Противостояние

Венсан с детства не любил больницы. Его дёргало от мысли, что стоит показаться медику. (Наверное, поэтому он почти не болел в детстве.) Но сейчас, сквозь дрёму поймав слова о враче, юноша прислушался. «Что задумал мой фамильяр?», — задавался вопросом алхимик. (Но, не желая привлекать внимание возницы, по-прежнему притворялся спящим.) Дюрана же провести было сложно. Он сразу почувствовал изменившийся ритм биения сердца. Да и дыхание парня сбилось… — Тебе нельзя играть в карты, — шепнул пёс, дыханием опалив ушко алхимика. — Хреново играешь на публику. …По телу Венсана прокатилась дрожь. Неожиданная и похожая на разряд. Она пронеслась от верхних позвонков до поясницы. И парень почувствовал, как онемели пальцы его ног. «Что за чёрт?!», — подумал он, чуть отстраняясь. Но столкнувшись глазами со взглядом помощника, фыркнул: — Всё-то ты знаешь… Медленно спустив ноги, Венсан встал и разогнул спину. Оборачиваться ему не хотелось. (Юноша и так знал, что Лефевр наблюдает за ним.) Близость фамильяра порой душила Венсана. И он терялся в его поведении, не зная, как реагировать. С одной стороны, Дюбуа воспринимал Дюрана как личность, имеющую не только разум, но, возможно, ещё и душу. А с другой — видел типичное поведение пса. Держать дистанцию у алхимика не получалось. И одна конкретная мысль постоянно давила на нервную систему: «Он издевается». «В какой мере этот фамильяр является домашним пёсиком?» — задавался вопросом Венсан, не желая становиться плюшевой игрушкой для потех фамильяра. Дроги снова тряхнуло, и Венсан покачнулся… Сильные руки тут же поймали его в объятия. — Словно дитя малое, — пожурил алхимика пёс. — Я ещё не проснулся, — виновато ответил парень. Запах мускуса и пота ударил в нос. И Венсан закусил губу. Ему было не неприятно такое амбре, просто столь фривольной близости юноша не ожидал. Макушкой упёршись в подбородок помощника, алхимик задержался в его объятиях всего на пару секунд. Но и этого хватило, чтоб Дюран самодовольно оскалился. «Всё же близнецы похожи», — сделал вывод он, вспомнив Лорана. Тот тоже отталкивал его не сразу. (Впрочем, это было болезненное воспоминание, травящее изнутри.) Выбравшись из объятий помощника, Венсан уставился взглядом своих синих глаз в небо. (Там оголдело носились птицы, пророча дождь.) — Как думаешь, ливень будет? — от скуки спросил юноша, избегая зрительного контакта. — Да хотя бы мелкий дождичек капнул, — ответил пёс. — В лёгких столько пыли осело, что скоро камнями плеваться начну. — Воды? — предложил парень, сняв с пояса флягу. (Его на самом деле тревожило состояние фамильяра. Ведь каждому живому существу необходимо было пить.) Дюран отказываться не стал. (Будь он в своём демоническом виде, давно бы язык вывалил… В человеческом приходилось держаться манер.) Взяв флягу, он пригубил край, и, сделав пару глотков, усмехнулся. — Что? — не понял Венсан и всё же обратил внимание на довольное лицо фамильяра. — Ты в курсе, что сейчас получился косвенный поцелуй, — ответил тот. — Косвенных поцелуев не бывает, — алхимик упрямо сложил руки на своей груди. — Скажи это своим слюням, оставшимся на резьбе фляги, — широко улыбнулся Дюран, став похожим на расшалившегося мальчишку. — Фу! — Венсан дёрнулся так, словно ему оплеуху влепили. И, заалев скулами, тихо пробормотал: — С мужиками я ещё не целовался… И действительно. За все свои девятнадцать лет Венсан не замечал за собой подобных пристрастий. Однако признаваться в интимной близости, было смущающе глупо. Но каким бы тихим не был голос алхимика, фамильяр всё равно услышал каждое слово. И, растянув губы шире, не удержался от провокации: — Будто бы с девушками целовался. — А вот с девушками я целовался! Всё ж я не пальцем деланный, и внешностью не обделён! — взорвался алхимик, подскочив, словно пружинка, на месте. Светлые пряди снова упали на лоб, сделав Венсана похожим на воробья. — Ну и ладно, — обижено бросил Дюран, приняв вид раздосадованного подростка. (На самом деле внутри фамильяр почувствовал не только досаду. Его органы словно кипятком ошпарили. И злость когтями полосонула по сердцу. Но выплёскивать наружу ту муть, что нещадно долбила ЦНС, Дюран не хотел. Он всё ещё верил в порядочность второго близнеца.) — Ты чего? — удивлённо вытаращился на фамильяра Венсан, заметив, как тот побледнел. — Зачем вообще дразнишься? — Скучно было, — отозвался пёс. — Но ты такой шумный, что зубоскалить весь задор пропал. — Задор пропал или это ревность была? — уточнил алхимик, желая пролить свет на истинные мотивы помощника. Но демонический пёс посмотрел на юношу так, словно готов был раздеть его… До костей. (Сорвать слои кожи и мяса, чтоб за белеющим остовом рёбер разглядеть состояние бессмертной души.) И по спине алхимика пробежал табун мурошья. (Впервые за долгое время ему стало страшно.) — Ты помнишь, что я твой хозяин? — наконец осознав, что не милую зверушку при себе держит, уточнил Венсан. — Хозяин? — остро сверкнув глазами, передразнил фамильяр. — Я хотел откусить тебе голову в первый же день, как очнулся. Но твоя слабенькая натурка подкупила. Я остался рядом лишь потому, что ты напоминаешь цыплёнка. Ещё никто не вызывал у меня чувство сторожевого пса. От признания фамильяра Венсану стало жутко. И юноша почувствовал, как ком встал посреди горла. Волнами накатывала слабость. — Что будет, когда я стану сильнее? — алхимик спросил в лоб, чувствуя себя прямым, словно рельса. — Убьёшь меня? — Продолжу быть твоей нянькой, — хмыкнул пёс, сам не зная насколько это является правдой. Возница, слышавший каждое слово своих пассажиров, понял одно: светловолосый парнишка явно не из простых, раз при себе имеет фамильяра. (В алхимии мужичок был не сведущ, и не понимал, в чём измеряется сила хозяина. Ему достаточно было услышать пару фраз, имеющих суть «алхимия» и «фамильяр», чтоб сделать свои выводы.) Сам же Венсан не хотел развивать эту тему при посторонних. Он лишь губы поджал, демонстративно отвернувшись от пса. Дюран, напротив, сосредоточил внимание на алхимике. Ему нравилась белобрысая макушка парня. (От этого чесались губы и хотелось зубами прикусить холку. Но вместо тактильности, фамильяр выбрал безразличие.) Натянув на лицо маску холодного равнодушия, он вытянул ноги и, откинувшись назад, посмотрел ввысь. «У Дюбуа цвет насыщенней», — решил фамильяр, взглядом охватывая синеву небес. …Его на самом деле дёргало от мысли, что Венсана могли касаться другие. Хуже становилось от осознания, что и сам парень мог хотеть кого-то или уже быть с кем-то. (Пока Дюран не чувствовал на коже алхимика посторонних запахов или феромонов, но это не исключало возможностей. И, понимая это, фамильяр заводился сильнее.) «Я же ведь лучше их всех», — мысленно сокрушался демонический пёс. — «И я нахожусь с тобой рядом по собственному желанию, а не потому, что меня держит контракт.» Дюрану хотелось быть нужным. Он желал стать важной деталью в жизни хозяина. (Как и было установлено в его изначальных параметрах.) Но, несмотря на протянутую цепь, связавшую его с алхимиком, Лефевр чувствовал себя одиноким. «Может это потому что я не подхожу под запрос Дюбуа?», — сыпал солью на раны пёс. — «В конце концов, Венсан меня не призывал. Он меня подобрал… Какой же тогда помощник нужен ему?» Все эти мысли грузом повисали в искусственно созданной душе фамильяра. Они тянули вниз, заставляя хмуриться и чувствовать себя никчёмным. В результате Дюран не выдержал. «К чёрту!» — мысленно воскликнул он. — «Этот близнец будет моим!»