-----
Изуку крепче сжал лямки рюкзака, его плечи сгорбились, а голова опустилась. День третий. Это был третий день учебы в UA. Первые два дня были вихрем непредсказуемых и эмоционально истощающих событий, которые только еще раз доказали, насколько отличается UA по сравнению с любой другой школой. Если последние два дня были только началом его академического пути на курсе героев, переживет ли он хотя бы первый семестр? Неудивительно, что лучшие герои вышли из UA, им понадобилось бы безумное количество умственной и физической выносливости, чтобы просто мириться с ежедневным безумием в школьных стенах. В его первый день — игнорируя тот факт, что его классным руководителем был человек, которого он знал по тому короткому промежутку времени, когда он был случайным линчевателем — его классу угрожали исключением только по той причине, что Айзава вытащил карточку «потому что я могу». Конечно, Айзава сообщил им, что в UA разрешено обучение фристайлу, но какого черта? Его второй день в школе был не намного спокойнее. Герой номер один чуть не сорвал дверь класса с петель, запихнул их в их героические костюмы с оружием, которое еще предстояло испытать, и заставил их выжить, не нарушая никаких протоколов безопасности, и Изуку знал, что видел буклет по безопасности на столе Айзавы, которую Всемогущий с готовностью проигнорировал. Потому что поместить группу сверхмощных подростков в здание с небольшими ограничениями, кроме «не убивать друг друга», было, очевидно, умным ходом. Не поймите его неправильно, Изуку был благодарен за такую возможность и по-прежнему очень уважал UA как институт, но огромное количество хаоса, которое естественным образом производила эта школа, было почти впечатляющим. Хотя, вероятно, ему не следует слишком удивляться, когда в рассматриваемой школе буквально крыса принимает все важные решения. Медведь? Собака? Может горностай. Да, наверное, горностай. Что бы ни. Дело в том, что Изуку уже отказался от попыток предсказать, как пройдет каждый день. Он подумал, что, вероятно, будет лучше просто смириться с ударами. По общему признанию, это было бы трудно, он так привык к тому, что с ним обращаются определенным образом, так привык знать, чего ожидать от своего окружения, но UA, казалось, одержимо бросал вызов этой нормальности, особенно в отношении того, как другие относились к нему. Вот то, что Изуку знал как правду: 1. Учителям (правда, всем взрослым) нельзя было доверять. 2. Одноклассникам нельзя было доверять. 3. Друзья нужны тем, кто не бесполезен. 4. Закройте лицо руками, потому что удар ногой по голове более смертелен, чем удар по ребрам. Теперь, вот что Изуку заметил в UA: 1. Учителя могут быть хорошими. Странно, но приятно. 2. В основном одноклассники могут быть милыми. 3. Люди будут дружить с вами, нравится вам это или нет. 4. Вам не нужно закрывать лицо руками, потому что никто не попытается вас ударить. Глядя на эти два списка, можно было понять противоречивые чувства Изуку. Всю жизнь его мозг был настроен на то, чтобы смотреть на мир одним и тем же образом, и внезапное переворачивание этого взгляда с ног на голову заставило его устать и запутаться. Так мог ли кто-то действительно винить его за то, что он был настороже, когда шел к воротам UA? Что ж, очевидно, быть начеку в то утро оказалось умным ходом. Изуку действительно не стоило удивляться. Он провел все утро, говоря себе, что UA — странная школа, до краев наполненная странными событиями, но когда он приблизился к парадным воротам, он не мог не глазеть на десятки репортеров, которые забрасывали студентов и сотрудников вопросами. Репортеры целенаправленно блокировали вход, тыкали в лица студентов камерами и микрофонами и требовали ответов на любые вопросы. Некоторые студенты пытались уклониться от записывающего оборудования, в то время как другие были более чем счастливы принять участие в импровизированном интервью. День третий. Ему еще предстояло добраться до территории кампуса, а день уже становился слишком тяжелым для него. Он знал, что ему придется пройти через толпу репортеров, если он хочет попасть на занятия, но мысль о том, что его загонят в угол взрослые, сующие камеры ему в лицо, вызывала у него неприятные мурашки по коже. Они были такими громкими, высокими и страшными. Еще одна причина, по которой Изуку хотел быть подпольным героем. Меньше стервятников из СМИ, с которыми приходилось иметь дело, что означало меньше шансов, что он в конечном итоге расплачется на национальном телевидении. Ждать. Герои подполья были опытны в скрытных операциях. Так что, если Изуку относился к этому как к тренировке подземного героизма… Изуку быстро огляделся, отмечая любые возможные лазейки, которые он мог бы использовать, чтобы незаметно проскользнуть через ворота. Освещения было немного, и не помогало то, что он будет красться среди бела дня, но что-то должно было быть. Его взгляд остановился на щели между горсткой репортеров и воротами. Большинство стервятников СМИ пытались расспросить некоторых студентов, которые пытались прорваться через море записывающего оборудования. Отведя глаза от небольшого отверстия, он увидел несколько деревьев, обрамляющих сцену. Одно дерево было как раз достаточно близко к щели, до которой ему нужно было добраться. Он предположил, что если он прыгнет с самой дальней ветки, то, вероятно, сможет приземлиться прямо между репортерами и воротами. Ключевое слово здесь было, наверное. — Есть только один способ узнать. Изуку затянул лямки своего рюкзака, чтобы он крепче держался на теле, и начал взбираться на ближайшее к нему дерево. Деревья были относительно близко, что облегчало Изуку прыжки с ветки на ветку, пока он не добрался до дерева, которое нависало над отверстием, которое он видел ранее. Падение было не таким уж плохим, немногим меньше двенадцати от земли, и если он приземлится точно так, то не должен издавать слишком много шума, по крайней мере, не настолько, чтобы его можно было услышать из-за криков репортеров. Приняв на себя менее чем рассчитанный риск, Изуку спрыгнул с протянутой ветки и приземлился в перевернутом положении сразу за горсткой репортеров, которые были заняты студентами генерал-педагога. Неохотно поблагодарив свой рост ниже среднего во второй раз за неделю, Изуку удалось проскользнуть через школьные ворота совершенно незамеченным. Теперь, когда он был свободен от медиа-цирка, ему не потребовалось слишком много времени, чтобы добраться до главного здания и своего класса с большим количеством свободного времени. Изуку не пришел так рано, как накануне, не только потому, что его задержала толпа репортеров, но и потому, что он не хотел рисковать снова остаться наедине с Иидой. Он не особенно боялся высокого подростка-робота, но и не особо любил его. Это было похоже на пребывание в комнате с домашним пауком, вы знали, что он не причинит вам вреда, но тот факт, что он был там, все еще вызывало у вас беспокойство. К счастью, к тому времени, когда Изуку открыл дверь в класс, там уже была почти половина его одноклассников. Он предположил, что другая половина, вероятно, все еще пытается пробраться в университетский городок. Изуку проковылял к своему столу и сел на свое место. Он все еще был в напряжении после утренних событий, поэтому было понятно, что он чуть не выпрыгнул из кожи, когда почувствовал похлопывание по плечу, ожидая, что после неожиданного прикосновения расцветет боль. — Круто. Это всего лишь я, — заявил Шинсо о своем присутствии сзади. Изуку повернулся на стуле и одарил друга застенчивой улыбкой. — Ах, извини. — Рад видеть, что тебе удалось обойти этих репортеров-психопатов в целости и сохранности. Изуку заставил себя рассмеяться, желая, чтобы его нервы успокоились. — Ага. Не то, чего я ожидал в такое раннее утро. Шинсо раздраженно кивнул. — Только потому, что Всемогущий здесь учитель, они думают, что смогут взять у этого парня бесплатное интервью. У них также нет проблем с тем, чтобы практически засунуть свои микрофоны всем в глотку. — Подожди, они здесь из-за Всемогущего? — спросил Изуку. На самом деле он никогда не подходил достаточно близко, чтобы услышать вопросы, которые задавали репортеры, но теперь, когда он подумал об этом, он понял, что они были там для героя номер один. Всемогущий, занявший должность преподавателя в UA, застал всю страну врасплох, и средства массовой информации устроили полевой день с предположениями о том, почему. Шинсо моргнул, глядя на него. — Ты имеешь в виду, что они не пытались выбить из тебя ответы? — У подростка вырвался игривый смешок — Что, ты такой маленький, что никто из них не мог увидеть, как ты проносишься между их ног? Изуку закричал — Нет! — Румянец залил его щеки. — Я просто пробрался мимо них через деревья. Шинсо закатил глаза. — Да, конечно. Изуку усмехнулся. — Я не такой уж маленький, — пробормотал он. — В любом случае, дай мне свой телефон, — внезапно потребовал Шинсо. Изуку остановился из-за резкой смены темы. — Ч-что? — Подросток с бледно-лиловыми волосами не ответил, вместо этого он просто протянул руку с ожиданием. Быстро просканировав комнату, чтобы убедиться, что никто не записывает его на случай, если это розыгрыш, Изуку нерешительно полез в карман, вытащил телефон и вложил его в ожидающую руку Шинсо. Шинсо взял телефон и начал что-то печатать. — Ты действительно должен заблокировать эту штуку, — проворчал Шинсо, не отрываясь от того, что, черт возьми, он делал в телефоне Изуку. Через мгновение он вернул телефон экраном вверх. Изуку медленно взял его у него и посмотрел на то, что он увидел, было приложением для обмена сообщениями. Приложение было открыто для нового разговора. Имя контактного лица читалось как «Хитоши», а единственное всплывающее окно с сообщением было смайликом кошки, отправленным с телефона Изуку на, как он предположил, номер Шинсо. Изуку посмотрел на подростка сквозь челку, на его лице, вероятно, читалось замешательство. В его голове пронеслось множество вопросов, но он остановился на одном — Твое имя? Высокий мальчик пожал плечами. — Я не против, если ты его используешь, но если тебе неудобно… — Н-нет! Это… э-э, — Изуку запнулся на своих словах. — Никто никогда прежде не просил его называть их по имени, со времен Каччана. — Он почувствовал, как в груди разлилось незнакомое тепло. Когда в последний раз у него был настоящий друг? Кто-то, кого не заботило, что он был беспричудным, кто дошел до того, что заступился за него более чем один раз? Изуку откашлялся, но это не помешало его голосу хрипеть. — Это нормально. Ах, спасибо. И ты можешь… ты можешь звать меня Изуку, если хочешь, — пробормотал он, благодарный тому, что его волосы покрывали кончики ушей, потому что он был уверен, что они имеют оттенок красного. Хитоши, похоже, ничуть не удивился неловкому ответу Изуку. — Круто, — ответил он, прежде чем положить голову на руки и почти мгновенно заснуть за своим столом. Изуку быстро привыкал к привычкам Хитоши. Честно говоря, он был, наверное, одним из самых нормальных людей в школе, но его не переставало забавлять, как быстро он мог заснуть за партой в комнате, полной шумных подростков. Изуку покачал головой, чтобы прояснить мысли. Может быть, ему следует начать пить кофе, чтобы не отставать от безумия, которое является курсом героя UA. Его одноклассники продолжали приходить, некоторые углубились в разговор о том или ином, а некоторые из них жаловались на репортеров у ворот. Когда Каччан вошел, Изуку инстинктивно съежился за своим столом, его глаза были опущены, а руки скрещены на животе. Иногда Изуку думал о Каччане как о медведе — не смотри ему в глаза, и, возможно, он не нападет. Это не всегда срабатывало, но опять же, возможно, это не всегда срабатывало и с медведями. Ему придется поискать это позже. Каччан с фырканьем сел за свой стол. Изуку полагал, что Каччан будет игнорировать его во время их занятий, как он делал это в последние пару дней, поэтому он был немного поражен, когда блондин повернулся на своем месте лицом к Изуку, его обычное хмурое выражение лица было вытатуировано на его лице. Изуку отодвинулся в кресле так далеко, как только мог, чтобы расстояние между ними было как можно больше. Каччану, похоже, было все равно. — Слушай, ботаник, — тихо прорычал он. — Не думай, что только из-за того, что ты стал первым на вступительном экзамене и вчера выиграл это дурацкое боевое испытание, ты можешь смотреть на меня свысока. Изуку заерзал на своем месте, его глаза были прикованы к столу, чтобы не смотреть на багряный взгляд Каччана. — Я… я не Каччан, клянусь, — пробормотал он дрожащим голосом, как и его колени. Каччан цокнул. — Не ошибись. Я буду лучшим в этом классе и стану героем номер один. И ни за что, черт возьми, я не позволю такому беспричудному ничтожеству, как ты, лишить меня этого шанса. — Каччан наклонился вперед, пока его лицо не оказалось всего в нескольких дюймах от лица Изуку. — Так что либо сражайся со мной, либо держись подальше от меня, Деку, — прорычал он, прежде чем откинуться на спинку сиденья и повернуться лицом вперед. Изуку опустил глаза. Он должен привыкнуть к тому, как с ним обращался Каччан, он должен быть лишен чувствительности к язвительным словам, которые слетали с его острого языка. Но он не был. Каждый раз, когда Каччан произносил свои ядовитые слова, Изуку чувствовал, как яд от них все глубже погружается в его вены. Туманные воспоминания об играх в парке, плескании в ручье и охоте на цикад в летнюю жару были лишь болезненными воспоминаниями о друге, которого он потерял. Однако он не мог винить Каччана. Изуку был без причуды и бесполезен. Он будет лишь мёртвым грузом, тянущим Каччана вниз и лишающим его шансов стать героем номер один. Он не сомневался, что Каччан будет лучшим из них без Изуку, который будет его сдерживать. Погруженный в свои мысли, Изуку не заметил, как Айзава вошел в класс, пока не вышел на подиум. Класс мгновенно затих в его присутствии. — Три секунды. Хорошо, вы учитесь — сухо сказал он. Изуку даже не удосужился отвести взгляд от стола. По какой-то причине слова Каччана задели больше, чем обычно, и он даже не оскорбил его напрямую или не угрожал ему. Возможно, Изуку очень устал за последние несколько дней, но сегодня он чувствовал себя особенно разбитым. Его кожа была чувствительной, малейшее ощущение вызывало уколы боли, а голова тяжелела. Он думал, что с утра у него все в порядке. Он даже был доволен собой за то, что пробрался мимо репортеров, не говоря уже о том, что они с Хитоши теперь говорили по имени. Ничего плохого еще не произошло, так почему же Изуку вдруг захотелось плакать? Почему мир казался слишком громким, слишком ярким и слишком ярким? Изуку сунул руки под стол и позволил ногтям правой руки вонзиться в плоть левого запястья, найдя участок почти заживших порезов и нажимая на него, пока острая боль не вернула мир в фокус. Это было приземленно и знакомо. — Я просмотрел видеопотоки и просмотрел каждый результат вашей команды, — начал лекцию Айзава. — Некоторые матчи были более впечатляющими, чем другие, хотя, учитывая, что это ваша первая неделя в UA, я не буду оценивать вас так строго, как буду в будущем». Изуку почувствовал, как волна беспокойства захлестнула класс. Насколько жестче мог стать Айзава после того, как в первый же день пригрозил им исключением? — Бакуго, — позвал Айзава. Каччан хмыкнул в ответ, показывая, что слушает. — Ты талантлив, но не дуйся, как ребенок, из-за своей потери. Воспринимайте это так, как это было — опыт обучения. И в следующий раз попробуй по-настоящему пообщаться со своим партнером. Каччан нахмурился, и Изуку услышал, как он скрипит зубами. Он мог сказать, что Каччан был зол из-за того, что его вызвали в классе. — Да как угодно, — фыркнул Каччан. — И Шинсо, — Айзава перевел взгляд на сонного подростка. — Хотя я не согласен с вашей позицией по поводу непредсказуемости злодеев, это были боевые учения, а не философские дебаты о морали и психологии преступников. Прибереги это для занятий по этике. — Да, сэр, — ответил Хитоши, подавляя зевок. — Мидория. — Изуку неохотно посмотрел на своего учителя и постарался не выглядеть так, будто он вот-вот расплачется при малейшей чрезмерной стимуляции. — Ты преуспел в том, чтобы использовать свое окружение в своих интересах. Тем не менее, не забывай поддерживать постоянную связь со своими товарищами по команде. Ты никогда не сообщал Урараке об изменении своих планов, пока она не связалась с тобой первой. — Д-да, сенсей, — пробормотал Изуку, его глаза снова опустились на колени. Айзава продолжал оценку, пока все не получили свое. Изуку пытался сосредоточиться, надеясь узнать больше о своих одноклассниках и их причудах, но его разум был слишком затуманен, чтобы полностью слушать. — Верно. Давайте приступим к делу. Наша первая задача решит ваше будущее, — объявил Айзава. Весь класс напрягся от его слов, затаив дыхание. — Вы все должны выбрать представителя класса. Все вздохнули с облегчением, прежде чем пришло осознание. Внезапно его одноклассники вскочили со своих мест, споря о том, кто лучше всего подходит для работы в качестве представителя. Изуку съежился на своем месте. Его нисколько не заботило, кто был старостой класса, он просто хотел, чтобы громкий шум прекратился. — Выберите меня, ребята! Я хочу быть старостой класса! — воскликнул Киришима. — Я возьму один для команды, — заявил Каминари, словно оказывал услугу. — Ой! Я была бы абсолютно правильным выбором! — Ашидо едва не закричала, перебивая Аояму, который говорил что-то о его искрометном характере. Даже Каччан поднялся со своего места, хлопнул ладонями по столу и заявил, что для этой работы не найдется никого лучше. Наконец Иида милосердно прервал море шума — Пожалуйста, все замолчите! — Класс внезапно остановился и повернулся лицом к Ииде, стоявшему у своего стола. — Обязанность представителя класса — вести за собой других, это может сделать не каждый. Прежде всего, вы должны завоевать доверие каждого ученика в классе. — Иида поправил очки, продолжая говорить — Поэтому самый логичный способ занять эту должность — демократически. Мы проведем выборы, чтобы выбрать нашего лидера. — решил он. Остальные 1-А нервно переглянулись. — Это действительно лучшая идея? — спросил Каминари. Асуи приложила палец к подбородку, говоря — Мы знаем друг друга всего несколько дней, откуда мы знаем, кому мы можем доверять? — А разве все равно каждый не будет голосовать за себя? — заметил Киришима. Иида кивнула. — Большинство людей будут, но это просто означает, что тот, кто получит наибольшее количество баллов, действительно должен быть наиболее подходящим человеком для этой работы. Одноклассники Изуку казались достаточно убежденными. Яомомо использовала свою причуду, чтобы создать маленькую коробочку и двадцать листков бумаги, чтобы передать каждому человеку. В комнате на несколько минут воцарилась тишина, пока все записывали свой голос перед тем, как положить бумагу в коробку. Изуку осмелился бросить взгляд на Айзаву, который крепко спал в углу с безвкусным желтым спальным мешком, накинутым на его плечи. Он выглядел более уставшим, чем обычно, чего Изуку не знал. Позади него Изуку заметил, что Шинсо тоже спит за своим столом после того, как проголосовал. Изуку позволил себе подумать о том, что, возможно, Шинсо и Айзава были дальними родственниками. Сомнительно, но идея все равно была юмористической. Наконец, Яомомо взяла коробку и начал записывать результаты голосования на доске. Как и предсказывал Киришима, большинство людей проголосовало за себя, но, к крайнему удивлению Изуку, он каким-то образом получил два голоса. Иида также получил два, а Яомомо - три. Яомомо выглядела шокированной тем, что получила наибольшее количество голосов, но с благодарностью отказалась от своей позиции представителя. Изуку, с другой стороны, колебался при мысли о том, чтобы стать заместителем. Он также не понимал, почему кто-то вообще голосовал за него. Возможно, это была шутка? Иида, который теперь был привязан к должности заместителя Изуку, смотрел на Изуку с непроницаемым выражением лица. — О, чувак, похоже, у нас ничья между Иидой и Мидорией, — заметил Урарака. — Должны ли мы переголосовать? — Оджиро задумался. — Н-нет! — вмешался Изуку. Он тут же пожалел, что сказал, как только все повернулись, чтобы посмотреть на него. Холодок беспокойства пробежал по его позвоночнику. — Я думаю, что Иида должен… должен быть заместителем. —Что? Ни за что, мужик! Ты действительно собираешься отказаться от своего места вице-представителя? — возразил Киришима. Изуку пришлось сдерживать себя, чтобы заметно не трястись от нервов. — Д-да. — Он ломал голову в поисках хорошего предлога, чтобы выйти из положения. Он был благодарен, что в классе было тихо, потому что он напрягался, чтобы сделать свой голос достаточно громким, чтобы донести свои слова. — Я не хочу быть в центре внимания в области героизма, к которой я стремлюсь. Изуку был настолько отвлечен вниманием одноклассников, что не заметил, как Айзава приоткрыл глаз, чтобы посмотреть на него. — Так что, э-э, было бы лучше, если бы Иида был представителем класса, — объяснил он. — Если это то, чего ты хочешь, то спасибо, Мидория! Для меня было бы честью принять эту должность классного заместителя, — громко воскликнул Иида своими обычными рубящими движениями. Изуку вздохнул с облегчением и позволил себе сжаться в кресле. Еще даже не закончился классный класс, но вся энергия уже была высосана из его тела. — Хорошо, — сказал Айзава, вставая со своего места на полу. — Яойорозу будет вашим представителем в классе, а Иида — заместителем. Класс одобрительно кивнул. — Да, имеет смысл. Эти двое кажутся наиболее организованными. — отметил Серо. Каччан бросил гневный взгляд на Изуку через плечо, прежде чем повернуться и молча возмутиться за свой стол. Его одноклассники продолжали разговаривать между собой, пока не прозвенел звонок, сигнализирующий об окончании классного часа. Айзава покинул класс, не сказав ни слова, и Сущий Мик быстро занял его место, чтобы начать английский.-----
Столовая была переполнена, как всегда, но, как и накануне, Изуку прятался в тени Хитоши, пока они не подошли к своему столику. Это был тот самый стол, который был задвинут в угол у большого окна. И, как и вчера, Изуку таращился на количество еды на подносе. — Ты должен был пойти на эту должность заместителя. Во всяком случае, только чтобы разозлить Бакуго. — сказал Хитоши с набитым ртом риса. Изуку пожал плечами. — Я не люблю быть в центре внимания, и я очень сомневаюсь, что лучше всего подхожу для этой должности. — возразил он, тыкая палочками в свой обед. — Я думаю, ты справишься. Вот почему я проголосовал за тебя, — небрежно признался Хитоши. — Т-ты голосовал за меня? — Что, если бы я проголосовал буквально за любого другого в нашем адском классе? Лицо Изуку покраснело. — Я, э-э, я ценю это. Я думаю. Но я голосовал за Яомомо. Хитоши кивнул. — Да, она похожа на лидера. Хотя я не уверен, что являюсь большим поклонником Ииды как вице-президента. Прежде чем Изуку успел ответить, по всей школе раздался громкий звон, заставив их обоих вскочить на ноги. Вскоре последовал механический голос. — Предупреждение. Нарушение безопасности 3-го уровня. Все студенты, пожалуйста, организованно эвакуируйтесь из здания. Сердцебиение Изуку резко ускорилось, прежде чем он внезапно почувствовал оторванность от собственного тела. Это было то же самое статичное чувство, которое он испытал, когда ему впервые сказали, что его мать умерла. Как будто кто-то другой контролировал его тело, в то время как его разум оцепенел, его конечности были привязаны к невидимым марионеточным нитям, созданным незнакомцем. Сотни студентов наехали друг на друга, пытаясь сбежать из столовой. Крики паники, смешанные с ревущей тревогой, слились в бессмысленный белый шум. Изуку почти ничего не заметил. — Черт, смотри! — Знакомый голос Хитоши прорвался сквозь размытую суматоху. Он указывал на окно, рядом с которым они сидели. Изуку проследил за его взглядом и увидел, на что смотрит Хитоши. Рой репортеров каким-то образом преодолел барьер UA и штурмовал крыльцо здания. Он мог видеть, как Сущий Мик и Полночь загоняют репортеров в угол, прежде чем они успевают продвинуться дальше. — Это всего лишь СМИ. Изуку отвел взгляд от окна и посмотрел на растущую толпу студентов, которые в бешеной панике заполнили коридор. Его внимание привлекла копна черных волос, и в его голове начал формироваться план. Со странным чувством спокойствия Изуку быстро отодвинулся от Хитоши и метнулся туда, где Яомомо пытался сохранить устойчивость в море тел. — Яомомо! — крикнул он, надеясь, что его голос перекроет шум. Услышав свое имя, Яомомо огляделась, пока не поймала его взгляд. — Мидория? Изуку подошел к ней и поманил ее, чтобы она отошла от толпы. Она нерешительно последовала за ним, пока они не оказались достаточно далеко, чтобы их не затянуло обратно. — Это ложная тревога, — начал он объяснять. — Это просто репортеры. Они прошли через ворота, но некоторые учителя уже разбираются с этим. Напряжение в плечах Яомомо мгновенно исчезло. — О, слава богу, — сказала она с облегчением. — Но кто-нибудь еще знает? Изуку покачал головой. — Нет, но у меня есть идея, и мне нужна твоя помощь. Яомомо решительно кивнул. — Конечно. Что тебе нужно? — Можешь ли ты использовать свою причуду, чтобы сделать что-то, что привлечет всеобщее внимание? Как… как сирена или воздушный рожок? — Не проблема! — Яомомо подняла рукав своей униформы и извлекла небольшой воздушный рожок. Она передала его Изуку, прежде чем снова опустить рукав. — Что ты будешь делать? Изуку послал ей дрожащую улыбку. — Что я умею лучше всего. — Яомомо вопросительно склонила голову. — Вписаться в места, которые никто другой не может. Прежде чем Яомомо успел что-то сказать, Изуку ринулся в толпу, проскальзывая между телами и ныряя под ноги. Вскоре он оказался у стены коридора. Там, в девяти футах от стены, тянулся голубой трубопровод, который тянулся по всему коридору и исчезал в потолке. Изуку отступил так далеко, как только мог, спрятав рожок в карман блейзера, и побежал прямо к стене. Он подпрыгнул так высоко, как только мог, и одной ногой оттолкнулся от стены, толкаясь выше, пока едва не дотянулся до металлической трубы. Используя импульс от прыжка, Изуку подтянулся к трубе и балансировал в узком пространстве между трубой и стеной. Так быстро, но осторожно, как только мог, он пробирался по трубе, пока не оказался над центром толпы. Прижавшись одной рукой к стене, чтобы не упасть, он потянулся к воздушному рожку в кармане. Изуку направил устройство на толпу и надавил на красный верх, отчего по коридору прокатился оглушительный звук. Все вдруг замерли и повернулись лицом в сторону шума. — Каждый! — Изуку крикнул так громко, как только мог. — Успокоиться! Это просто пресса снаружи! Настоящих злоумышленников нет! — По толпе прокатилась волна бормотания, некоторые пытались смотреть в окно, в то время как другие вытягивали шею, чтобы увидеть Изуку. — Это была ложная тревога! Пожалуйста, освободите коридор и вернитесь в столовую! — он проинструктировал. После нескольких секунд колебания толпа начала расходиться. Он увидел, как несколько отставших все еще наблюдают за репортерами из окна, но через несколько минут коридор мирно опустел. Изуку спрыгнул с трубы и приземлился на носки. Он глубоко выдохнул, адреналин в его теле ослабел, и его конечности стали слабыми. Внезапно тревога и паника, которые он должен был испытывать с самого начала хаоса, обрушились на него, как лавина. Его сердце колотилось в груди, а воздух в легких казался холодным и неправильным. Его ноги так сильно тряслись, что ему пришлось прислониться к стене, чтобы устоять на ногах. Что он только что сделал? Зачем ему охотно привлекать к себе внимание перед бог знает сколькими учениками. Почему, черт возьми, он решил, что взобраться на стену и протрубить в рожок будет хорошей идеей, чтобы остановить толпу напуганных подростков? Угрюмый учитель в конце концов появился бы, чтобы успокоить всех, так кто он такой, чтобы думать, что он может взять ситуацию под контроль. О Боже. Его собирались исключить за это, не так ли? Его пронзила острая тошнота, и голова стучала с каждым ударом сердца. Его зрение поплыло, пока мир не стал казаться подводным. Изуку заставил свои ноги двигаться, чтобы нести его в ближайшую ванную, которая, к счастью, была недалеко. Он едва не ввалился в дверь, не в силах взять себя в руки, прежде чем рухнул на пол. Комната начала вращаться, и ему пришлось закрыть глаза, чтобы не заболеть. Прохладная плитка под ним заставила его вздрогнуть, несмотря на жар, прокатившийся по спине. Его сердце отказывалось успокаиваться, ударяя его по ребрам и отскакивая от легких, которые уже с трудом набирали воздух. Всхлип застрял у него в горле. Он не мог дышать. Он не мог дышать, и его сердце не билось. Его тело отказывалось больше его удерживать, и он рухнул спиной к стене. Он не мог дышать! Почему он не мог дышать?! Гвозди бесцельно впивались в плоть в бесполезной попытке успокоиться. Он мог видеть, как чернильная тьма расползается по его зрению, несмотря на то, что его глаза все еще были закрыты. Его тело не переставало трястись, он не мог сказать, было ли это от холодного пота, катившегося по спине, или просто его мышцы свело. Он просто- Ему нужно было дышать. Он был так напуган. — -рия? — Отдаленный шепот просочился сквозь звук бегущей крови. — Хе-оу-эр-э-ку? — Он звучал так далеко, как будто кто-то кричал через переполненную комнату. — -уку мольба- ты- в порядке- — Голос начал звучать знакомо, но он не мог понять, как именно. Он напрягся, чтобы лучше расслышать, надеясь, что сможет вспомнить, чей голос принадлежал. — Изуку-ка- ты отвечаешь-р-т-во-прос? — Теперь он был ближе, прорезая помехи. Что он говорил? Вопрос? Они его о чем-то спрашивали? Ему потребовалась вся энергия, которая у него была, но он сумел выдавить ответ через онемевшие губы. — Д-да. Затем внезапно все прекратилось. Глубокое чувство спокойствия накрыло Изуку, как мягкое одеяло, только что выстиранное из сушилки. Его сердце больше не угрожало вырваться из груди, и он, наконец, наконец-то почувствовал, что снова дышит. Теперь он мог лучше слышать голос. Несмотря на то, как это все еще звучало далеко, это было совершенно связно. — Сделай глубокий вдох. — велел он. У него не было выбора, кроме как подчиниться. Изуку привык чувствовать себя чужим в собственном теле, но на этот раз было приятно не думать, передать бразды правления кому-то другому. — Продолжай дышать. — Его грудь двигалась вверх и вниз в устойчивом ритме. Здесь было так спокойно, как тихий зимний вечер, когда свежий снег покрывал землю, мягкий и нетронутый. Но слишком скоро комфортный туман рассеялся из его разума, и он с тяжелым вздохом врезался в свое тело. Он мог чувствовать каждую мышцу с болезненным осознанием, и, боже, он был болен. — Изуку? — Голос теперь был кристально чистым, и его знакомость нахлынула на него с внезапным узнаванием. — Тоши? — пробормотал он, морщась от дискомфорта в горле. Он услышал, как Хитоши выдохнул. — Ага. Добро пожаловать обратно на землю. — Изуку приоткрыл глаза. Перед ним присела расплывчатая фигура Хитоши. На его лице отразилось беспокойство, а волосы выглядели более спутанными, чем обычно, как будто он провел по ним руками. Взгляд Изуку скользнул по его рукам, которые начали щипать. Хитоши осторожно развел запястья. Тыльные стороны его рук, как он заметил, были покрыты пятнами порванной кожи. К счастью, ничего не кровоточило, но жгло, как свежий ожог от ковра. Должно быть, он снова почесал себя. — Что случилось? — спросил он, невнятно говоря. — Паническая атака, — спокойно ответил Хитоши. — Я использовал свою причуду, чтобы вытащить тебя из этого. Я… — он отпустил запястья Изуку и потер затылок, — надеюсь, все в порядке. Изуку вяло покачал головой. — Все отлично. Спасибо. — Ты их часто получаешь? — тихо спросил подросток. Изуку промычал неразборчивый ответ. — Я часто получал их, когда был маленьким. Они отстой, да? — Хитоши смущенно усмехнулся. — Ага, — только и смог сказать Изуку. Теперь, когда он снова мог полностью чувствовать свое тело, он осознавал, насколько болезненным и истощенным он был. Он, вероятно, мог бы заснуть прямо здесь и сейчас на полу, если бы захотел. — Извиняюсь. Хитоши усмехнулся, а затем легонько ударил Изуку по голове костяшками пальцев. — Не извиняйся. Это не твоя вина. Изуку всхлипнул. — Ой. Между ними повисла минута молчания. — Нам, э-э, наверное, стоит встать с пола в ванной. — Изуку кивнул. — Верно, ты можешь стоять? — Думаю, да. Изуку медленно поднялся на дрожащих ногах, опираясь на стену и Хитоши в качестве опоры. — Хочешь увидеть Исцеляющую девушку? — спросил Хитоши, позволяя Изуку обхватить руку Хитоши для поддержки. Изуку внезапно почувствовал себя намного бодрее. Мысль о том, что он увидит Исцеляющую девушку, ужаснула его. Он точно не знал, почему, но предпочел бы воздержаться от встречи с ней как можно дольше. Хитоши, казалось, почувствовал его колебания и предложил другой вариант. — Или мы могли бы расслабиться в классе? Он все еще должен быть пустым. — Эта идея показалась Изуку гораздо более привлекательной. — Да, пожалуйста, — ответил он, не имея сил заботиться о том, как низко он звучит. Кивнув, Хитоши вывел Изуку из ванной и повел его по пустым коридорам. Чтобы добраться до класса, потребовалось немного больше времени, чем обычно, Изуку все еще чувствовал неустойчивость на ногах, но Хитоши не выказывал никаких признаков того, что он раздражен или расстроен их черепашьей скоростью. Когда пара наконец добралась до своего класса, Хитоши переместил вес Изуку, чтобы он мог открыть дверь. До обеда оставалось еще около пятнадцати минут, поэтому они не ожидали, что кто-то будет внутри. К ужасу Изуку, они ошибались. Айзава стоял на трибуне, перебирая какие-то бумаги. Как только дверь открылась, Айзава повернулся, чтобы посмотреть на них, и на его губах застыл вопрос. Но Айзава сделал паузу, как только смог получше разглядеть пару, его глаза торопливо пробежались по ним. Это вызвало странное чувство в груди Изуку. Айзава оставил свои бумаги на месте и осторожно подошел к ним. — Что случилось? — спросил он. Изуку не мог не сжаться под пронзительным взглядом Айзавы. Он прижал руки к груди, защищаясь, свернувшись калачиком. Его мозг все еще был наполнен ватой, а сердце грозило выскочить из горла. Этого не должно было случиться. Ничего из этого не должно было случиться. И все же это произошло. Изуку развалился там, где его могли видеть другие, и он ненавидел себя за это. Все уже знали, насколько он жалок и слаб, но теперь они узнают, что он тоже сломлен. Если бы у него была энергия, он, вероятно, начал бы плакать. — Плакса Деку! — прошипел его разум, неприятно напоминая Каччана. — Когда сработала сигнализация, люди запаниковали. Но, ммм, Изуку удалось взять ситуацию под контроль и как-то всех успокоить, — начал объяснять Хитоши. Вероятно, он чувствовал нежелание Изуку говорить. — Это был ты? — спросил Айзава Изуку, звуча… как впечатлённый? Изуку промычал утвердительный ответ. — Э-э, в любом случае, — продолжил Хитоши, — я не знаю, что произошло потом, но я нашел его в ванной. — Он сделал паузу, как будто спорил сам с собой. Бросив быстрый взгляд на Изуку, Хитоши тихо объяснил — Паническая атака. Я использовал свою причуду, чтобы вытащить его из этого. Айзава вздохнул и кивнул. — Это был умный способ использовать свою причуду. Изуку случайно взглянул на Айзаву, глядя на высокого мужчину сквозь его челку. Однако он заметил, что Айзава не смотрел прямо на него, а вместо этого казалось, что его внимание было сосредоточено на руках Изуку. Изуку быстро сбросил их с груди и спрятал в карманы брюк. — До возобновления занятий еще есть время, — сказал Айзава, обращаясь к Хитоши. — Тебе следует вернуться и закончить обед. Хитоши нерешительно посмотрел на Айзаву. — Я не против остаться здесь с Изуку. — Спасибо, Шинсо, но я могу взять это отсюда, — сказал Айзава в знак отстранения. Изуку чувствовал, как его сердце падает в живот, а паника наполняет его вены. Изуку хотел снова схватить Хитоши, но его руки были практически приклеены к внутренней стороне карманов, а мышцы упрямо работали против него. — Нет, нет, подожди! Хитоши открыл рот, словно хотел что-то сказать, но один взгляд на стальной взгляд Айзавы заставил его закрыть рот. Подросток в последний раз посмотрел на Изуку, и в его глазах мелькнуло извиняющееся выражение. Слегка кивнув, Хитоши вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. Густая тишина, мгновенно воцарившаяся в комнате, грозила задушить Изуку. Он был уверен, что смог бы услышать, как булавка упала на мягкий ковер. Он даже не слышал звука собственного сердцебиения, словно оно решительно остановилось в его груди от страха. Остаться наедине в комнате с Айзавой, Сотриголовой, было последним, чего он хотел. О, он так облажался. — Давай, садись, Мидория, — мягко посоветовал Айзава. Изуку потребовалась вся сила воли, чтобы сдвинуть ноги, твердо стоявшие на земле. Он был просто благодарен, что они не были такими шаткими, как раньше. Изуку молча прошаркал к своему столу, отказываясь смотреть в глаза своему учителю. Как только он сел в свое рабочее кресло, сгорбившись к ушам и спрятав руки на коленях, он услышал, как Айзава встал перед ним. — Мидория, — привлек его внимание Айзава, но Изуку не мог этого сделать. Он не мог смотреть ему в лицо. Не так. Видимо, Айзава пришел к правильному выводу, что Изуку не хотел отрывать взгляд от пола, поэтому герой присел, опускаясь на одно колено, пока не оказался на уровне его лица.(Илюстрация)
https://live.staticflickr.com/65535/51251684526_15bdd1cac5_o.jpg
— Малыш, — попытался он снова. — Я не могу тебе помочь, пока ты не расскажешь мне, что случилось. Изуку прикусил нижнюю губу и пожал плечами. Он больше не мог удерживать ни одной мысли и чувствовал, как реальность ускользает, словно он наблюдал за всем взаимодействием через экран телевизора. Но Айзава был терпелив. Он дал Изуку минуту, пока тот не попытался спросить снова. — Ты знаешь, что спровоцировало твою паническую атаку? — Его голос был нежным, несмотря на хриплый тон. Это был тот же мягкий голос, который он использовал, когда разговаривал с Изуку в образе Мотылька. Осознание этого пронзило его грудь искрой боли. Глубокое чувство тоски нахлынуло на него. Воспоминание о ночи на крыше, плачущей в груди Айзавы, заставило его сердце сжаться. Он знал, что это жалко, но все, чего он хотел, это снова упасть в объятия Айзавы и зарыдать. Он хотел утешения в его крепких объятиях и успокаивающих слов. Изуку не осознавал, как сильно ему не хватало того, чтобы быть Мотыльком и проводить время с Сотриголовой. Но теперь это было кончено. Все было кончено, и потеря этого заставила его сердце сжаться от горя. Потому что, как бы он ни хотел рассказать Айзаве обо всем, признаться ему, что он Мотылек, он знал, что не сможет. Признание того, что он Мотылек, сопряжено с риском быть выгнанным из UA и брошенным в приемную семью, и Изуку точно знал, что он этого не переживет. Итак, вместо того, чтобы излить душу Сотриголове, Изуку просто покачал головой и ответил простым объяснением. — Просто ошеломлен, — пробормотал он. — Извиняюсь. — Я ценю, что ты сказал мне. — ответил герой. Айзава немного откинулся назад и снова просканировал его, и это заставило Изуку почувствовать себя уязвимым. В конце концов его взгляд остановился на руках, которые Изуку пытался спрятать у себя на коленях. Задумчиво хмыкнув, Айзава указал на его руки. — Похоже, ты поцарапал себя во время атаки. — Каждый мускул в теле Изуку напрягся. — Могу я увидеть ваши руки? Изуку побледнел. В его голове зазвенел будильник, громче, чем в столовой. Внезапно он выпрямился, его ноющее тело протестовало против этого движения. Нет, нет, абсолютно нет. Айзаве было бы так же плохо, если бы он понял, что он Мотылек, увидеть его руки. Если бы кто-нибудь увидел его руки или даже его верхнюю часть ног и живот, он был бы исключен в мгновение ока. Каждая прямая линия, украшавшая его тело, была напоминанием о его слабости, напоминанием о том, насколько он непоправимо сломлен. Изуку покачал головой — Н-нет, все в порядке. — Он молча проклинал себя за дрожь в голосе. Айзава поднял бровь, не выглядя ничуть убежденным. — Мидория, мне просто нужно посмотреть, следует ли отправить тебя к Исцеляющей девочке или нет. — М-мои руки в порядке, сэнсэй, правда. — Изуку казалось, что земля под ним вот-вот рухнет в любую минуту, когда чистый ужас подступил к его горлу. Айзава вздохнул. — Я уверен, что они в норме, малыш. Но я также просил показать твои руки, особенно если это обычное явление. Глаза Изуку метнулись к дверному проему, и он знал, что Айзава тоже это видел. Он знал, что не может просто отказаться от этого, но идея звучала очень привлекательно. — Это действительно случается не так часто, — солгал Изуку. — Меня просто ошеломили тревога и репортеры с утра. — Слабый аргумент сорвался с его губ, и он мог сказать, что его учитель не поверил ему ни на секунду. Конечно, он не стал бы. Сотриголова был подпольним героем, который полагался на свою острую наблюдательность. То, как этот человек не узнал в нем Мотылька, было выше его понимания. Но сейчас дело было не в этом. Брови Айзавы нахмурились, когда он внимательно посмотрел на Изуку, как будто мог найти ответы, которые искал, просто глядя на него достаточно долго. Изуку заставил себя не ерзать на сиденье. — Мидория, — мягкость в его голосе сменилась властным тоном. — Как мой студент, ваше благополучие является моим приоритетом. — Его глаза сузились. — Я больше не буду спрашивать. Дерьмо. Изуку сглотнул ком, подступивший к горлу. Как, черт возьми, он мог обойти это? — Я- Словно подарок небес, его прервал звон школьного звонка. Это был сигнал к окончанию обеда и началу дневных занятий. Он мог слышать шаги своих одноклассников, приближающихся к двери в класс, и на него нахлынуло такое сильное облегчение, что он думал, что утонет в нем. Айзава бросил на Изуку многозначительный взгляд. — Мы закончим этот разговор позже, Мидория, — пообещал он. Герой поднялся с корточек и направился обратно к подиуму как раз в тот момент, когда его одноклассники начали просачиваться в комнату. Изуку откинулся на спинку стула, чувствуя головокружение. — Это было слишком близко для комфорта. — он внутренне простонал. Хитоши вошел в комнату вместе с Каминари, который молниеносно рассказывал ему о тревоге, которая была раньше. На самом деле, большинство его одноклассников сплетничали о неудавшейся попытке эвакуации. Хитоши расстался с Каминари и уселся на свое место позади Изуку. — Ты в норме? — тихо спросил он. Изуку повернулся к нему и попытался изобразить самую убедительную улыбку, на которую был способен. — Ага! Намного лучше, спасибо. Уголки губ Хитоши изогнулись. — Хорошо. Ты заставил меня побеспокоиться, космический кадет. — Космический кадет? Хитоши фыркнул. — Да, потому что ты всегда летаешь. — Хей! — Изуку заскулил, не обращая внимания на веселую ухмылку Хитоши. Его одноклассникам не потребовалось много времени, чтобы занять свои места и обратить внимание на Айзаву впереди. — У меня есть объявление, — сухо начал он. — Завтра, вместо того, чтобы посещать ваши утренние занятия, мы отправимся на небольшую экскурсию… — Еще до того, как последнее слово слетело с его губ, класс начал радостно аплодировать. Айзава, не колеблясь, раздраженно показал свою причуду. — Тихо, — рявкнул он. В комнате быстро снова стало тихо. — Как я уже говорил, мы отправимся за пределы кампуса в ближайшую тренировочную базу. Поэтому, когда вы завтра приедете в кампус, вместо того, чтобы идти в классную комнату, переоденьтесь в свои героические костюмы и встретитесь на стоянке. Я буду ждать у автобуса, который нас повезет. Любой, кто не придет через пять минут после первого звонка, останется позади, поняли? — Да сэр! — Класс ответил хором. — Хорошо. Теперь постарайся не сломать Снайпа, — сказал он перед тем, как покинуть комнату, но не раньше, чем бросить последний взгляд на Изуку. Даже когда Айзава скрылся за дверью, поменявшись местами со Снайпом для их следующего класса, Изуку практически чувствовал его подозрительный взгляд. Изуку изо всех сил старался быть внимательным на дневных занятиях, но из-за угрозы, что Айзава вернется после школы и потребует ответов, сосредоточиться было трудно.-----
Шота протер глаза. Сегодняшний день был невероятно долгим и утомительным, не считая бессонницы из-за кошмара. Во-первых, медиа-обезьяны устраивали хаос только для того, чтобы поговорить со Всемогущим, которого даже не было в кампусе. Во-вторых, кто-то полностью разрушил защитный барьер у ворот UA, в котором ругательства Незу были либо демонстрацией силы, либо объявлением войны, оба одинаково вызывающие головную боль. В конце концов, у Мидории случилась сильная паническая атака, но он попытался отыграть это, как будто это ничего не значило. Он вздохнул и откинулся на спинку стула за рабочим столом. С первого дня в школе у него уже было внутреннее ощущение, что с Мидорией что-то происходит, поэтому он не был слишком удивлен, узнав, что ребенок страдает от сильной тревожности. Это соответствовало признакам, которые он начал замечать, например, Мидория вздрагивает от внезапных громких звуков и его отказ смотреть в глаза. Но из того, что он увидел сегодня, было ясно, что его беспокойство было более серьезным, чем он думал изначально. Больше всего его беспокоило нежелание Мидории получить помощь в связи с нанесенными им самому себе царапинами на руках. Такие вещи, как царапание, укусы и выдергивание волос, были обычными реакциями на приступы паники. Но если бы Мидории этого никто не объяснил или если бы у него не было должной помощи и поддержки, было бы понятно, что пацан стыдился своих действий и видел в них признак слабости. Это было разочаровывающе нормализованным мышлением, которое было у большинства претендентов на роль героев, когда они только начинали проходить курс. Каждый профессиональный герой, которого когда-либо знал Шота, включая его самого, сталкивался с теми или иными проблемами психического здоровья. Если это не было чем-то, с чем они сталкивались до начала своей карьеры, это было то, что они усвоили во время работы. Панические атаки, вызванные триггерными событиями или воспоминаниями о травме, были наиболее распространенными. В конце концов, его ученики усвоили это и, надеюсь, чувствовали себя более комфортно, обращаясь за помощью, когда они в ней нуждались. Гончий Пес был в кампусе по какой-то причине. Шота посмотрел на часы, висящие на стене учительской. Дневные занятия почти закончились, и он планировал поймать Мидорию до того, как тот покинет кампус. Цементосс, скорее всего, уже заканчивал свой урок литературы, поэтому Шота решил, что он может пойти пораньше, чтобы поговорить с Мидорией о сеансах с Гончим Псом, а также позволить Исцеляющей девушке взглянуть на его руки. Еще одно знакомое воспоминание о зеленых глазах в красной оправе и тихом всхлипывании разыгрывалось в его голове. Он научился не связывать Мидорию с Мотыльком, но более ранние события мешали ему. Он знал, что оступился и заговорил с Мидорией тем же тоном, который всегда говорил с Мотыльком, когда младший мальчик был эмоционально расстроен. Он даже не понял, что сделал, пока слова не сорвались с его губ. Было так естественно говорить с Мидорией таким образом, что это было странно. Шота никогда не был особенно мягок ни с кем-то из своих учеников, предпочитая обращаться с ними как с будущими профессиональными героями, которыми они вырастут. Не зря у него была репутация чрезмерно строгого человека. Но было что-то в Мидории, что разрушило его стены, как и Мотылек, и это начало его беспокоить. Шота устало вздохнул. Он должен был понять это позже. А пока ему нужно убедиться, что с Мидорией все в порядке и что он получил надлежащую помощь. Он уже пообещал, что не подведет этого ребенка, и собирался сдержать свое обещание. Он подошел к двери класса как раз вовремя, чтобы услышать последний звонок дня по всей школе. Дверь в класс 1-А скользнула в сторону, и его ученики хлынули, как вода из прорвавшейся плотины, возбужденно болтая и стремясь вернуться домой. Он внимательно осматривал каждого ученика, когда они уходили, пытаясь разглядеть Мидорию в небольшой толпе. Это было бесполезно. Шота наблюдал, как все до единого вышли из класса, включая Цементосса, но Мидории не было видно. Как только комната опустела, Шота вошел внутрь и огляделся. Никого не осталось, школьных принадлежностей и рюкзаков не осталось. Нахмурив брови в замешательстве, Шота вернулся в учительскую и заметил Цементосса, собирающего свои дневные вещи. — Исияма, — позвал он цементного героя. Исияма оторвался от своей сумки и улыбнулся ему. — А, добрый день, Айзава, — поприветствовал он. — Мидория Изуку присутствовал на вашем уроке? — спросил Шота, скрестив руки на груди. Исияма наклонил голову и усмехнулся. — Ты имеешь в виду крошечного зеленоволосого мальчика с обширными познаниями в западной литературе? Да, он присутствовал все это время». Шота колебался. — Ты… не видел, как он ушел? Цементный герой покачал головой. — Я не видел. Но уверяю вас, он посещал занятия. Что за черт? Герой-ластик провел рукой по лицу. — Верно. Спасибо. Исияма улыбнулся. — Хорошего отдыха, Айзава, — сказал он перед тем, как покинуть коридор. Стоя один в комнате, Шота пытался осознать тот факт, что Мидория каким-то образом пробрался не только мимо Цементосса, но и его самого. Что было… ужасно впечатляющим, но все же тревожным. — Однажды ты станешь чертовски хорошим подпольним героем, малыш, — пробормотал он себе под нос. Что ж, сегодня бесполезно пытаться говорить с ребенком. Ему просто нужно поймать Мидорию перед их выходом в USJ. Вздохнув в последний раз, Шота начал собирать свои вещи. Он с нетерпением ждал возможности вздремнуть перед поездкой.-----
Незу сидел за столом в своем кабинете с чашкой горячего травяного чая в лапе. Его взгляд пробежался по множеству небольших видеозаписей с камер наблюдения, разбросанных по кампусу. Для него это не было чем-то необычным, так как ему нравилось наблюдать за своей школьной деятельностью из безопасности своего офиса, но после дневного взлома он был практически приклеен к своему компьютеру. Тот, кто разрушил ворота, не был представителем СМИ, и это его сильно беспокоило. Кто-то угрожал безопасности его учеников, и он не успокоится, пока не выяснит кто. Просматривая различные изображения с камер, его внимание привлекла весьма своеобразная картина. Незу с восхищением наблюдал, как юный Мидория Изуку приоткрыл окно своего класса ровно настолько, чтобы протиснуться внутрь. Мальчик сначала уронил свой рюкзак, а затем спрыгнул вниз и легко приземлился на землю внизу. Он отряхнулся, взял свою сумку и побежал к школьным воротам, органично сливаясь с толпой учеников, направлявшихся домой после школы. Улыбка Незу стала шире. — Какой ты интересный мальчик, Мидория Изуку.-----