***
— Идём? Он перестал повторять этот вопрос спустя пару часов после того, как они вышли. Теперь ей было достаточно поднять руку и прислониться к любой вертикальной поверхности. Вот и теперь Лия остановилась, пережидая приступ слабости. Они шли проулками, и даже без остановок биотика передвигались очень медленно. На картах был изображен совсем другой город. Город, в котором кто-то жил, в котором дороги не были завалены обломками, разбитыми фонарями, бесхозным транспортом. Город, который не щерился полной бетонных зубов пастью. Из-за надетого шлема было видно лишь её глаза, но и этого хватало. Всего за десяток дней девочка стала тенью себя. Побледнела и не похудела, а истощала. Если бы не броня, придающая её силуэту хоть какую-то массивность и устойчивость, она бы точно была снесена порывом слабого ветра, разнесена пылью и затеряна в неверных лиловых сумерках утра. Бессонные семь дней и семь ночей, проведенные у постели Уильямс, тоже сказались на Джозефе. Усталость не перебивалась дрянным растворимым кофе, который он нашел на чьей-то кухне. В глаза словно песка насыпали, на языке до сих пор горчил нерастворившийся в холодной воде кофейный порошок, но он даже сам себе не жаловался. Лия не могла помочь ему, поставив биотический щит или отшвырнув противника «броском». Она сама едва ноги переставляла. А он и не требовал. Более того: запрещал. Бог знает, что с ней будет, если она попробует снова использовать силы, которые её чуть не убили. Чуть скрипнули бронированные перчатки, когда он покрепче перехватил винтовку. Металл и огонь спасли его на Шаньси, спасут и сейчас. — Джозеф, — послышалось сбоку. Громче получилось по каналу внутренней связи, Лия осипла, и из динамиков шлема доносилось скорее шипение, чем голос. — Да? — В участке. Там остался кто-нибудь? — Побереги силы, ладно? Доберемся до порта и там поговорим. — Значит, никого… Джозеф думал промолчать, но ответ Лии был полон спокойной уверенности. Только сбитое дыхание давало понять, что она всё ещё бредет рядом. — Это я виновата, — еле слышно произнесла Уильямс, когда они прошли ещё пару сотен метров. — Ты не виновата, — моментально отозвался мужчина, оборачиваясь. Одновременно ради того, чтобы взглянуть девочке в не скрытые затемненным забралом глаза, и чтобы проверить, тихо ли всё позади них. — Да? Если бы за мной не шли наёмники, они были бы до сих пор живы. Я подставила и их, и тебя. Мы бы могли уже быть в порту. Всё та же убийственная уверенность. Было непонятно, говорит она так спокойно из-за того, что действительно уверена в своей вине, или потому что на эмоции у неё нет никаких сил. — Лия… — И теперь они мертвы. — Замолчи. — Из-за меня. — Ты не виновата. — А кто тогда, Джозеф? Кто? — «Синие светила». И я, если на то пошло. Твоя мама предупреждала меня, что они не успокоятся, пока не выполнят свою задачу. Но я не послушал, — Джозеф особенно выделил голосом «я». — Виноват я, а не ты. Они обогнули парк, в котором до сих пор стояли зеленые деревья. Из разбитого фонтана до сих пор била вода, превращая ближайший квартал в болото. Лужи были им по щиколотку, и каждый шаг сопровождался всплеском. Лия устала. Она смотрела себе под ноги, бездумно рассматривая мелкие волны, поднимаемые шагами Джозефа и разбиваемые ею следом. — Ты не послушал. Ты взял меня с собой. Ты… — начала она было, но мысль никак не шла. Точнее, шла, но никак не удавалось ухватить её и выразить. — Ты сказал на «Серенити», что объяснишь. Объяснишь, почему я не могу уйти. Ещё и спас меня… И я не знаю, что сделать, чтобы отблагодарить тебя, Джозеф. Объясни сейчас, чтобы я хоть что-то поняла и смогла сделать. Она подняла голову, чтобы упереться взглядом в спину мужчине. Со стороны казалось, что путники не обращали друг на друга внимания, скользили безмолвными чёрными тенями в переулках. — Пожалуйста? — еле слышно. Когда это произошло? Когда он начал видеть в голубых глазах отражение девочки, которую запомнил ещё ребенком? Предупреждения Инары если не забылись вовсе, то стали чем-то ненужным, потому что она тогда предупреждала другого человека. Мужчину, у которого был лишь сын. Помогла ли она ему? Да, она помогла ему. А потом он провёл неделю у постели не своего ребёнка и в какой-то бессонный момент понял, что может заснуть лишь в момент, когда её дыхание становится размеренным. — У меня была дочь, — тихо произнес Джозеф. — Её звали Камилла. Она была… Удивительным ребёнком. Когда ей было пять, она уже умела решать простые уравнения. Но я не успел отвести её в школу. Да и незачем, наверное. Она бы наверняка вернулась и сказала: «пап, я всё знаю, мне там скучно». Да, так бы и сказала. Она была очень умной. Доброй. Её любимой сладостью был зефир. Мы устраивали пикник, и она совала его в самый огонь, пока тот не превращался в уголек. Она никак не могла понять, как сделать на нём хрустящую корочку, а не превращать в уголь. Но не хотела, чтобы я показал ей, как нужно. Всё сама. Погруженный в воспоминания, Джозеф не слушал внутреннюю связь. Впрочем, Лия молчала, и даже её дыхание стало ровнее. Тише. — Я отослал её… Неважно, куда. Когда устроил атаку на Шаргее, она была далеко. Из турианского плена живым не возвращаются. Я вернулся, но даже тогда не думал, что увижу её снова. Перед глазами проносилась череда событий. Наверное, в невероятной усталости есть и свои плюсы — чувства, что когда-то чуть не раздавили его, сейчас казались неверными отголосками самих себя. Рука Элейн, сжимающая его собственную. Ласковый летний ветерок, несущий с собой аромат цветов с полей Франции. Тихое и полное участие: «ничего?». Да, Элейн, ничего. Никакого ответа от информационного брокера, от тех, кто искал его семью долгие годы, пока Джозеф ещё хотел что-то узнать о судьбе Камиллы. О судьбе Эмили. Эмили сделала свой выбор, оставшись с «Цербером». И оставив с собой Камиллу. Он был ей не нужен. Он не смог защитить свою семью, за него это сделала могущественная организация, и Джозеф был бы смертником, реши он выкрасть дочь из когтистых лап трехголовой собаки. Девочке, в глаза которой он смотрел, было 15 лет. Совсем не 10 и тем более не 25. — Я оказался… — «не». — Прав. Я не смог защитить её. — Она умерла? — совсем тихо спросила Лия, смотря на него не своими глазами. — Да. Так было проще. Проще для него. Проще для Лии. Подросток резко подалась вперёд, заключая его в объятья. Её руки крепко сжались вокруг его спины, шлем прислонился к нагруднику. Такая близкая и родная, что ему даже слои кевлара и арамида чудилось тепло её головы. — Мне так жаль, Джозеф. Я… Прости. Это так ужасно. — Время лечит все раны, — так же негромко отозвался Джозеф. «Не ври себе. Это было не время» — подумал мужчина, обнимая Лию свободной от оружия рукой и опуская голову, чтобы коснуться макушки ее шлема собственным.***
Мощный рёв просыпающихся двигателей, шум прорываемой набираемым скорость кораблем воздушной оболочки. Еле слышимые, далёкие, но такие желанные. И чем дальше они шли, тем отчетливее были слышны звуки, похожие на музыку после мертвой тишины окраины города. Заунывный гул сирен, скрипение поднимаемых стапелей… — Смотри! — Лия внезапно вскинула руку, и Джозеф проследил за жестом. В небе над колонией пронесся маленький фрегат. — Мы уже близко! Порт! Место, где пересекаются дороги, где собирались выжившие. Элизиум превратился в чистилище со своими разрушенными колониями и запустением. Джозеф настойчиво отгонял знакомую слепую надежду, что в этот раз всё получится. Лия обогнала его. На пару шагов, не больше, но этого хватило, чтобы понять: она-то воспряла духом. Здания становились реже, путники вышли на широкое шоссе и теперь пробирались через тесные ряды заглохших автомобилей и аэрокаров. Особенно они замедлялись в попытках перебраться через превратившиеся в металлолом при аварии аэрокары. Очень многие стремились после первых же ударов сбежать с планеты, эгоистично выгрызая себе путь, но немногим повезло. Первая ласточка не была последней — уже виднелись зависшие в небе корабли и шпили зданий, выстроившихся вокруг порта. К шуму, издаваемому кораблями, прибавились человеческие голоса. — Двое в броне на десять часов! — донесся крик ополченца с уцелевшего КПП, и вскоре их встретили люди в броне Альянса. Джозеф и не знал, насколько успокаивает вид знакомых синих доспехов. Им пришлось снять шлема и отдать оружие, но всё же их впустили. — Держись поближе, — бросил он Лие, но она и не думала отходить. Атмосфера в порту была очень похожа на атмосферу в доках. Всюду были люди, азари, турианцы, даже шмыгнула парочка саларианцев. Тарахтение турелей и постоянное мелькание солдат внушало спокойствие, о котором он и мечтать забыл. Всё те же опустившиеся корабли, превратившиеся в обиталища, все те же нагромождения сумок, рюкзаков, импровизированные лазареты… — Джозеф? Джозеф! Джозеф!!! Он не поверил своим ушам. Словно в замедленной съемке мужчина видел, как оборачивается, как на обожженном лице со страшным, едва затянувшимся шрамом, появляется удивление, а взгляд оказывается прикован к бегущей к нему женщине. «Господи, я сплю. Не дай мне проснуться. Прошу. Умоляю!». Те же карие глаза. То же загорелое лицо. Те же руки, которые он так любил целовать, успокаивая её в споре. Невысокая, ладно сложенная фигурка, которую он узнал даже в мешковатом комбинезоне. Растрепанные от бега русые волосы, сверкающие золотом на солнце. Леон обогнал Элейн и налетел на него, чуть не сбивая с ног. Его сын успел вытянуться на еще несколько сантиметров, или так влияла худоба, но теперь Леон был одного с ним роста. Отмирая, Джозеф стиснул сына в объятьях и вспомнил, что умеет дышать, что умеет плакать, что умеет смеяться — нервно, захлебываясь каждым смешком и вдохом, и каждый следующий наполняет его эйфорией такой силы, что вот-вот разорвет. Элейн опоздала лишь на несколько секунд. Джозеф моментально стиснул жену в объятьях и нашел губами её губы. Поцелуй долгожданной встречи был на вкус горьким и соленым от слез, но для Джозефа он был слаще чем тот, которым они с Элли обменялись в день их свадьбы. Он шептал лишь её имя, потому что только оно билось набатом в голове: — Элли, Элли, Элли… — Джозеф! — всхлипывала она в ответ, беспорядочно гладя мужчину по плечам, по шее, по волосам, зарывалась в них пальцами и снова целовала каждый сантиметр запыленного обожженного лица, плакала и смеялась. — Джозеф, ты здесь! Джозеф! Любимый! И Лия! Ты здесь! Родная! Они не могли оторваться друг от друга. То Джозеф взлохмачивал отросшие волосы сына, то Леон кружил на руках девочку, то Элли непрестанно целовала Уильямс и снова гладила по уцелевшей щеке своего мужа. Облегчение, эйфория, радость — они затопили их всех. Каждое новое имя, каждая новая фраза вроде «я так боялся, что вы… Я так рада!.. Я думал, что никогда тебя не увижу» перебивались чужими голосами. — Боже, вы вправду тут, — отчаянно всхлипнула Лия в грудь Леону, пока тот покачивался на месте, не желая отпускать подругу из объятий. — Мы… Мы так долго вас искали. — Мы здесь, родная, — успокаивающе произнесла Элейн. — Боже. Боже мой. Пойдём, все смотрят… Только теперь Джозеф заметил, что на них и вправду то и дело поглядывают. Кто со слезами, а кто с легкой улыбкой, держа собственного родного человека за руку. Лия была права тогда, у мемориала — порт видел больше объятий и искренних поцелуев, чем какая-нибудь свадьба. Слышал больше молитв, чем церковь. Видел больше слёз, чем похороны. Недавние путники покорно последовали за Элейн и ее сыном. Джозеф никак не мог отпустить руки жены, в то время как Леон держал за ладонь Лию. Нюквесты привели их к высокому зданию отеля, в котором теперь не было привычной прохлады кондиционера и взгляда надменной ресепшионистки. Повсюду валялись спальные мешки, столы были перевернуты в импровизированной баррикаде окон. Они поднялись на второй этаж восточного крыла и отперли дверь в номер. Леон умчался вниз, сказав, что принесет поесть. — Ванная тут, — указала Элли на хромированную дверь. Погасшее декоративное освещение делало обстановку непримечательной, но здесь всё ещё было чисто и даже красиво. Правда, вряд ли постояльцы питались из сухпайков и держали на столе пистолеты. Джозеф обратил взгляд к Лие, та кивнула и первой скрылась за дверью в ванную. — А Мэл? — тихо спросила Элейн, обращая на себя внимание. Бывшей служащей Альянса не было нужды спрашивать дальше — слишком часто она видела этот моментально становящийся серьезным взгляд. — Погиб на Земле. Никто не успел улететь из Академии, он защищал студентов на отходе в подвалы. Если бы не он, то Лия не выжила бы. Вместо ответа женщина снова обняла мужа. Они немного помолчали, вслушиваясь в шипение воды за дверью. — Ты спас её. Ты молодец, — шепнула она ему. — Спасибо. Я так переживала… За тебя, за неё. За всех. — Она и сама неплохо справляется, — вздохнул Джозеф. Он поднял руку и аккуратно, чтобы не поцарапать щеку Элли бронированным пальцем, стер еще не высохшую слезу. И снова поцеловал. Ласка была полна горечи… И утешения. Они сменились ролями. Оказавшись у раковины, Джозеф не спешил умыться и выходить наружу. Элли была хорошо знакома с Лией, куда лучше него самого. До войны ему казалось, что даже слишком хорошо. Жена не делала разбору, кто из детей ее собственный, и одинаково ласкала и наказывала и родного сына, и ту, что прилетала из Нью-Кантона. Но сейчас его лишь радовала мысль, что не он один снова почувствовал семейное тепло. Не только его ждали в десятках световых лет от дома, молились увидеть снова. Когда Джозеф вышел, то услышал разговоры сразу троих. — Пап, ешь давай, — Леон указал на тарелки ещё горячего супа. Лия уже уплетала за обе щеки и не глядя вскинула вверх большой палец, явно для Джозефа. — Едва успел попросить еще две порции. Отказываться он не стал. Джозеф и вспомнить не мог, когда в последний раз ел горячую еду. Под взглядами продолжающейся улыбаться семьи даже суп без единого куска мяса казался вкусным. — Пока расскажите, как вы оказались на Элизиуме, окей? — попросил Джозеф прежде, чем снова отправить в рот ложку. — Ну… — протянул Леон. Он поджал губы, и инициативу взяла на себя Элли. Улыбка с ее лица пропала. — Нас хотели эвакуировать на Арктур. Я хотела оставить Леона на станции и улететь к Земле, но… — навигатор помолчала, справляясь с эмоциями, а потом произнесла тише. — Второй флот оказался уничтожен, как и станция. Мы прибыли в самый разгар вторжения, пришлось уходить. Беннинг, Иден Прайм, все близко лежащие колонии были под таким массированным ударом, что невозможно было даже подумать о присоединении к флоту. В конце концов, я не могла оставить Леона, — на этих словах младший Нюквест утешающе сжал плечо матери. — Добрались до Элизиума и застряли. Сейчас ни один корабль крупнее челнока не может вырваться за блокаду. Джозеф помолчал, занятый супом и мыслью, что судьба «Вердена» наконец стала ясна. Он почти смирился, но точное знание ранило как в первый раз. Корабля, экипаж которого так круто поменял его жизнь, больше нет. Осталась лишь Элли… И он. Для Лии новость тоже была мрачной. Она опустила глаза и отложила ложку, потом потерла лицо. — Я был в местном ополчении, — перебил тишину Джозеф. Новость, которую он грозил обрушить на жену, напоминала о себе ещё с вопроса о судьбе Малкольма. — Засели в бункере недалеко от склада ядерного оружия. Помнишь? Это ехать на север от фермы. Потом… Потом прибыли наёмники. Лия подняла на него глаза, но было поздно. — С ними была Эрика. — Эрика… Ты серьезно? Ты про нашу Эрику? Элли явно была шокирована. Леон, слышавший о пропавшей матери подруги лишь краем уха, тоже переводил непонимающий взгляд с Лии на отца. Первая отложила ложку, окончательно потеряв аппетит, и рассматривала суп так, словно он, а не Джозеф, сейчас внезапно заговорил. — Да, я о ней. Поверь, у меня была та же реакция, когда я увидел её среди «Синих светил». Но сейчас не об этом. Она тоже погибла, — выдавил мужчина. — Без неё мы бы не вышли на Лию. — Ты забыл сказать, что «Синие светила» охотились на студентов, — бросила Лия, всё ещё не поднимая взгляда. — И что я до сих пор их мишень. И что мы бежали с Цитадели, когда они меня нашли. И что до сих пор они где-то здесь, на Элизиуме. И могут прийти сюда. Она резко поднялась из-за стола. — Спасибо, было вкусно, — бросила она в сторону Леона. Джозеф не успел даже протянуть руку, как биотик резко вышла за дверь номера, провожаемая встревоженным «подожди!» в спину. — Сейчас верну её, — Леон подскочил со своего места и направился вслед за девочкой. Элли осталось лишь без слов вопросительно посмотреть на мужа. Тот в очередной раз потёр лицо и глухо произнёс: — Неделю назад наёмники нашли нас. Они вырезали лагерь выживших, куда мы прибыли, надеясь достать её. И ещё на Земле… Дети, с которыми она была, тоже погибли. — Но Лия думает, что виновата она, а не «Светила»? — тихо сделала вывод Элли. Оба солдата не понаслышке слышали об ошибке выжившего, а потому Джозефу оставалось только кивнуть. — Это не так. Это… — А что ты ей скажешь? — горько произнес мужчина. — Я пытался её переубедить. Она упрямее отца и матери вместе взятых. — И что нам делать? «Нам». В кои-то веки Джозефу не приходилось думать за двоих, действовать за двоих. Когда-то он влюбился в неё за решимость и храбрость, и сейчас, видя их в карих глазах, чувствовал, как сжимающая сердце постоянная тревога немного ослабляет хватку. — У неё остались только мы, Элли. Женщина решительно кивнула и продолжила его мысль. — Мы не оставим её. Ни за что.***
— Лия! Лия, подожди! Леон перескакивал одну ступеньку за другой, стараясь нагнать подругу. В итоге схватить её за руку удалось уже на улице, и биотик тут же постаралась выдернуться из хватки парня, но тот в ответ только сильнее сжал пальцы. — Отстань! У тебя только что семья воссоединилась, иди к ним! — зло бросила Лия и тут же пожалела, что позволила обиде показаться наружу и превратить её слова в издёвку. — Ты совсем сдурела? — выкрикнул Леон. — Вернись! Мы поговорим нормально… — Ты не понимаешь, — едва не зашипела Уильямс, но остановилась. — Чем дольше я тут, тем дольше подвергаю всех опасности. Она стряхнула руку Леона с предплечья и скрестила руки. — Здесь отец, солдаты, это самое безопасное место на планете. Тебе незачем больше бежать. «Светила» тебя тут не достанут! — Ну да, — девушка моментально взвилась, — так же, как не достали нас на Земле или на Цитадели. Парировать было нечем. — Да блин… — Блин, — с неприкрытым сарказмом повторила Лия, только больше раздражаясь. Где-то над ними со свистом пролетел челнок. — Слушай… Я не понимаю, признаю. Но это потому что ты даже рассказать не хочешь, что произошло. Пойдём. — Тебе папа всё расскажет. — Нет. Я хочу, чтобы ты рассказала. Подростки долго посмотрели друг на друга. Леона не смущало, что подруга облачена в броню, что на бедре у неё висит пистолет, и всей позой она выражает намерение оттолкнуть. У обоих были не по-детски усталые взгляды. — Пойдём. Я знаю, где нас не подслушают. Леон шагнул назад, продолжая смотреть на подругу. Она поджала губы, но шагнула за ним следом. Они вернулись в здание отеля, снова направились наверх, но в противоположное крыло. С каждым этажом мелькало всё больше красных замков на дверях, а гомон разговоров становился тише. Наконец они добрались до служебного выхода на крышу. Юноша подергал ручку, но та не сдвинулась и на миллиметр. — Чёрт, заперли. Ну… — Леон осмотрелся. — Вряд ли сюда кто зайдет. — Угу. Они уселись прямо на ступеньки ведущей к люку лестницы, расположившись друг перед другом. Лия посжимала кулаки. В полумраке и тишине тупикового коридора был слышен даже еле заметный скрежет перчатки. — Откуда у тебя «Оникс»? — первым нарушил застоявшуюся тишину Леон. — Джозеф купил, — буркнула девушка. — Когда мы вас искали на Цитадели. — Мне он даже «Страйкер» не купил, — с еле заметной завистью протянул парень, косясь на её бедро, на что Уильямс вдруг усмехнулась. — Это не «Страйкер», это «Судья». Батарианский. Она отцепила оружие, выбила термозаряд и протянула другу. Манипуляцию он заметил, нахмурился, но пистолет взял осторожно. — Я думал, он легче. — Это ты еще винтовку не держал. — А ты? — Ага. Мы были на Терра Нове, и он научил меня… — Лия немного помолчала, вспоминая злополучную «тренировку». Тут же мысль перескочила на ссору на «Серенити», а потом… Она тряхнула головой, выгоняя непрошеные воспоминания и снова подкравшуюся мысль, что она могла остаться на корабле. — Попытался, по крайней мере. Она реально тяжелая. — Как вы оказались на Терра Нове? Леон протянул пистолет обратно. Лия молчала, пока вставляла термозаряд обратно, поправляла предохранитель и убирала оружие на прежнее место. Рассказ, сначала отрывистый, пошёл сам собой. Леон лишь изредка заводил наводящие вопросы, но слушал. Что Лие всегда нравилось в друге, так это его умение слушать. Он не думал, что сказать в ответ, как отреагировать, не выстраивал в голове картинку и не отвлекался. Просто слушал. И она рассказала практически всё об их пути от подвалов Академии до космопорта на Элизиуме. Рассказала, как её мама оказалась в отряде наёмников и подарила последний шанс ускользнуть от «Светил» ценой своей жизни. На моменте, когда Лия задумала рассказать об уничтоженном форпосте в участке правопорядка, ей не удалось сдержать слёзы. Сначала запершило в горле, потом стало не хватать воздуха, она часто заморгала. Леон внимательно взглянул на неё и притянул подругу к себе. Она позволила себе заплакать, выйти наружу тяжелому грузу, который тащила на себе всё это время. Она не чувствовала такого облегчения даже в «Асклепиаде», ведь тогда её сознание было замутнено наркотиком, а потом, в заброшенной квартире, поломано и вывернуто наизнанку ломкой. При Джозефе показать страх значило быть подвергнутой молчаливому суровому суду и мысли, что она не может показаться при нём слабой. Да, он научил её быть сильной. Он выдернул её из-под обломков прошлой жизни и, упирающуюся и кричащую, силком потянул за собой. Потому что не умел иначе. Даже теперь, зная, что всё это было из-за того, что она напоминала Джозефу погибшую дочь, Лия была ему признательна. Она умолчала о Камилле. — Ублюдки, — шепнул юноша, когда рыдания стали лишь редкими иканиями и шмыганьем носом. — Я, блять, просто ненавижу их. Им бы в войне помочь, а они… Они такое с тобой сделали. — Я тоже, — отозвалась Лия куда-то в грудь Леону. И после медленно, тихо прошептала: — Я найду их… И уничтожу. Всех до единого. За то, что они сделали с моей мамой и со мной. Ответом ей были ставшие ещё крепче объятья.***
Спустя несколько дней жизнь в порту вошла в колею. Нюквесты единогласно согласились сделать вид, что Уильямс не просто находится с ними, а является частью маленькой семьи. При регистрации мужа и девочки Элейн указала, что у неё двое детей, после чего коротко сказала Лие: «так проще». Теперь девочка жила с ними, а не в отдельном здании, куда собрали сирот. Они помогали со стройкой укреплений, проходили тренировки, устроенные солдатами для гражданских, а по вечерам собирались и нагоняли все, что пропустили из-за месяцев разлуки. Элейн бросила попытки приготовить из дефицитных пайков что-то не только питательное, но ещё и вкусное. Джозеф научил детей играть в карточные игры, чтобы занять долгие вечера, а сам довольно быстро присоединился к солдатам Альянса для обороны порта и охраны порядка. На прогулках Лию сопровождал Леон, загадочно часто она тренировалась под присмотром Джозефа, а в номере почти постоянно находилась Элейн. Из-за того, что в порт стекались почти все выжившие, о приватности можно было забыть. Но всё же это было… Подозрительно? Уильямс всё чаще поглядывала в сторону солдат Альянса. После разрушения «Арктура» вера в сине-золотых защитников человечества знатно пошатнулась, но теперь росла с каждым днём. Она вспоминала мундир отца, запрятанный в самую глубину шкафа, и всё чаще во снах видела, как достает его, надевает, стряхивает пыль с золотых обшлагов и выпрямляется под взглядом командира. Или и сама стоит перед столом с голокартой, испещренным красными точками позиций противника, и планирует отступления и наступления. Или, закованная в «Оникс», в авангарде выступает и расшвыривает хасков одним усилием мысли, как было с наёмниками в «Асклепиаде»… Она ведь убила троих бойцов. Одна! После таких снов было ещё более тошно, чем обычно, идти на кухню или на склады и заниматься рутинной работой. После «красного песка» биотика её была в странном состоянии. Она сбоила, как искрящая проводка, и прорывалась сама по себе. То ложка в руке задрожит и погнется, то стопка бумаг разлетится как от порыва ветра. Собравшись сыграть в баскетбол с другими подростками, она в попытке смухлевать и вырвать победу не рассчитала силу «броска». Мяч, вместо того, чтобы отлететь от руки соперника, с силой артиллерийского снаряда прилетел прямо парню в лицо и сломал тому нос. Никто из Нюквестов не знал, как ей помочь. Они лишь поглядывали с сочувствием, Джозеф чаще задумчиво. И это злило, но Лия скрывала эмоции и лишь терпеливо выдыхала. — Говоришь, «красный песок»? — переспросила, не требуя ответа, азари, к которой Лия наведалась после посещения человеческого врача с очевидным вопросом. — Так бывает. Когда знаешь, на что можешь быть способна, оставаться на том же уровне просто болезненно. Но это ложь самой себе. Ты проходила обучение? — Не успела. — Это плохо. Мы, азари, тратим века на обучение контролю своих сил. Своих! Вмешивание в процесс стимуляторов никогда хорошим не заканчивается. — Проводка может перегореть, даже если она сделана из мяса, — Лия задумчиво вспомнила оброненную когда-то товарищем фразу. Азари еле заметно скривилась. — Грубо сказано, но правильно. — И что делать? — Люди сказали бы тебе не использовать свои силы… Чтобы проводка не перегорела. Я же скажу, что это неправильный подход. Биотика — такая же часть тебя, как характер или часть тела, она может навредить, только если ты её запрешь и будешь держать на коротком поводке. Я посоветую тебя в биотическое ополчение или хотя бы в строительный отряд. Выматывайся. Не обращай внимания на голод, наоборот, это хороший признак. Тебе нужно снова прийти в контакт с собой. Уильямс действительно заметила, что странности проходили только после значительного использования силы. Например, после разгрузки ящиков телекинезом. Измотанная, она поднималась в номер и моментально падала спать, а после этого несколько дней чувствовала, что может держать силы под контролем. Потому на предложение азари ответила благодарным взглядом. Она действительно попала в ополчение. Ей перекрасили броню в синий цвет, пусть и не нанесли отличительные знаки Альянса. Джозеф, с которым она теперь пересекалась чаще, чем обычно, смотрел одновременно одобрительно и тревожно. Но каждый день она становилась крепче, становилась сильнее, и это не могло не радовать. — Круто, — выдохнул сослуживец, когда она прицельным ударом сбила с ног сразу двух хасков. Нападение произошло внезапно, со стороны шоссе, по которому когда-то она пришла с Джозефом, и застало патрулирующих биотиков на высокой баррикаде. — Не «Бич», но тоже неплохо. Напрягшись, под тарахтение пулемета он послал упомянутый заряд прямо под ноги резво лезущего к ним отродья и «вернул» к себе. Чудовищный хаск словно споткнулся, заревел не своим голосом и взорвался, превратив в ошметки трех своих собратьев. — Научишь? — воскликнула впечатленная Лия. — Научу, — усмехнулся солдат. Обещание было быстро претворено в жизнь. Перспективного биотика после нападения взяли в оборот. В условиях войны на уничтожение были важны лишь её способности, и то, что девочка сама горела энтузиазмом, позволило некоторым командирам закрыть глаза на юный возраст. Особенно после того, как она рассказала про некоторые столкновения. К Нюквестам она теперь возвращалась вымотанная, но счастливая. Она рассказывала о том, чему её научат, и в порыве энтузиазма едва ли замечала, как вместе с гордостью в глазах Элейн вспыхивает тревога. Как женщина сжимает руку мужа, а тот молчит. Леон радовался за подругу, и она предпочитала слушать только его похвалу.***
В очередной обход Лия краем уха услышала разговоры дозорных: — Да, скоро вылетят… На Нью-Кантон вроде бы. — Жаль. — Жаль, ага. Кто теперь из самого пекла будет доставать… — Погоди, — девочка оторвалась от азари-напарницы и быстро вернулась к дозорным. — Кто улетает на Нью-Кантон? Турианцы переглянулись. — Какое-то смешное название. И выглядит как корыто. — «Сирена?» — Похоже, да, но… Чёрт, забыл. — «Серенити»? — в горле биотика мгновенно пересохло. — Точно! Погоди, а ты откуда знаешь? Вопрос прилетел уже ей в спину. Лия бежала к спуску с баррикады, забыв про патруль. Они здесь! Это не могло быть совпадением… Корабль, похожий на корыто, действительно выделялся среди своих собратьев, его приметили многие, а потому быстро указывали нужное направление. В эту часть доков Лия не заглядывала и сейчас проклинала себя за несообразительность. — Мистер Рейнольдс! — закричала биотик, едва увидев стоящего на трапе капитана. Мужчина, надо отдать должное, резко развернулся, готовый и к нападению. Но стоило ему сфокусировать взгляд на растрепанной, раскрасневшейся от бега угрозе, как он убрал пальцы с пистолета. Он странно смотрелся в красной рубашке и песочных брюках среди одетых в серые комбинезоны работяг. — О, гроза всех наёмников, — наконец до него дошло. Проглотив двусмысленность прозвища, девочка протянула руку. Не сразу, но Рейнольдс пожал её. — И ты здесь. А где Джозеф? — Он тоже тут, — Уильямс неопределенно махнула рукой в сторону обитаемой части порта. — Не думала, что вы тоже здесь. — Застряли, как и многие. Блокада все жестче. До кальмаров наконец дошло, что тут всё больше планктона. — Э-э… Дошло до Лии сразу, после чего она немного нервно усмехнулась. — Я слышала, вы улетаете. — Слухами земля полнится, — Рейнольдс посмотрел на неё с неприкрытым любопытством. — На Нью-Кантон, да? — Может быть. Может, нет. — Да хватит! — вспыхнула подросток. — Тебе-то что? — Возьмите меня с собой, — выпалила Уильямс. Капитан чуть наклонил голову. — Что я тебе говорил про детей на борту? — Я не ребенок! Я уже служу в местном ополчении и могу за себя постоять. — И ополчение тебя так просто взяло и отпустило? — Да. То есть, нет. То есть, не заперли же они тут людей. Если понадобится… То есть, если захочу… — биотик помотала головой. — Мне нужно на Нью-Кантон. — Зачем? — Там моя семья. Они могли выжить. — Там никого не осталось, Лия. — Откуда вам знать? Тут один форпост с другим не может связаться, и это в пределах одного города, а вы про другую планету. — Есть разница между тем, что с планеты поступает очень мало данных, и тем, что в эфире гробовое молчание. Лия подняла на суровое лицо Малкольма отчаянные глаза. Эта сталь в глазах, это каменное лицо. У него вообще есть чувства? — Вы не понимаете, — хрипло произнесла Уильямс. — Они все, кто у меня остался. Моя мама погибла. Мой отец погиб. Все мои друзья погибли. — А я не спасатель, Лия. Моя работа — перевозить грузы из точки А в точку Б. И ты на ящик запчастей явно не тянешь. — Я могу помочь, — не сдавалась Лия. — Джейн же наемник? Я тоже могу быть наемником. Я умею стрелять, а еще я биотик, и у вас на борту точно нет биотиков. — Ты меня достала, знаешь? — почти ласково произнес капитан, наклоняясь к подростку, чтобы заглянуть ей прямо в глаза. — Но я тебе не папаша, и отговаривать или убеждать не стану. Мы вылетаем завтра в пять утра. Опоздаешь — пеняй на себя.