***
Почувствовав, как кто-то легонько толкает ее в плечо, Драгомира нехотя приоткрыла глаза, после чего медленно повернулась. Но домового, который в последние месяцы будил ее по утрам, тем самым не давая проспать занятия, и след простыл. Делал он это, потому что после приличной порции зелья, которое девушка принимала на постоянной основе, она могла проспать целые сутки. Эти существа не любили показываться на глаза, поэтому мало кому удавалось хотя бы раз столкнуться с ними лицом к лицу. Да и бытовало мнение, что ничем хорошим это не обернется. Однако с незапамятных времен считалось, что внешне домовые представляют собой низкорослых старичков с длинной бородой и торчком стоящими ушами, покрытыми мехом. Из одежды они зачастую носили синий кафтан и красную рубаху, подпоясанную кушаком. Заправив кровать и разбудив Ирину с Елизаветой, последняя из которых наотрез отказывалась вставать вплоть до того момента, пока на ней не использовали Риктусемпру, Драгомира провела ванные процедуры, после чего вернулась в спальню. К тому моменту ее подруг и след простыл. Должно быть, Елизавета поспешила на встречу к Петру — представителю факультета Ярило —, с которым начала встречаться чуть больше месяца назад. Что же касается Ирины, то, прежде чем отправиться на завтрак, она каждое утро навещала своего волка. Он, как и остальные подконтрольные ученикам животные, содержался в одном из помещений, которые находились на прилежащих к Колдовстворцу территориях. В комнате, стены и пол которой были выполнены из дерева, горело несколько волшебных свечей, являющихся единственным источником света. Несмотря на ранний час, за окном все еще было темно: солнце февральским утром появлялось отнюдь не спозаранку. Однако из коридора уже вовсю доносились оживленные голоса остальных учеников, проживающих в тереме бога Купало. Разделение на факультеты в Колдовстворце носило условный характер: учитывая то, что покровителей по духу в славянском пантеоне имелось крайне много, распределяли учеников в зависимости от солнечных богов, которых было всего четыре. Так, помимо Купало и Ярило, имелось еще два факультета: Коляда и Авсень. Достав из шкафа школьную форму, Драгомира сняла ночную сорочку, после чего надела белую блузу и черные штаны с жакетом, зад которого был удлинен. В районе груди на нем красовалась вышитая золотыми нитями эмблема Колдовстворца, представляющая собой Мировое дерево, заключенное в круг. Помимо этого, края и рукава жакета также были украшены золотистой вышивкой. Тем немногим, что придавало индивидуальность образу каждого ученика, являлся символ его бога-покровителя по характеру, изображенный в районе запястий. Вышиты эти символы были друг за другом, поэтому внешне чем-то напоминали браслеты, украшающие рукава. В случае Драгомиры этим символом являлся Зимний косой крест, призванный уберечь от злого умысла и чар, а также избавить от внутренней неуверенности. К слову, девушкам было позволено носить длинные свободные юбки с завышенной талией, однако Драгомира все же отдавала предпочтение штанам, считая их более удобным элементом одежды. Что же касается юношей, то их форма не сильно отличалась от женской, включающей в себя штаны. Разве что их жакеты были удлинены равномерно и заканчивались чуть ниже паховой области. Надев черные кожаные сапоги, доходящие почти до колен, Драгомира взяла из-под подушки маленький холщовый мешочек, в котором хранила оберег. Это был серебряный символ чертога девы, болтающийся на кожаной веревке. Все ученики носили подобные амулеты: считалось, что они привлекают удачу, а также способствуют полному раскрытию имеющихся талантов и потенциалов. Застегнув замок, она спрятала украшение под блузку: оберег должен был быть надежно скрыт от глаз посторонних. Положив в сумку учебник по продвинутому курсу Некромантии, несколько пергаментов и перо, девушка покинула комнату и вышла в коридор, расположенный на четвертом этаже. Терем Купало, как и остальных богов, представлял собой достаточно большое здание, стоящее неподалеку от старинного замка Колдовстворца. Правда, внешние габариты совершенно не соответствовали тому, что скрывалось внутри: благодаря магии незримого расширения в одном тереме удавалось поселить порядка двухсот человек, что в несколько раз превышало реальную вместимость подобной постройки. Обычно ученики делили покои с двумя или же тремя людьми, посему на каждом этаже располагалось около шестнадцати-семнадцати комнат. Миновав последний лестничный пролет, Драгомира покинула терем и, выйдя на главную дорогу, выложенную гладким светлым камнем, вместе с остальными направилась прямиком к замку. Здание школы, как и прилежащие к нему постройки, находилось глубоко под землей. Это же касалось и деревушки Колдорево, расположенной прямиком за небольшой рекой, через которую был проложен деревянный мост. Подобное местоположение позволяло скрывать существование волшебного мира от маглов, живущих неподалеку от озера Байкал. Остров Буян располагался чуть северо-восточнее небезызвестного острова Ольхон и был скрыт от глаз простых людей чарами. Что же касается тех, кто пересекал озеро на судне, то они, приближаясь к границе барьера, ни с того ни с сего меняли курс, оказываясь под влиянием навязчивых мыслей. Помимо этого, поблизости от берегов Буяна обитали русалки, которые околдовывали чудом сумевших пройти через барьер маглов и утягивали их на дно. Однако пару раз людям все же удавалось преодолеть все имеющиеся препятствия. Случилось это во времена крещения Руси, когда язычники и волшебники, удостоившиеся дара от самого Рода, оказались гонимыми, посему были вынуждены обосноваться поодаль от тех, кто принял христианство. В ходе тех столкновений было достаточно много жертв, поэтому оставшиеся в живых решили уйти под землю. Так на верхней поверхности острова не осталось ничего, кроме дикой природы и одиноко стоящей избы, в которой располагался основной вход в пещеру. Чтобы ученики и местные жители совсем не зачахли в мрачной пещере, госпожа Ягиня — директор Колдовстворца, занимающая эту должность с момента основания школы — пустила в ход магию и зачаровала каменный свод. В результате этого вместо многовековых сталактитов взору окружающих представало небо, по краям покрытое легкой дымкой. Оно в точности повторяло настоящее, за исключением разве что выпадения осадков. Впрочем, и в этом были свои плюсы: в любое время года в пещере было тепло и сухо. Верхнюю одежду ученики надевали лишь в тех случаях, когда выбирались на поверхность острова в холодное время года. Поднявшись по каменным ступенькам, Драгомира вошла в замок через парадную дверь, створки которой были приветственно распахнуты для спешащих на завтрак ребят. Помимо огромного зала, в котором проходили приемы пищи, на первом этаже располагалась библиотека, в которой хранилось столько различных книг и древних писаний, что и нескольких десятков жизней не хватило бы, чтобы прочитать их все. Также здесь находилась оружейная, в которой лежало тренировочное оружие, используемое учениками во время занятий по Защите от нечистых сил. Однако брали его лишь те, кто изучал данный предмет на базовом уровне в рамках обязательной программы пятого-девятого классов. Что же касается учеников, выбравших его для изучения на оставшиеся три года, то они имели собственное оружие, изготовленное волотами — великанами-кузнецами, живущими в Уральских горах. Связано это было с тем, что ученики старших классов, в отличие от остальных, принимали участие в настоящих сражениях, поэтому должны были иметь хорошее оружие, изготовленное волшебными мастерами с учетом их индивидуальных особенностей. Переступив порог зала, Драгомира проследовала к длинному столу, за которым сидели все представители ее факультета. Учитывая количество учеников, казалось, что он тянулся на многие десятки метров. Наконец заметив знакомые лица подруг, Драгомира опустилась на скамью, занимая свободное место рядом с Ириной, и тут же принялась накладывать в тарелку приглянувшуюся еду. На столах всех четырех факультетов находились светлые скатерти-самобранки, по краям украшенные красной вышивкой. Стоило расстелить их, как перед глазами тут же появлялось баснословное количество блюд на любой вкус и цвет. Позавтракав овсяной кашей с маслом и пирожком с картошкой, Драгомира выпила сладкий черный чай, налитый из стоящего посреди стола самовара. Когда Ирина и Елизавета также покончили с приемом пищи, Драгомира в компании подруг покинула зал и отправилась прямиком в подземелье, в котором располагался кабинет Некромантии. Предмет этот вел Сергей Кощевский — высокий худощавый мужчина с бледной кожей, белесыми волосами и холодными серыми глазами. Известен он был четырьмя вещами: вечно черной одеждой, хмурым настроением, склонностью к одиночеству и острой непереносимостью девушек, которые являются тезками его бывшей жены Василисы, ушедшей к Ивану Царееву — преподавателю полетов. Ах, ну и еще многие считали его личом — магом, спрятавшим половину своей души вне тела. Виной тому было то, что Сергей Кощевский преподавал в школе не одну сотню лет и нисколько не изменился за это время. — Разрази меня Перун, как же здесь холодно, — стуча зубами, пожаловалась Елизавета и принялась растирать ладонями плечи, продолжая шагать по мрачному каменному коридору. — Думаю, тебе было бы куда теплее, оденься ты хоть раз как мы с Мирой, — поделилась мнением Ирина, с головы до ног оглядывая девушку, одетую в легкую белую блузу и черную юбку, на талии которой золотыми нитями были вышиты символы бога Купало. В ответ на это Елизавета несогласно фыркнула и, гордо вскинув подбородок, зашла в нужный кабинет, направляясь к задней парте одного из четырех рядов. Некромантию она терпеть не могла, однако по воле родителей была вынуждена выбрать этот предмет для более углубленного изучения в десятом-двенадцатом классах. Так за неимением возможности вовсе не посещать эти занятия Елизавете оставалось лишь одно: сидеть как можно дальше от вечно недовольного ее скудными результатами Кощевского. Правда, от полного краха ее порой спасала соседка по парте, коей являлась Драгомира. Кто-кто, а она весьма успешно справлялась с программой продвинутого курса. Кабинет Некромантии представлял собой просторную каменную комнату, лишенную окон. Единственным источником света в ней являлись горящие факелы, закрепленные на стенах. Помимо стеллажей, на которых стояли различные книги, черепа и прочие магические атрибуты, используемые во время ритуалов, в кабинете висели портреты известных некромантов. К слову, все изображенные на них люди выглядели довольно-таки пугающе, что, как выразилась Елизавета, было неудивительно, учитывая деятельность, которой они занимались. — Может, Род услышал мои молитвы, и Кощевский наконец уволился? — произнесла Елизавета, подперев подбородок руками и мечтательно устремив взгляд к потолку. Надежда на это у нее появилась из-за того, что занятие началось пять минут назад, а упомянутый профессор так и не появился, что было совершенно на него не похоже: он практически всегда находился в своем кабинете, старательно избегая окружающих. — Легок на помине, — прошептала сидящая перед ними Ирина, повернувшись вполоборота. Услышав отчетливый хлопок двери, резко влетевшей в проем, Елизавета многострадальчески вздохнула: ненавистному занятию быть. — Уберите пергаменты, — без какого-либо приветствия бросил Сергей, грозно глядя на девушек, сидящих за первой партой, — они вам сегодня не понадобятся. Те, в свою очередь, нервно сглотнули и тут же выполнили озвученную просьбу, прозвучавшую скорее как приказ. — Смотрите-ка, да у него сегодня хорошее настроение, — немного подавшись вперед, вполголоса озвучила Елизавета, обращаясь к подругам. — В любой другой день он бы просто сжег эти пергаменты, не сказав ни слова. В ответ на это Драгомира коротко усмехнулась, приподнимая один из уголков губ. Шутки-шутками, а профессор и впрямь как-то раз выкинул нечто подобное, когда они учились в десятом классе. В следующую секунду Кощевский молча вскинул вперед правую руку, на безымянном пальце которой находился волшебный перстень, и на всех партах появилось по два мертвых белых кролика. Но самое страшное было не это. — До сих пор задаюсь вопросом, что вы забыли на моих занятиях, Альбединская? — холодно отозвался профессор, услышав испуганный женский крик, донесшийся с противоположного конца кабинета. После этих слов некоторые ученики сдержанно посмеялись: им тоже было непонятно, что такая чувствительная особа забыла на углубленном курсе Некромантии. Пропустив его едкое замечание мимо ушей, Елизавета так и продолжила во все глаза таращится на маленькое окровавленное кроличье сердце, которое лежало на глиняном блюдце. — На прошлом занятии мы с вами изучали теорию воскрешения живых существ с использованием одного из их внутренних органов, — напомнил Кощевский, сев за свой стол, на котором лежали ровная стопка пергаментов с домашним заданием учеников младших классов и человеческий череп. — Сегодня же вам предстоит вернуть к жизни этих животных. Ну или хотя бы попытаться это сделать, — съязвил он, размеренно постукивая тонкими пальцами по деревянной поверхности. Слова его, однако, не были сказаны беспричинно: далеко не всем удавалось успешно осуществить поставленную профессором задачу. Если во времена средней школы ученики по большей части осваивали теорию и лишь изредка занимались практикой, ограничивающейся попыткой связаться с духом умершего, то последние три года их учебы были посвящены ритуалам воскрешения. Первыми, кого они должны были вернуть к жизни, были жуки. Но из раза в раз умерщвленное создание становилось все больше и больше, что значительно усложняло задачу. — У вас есть полчаса. Приступайте, — объявил Кощевский, небрежно махнув рукой. Не теряя времени даром, Драгомира подвинула к себе труп убитого кролика и окинула его изучающим взглядом. В районе груди белоснежный мех был испачкан засохшей кровью. Причиной ее возникновения служил глубокий разрез, через который и было извлечено сердце. — Ума не приложу, как ты это делаешь, — подала голос Елизавета, наблюдая за тем, с каким хладнокровием ее подруга смотрит на труп убитого животного. Самой Альбединской становилось дурно от одной только мысли о том, что перед ней лежало свежее кроличье сердце и его мертвый владелец. — Сама не знаю, — лишь пожала плечами Драгомира. Такое в свой адрес она слышала далеко не в первый раз. По правде говоря, она считала смерть естественным процессом, поэтому не страшилась при виде подобного зрелища. Использовав режущее заклинание, она поранила левую ладонь, но и виду не подала, испытав острый приступ боли. Из тонкого длинного пореза тут же выступила кровь. Драгомира сжала ладонь в кулак, и мелкие алые капли одна за другой начали капать на блюдце с кроличьим сердцем. Спустя время она залечила рану и использовала очищающие чары, стирая с кожи остатки крови. Единственным напоминанием о недавнем порезе служил лишь тонкий белый шрам, тянущийся через всю ладонь, но и тот должен был бесследно исчезнуть через час-другой. Изваляв звериное сердце в небольшой луже собственной крови, Драгомира поместила его обратно в грудь кролика, после чего повернула тушку животом вниз. Обмакнув указательный палец в алую жидкость, она вывела изученный на прошлом занятии символ на мохнатой спине животного, после чего прикрыла глаза и принялась нашептывать заклинание, входя в состояние транса: — Адвитасерво. Ей потребовалась буквально минута, чтобы голоса вокруг стихли, сигнализируя об успешном переходе к границе между царством Яви и Нави. По телу пробежали мурашки, вызванные замогильным холодом, плотно обволакивающим кожу. Открыв глаза, Драгомира увидела привычную картинку: выжженную землю под ногами и непроглядный темно-серый туман, окружающий ее со всех сторон. Поговаривают, что, выйдя из безопасной зоны и шагнув в его объятия, окажешься в мире Нави и никогда больше не сможешь вернуться обратно. Так это или нет Драгомира наверняка не знала, но не слишком-то горела желанием проверять, поэтому лишь призвала дух убитого животного, чье сердце было измазано ее кровью. Долго ждать не пришлось: несколькими мгновениями позже из тумана выпрыгнул телесный дух кролика, сотканный из белого света. Остановившись перед Драгомирой, он встал на задние лапки и выжидающе уставился на нее, ожидая дальнейших указаний. Присев на корточки, девушка коснулась пришедшего на зов духа кончиками пальцев, и в следующую секунду увидела перед собой знакомый кабинет Некромантии. — Никогда не перестану повторять, что это жуть жуткая, — неожиданно сказала Елизавета, привлекая к себе внимание подруги. — Твои глаза… бррр, — заметно вздрогнула она, демонстрируя отвращение. Несмотря на то, что, входя в состояние транса, человек опускает веки, его глаза невольно открываются, как только он оказывается на границе миров. Вот только выглядят они в этот момент и впрямь жутко: зрачки покрываются белесой пеленой, отчего взгляд становится безжизненным. — Скажите, Василиса, в других предметах вы столь же часто терпите неудачу, или это касается исключительно Некромантии? — с особой неприязнью выделил ее имя Кощевский, обращаясь к ученице с факультета Авсеня. Стоя возле ее парты, профессор с явным неодобрением наблюдал за тем, как на мгновение оживший кролик вновь рухнул вниз, после чего тело животного с бешенной скоростью состарилось, в конце концов обращаясь в пыль. Упомянутая Василиса была вовсе не единственной, кто не сумел справиться с поставленной задачей, однако именно она чаще всего удостаивалась внимания Сергея Кощевского в силу того, что была тезкой его бывшей жены, преподающей в Колдовстворце историю магии. Как-то раз Елизавета в шутку сказала, что бедная девушка наверняка мечтает сменить имя, лишь бы избавиться от гнета со стороны профессора. И, если честно, это вполне себе походило на правду. — Неплохо, Драгомира, — сухо выразил похвалу Кощевский, подойдя к их парте. Учитывая, что этот человек был крайне скуп на лестные слова, «неплохо» из его уст звучало как наивысшая степень одобрения. Оживленный кролик забавно дергал розоватым носиком, поглядывая то на свою спасительницу, то на заметно притихшую Елизавету, которая втянула голову в плечи, как только преподаватель Некромантии остановился прямо рядом с ней. Единственное, что выдавало в животном ходячего мертвеца — покрытые белой пеленой глаза. Кощевский резко взмахнул рукой, и кролика охватило белое пламя. Не прошло и нескольких секунд, как он сгорел дотла. — Альбединская… — начал он, глядя на лежащий перед ученицей труп. Если бы не свернутая шея, свидетельствующая о допущенной в ходе ритуала ошибке, то можно было бы подумать, что девушка и вовсе не приступила к выполнению задания, — … что ж, вам, как и всегда, не удалось впечатлить меня. Однако это не та ситуация, в которой стабильность является допустимой. С этими словами он перешел к следующему ряду. — Будь моя воля, то подлила бы ему напиток живой смерти, — полушепотом буркнула Елизавета, сверля недобрым взглядом спину удалившегося мужчины. Она весьма преуспевала в зельеварении, однако Драгомира была более чем уверена, что в случае с напитком живой смерти ее подруга непременно бы допустила грубую ошибку, в результате которой Кощевский бы в муках умер, а не просто уснул. К слову, Елизавета была дальней родственницей самой госпожи Ягини, преподающей в Колдовстворце зельеварение. Правда, знали об этом лишь двое: Ирина и Драгомира. По окончании сдвоенного занятия по Некромантии девушки покинули замок и вернулись в терем Купало, чтобы немного передохнуть и заняться своими делами. Ближе к десяти часам вечера им необходимо было явиться в зал, где проходили тренировки по Защите от нечистых сил. Расположен он был на шестом этаже Колдовстворца. Насколько Драгомира помнила, сегодня они должны были отправиться в лес неподалеку от Пскова, чтобы очистить его от вурдалаков — умерших неестественной смертью людей, чья душа не обрела покой в загробном мире. После недавней войны, затронувшей как маглов, так и волшебников, этих ужасных созданий по стране развелось особенно много. Опасны они были тем, что нападали на живых людей и скот, осушая их до последней капли крови, а порой и вовсе безжалостно разрывая на части. Обычно занятия не проводились в столь поздний час, но из-за существенной разницы во времени смеркаться в Пскове начнет лишь к десяти часам вечера по местному времени. Охотиться на вурдалаков при свете дня — праздное дело: эти твари прятались в своих могилах, набираясь сил перед наступлением ночи. Преподавали защиту от нечистых сил сразу несколько человек: Владислав Муромцев, Алексей Добрынев и Евгений Попов. Все как один были крупными, хорошо сложенными мужчинами, за свою жизнь поучаствовавшими не в одном десятке боев и, как следствие, имеющими приличное количество шрамов. Алексей — самый старший из них — был образцовым солдатом и командиром, привыкшим работать в одиночку. В силу богатого жизненного опыта он был настоящей кладезью информации для тех, кто действительно хотел обучиться искусству ведения боя с нечистью. Владислав был не менее суровым мужчиной, привыкшим жить по армейскому уставу, однако, в отличие от Алексея, не отличался особой сдержанностью, посему порой не следил за языком, за что впоследствии и получал от Добрынева. Что же касается Евгения, то он довольно-таки легко находил общий язык со всеми учениками в силу своего мягкого характера. Да и внешне он казался ненамного старше них самих. Однако в бою мужчина нисколько не уступал своим коллегам. До встречи в тренировочном зале Драгомире необходимо было наведаться в одно место, поэтому, попрощавшись с подругами, она захватила из шкафа сумку, бордовые варежки, шапку и теплое пальто, ворот и рукава которого были украшены густым светло-коричневым мехом, после чего покинула комнату, держа путь в школу. Зайдя в обеденный зал и заняв место за столом Купало, она принялась складывать в сумку все то, что можно было унести с собой. Убедившись, что поживиться больше нечем, Драгомира удалилась и, выйдя из замка, направилась в сторону волшебной деревушки, за которой находился проход, ведущий на поверхность острова. Дойдя до деревянного моста, соединяющего берега узкой реки, она приветливо махнула одной из местных берегинь — добрых водных духов, обитающих возле водоемов. Выглядели эти существа как юные девушки с распущенными волосами, одетые в длинные свободные платья-рубахи белого цвета. При желании они могли предсказать человеку будущее, однако основная задача их сводилась к тому, чтобы спасать тех, кто упал в воду. Считалось, что берегинями становились молодые невинные девушки, погибшие раньше положенного срока. Ступив на главную улицу Колдорево, Драгомира сразу же почувствовала себя как в муравейнике: то тут, то там шныряли местные жители, число которых заметно увеличилось в результате недавней войны. Несмотря на то, что в сражении принимали участие исключительно маглы, волшебников боевые действия также не обошли стороной: кто-то из них лишился дома, другие потеряли родных. Объединяло этих людей то, что все они нуждались в помощи, за которой обратились к госпоже Ягине. Та, в свою очередь, с радостью принимала их в пещере и помогала обустроиться на новом месте. Прибытие новых людей в деревню принесло свои плоды: в Колдорево появилось больше торговых лавок и заведений. Теперь все желающие имели возможность купить защитные обереги, одежду, лечебные травы, снадобья и многое-многое другое. Помимо этого, новые жители предлагали ряд услуг, среди которых числились всевозможные гадания, починка сломанного оружия и колец, подселение частицы духа зверя и даже нанесение волшебных татуировок, которые нередко можно было заметить на теле магов. Драгомира и сама имела несколько татуировок. Находились они на запястьях и представляли собой боевые топоры, на лезвии которых была изображена молния Перуна. Подобные рисунки у русских волшебников являлись мощными защитными оберегами. Наносили их исключительно опытные волхвы. Во время работы они впадали в некое состояние транса и шептали наговоры, наделяя рисунок силой. Наносилась татуировка при помощи палочки, сделанной из дерева, которое соответствовало богу, чей символ человек хотел запечатлеть на своем теле. В качестве краски использовалась зола того же дерева, смешанная со специальными волшебными травами, удерживающими ее под кожей. Процедура эта была малоприятной: казалось, что кожа горит адским пламенем. Однако те, для кого сражения были неотъемлемой частью жизни, спокойно терпели боль, позволяя волхвам покрывать их тело защитными символами. Конечно, они могли носить простые обереги, коими являлись подвески, браслеты, кольца и нашивки на одежду, однако татуировка в этом плане была надежнее: если вещественные амулеты можно было легко потерять во время боя, то нанесенные краской символы враг должен был срезать с тела вместе с кожей. В случае Драгомиры тату с символом Перуна даровали ей крепкое здоровье и завидную физическую силу, а также защищали от вражеских нападений и поражений в бою. Разумеется, это не гарантировало стопроцентную непобедимость, однако порядком увеличивало шансы на благоприятный исход. Ко всему прочему, изображение обладало еще одним полезным свойством: оно было связано с оружием, используемым Драгомирой во время сражений с нечистью. Таким образом ей не нужно было постоянно таскать с собой два боевых топора. В случае необходимости она просто-напросто призывала их, и те вихрем золотых искр слетали с ее запястий и устремлялись прямиком в руки, принимая материальную форму. Оставив Колдорево позади, Драгомира шагнула в темный проход и осторожно двинулась вперед, придерживаясь рукой за стену. Чем больше она отдалялась от пещеры, тем сильнее сгущалась окружающая ее темнота. Наконец она дошла до каменных врат, за которыми скрывался путь наружу. — Откройся, — велела Драгомира, прислонив ладонь к одной из створок. Тем же мгновением послышался приглушенный грохот, и тяжелые створки отворились, пропуская девушку вперед. Стоило ей ступить в слабо освещенное подполье избы, как врата вновь закрылись и исчезли, словно их и не было. Надев шапку и варежки, Драгомира завязала пояс шубы и резво поднялась по небольшой лестнице, отодвигая мешающую вылезти наружу крышку. Твердо ступив на деревянный пол, она огляделась по сторонам, выискивая хранительницу избы. — Добрый день, — поприветствовала Драгомира кикимору, сидящую в кресле-качалке возле затопленной печи. Та лишь отстраненно кивнула, не отрываясь от прядения. Когда-то она являлась злым духом, внешностью напоминающим сгорбившуюся безобразную старушку маленького роста, но однажды умудрилась сильно напакостить одному волшебнику. Тот поймал кикимору и выстриг на ее темени волосы в виде креста, в результате чего она превратилась в человека. Однако после таких превращений всегда оставалось нечто, напоминающее о прошлом кикиморы: сутулость, заикание или же слабый ум. В данном случае обращенное в человеческую старушку создание удостоилось третьего. Узнав о случившемся, госпожа Ягиня взяла ее под свое крыло и оставила жить в этой избе. Выйдя на улицу, Драгомира зябко поежилась: погода в конце февраля была достаточно морозной. Признаться честно, она успела соскучиться по пребыванию на поверхности острова: никакое зачарованное небо не могло заменить ей настоящее. С жадностью вдохнув свежий холодный воздух, девушка мигом взбодрилась: остатки былой сонливости как рукой сняло. Покинув пределы опушки, на которой стояла изба, Драгомира взяла курс на пещеру, расположенную неподалеку от берега. Именно там находились волшебные ладьи, на которых ученики добирались до острова Буян. Снег поскрипывал под ногами при каждом шаге, а изредка поднимающийся ветер ощутимо пощипывал щеки, отчего те принимали розоватый оттенок. Многие из знакомых Драгомиры не любили зиму, считая ее самым невыносимым временем года из-за суровых морозов. Однако она не разделяла их точку зрения. Нет, ну в самом деле, как можно не восторгаться такой красотой? Все вокруг так и сияет под яркими лучами солнца. А польза, которую зима несет для природы, так и вовсе неоценима. Что же касается холодов, которые так не нравятся людям, то от них всегда можно скрыться под теплой одеждой. Выйдя из негустого леса, Драгомира миновала заснеженную поляну и вскоре дошла до нужного места. Дабы не поскользнуться на заледеневших ступеньках, она с осторожностью делала шаг за шагом, попутно придерживаясь за каменные стены. Спустившись вниз, девушка прошла по узкому петляющему коридору и в конце концов вышла в песчаную пещеру. Единственным, что здесь находилось, был длинный причал и пришвартованные к нему ладьи. Несмотря на то, что на дворе стоял февраль, вода в озере не была покрыта слоем льда. Без магии здесь, конечно же, не обошлось. Правда, распространялось это исключительно на ту зону, что находилась в пределах защищающего остров барьера, так что впоследствии придется воспользоваться дезиллюминационными чарами и проложить себе дорогу до соседнего берега. Отвязав ладью от причала, Драгомира ловко запрыгнула в нее и положила сумку с едой на одну из поперечных досок, являющихся сидениями. Сняв правую перчатку, она коснулась загнутого кверху носа лодки и произнесла: — Отвези меня к соседнему берегу. Зачарованная ладья тут же пришла в движение, медленно отплывая от пирса и направляясь к выходу из пещеры. Надев перчатку обратно, Драгомира села на доску, напротив которой стояла ее сумка. Стоило ладье покинуть пределы пещеры, как девушка тут же опустила глаза вниз, концентрируя внимание на сложенных в замок руках. Сделала она это не просто так: водящиеся в озере русалки были крайне опасны. На всех ладьях, используемых учениками Колдовстворца, были изображены защитные символы, отпугивающие русалок и не дающие им перевернуть лодку. Однако волшебные создания все еще могли поймать взгляд переплывающего озеро человека и заманить того в воду, пустив в ход чары. Стоило завороженному нырнуть в озеро, как злые водные духи тут же хватали его и утягивали на дно. Спустя время Драгомира почувствовала, как ладья слабо ударилась о какое-то препятствие, и осторожно подняла взгляд. Это был лед: она вплотную подошла к границе барьера. Вновь сняв перчатку, она наложила на лодку дезиллюминационные чары, после чего подошла к одному из бортов и, вытянув руку вниз, коснулась замороженной поверхности воды. Рыжие искры, сорвавшиеся с кончиков ее пальцев, вошли в лед, как нож в масло. Мгновением позже он начал таять, пропуская ладью вперед. По прошествии пятнадцати минут Драгомира наконец-то добралась до соседнего берега и, пришвартовав лодку к небольшому полусгнившему пирсу, направилась прямиком в лес, не забыв прихватить с собой сумку. Пройдя большую часть пути, она резко замерла, услышав позади какой-то странный шум. Мысленно настроившись на грядущий бой, она развернулась и уже готова была призвать оружие, как вдруг заметила источник услышанных ею звуков. — Давно тебя не было в моих владениях, Драгомира, — обратился к ней леший. Ростом он был не менее трех метров, кожа имела зеленоватый оттенок, а глаза были ярко-голубые. Длинные волосы существа, как и борода, были созданы из травы и лиан. Леший являлся своего рода защитником леса и дикой природы. Он с легкостью мог принимать любую форму, будь то крохотная травинка или же могучий дуб. Однако волшебникам, как правило, являлся в своей истинной форме. Каждый лес имел своего защитника, но существа эти никогда не пересекались друг с другом: если два леших встретятся, то невольно нанесут непоправимый вред близлежащей флоре и фауне. — Здравствуй, — с улыбкой поприветствовала его Драгомира, склонив голову в знак уважения. — В последнее время я была очень занята, поэтому никак не получалось покинуть остров. — Понимаю, — согласно кивнул он. Леший знал, что она, как и многие ученики Колдовстворца, после окончания войны была занята уничтожением вредоносной нечисти, терроризирующей как людей, так и животных. — Будь осторожна, Драгомира: даже в моих лесах в последнее время не так безопасно, как раньше. Поблагодарив его за предупреждение, она попрощалась с лешим и вновь отправилась в путь. Вскоре Драгомира вышла из леса, достигая намеченной цели: поселка Онгурен. Именно здесь жили те, ради кого она и затеяла все это путешествие. Шагая вдоль дороги, по обе стороны которой стояли простенькие ветхие дома, Драгомира мысленно отмечала, что домашних животных в поселке стало значительно меньше. Если раньше она то и дело встречала на своем пути куриц, гусей и прочую живность, принадлежащую местным жителям, то сейчас не увидела практически никого. Не исключено, что виной тому были те самые твари, о которых ее предупреждал леший. Если это так, то необходимо будет собрать отряд и очистить местность от нечисти. Остановившись возле нужного дома, она услышала веселые возгласы, доносящиеся откуда-то сбоку. Повернув голову в сторону, Драгомира увидела немногочисленную группу местных жителей, среди которых были как взрослые, так и дети. Они водили хоровод вокруг горящего чучела, символизирующего богиню зимы, на смену которой вот-вот должна была прийти долгожданная весна. «Масленица», — подумала про себя Драгомира и недовольно фыркнула, отводя взгляд. Хоть убей, но она не понимала эту глупую традицию со сжиганием чучела. В отличие от маглов, извративших этот праздник, ученики Колдовстворца традиционно отмечали Комоедицу в день весеннего равноденствия, приходящийся на двадцатое марта. Помимо простых блинов из угощений готовились еще и жаворонки — традиционное печенье. После плясок, игр и прочего веселья проводились различные обряды, направленные на улучшение жизни. Завершением праздника являлось разведение костра, а не сжигание ряженой куклы. Вспомнив, зачем она сюда пришла, Драгомира постучала в дверь двухэтажного дома, и вскоре ей открыла молодая девушка, чьи длинные каштановые волосы были заплетены в толстую косу, перекинутую через плечо. При виде гостьи на ее лице расцвела радостная улыбка. — Драгомира, как же я рада тебя видеть, — девушка хотела было обнять ее, как вдруг опомнилась: здороваться через порог считалось дурной приметой. — Проходи скорее: на улице жуткий мороз. — Привет, Анна, — тепло обняла ее Драгомира после того, как зашла в дом и закрыла за собой скрипучую дверь. — Аннушка, кто там? — раздался женский голос, доносящийся из дальней комнаты. — Это Драгомира, мама, — прикрикнула она в ответ, стараясь быть услышанной. Вскоре после этих слов к ним вышла хрупкая женщина средних лет, кутающаяся в теплый шерстяной шарф. При виде нее у Драгомиры все внутри сжалось: Наталья Ивановна, как и ее дочь, заметно похудела с момента их последней встречи. Щеки ее впали, кожа утратила здоровый румянец, а плечи сгорбились, словно у женщины не было сил, чтобы держать спину ровно. — Ох, дорогая, проходи скорее, — на радостях произнесла Наталья Ивановна, зазывая гостью в столовую, — мы как раз сели обедать. Сняв верхнюю одежду, Драгомира взяла с пола свою сумку и последовала за Анной. В небольшой комнате, располагающейся в дальнем конце дома, за скудно накрытым столом сидели остальные члены семьи Морозовых: Владимир Андреевич и Александр. Первый из них являлся отцом Анны, а второй — старшим братом. — Здравствуйте, — поздоровалась с ними Драгомира, усаживаясь на свободное место, на которое ей указала Наталья Ивановна. — Какие люди, — лучезарно улыбнулся ей Александр, отпив из жестяной кружки отвар, приготовленный из сушеной ромашки. Чай в современных реалиях был непозволительной роскошью, поэтому многие, а в особенности жители поселков и деревень, летом собирали различные травы, и сушили их, чтобы в дальнейшем заваривать. Старший брат Анны был добрым и веселым юношей, который мог найти общий язык абсолютно с любым человеком. Все, кто был знаком с ним лично, отзывались о нем исключительно в положительном ключе: Александр никогда не отказывал соседям в помощи по хозяйству и был любимцем местных ребятишек, для которых мастерил игрушки из дерева. Однако судьба его оказалась на редкость незавидной: в сорок первом году его, как и многих юношей, отправили на войну. Конечно, Александр сумел вернуться с фронта живым, но не совсем здоровым: правая нога его от колена до ступни была ампутирована после серьезного ранения. — Здравствуй, Драгомира, — обратился к ней Владимир Андреевич. Его темные жесткие волосы отросли до плеч, а на некогда гладко выбритом лице появилась густая борода. Он, как и остальные члены семьи Морозовых, выглядел достаточно истощенным. В конце декабря мужчина заболел пневмонией и находился в крайне тяжелом состоянии. Денег на то, чтобы добраться до города и уж тем более оплатить услуги врача, у его родных не было, поэтому надежда на то, что Владимир Андреевич сумеет выкарабкаться, была ничтожно мала. Узнав об этом во время одного из визитов, Драгомира тем же днем купила в Колдорево необходимые лечебные травы и сварила несколько флакончиков зелья, которые впоследствии передала Анне. С тех пор у нее не было времени, чтобы навестить Морозовых, однако, судя по внешнему виду отца семейства, снадобье все же помогло. Признаться честно, Драгомира с ранних лет росла в окружении волшебников и с маглами встречалась крайне редко. Да и в целом такие, как она, старались не иметь дел с простыми людьми. И дело было вовсе не в том, что те, в чьих жилах текла волшебная кровь, считали себя на порядок выше. Такие личности, конечно, тоже имелись, но в основном это было обусловлено некой традицией: испокон веков волшебники держались подальше от людей, потому как помнили, чем столкновение двух миров обернулось в конце десятого века. Однако к этим людям она испытывала особую привязанность. Будучи тринадцатилетней девочкой, Драгомира не могла отправляться на миссии по устранению нечисти, к которым допускались ученики старшей школы, но этот запрет ее не остановил. Намереваясь доказать окружающим и в особенности отцу, что она достаточно сильна, чтобы справиться с вредоносными существами, девушка тайком покинула пещеру и отправилась прямиком за отрядом. Оказавшись на соседнем берегу, она отделилась от остальных и направилась в лес, чтобы найти свирепствующего там волколака. Зачастую эти оборотни не представляли угрозы для людей, но тот, очевидно, был превращен в животное поневоле, посему у него наблюдались кровожадные наклонности. Удача улыбнулась ей, и Драгомира смогла отыскать чудовище. Крупный волколак повстречался ей в глубине леса, где, судя по огромному количеству обглоданных костей, находилось его логово. Учуяв присутствие чужака, зверь оторвался от поедания пойманного дикого кабана и кинулся прямиком на Драгомиру. Та была готова прикончить животное, но, вот ведь незадача: ранение, нанесенное имеющимся у нее мечом, не оказалось достаточным, чтобы отправить нечисть в мир иной. Увидев, как его человеческие глаза буквально налились кровью, Драгомира уже была готова распрощаться с жизнью. Это был первый раз, когда она по-настоящему испугалась. Однако откуда ни возьмись раздался выстрел, и вылетевшая из дула пуля угодила зверю прямиком в бок. Смерив обидчика злобным взглядом, волколак умчался в лес, так и не совершив расправу над жертвой. Тем, кто спас Драгомиру от смерти, оказался Владимир Андреевич, вышедший на охоту вместе с сыном. После произошедшего они отвели девочку к себе в поселок и накормили, попутно пытаясь выведать, откуда она и как оказалась в лесу. Стоило им ненадолго отойти в соседнюю комнату, чтобы переговорить с глазу на глаз, как Драгомира тут же дала деру. Однако она запомнила их доброту, поэтому несколькими днями позже вернулась, чтобы передать Морозовым гостинцы в качестве благодарности за спасение. Вот только разовое, как она рассчитывала, посещение переросло в частые визиты, потому как Драгомира сдружилась с дочкой Владимира Андреевича и Натальи Ивановны. Члены этой семьи всегда были добры к ней и с радостью принимали в своем доме. Именно поэтому Драгомира старалась помочь им, чем могла. — Выглядите гораздо лучше, Владимир Андреевич. — Да, и в этом твоя заслуга, — благодарно улыбнулся он, отчего вокруг его карих глаз показались паутинки мелких морщин. — Ты, наверное, проголодалась с дороги, — подала голос Наталья Ивановна, обращаясь к гостье. — Еды у нас немного, но чем богаты. «Немного» было колоссальным преувеличением. За исключением нескольких лепешек, приготовленных из толченых мерзлых клубней картофеля и горстки муки, на столе толком ничего и не было. Разве что высушенные ломтики вареной свеклы, которые с недавних пор считали чем-то вроде десерта. У Драгомиры сердце кровью обливалось, когда она приходила в гости к Морозовым. В такие моменты она собственными глазами видела, в каких тяжелых условиях людям приходилось жить после окончания войны. Хотя правильнее было бы сказать выживать. Из-за нехватки продуктов десятки, если не сотни тысяч людей доходили до состояния дистрофии. Питались они тем, что раньше даже за еду не считали. Очистки от овощей и те отныне были на вес золота, потому как могли послужить какой-никакой начинкой для супа. В ход шло все, вплоть до листьев и цветков липы, из которых хозяйки пекли лепешки. — Спасибо, Наталья Ивановна, но я не голодна, — вежливо отказалась Драгомира. И сделала она это вовсе не из-за того, что считала предложенную еду непригодной для употребления. Она просто не могла позволить себе объедать людей, которые по доброте душевной делились с ней последним, что у них было. — Разве что чай выпью. Пока хозяйка наливала ей в кружку травяной отвар, Драгомира наконец вспомнила о лежащей на коленях сумке. — Я к вам не с пустыми руками. С этими словами она принялась выкладывать на стол взятые из Колдовстворца соленые и сладкие пироги, а также фрукты и ягоды, среди которых были яблоки, мандарины и виноград. Опустошив сумку, она подняла глаза, замечая, с какой смесью удивления и голода Морозовы смотрят на принесенные угощения. — Мать честная, Драгомира, откуда у тебя все это? — первой спросила Наталья Ивановна, таращась на фрукты и пироги так, словно те были не иначе как чудом. — Принесла со школьного обеда. Драгомира не раз повторяла нечто подобное, объясняя, откуда у нее взялось столько еды, но никогда не упоминала, в какой школе именно учится. Морозовы вообще мало что знали о ее жизни. — Мы не можем это принять, — отрицательно мотнул головой отец Анны и Александра, осознавая, насколько ценным в современных реалиях являлось то, что лежало на столе. — Владимир Андреевич, прошу вас, не отказывайтесь, — обратилась к нему Драгомира, грея замерзшие руки о стенки жестяной кружки. — Директор школы сам попросил меня передать вам эту еду. Поверьте, у нас она имеется в достаточном количестве. Последние слова Драгомира произнесла не без стыда. Морозовы были крайне порядочными людьми, поэтому никогда не упрекали ее в достатке, которым не обладали сами. Они видели, в какой одежде она ходит, какой здоровой выглядит, но никогда не испытывали черной зависти. И это было еще одной причиной, по которой Драгомира стремилась им помочь: эти чудесные люди не заслуживали всего того горя, которое выпало на их долю. Было видно, что Владимир Андреевич не поверил ее словам, однако слабо кивнул и потянулся за пирожком: чувство голода все же взяло верх. Последовав его примеру, остальные члены семьи тоже взяли себе по одной штуке. Ели они медленно, наслаждаясь каждым кусочком. Кто бы мог подумать, что однажды настанет тот день, когда возможность полакомиться простыми пирожками будет приравниваться к пиршеству. Посидев в кругу Морозовых до половины девятого, Драгомира поспешила обратно в школу: до грядущей вылазки в Псков оставалось не так много времени. Доплыв до острова Буян, она пришвартовала ладью к пирсу и покинула пещеру, держа путь к избе. За минувшие часы небо успело превратиться из светло-серого в почти черное. Услышав громкое протяжное карканье, Драгомира слегка запрокинула голову назад, замечая темные силуэты двух птиц, пролетающих над заснеженными верхушками деревьев. В груди зародилось плохое предчувствие, однако она тут же отмахнулась от него, не желая лишний раз забивать голову пустяками. Выйдя из леса, Драгомира сняла варежки и развязала пояс мехового пальто: из-за довольно быстрого темпа ходьбы ей стало жарковато. Стоило подойти к избушке, как вдруг она заметила кикимору, стоящую на пороге. По морщинистым щекам текли слезы, а взгляд темных, почти черных глаз был прикован к Драгомире. — С вами все в порядке? — с опаской спросила она, остановившись перед старушкой. Вновь подступившее беспокойство схватило ее за горло, с силой сжимая костлявые пальцы вокруг тонкой шеи. Если несколькими часами ранее Драгомира не предала особого значения тому, что кикимора занималась прядением, то сейчас, увидев, как та плачет, поджидая ее на пороге, не на шутку обеспокоилась. Еще с уроков по изучению волшебных созданий она помнила, что зачастую плачущая на пороге кикимора являлась предвестником скорой беды. Ну а если она взялась за прядение, то стоило ожидать встречи со смертью. Ни с того ни с сего старушка отвела взгляд и зашла в избу, оставляя Драгомиру наедине с собственными мыслями. В чувство застывшую на месте девушку привел холодный февральский ветер, забравшийся под распахнутое пальто. Вздрогнув всем телом, она толкнула тяжелую дверь и вошла следом за кикиморой. Под пристальным взглядом старушки, сидящей в кресле-качалке возле печи, Драгомира быстро пересекла комнату и, дернув на себя деревянную крышку, скрылась в подполье. Всю оставшуюся дорогу до пещеры она провела в тревожных раздумьях. Когда темный проход остался позади, девушка свернула в сторону каменного водопада, переходящего в реку, которая отделяла территорию школы от деревни. Прежде чем отправиться в замок, ей необходимо было привести мысли в порядок и успокоиться: во время охоты на нечисть крайне важно было быть начеку и сохранять голову холодной, а она пока что была далека от этого состояния. Утратив бдительность, Драгомира не заметила, как кто-то подкрался к ней со спины. В следующий момент мужская ладонь легла поверх ее губ, плотно зажимая рот. Другой рукой незнакомец обхватил ее за талию и настойчиво поволок в сторону ближайшего прохода в каменной стене, за которым скрывалась пещера с Мировым деревом. «Неужто это конец?», — спросила саму себя Драгомира, вспоминая ранее посланные ей знаки.Глава 1
12 декабря 2022 г. в 00:04
Кровь. Вокруг так много темной бордовой крови. Драгомира пытается позвать на помощь, но вместо отчаянных криков из горла вырываются лишь булькающие звуки. Густая жидкость с ярким металлическим привкусом заполняет рот и, выливаясь сквозь приоткрытые губы, стекает по бледным щекам, капая прямиком на светлые волосы. Пшеничного цвета пряди постепенно намокают и начинают липнуть к холодному каменному алтарю, на котором она лежит.
Драгомира предприняла попытку встать, но сил не было даже на то, чтобы поднять заметно потяжелевшие веки. В следующее мгновение в глазах темнеет, и она проваливается в небытие.
С криком проснувшись, девушка резко приподнялась в кровати и приложила ладонь к сердцу, которое билось о ребра так, словно намеревалось сломать их. Каждая мышца в теле все еще была напряжена, хорошо помня весь тот ужас, что имел место быть в недавнем сновидении.
Ей потребовалась пара-тройка секунд, чтобы разум окончательно прояснился, избавляясь от влияния жуткого кошмара, и отдал команду «отбой», позволяя выйти из режима боевой готовности.
Выровняв дыхание, Драгомира свесила ноги с кровати и устало потерла глаза. В комнате стоял непроглядный мрак, посему она сделала вывод, что на дворе стояла глубокая ночь.
По правде говоря, сегодняшний кошмар стал постоянным гостем ее сновидений еще с конца августа. Не прошло и нескольких дней после их с Николаем совершеннолетия, как Драгомира проснулась посреди ночи, всем телом дрожа от ужаса. Пережитые во сне ощущения казались столь реальными, что первые минуты после пробуждения она не могла остановить слезы, вытекающие из глаз непрерывными ручьями. Показательной ситуацию делало то, что в остальное время Драгомира никогда не позволяла себе плакать.
Что же касается Николая — ее брата-близнеца —, то он также мучался от ночных кошмаров, содержание которых в точности соответствовало тем, что снились Драгомире.
Прознав об этом, их мать тотчас же забила тревогу, посчитав, что на ее детей наслали неведомое проклятие. Будучи представительницей двух знатных родов — Баженовых и Добронравовых —, которые особо почитались среди русских волшебников, Елена привлекла к делу лучших знахарей и колдомедиков, известных на весь СССР. Однако те лишь разводили руками, уверяя обеспокоенную мать в том, что проклятие здесь ни при чем.
В середине сентября женщина неожиданно оставила попытки докопаться до истинной причины, по которой ее детей каждую ночь тревожит один и тот же кошмар. Вместо этого она лишь снабдила Драгомиру и Николая приличным количеством зелий сна без сновидений и отправила в Колдовстворец под ворчание мужа, который был крайне недоволен тем, что дети без особой на то причины пропустили две недели учебы.
Драгомира сердцем чувствовала, что ее мать узнала о чем-то таком, что выбило ее из колеи. Однако все попытки вывести ее на чистую воду оборачивались провалом: Елена молчала как советский партизан на допросе.
С тех пор как девушка прибыла в Колдовстворец, она день за днем пила волшебное зелье, которое было единственным, что избавляло ее от встречи с ночным кошмаром. Однако накануне она так устала на тренировке по Защите от нечистых сил, что забылась крепким сном, как только вернулась из бани и рухнула в кровать. Что-что, а выматывать учеников до изнеможения преподаватели упомянутого предмета умели весьма хорошо.
Поднявшись с постели, Драгомира проследовала к тумбе, стоящей возле ее спального места. Благо, толстый ковер, лежащий на деревянном полу, поглощал собой весь создаваемый шагами шум.
— Опять тот дурной сон? — раздался приятный бархатный голос, принадлежащий молодой девушке.
Достав из ящика флакончик с пурпурной жидкостью, Драгомира машинально повернула голову в сторону говорящей. Несмотря на темноту, мешающую разглядеть что-то дальше собственного носа, она была более чем уверена, что обратилась к ней именно Ирина, чья кровать находилась ровно напротив.
— Да, прости, что разбудила, — извинилась Драгомира за доставленные неудобства.
Ирина Вербина была одной из ее лучших подруг. Познакомились они во время первой поездки в Колдовстворец. Прибыв на железнодорожный вокзал в Иркутске, располагающийся глубоко под землей, девушки были распределены в одну группу, посему оставшийся путь до замка преодолевали вместе.
Время от времени они с улыбкой вспоминали ту поездку на тройке белых коней, запряженных в сани. Стоило скакунам сдвинуться с места, как юных волшебниц тут же охватила невесть откуда взявшаяся метель. Сама дорога заняла не более нескольких мгновений, потому как кони буквально трансгрессировали к одному из берегов озера Байкал, откуда ученики впоследствии добирались до острова Буяна на зачарованных ладьях. Однако даже этого времени хватило для того, чтобы едущая вместе с ними девушка вспыхнула от недовольства, получив за шиворот порцию снега.
— Может, ты домовому чем-то не угодила, а, Мира? — протяжно зевнула Елизавета, потягиваясь в кровати.
К слову, это была именно та самая девушка из саней и по совместительству подруга Драгомира и Ирины. Несмотря на то, что при первой встрече они посчитали ее чересчур высокомерной и избалованной, проживание в одной комнате и несколько совместно пережитых приключений, которые показали Елизавету с хорошей стороны, все же переплели их судьбы воедино. Правда, в большинстве случаев, общаясь с окружающими, она все еще демонстрировала свой заносчивый нрав, ни капли не изменившийся за минувшие годы.
Познакомившись с ее родней поближе, Ирина и Драгомира так и вовсе пришли к выводу, что подобный характер передавался у Альбединских по наследству, поэтому им не оставалось ничего, кроме как принять подругу со всеми ее специфическими особенностями.
— Вот уж не думаю, — без капли сомнения возразила Драгомира. Махом опустошив флакончик с пурпурным зельем, обладающим крайне приторным сладким вкусом, она вернулась в кровать и укуталась одеялом.
Домовые были одними из существ, живущих на территории Колдовстворца. Именно они помогали поддерживать замок и терема, в которых находились покои учеников, в чистоте и порядке, а также предупреждали об опасности. Каждому было известно, что если чем-то разгневать домового, то тот по ночам будет душить неугодного, щипать до синяков и совершать прочие пакости.
Драгомира с уважением относилась к волшебному духу, обитающему в их спальне, поэтому то и дело приносила ему блюдце с молоком и хлеб с солью. После таких подношений он уж точно не стал бы причинять ей вред.
— Ну значит после всех тех неудачных попыток подселить себе частицу духа медведя ты повредила рассудок, — поведя плечами, сонно пробормотала Елизавета, выдвигая очередное предположение.
В какой-то степени Драгомира была с ней согласна: каждый раз она испытывала такую адскую боль, претерпев которую сложно было остаться в здравом уме.
Подконтрольное оборотничество являлось распространенным явлением среди русских волшебников. По достижении восемнадцати лет многие ученики обращались к опытным колдунам, проводящим ритуалы, в ходе которых частица духа зверя связывалась с душой человека. И если сама процедура проходила довольно-таки безболезненно, то грядущая ночь, во время которой происходило первое превращение, была сущей пыткой.
Те, кому удавалось перебороть звериный дух и взять его под контроль, обретали способность принимать соответствующее животное обличие. Другие же, не обладая достаточной внутренней силой, безвозвратно утрачивали подселенную частицу.
Мало кто, столкнувшись с неудачей раз, отваживался повторно пройти через эту процедуру. Именно поэтому волшебники, как правило, с умом подходили к данному вопросу и связывали себя лишь с тем животным, которое находилось во власти их бога-покровителя.
От рождения человек попадал под защиту одного из четырех богов, символизирующих солнце в разные периоды года. В случае с Драгомирой, родившейся в промежуток между летним солнцестоянием и осенним равноденствием, покровителем являлся Купало.
Немаловажную роль играли и чертоги — традиционный астрологический календарь, которым пользовались славяне еще с древних времен. Всего их насчитывалось шестнадцать штук и каждый из них соответствовал тому или иному богу. Появившись на свет в конце августа, Драгомира и ее брат-близнец Николай попали под покровительство Живы.
Помимо этого, при поступлении в Колдовстворец всех учеников поочередно отводили в пещеру, в центре которой находилось Мировое дерево, растущее на Алтырь-камне. Охраняли его мудрая змея Гарафена и птица с железным клювом и медными когтями, известная как Гагана. Согласно поверьям, ветви древа соотносили с Правью, ствол с Явью, а корни с Навью.
Преодолев каменный мост, по обе стороны которого находились водоемы с живой и мертвой водой, ученик подходил к Мировому дереву и касался его могучего ствола, тем самым открывая доступ к своей душе.
Спустя некоторое время в пещере раздавался низкий басистый голос, оглашающий личные качества обратившегося к нему человека. В конце концов один из божественных символов, высеченных на каменных стенах пещеры, загорался светлым огнем, указывая ученику его покровителя, близкого по духу.
Зачастую бог, обозначенный чертогом, соответствовал тому, который был выбран по характеру. Однако в ситуации с Драгомирой все было иначе: в отличие от брата, чьим покровителем и в том, и в другом случае выступала Жива, она была распределена к Морене. Ее саму, как и окружающих, это порядком удивило, ведь человек, рожденный под чертогом девы, был полной противоположностью того, кто за счет жесткого характера удостоился чести попасть под крыло богини смерти. Однако правда была в том, что Драгомира и впрямь не была типичным ребенком Живы, чего нельзя было сказать о милом и добром Николае.
Так почти каждый волшебник был связан с несколькими богами, поэтому при выборе звериной сущности отдавал предпочтение той из них, которую считал наиболее близкой по духу.
— Почему же тогда я не свихнулась после ритуала? — выступила в защиту Драгомиры Ирина.
В большинстве случаев она не упускала возможности вступить в спор с Елизаветой, а в особенности тогда, когда считала, что та несет несусветную чепуху. И этим Ирина лишний раз подтверждала, что не просто так находится под покровительством Перуна. Как и остальные подопечные этого бога, она была крайне требовательна к людям, посему не давала им спуску. Именно поэтому за глаза некоторые называли ее командиршей и тираншей.
— Потому что ты прошла его лишь раз, тогда как Драгомира делает это уже в… — задумалась Елизавета, но в конечном счете лишь обреченно вздохнула, так и не отыскав в памяти нужную информацию. — Священный Род, да я уже со счету сбилась. И чем тебе только не угодила лиса?
— Тем, что она не самая сильная из всех возможных вариантов, — довольно резко ответила Драгомира, в точности повторяя слова отца.
Борис Баженов с детства воспитывал Драгомиру и Николая в ежовых рукавицах. Даже тогда, когда они добивались хороших результатов в чем-либо, на порядок опережая остальных, он не тратил времени на пустую похвалу. Вместо этого мужчина мотивировал их достигать новых высот, а не радоваться победе над слабыми.
На протяжении многих веков род Баженовых славился одаренными волшебниками, делающими завидные успехи в разных сферах магии, будь то относительно простая Травология или же Некромантия, в совершенстве овладеть которой удавалось отнюдь не многим. И Драгомира с Николаем не должны были запятнать репутацию семьи, ничем не отличившись от среднестатистических магов.
Именно поэтому девушка вот уже несколько месяцев изводила себя попытками удержать в теле дух медведя — наиболее сильного и почитаемого зверя. Однако пока что пределом ее возможностей являлась лиса, выстраданная кровью и потом. Пережив ту роковую ночь после ритуала, Драгомира и вовсе посчитала, что добрая богиня Макошь, чье животное пыталась обуздать молодая волшебница, смилостивилась над ней и позволила удержать в себе частицу подселенного духа.
Но после того сентябрьского ритуала ей так и не удалось добиться прогресса. Хотя в глубине души Драгомира все же немного гордилась собой, ведь она, в отличие от большинства учеников, сумела связать себя со зверем не покровительствующего ей бога. Да и к тому же лиса представлялась ей на порядок существеннее, чем рыба, черный лебедь и конь, доставшиеся от Живы, Морены и Купало. Как минимум, принимая данное обличие, Драгомире было куда проще оставаться незамеченной, выслеживая опасных тварей во время практических занятий по Защите от нечистых сил.
Утешало и то, что в свое время ее отец тоже пережил немало неудачных превращений, прежде чем сумел добиться желаемого и подчинить своей воле столь сильное животное, как медведь. Так что Драгомира не смела сдаваться и с высоко поднятой головой шла вперед, воспринимая ритуалы, обернувшиеся провалом, как трудности, которые призваны закалить ее характер.
Что же касается Николая, то он носил в себе дух коня, являющегося животным Купало, и не слишком-то стремился добиться лучшего результата. К слову, большую часть времени он уделял изучению такой магической дисциплины, как Травология, и этим сильно злил отца: Борис считал, что одни лишь знания о волшебных травах не сделают человека поистине сильным и непобедимым.
Услышав тихие сопения, доносящиеся со стороны кровати Елизаветы, Драгомира поняла, что на этом их разговор окончен, поэтому отвернулась к стене и, откинув длинные пряди за спину, закрыла глаза. Толком не отдохнув после вечерней изматывающей тренировки, она без особого труда погрузилась в сон, который на сей раз не являлся леденящим душу кошмаром.