришлось бы объяснять все свои запутанные мысли, и они решили бы, что он сумасшедший, и ушли бы от него навсегда.
– Это глупо, – решил он. Потому что это действительно было глупо.
– Это не так, – возразил Кунхан, и у Сюйси возникло желание сказать что-то вроде: «Не согласен». Что-то, что заставило бы его звучать гораздо более сдержанно, чем-то, что он чувствовал на самом деле.
Но жалкое хныканье – это все, что он смог издать своими предательскими голосовыми связками.
Сычэн потер колени, провел рукой по икрам, затем вверх и снова вверх. Он повторял это движение до тех пор, пока Сюйси не понял, что ему нечего бояться, когда он находится в их объятиях.
Как в ту ночь, когда он нашел его на полу в ванной.
– Я просто... – слова словно налипли на язык, застряли в горле. – Ты... – он терялся среди «ты», «я», «они», и слова с трудом вырывались наружу.
Он услышал, как из одного из углов тесного помещения кто-то сказал «не торопись» и «все в порядке», прошептанное в темноту комнаты. Сюйси почти хотел, чтобы они все исчезли на пять секунд, чтобы он смог понять, как говорить, не срываясь.
Страх и «что-если» застилали его рот, лишая дара речи, потому что «что если»?
Что если, когда они поймут, насколько он эгоистичен, они действительно оставят его в покое?
Что если он подаст им идеи, и они сдадутся? Поймут, что все это пустая трата времени, и выйдут из комнаты и из его жизни.
Что если...
Он сделал глубокий вдох, заглушая мысли, бушующие в его голове.
– Я не в порядке, – решил Сюйси. Грустная улыбка украсила его губы. – И... и я такой эгоист, потому что, – шлюзы были открыты, и теперь слова лились рекой. – Потому что вы веселились и не беспокоились обо мне, а мне нужно было, чтобы вы были со мной, и... – и теперь он говорил бессмысленно, не так ли? – И я просто... я просто предположил, что вы устали иметь дело со мной и моим дурацким настроением, и тем, что я всегда устаю, и тем, что мне не становится лучше, и тем, что вы все тратите на меня так много времени, и... просто казалось логичным, что вы откажитесь от меня, – последовавшая тишина была такой же удушающей, как и его чувства.
– Если бы Сяо Цзюнь, или любой из нас, был на твоем месте, и с ним случилось то, что случилось сегодня, ты бы назвал его эгоистом? – спросил Кун. Где-то здесь была ловушка, но Сюйси слишком устал, чтобы пытаться понять, где именно.
– Нет, конечно, нет, – и ах, теперь он видел ловушку.
– Тогда почему мы так думаем о тебе за то, что ты хочешь помочь Сюйси? – голос старшего был мягким. Но это не помогло справиться с растущим беспокойством в его груди.
– Потому что, – он должен был заставить их понять. – Потому что это другое, – его голос граничил с отчаянием.
– Почему по-другому? – терпеливо спросил Кун.
– Потому что... потому что он... – как он мог сказать это так, чтобы это не звучало плохо. – Потому что он достаточно хорош, – очевидно, это было неправильное решение, если их обеспокоенные лица что-то говорили.
Но он должен был заставить их понять.
– Потому что Сяо Цзюнь и все вы уже достаточно хороши, вы заслуживаете иметь кого-то... Я не заслуживаю, – он снова заплакал, потому что, очевидно, ему еще нужно было пролить слезы.
– Я не сделал ничего, чтобы заслужить твою любовь или то, как ты обращаешься со мной, или твое терпение. Я... – вздох, затем второй. – Я недостоин сидеть здесь, – он очень надеялся, что остальные его понимают. Ему не хотелось повторять это.
– Вам действительно следовало просто дать мне умереть, – теперь это? Это должно было остаться внутри.
Глупый мозг.
Он поднял голову и увидел, что на него смотрят шесть пар убитых горем глаз.
– Сюйси, – позвал Сяо Цзюнь, стоя перед ним на коленях, кровать была слишком мала, чтобы на ней поместился еще один человек. – Сюйси, послушай меня секундочку, хорошо?
Он кивнул.
Сяо Цзюнь глубоко вздохнул. Сюйси почувствовал, как слезы Кунхана упали ему на плечо, и теперь настала его очередь смутиться.
Он только что дал им выход из этой ситуации. Они должны были встать и уйти.
– Ты уже хороший, – сказал Сяо Цзюнь.
Они не поняли.
– Ты уже хороший, и... и я знаю, что ты мне сейчас не веришь, – он был прав. – но ты должны понять, что тебя достаточно, – повторил Сяо Цзюнь. Как будто если сказать это тысячу раз, то это станет правдой.
– Тебе не нужно доказывать свою правоту на каждом шагу, чтобы мы тебя любили.
Они не понимали.
– Мы всегда, всегда будем любить тебя. Ты можешь буквально убить кого-то, и мы все равно будем любить тебя, даже если это будет больно.
Они не поняли... верно?
– Ты заслуживаешь каждого лекарства, каждого сеанса терапии, каждого вона, потраченного на это восстановление, потому что ты заслуживаешь счастья, Сюйси. Ты понимаешь это? Ты достоин счастья.
Они не понимали... они не понимали...
– Любовь не должна быть условной. Сюйси, ты не должен быть кем-то, чтобы мы тебя любили. Ты можешь решить перестать быть идолом, ты можешь решить уйти от нас, ты можешь быть 100 или 30 кг, и ты все равно будешь достоин любви, счастья и многого другого.
– Восстановление не произойдет за три месяца. Оно может не наступить и через год, и это нормально. Мы будем с тобой на каждом шагу. Если ты решишь бежать, идти или ползти по пути выздоровления, мы будем рядом с тобой, потому что мы любим тебя, Сюйси, и тебя уже достаточно.
Но...
– Сюйси, я люблю тебя, как и все остальные в этой комнате, и я буду повторять это до тех пор, пока это не проникнет в твою тупую голову.
Может быть... может быть, это он не понимал.
К концу речи Сяо Цзюнь расплакался. Он тоже. Как и остальные мемберы.
– Если бы я не любил тебя, то точно не стал бы подниматься ради тебя на 13 этажей, – закончил он со смешком. Смех, который вызвал у всех влажное хихиканье.
– Мы пытались дать тебе пространство, – заговорил Тэн. – Раньше, я имею в виду. Мы никогда не хотели, чтобы ты чувствовал себя одиноким, – теперь, когда Сюйси надел свою рациональную шапочку, в этом было больше смысла.
– Я думаю, мы все сегодня провалились в общении, – с легким смешком сказал Кунхан.
– Так и есть, – ответил Сюйси, его улыбка сияла.
– Но ты же понимаешь, да? – спросил Сяо Цзюнь.
Впервые за долгое время Сюйси мог кивнуть головой, сказать «да» и не чувствовать, что лжет.
Потому что он понимал. Он понимал. Может быть, не до конца, потому что его мозг – или мозг кого бы то ни было – работал иначе, но идея быть достаточно хорошим теперь звучала гораздо более достижимо... особенно когда другие уже считали его таковым.
– Кстати, я тоже вас люблю... если вы не знали, – это вызвало громкий смех у Сычэна и негромкие смешки у остальных.
– Мы знаем, – сказал Винвин, обхватывая руками тело Сюйси, как будто Кунхан уже не делал этого.
Оказавшись в их объятиях и под всеобщий смех, согревающий комнату, Сюйси пришел к выводу, что он не в порядке, отнюдь.
Но он будет в порядке.
Просто сначала ему нужно... понять некоторые вещи.