Противостояние

— Этот мир давно сгнил, — прошептал Гуарин, с тоской смотря за горизонт. Тогда был погожий весенний денёк. Солнце, выбившееся из-за туч, согревало своим теплом серые постройки. Раскуроченные самоходные повозки, не требующие живой силы, заносило слоем рыжего песка. Готье, привалившись спиной к шероховатой неровной кладке, сжимал в губах папироску. Гуарин — его фамильяр — приняв вид импалы, был спокоен и тих. …Многие находили внешний вид Гуарина необычным. И это подмечал каждый алхимик, встречающийся на пути Готье. Большими чёрными глазами фамильяра восхищались даже цыгане. Остальные же смертные завистливыми взглядами прожигали его золотистую шкурку и лировидные тонкие рога. Сам же импала грациозно вышагивал по горячим пескам, время от времени раздражённо прядая ушами. Будучи изначально травоядным он жевал соломинку и не испытывая жажды убийства, просто наблюдал за происходящим со стороны. Однако, при своём миролюбии, гордости, стати и прыти фамильяр лишён не был. Было немало глупцов, которые велись на его елейный голос. Поражённые редкой красотой — золотистым каскадом, волной падающим на худощавые плечи, медовым загаром, веерами ресниц, стройностью длинных ног, изящностью тонких запястий, остротой скул, бантиком розовых губ и разлётом тонких бровей — они забывали об истинном положении дел. Увлечённые лёгкостью и грацией фамильяра, успокоенные его интонацией, окрылённые вниманием, они выбалтывали то, что знать не полагалось. Впрочем, не только даром обольщения был наделён импала. Отличительной его чертой была ускоренная регенерация. (Хотя, постоять за себя Гуарин тоже умел — прошёл курс молодого бойца.) Готье, будучи медиком, не принимал прямого участия в боях. Он лишь лечил. И Гуарин помогал ему. Он направлял свою силу в пальцы алхимика, тем самым связывая свою нервную систему с его. (В отличие от хозяина, фамильяр не разбирался в медицине. Однако, полностью доверившись своему человеку, он позволял Готье использовать способности, заложенные Великим Мастером в его тело. И алхимик в полной мере юзал регенеративные свойства импалы, в короткие сроки восстанавливая здоровье солдат.) Гуарин был лёгким и выносливым. А ещё он отличался повышенной осторожностью (потому люди не путали его доброту с наивностью). И не разбрасывался громкими словами. (Именно поэтому фраза, брошенная им о мире, так задела Готье.) — О чём ты? — тогда не понял мужчина. — Да так, — покачал головой фамильяр и сменил тему. С того разговора прошло немало лет, но только теперь Готье стал понимать то, что имел ввиду Гуарин. И глядя на братьев Дюбуа, он сознавал, что в мире существует много людей, которых перемолола система. Однако, граждане из таких городов, как Гильба, имели стержень и всеми силами держались за жизнь. Даже без надежды на будущее или достатка в ресурсах, они всё равно продолжали жить. «Южный Патрис лишь один из таких городов. Равно, как Гильба, Мерод, Надия, Ноел… Все не перечислишь. Это же можно сказать и о Барбе, Паскалине, Пиррете, Плакайде, Рейне, Росэре, Рочелле… Сколько людей умирает каждый день, искренне считая мир необъятной утопией? Кто из них в действительности жил полной жизнью?» — размышлял медик. — Хотите сказать, что поняли меня? — мысленно обращался к самому себе Готье голосом Гуарина. (Он пытался нащупать нить, которая связывает прошлое и настоящее. Старался увидеть то, что видел его фамильяр. Надеялся понять каждое слово импалы, оставленное в памяти.) Образ горделивого юноши стоял перед глазами мужчины. Лёгкий изгиб губ, непринуждённая поза с чуть наклонённой головой, копна светлых волос, стянутая лентой… — Готье! — предупредительно нахмурился Гуарин, неловко кусая внутреннюю сторону щеки. — Не делайте глупостей. Вы не должны брать на себя сверх меры. А ещё лучше, забудьте о прошлом и просто живите. — Не могу, — ответил мужчина собственному «Я». — Слишком долго отводил взгляд от правды. И на этом внутренний голос затих. Готье ещё долгое время смотрел в потолок, прокручивая в памяти былые события. Однако, всё его внимание сосредоточилось на последнем издыхании фамильяра. (Тот, стирая с костяшек пальцев тёплую кровь, не таясь кривился от боли.) — Гуарин? — встревоженно звал алхимик, но тот словно его не понимал. — Я? Я тут… — растерянно отвечал импала, часто сглатывая. — Ты сильно ранен? Дай посмотрю, — с каждой минутой тревога Готье росла всё сильней. — Я… Я в порядке, — дрожащим голосом уверял Гуарин. Чтоб хозяин поверил в правдивость слов, фамильяр медленно поднялся с пропитанного кровью песка. Ему сложно было поддерживать человеческий облик. Однако, принимать личину животного Гуарин отказался. Готье видел, как дрожат ноги импалы, но принимать руку помощи тот отказывался. — Что? Что происходит? — не понимал мужчина, так и замерев с побелевшим лицом, заметив в уголках чувственных губ алеющие капельки крови. Глянув на хозяина, словно почувствовав его тревогу и боль, Гуарин закрыл свои глаза руками. Поджав губы, он тихо произнёс: — Простите, но вы не сможете мне помочь. Иначе плата за это будет великой. Готье, услышав ответ, сделал шаг назад. Он смотрел на своего фамильяра и в то же время не узнавал его. Смысл слов Гуарина доходил до мужчины слабо. Зациклившись на том, что расплатился за связь сокращением жизни, алхимик не понимал о каком таком взносе ещё может идти речь. — Гуарин, что с тобой происходит? — пытался получить прямой ответ алхимик. Но фамильяр отгородился от него холодной молчаливой стеной. Часики тикали, унося жизнь импалы. Но тому похоже было всё равно. Гуарин не позволял Готье использовать свои возможности до последнего — до той самой секунды, пока его плоть не начала тлеть, тут же оборачиваясь пеплом. Застыв в ужасе, медик с болью в сердце наблюдал за тем, как фамильяр возвращается в лоно Параллели. Мужчина не сознавал, что плачет, не слышал собственного голоса. Но чувствовал, как внутри, где-то там глубоко, разрастается страшащая пустотою дыра. Сколько прошло времени с исчезновения Гуарина Готье так и не понял. Его, свернувшегося калачиком на горячем песке, нашли солдаты. Тяжело дыша, содрогаясь всем телом, он не давал касаться спины. И в результате, не зная, что делать, парни вызвали умельцев из технического отдела Барбы. — ТО. ТО — это Шмель. У нас тут ЧП, — слышался молодой голос резервиста, пока сам мужчина переваривал случившееся. — Нам нужна помощь. Медик из специализированной группы потерял своего фамильяра. Учитывая дорожки запёкшейся крови возле ушей, делаю вывод: алхимик контужен. Готье, вспомнив об этом, обхватил себя руками. С появлением Дюбуа на пороге квартиры, мужчину перестало мутить от флэшбэков, время от времени таранящих душу. Впрочем, хвататься за бутылку или горло ему тоже больше не хотелось. И, хотя происходящее казалось ему не реальным, он всё равно был на стороне близнецов «И где моё былое спокойствие?» — сам себя спрашивал медик, снова делая кофе. При этом память его напоминала методичку. Заученными фразами летело неозвученное комментирование собственных действий: «Смотри. Анализируй. Применяй на практике.» …И именно это пытался алхимик вложить в голову Венсана, снова и снова превращая теорию в практику. Готье нервно сглотнул, вспомнив и то, во что его подопечный едва не превратил сердце брата. Впрочем, возможности Лорана восхищали не меньше. (А если говорить начистоту, то медик подобное видел впервые. И если бы он сам не был свидетелем, то подумал бы, что это работа фамильяров, а не алхимиков.) Однако, поразмышлять об этом основательно мужчине не дали. — Вы не спите? — послышалось от двери, заставив Готье вздрогнуть. — Жрать захотелось, — раздражённо выплюнул он. В это мгновение лицо алхимика потеряло моложавость. Прорезавшись десятком глубоких морщин, оно приобрело свой истинный вид. Однако этот эффект почти сразу исчез. «Видимо, показалось», — подумал Венсан, сонно хлопая глазами.