***
Из-за невыносимого ожидания ближе к вечеру Драгомира была вся как на иголках. Она успела обойти поместье вдоль и поперек и даже повздорить с Абраксасом, чье уединение нарушила, заявившись в библиотеку. Стоило напомнить, что именно он предложил поселить ее в своем доме, как юноша поспешно ретировался, напоследок разразившись бурными, но непонятными проклятиями, произнесенными на французском. И что-то подсказывало, что даже самые заядлые сквернословы после такого вымыли бы Абраксасу рот с мылом. Если хоты бы четверть молодых людей высшего общественного слоя этой страны похожа на него, то светлое будущее волшебной британской аристократии накроется медным тазом. Без десяти восемь Драгомира накинула на плечи теплую мантию и, забрав с каминной полки оставленную Томом шкатулку, поспешила на улицу. Стоило ей ступить за пределы кованных ворот с чугунной решеткой, как в землю неподалеку от нее ударил столб черного густого дыма. Интересно, пополнив ряды Пожирателей смерти, она теперь тоже обязана будет научиться этому до невозможности пафосному трюку или великий Лорд позволит ей ограничиться обычной трансгрессией? Выйдя из рассеивающейся дымки, Антонин смахнул с лица растрепавшиеся пряди темно-каштановых волос и направился к Драгомире. В правой руке он держал деревянную фигурку медведя, которую то и дело подбрасывал в воздух. Одет юноша был в обычные штаны, потертую кожаную куртку и рубашку навыпуск, несколько верхних пуговиц которой были расстегнуты. Еще во время вчерашнего собрания Драгомира отметила, что из всех Пожирателей смерти лишь он отличался простотой и естественностью, которой так не хватало другим. Остановившись в шаге от нее, Антонин в последний раз поймал подкинутую в воздух фигурку, не сводя с Драгомиры пристального взгляда. Один из уголков его рта лениво приподнялся в обольстительной улыбке, отчего на бледной щеке появилась очаровательная ямочка. — Ну здравствуй, землячка. Надеюсь, ты готова к нашему маленькому путешествию?Глава 10
17 июля 2023 г. в 22:43
Повернувшись на бок, Драгомира вытянула перед собой левую руку, в который по счету раз разглядывая новоприобретенную татуировку. Минувшим вечером, когда остальные Пожиратели смерти явились на внеплановое собрание, она присягнула на верность Тому Марволо Реддлу, позволяя ему заклеймить ее, как домашний скот.
Однако выползающая из черепа змея, чернилами увековеченная на ее коже, показалась Драгомире сущим пустяком, когда она получила информацию, стоящую ей свободы.
Как выяснилось, ее родные находились в Германии, и Борис яро настаивал на том, чтобы мистер Спенсер немедленно выдал ему дочь. Казалось бы, Драгомира должна была вздохнуть с облегчением: ее худшие опасения не подтвердились. Но радостный трепет, вызванный хорошей новостью, покинул ее в тот же миг, как она услышала, что отец обвинил ее в убийстве матери. С его слов, узнав о помолвке с Винзензом Кённингом, Драгомира решила сбежать из родного дома и в порыве эмоций убила собственную мать, попытавшуюся ее остановить.
Позже Бересфорд, на чьем лице, к сожалению, не осталось синяков после удара в нос, по приказу Лорда извлек из своего сознания часть воспоминаний и, поместив их в стеклянный флакончик, передал Драгомире, чтобы она своими глазами увидела их с министром разговор.
Абраксас, в свою очередь, позволил ей воспользоваться Омутом памяти, находящимся в его рабочем кабинете.
Когда посторонние покинули комнату, оставляя Драгомиру в одиночестве, она перелила воспоминание в глубокую каменную чашу, на ободке которой были вырезаны руны. Содержимое Омута памяти сразу же охватила мерцающая серебристая дымка. Вещество это было до того странным, что невозможно было сказать наверняка, являлось оно жидкостью или газом.
В нетерпении Драгомира с головой окунулась в Омут, и вскоре оказалась в кабинете мистера Спенсера, со стороны наблюдая за их с Бересфордом разговором.
Министр беспокойно мерил шагами комнату, с жаром рассказывая помощнику о встрече с главами советской и немецкой делегаций, которую организовал президент Международной Конфедерации магов. Собеседники убеждали мистера Спенсера в том, что он укрывает убийцу, предоставившую ему ложные сведения в надежде получить убежище.
Во избежание масштабного конфликта главы других стран выступили за то, чтобы министр Великобритании передал беглянку ее отцу, после беседы с которым девушка будет вынуждена предстать перед судом.
Было видно, что мистер Спенсер не верил в причастность Драгомиры к убийству Елены Баженовой, однако обстоятельства загнали его в угол: являясь главой Магической Британии, он должен был поступать во благо своих людей, чья спокойная жизнь могла оказаться под ударом в случае невыполнения предъявленного требования.
Цокот птичьих когтей по оконному карнизу отвлек Драгомиру от неприятных воспоминаний. Игра в гляделки с голубем закончилась тем, что она окончательно распрощалась с надеждой поспать еще хотя бы пару часов и поднялась с кровати.
Та самая комната, в которой она очнулась после схватки с волколаками, созданными Томом, стала ее новым пристанищем на неопределенное время. Возвращаться в «Дырявый котел» было слишком рискованно, поэтому Абраксас предложил разместить Драгомиру в одной из спален Малфой-мэнора. Проживание бок о бок с незнакомкой едва ли обещало быть для него приятным, однако возможность выслужиться перед Лордом с лихвой пересиливала все вытекающие из этого сожительства неудобства.
Бересфорд обещал привезти ее вещи, как только мракоборцы перестанут сновать по Косому переулку, точно розыскные псы, вынюхивающие следы беглой преступницы. А пока что Драгомире оставалось довольствоваться тем, во что она была одета накануне, и парой нарядов, любезно предоставленных ей Аделин.
«Глядишь, ношение платьев сделает из тебя женщину в ее привычном понимании», — поделился непрошенным мнением Бересфорд, когда собрание Пожирателей смерти подошло к концу, и все его участники, получив поручения, разошлись по домам.
В тот момент Драгомире жуть как хотелось задушить его одним из этих самых платьев, да вот только под рукой, как назло, никакого не оказалось.
Сменив ночную сорочку на блузу и штаны, выстиранные и заштопанные домовыми эльфами Малфоев, Драгомира покинула спальню и, миновав долгий путь до парадной двери, вышла на улицу. Утренний воздух встретил ее приятной прохладой, бодрящей ничуть не меньше животворящего эликсира.
Недолго думая, она пустилась в бег, наворачивая круги по прилежащей к поместью территории. Главные ворота манили таящейся за ними свободой, однако Драгомира знала, что она иллюзорна: стоит ей выйти за пределы безопасной зоны, и вскоре она непременно столкнется с ищущими ее мракоборцами. А если попытается трансгрессировать — работники отдела магического транспорта моментально узнают о ее перемещении и доложат вышестоящим лицам. Иными словами, свободы ей не видать как своих ушей.
Когда мышцы забились настолько, что без ноющей боли нельзя было ступить ни шагу, Драгомира вернулась в свои покои и отправилась в ванную комнату, чтобы принять душ.
Стоя под струей горячей воды, она долгое время разглядывала длинную красную полосу, тянущуюся от локтя к плечевому суставу. На всем ее теле то тут, то там имелись разные по размеру шрамы, и, по мнению общества, украшали они только мужчин.
«Никакие платья здесь не помогут», — мысленно заключила Драгомира, вновь вспоминая слова Бересфорда, касающиеся воскрешения ее женственности.
Хотя если своими несовершенствами она отпугнет падких исключительно на внешность ухажеров, типичным представителем которых является Мальсибер, то оно и к лучшему: такие мужчины ей и задаром не нужны.
Покончив с ванными процедурами, она наспех прошлась по коже махровым полотенцем и коснулась белого рубца, внешне напоминающего руну Рода.
По размеру он был не больше пары сантиметров в длину и располагался ровно между грудей. Удивительно, но такой символ от рождения имелся у всех Баженовых, и прежде Драгомира по-своему любила его, потому как он напоминал ей о семье. Но сейчас… Сейчас он напоминал о словах отца, оклеветавшего ее на все волшебное сообщество.
Нанеся заживляющую мазь на плечо и бедро, Драгомира накинула на голое тело белый шелковый халат и без задних мыслей вышла из ванной. Но не прошло и секунды, как она застыла на месте, увидев в своих покоях незваного гостя.
Том, как и прежде одетый в классический костюм излюбленного траурного цвета, сидел на низкой софе, стоящей рядом с камином. Одна из его ног была закинута на другую, а лицо скрывалось за раскрытой газетой. Свежий выпуск «Ежедневного пророка» этим утром так и полнился скандальными новостями.
На одном из видимых Драгомире разворотов красовалась ее колдография, сделанная на праздновании по случаю их с братом совершеннолетия. Скажи ей тогда кто-нибудь, что этот кадр однажды будет использован для криминальной хроники, и она бы явно так не улыбалась.
Однако редакторам пришлось сместить ее портрет с подписью «Вы видели эту волшебницу?» на нижнюю часть страницы: история о разыскиваемой девице, убившей свою мать, блекла в сравнении с трупом младшего заместителя министра магии, обнаруженного накануне.
Жадные до сплетен журналисты уже во всю строили различные теории, связывая смерть бедного Эбена Макмиллана с тем, что министр до сих пор не передал Драгомиру немецкой делегации. И оставалось лишь гадать, кто станет следующей жертвой допускаемого Леонардом Спенсером промедления.
Между тем следующий заголовок гласил о временном назначении юного, но перспективного Бересфорда Мальсибера на должность младшего заместителя министра. Было ли это совпадением? Верилось с трудом.
— Том, — подала голос Драгомира, скрестив руки перед собой на груди.
— Не называй меня так, — бросил он, даже не удосужившись оторваться от чтения газеты.
— И как же прикажешь мне к тебе обращаться?
— Темный Лорд или же Волан-де-Морт, я приму любой из этих вариантов.
— Ах Лорд, — саркастически усмехнулась Драгомира, — может мне еще упасть на колени и поцеловать носок твоего ботинка?
— Не вижу в этом необходимости, но и не стану препятствовать, если так пожелает твоя душа.
Закрыв газету, он сложил ее пополам и опустил на лежащую рядом подушку, на углах украшенную золотистыми кисточками. Одна из его рук легла на спинку софы, тогда как вторая принялась отбивать неслышную дробь по закругленному подлокотнику. Взгляд его при этом бесстыдно блуждал по женскому телу, прикрытому халатом, который лип ко все еще влажной после душа коже.
Складывалось впечатление, что это Драгомира побеспокоила его своим визитом, и теперь Том жаждал услышать причину, которая привела ее в его покои в столь ранний час. Вот только в действительности ситуация обстояла с точностью да наоборот.
Очевидно, ему не была знакома скромность, как и ряд других качеств, присущих благовоспитанному человеку. Он испытывал извращенное удовольствие, выходя за рамки дозволенного и наблюдая за тем, как люди, не привыкшие к такому сценарию, начинают метаться из угла в угол. Эдакий провокатор, чьим излюбленным десертом являются яркие человеческие эмоции.
Его темные глаза, пугающие своей глубиной, точно черные дыры готовы были поглотить всплеск девичьего смущения, порожденного пребыванием в столь неловкой ситуации. Однако Том не учел одного: Драгомира не была святой невинностью, робеющей под пристальным мужским вниманием.
Как ни в чем не бывало она направилась к платяному шкафу, на ходу развязывая узел, не дающий полам халата разойтись. Когда легкая ткань начала соскальзывать с ее плеч, оголяя белоснежную кожу, стоящая возле стены ширма неожиданно раздвинулась, давая девушке возможность переодеться без посторонних глаз.
— У тебя утренний ритуал такой, караулить своих слуг под дверью, пока они принимают душ?
Застегнув крючок на бюстгалтере, Драгомира надела бордовое платье в пол и поправила высокий воротник-стойку.
Аделин явно питала слабость к нарядам, вдохновленным викторианской эпохой.
— Обычно я поступаю так только в тех случаях, когда мне требуется в срочном порядке переговорить с ними с глазу на глаз до работы.
— Ну ничего себе, а я-то думала, что твоя основная работа — разрабатывать хитроумные планы по свержению действующей власти, — сострила Драгомира, пальцами взбивая волосы и тем самым придавая им пышности.
— Одно другому не мешает, — не стал отнекиваться Том, восприняв сказанное всерьез. — Скажем так, моя вторая работа позволяет обзаводиться полезными знакомствами и расширять свои познания в области темной магии.
— Так зачем ты здесь? — вернулась к главному Драгомира, выходя из-за ширмы и вновь представая перед Томом, но теперь уже в приличном по общественным меркам виде.
— Пришел сообщить, что вечером вы с Антонином отправитесь в твое родовое поместье. Все, что от тебя требуется — показать ему нужное место, в которое вас должен будет переместить портал, остальное он сделает сам.
Промелькнувшее в ее глазах удивление побудило его задать следующий вопрос:
— Ты же этого хотела, разве нет?
Она и впрямь поднимала эту тему прошлым вечером, однако не думала, что возможность перейти от слов к действиям представится так скоро ввиду некоторых трудностей.
— Да, но ведь мы не можем просто взять и заявиться на порог моего дома. Даже если он не находится под наблюдением работников министерства, это не отменяет защитных чар, лежащих на всей территории поместья. Стоит нам пройти через ворота, и отец сию же секунду об этом узнает.
Упоминание о нем отозвалось горечью на языке. Драгомире до последнего хотелось верить, что отец оклеветал ее исключительно под влиянием Адалрикуса Кённинга.
Но как бы то ни было, сейчас она должна была доказать собственную невиновность, и сделать это можно было с помощью одной вещи, находящейся в родовом поместье Баженовых.
— Не узнает, если этих самых чар не будет.
— Но снять чары может лишь тот, кто их наложил.
— Разве я сказал, что мы их снимем? — лишая ее необходимости ломать голову над его словами, Том достал из кармана пиджака маленькую деревянную шкатулку, переднюю стенку которой украшал крупный лиловый фианит круглой формы. — Эту занятную вещицу я одолжил на работе. Если зажать камень, то крышка откроется, и шкатулка затянет в себя находящуюся вокруг магию. Ее вместимость имеет свой предел, но поглотить защитные чары ей удастся на раз-два.
Подойдя ближе, Драгомира взяла из его рук внешне непримечательную вещицу и осмотрела ее со всех сторон. На верхрней части крышки было вырезано несколько рунических символов, доселе ей не встречавшихся.
— Правда, удерживать в себе магию она способна не больше часа, — внес важное уточнение Том.
— Спасибо, — от всего сердца поблагодарила Драгомира, прижимая к груди шкатулку.
С момента их знакомства это был первый раз, когда ее слова, произнесенные в его адрес, были лишены негативных эмоциональных оттенков.
— Не стоит, — поднявшись с софы, Том манерно поправил манжеты на рукавах пиджака и сверился со временем, — я потребую ответную услугу, когда ты будешь мне полезна. Сегодня в восемь Антонин будет ждать тебя возле главных ворот. Не опаздывай.
Введя ее в курс дела, Том бесследно исчез, оставив после себя лишь шкатулку, недочитанный выпуск «Ежедневного пророка» и тонкий шлейф дорогого мужского парфюма. Этот терпкий запах кружил голову с одного вдоха и оставался в памяти на долгое время.
Убрав шкатулку на каминную полку, Драгомира отправилась на поиски обеденного зала: желудок, давно не получавший пищу, отчаянно требовал порадовать его хотя бы жалким куском хлеба.
Бродя по пустым коридорам поместья, невольно складывалось впечатление, что ты — единственная душа, заблудшая в это Родом забытое место. Подобные мысли навевали грусть и усиливали потребность как можно скорее оказаться в человеческом обществе.
В какой-то момент Драгомире почудилось, будто она слышит смесь шепчущих голосов, зовущих ее издалека. Не в силах противиться им, девушка спустилась на первый этаж и по наитию отыскала проход, ведущий в подземелье.
По мере того как она углублялась в лабиринт узких коридоров, шепот становился все громче и требовательнее. Шаги ее были столь уверенными, что невольно закрадывались подозрения, будто она имела четкое представление, куда держит путь, и могла найти правильную дорогу даже с закрытыми глазами. Однако ничто из этого правдой не являлось.
Вскоре ноги привели ее к тяжелой двери, которую Драгомира во что бы то ни стало должна была открыть. Она понятия не имела зачем, но желание это было настолько сильным, что противиться ему не смог бы даже самый стойкий человек.
— Юной мисс не следует заходить туда.
Неожиданно возникший рядом эльф привлек внимание Драгомиры в тот самый момент, когда ее ладонь решительно опустилась на дверь. Ей оставалось приложить последнее усилие, чтобы наконец-то встретиться с хозяевами таинственных голосов.
Однако наваждение, охватившее ее разум, развеялось, и Драгомира отдернула руку от досок, как от раскаленного добела металла. Она сама не ведала, зачем спустилась в подземелье и как вообще нашла это место. И Род его знает, что бы с ней случилось, не останови ее этот эльф.
— Хозяин любит коллекционировать опасные вещи. Даже Керми не рискует посещать эту комнату, — существо трусливо переступало с ноги на ногу, украдкой поглядывая на дверь и поджимая уши.
«Просто замечательно: за пару дней тебя угораздило связаться с шайкой ненормальных и поселиться в доме у того из них, кто вдобавок ко всему прочему увлекается коллекционированием смертельно опасных вещиц», — поаплодировал ей внутренний голос, припоминая решения, которые возглавляли список самых глупых из тех, что ей доводилось принимать в жизни.
— Спасибо, что вовремя остановил меня.
В ответ на это Керми внезапно сильно засмущался. Казалось, что он вот-вот покроется пунцовым румянцем от макушки до босых пят.
Его реакция напомнила Драгомире о том, что домовые эльфы, служащие британским волшебникам, наотрез отказывались принимать благодарность в свой адрес, а порой и вовсе расценивали ее как оскорбление.
Керми между тем предложил гостье завтрак и сопроводил ее до трапезной, в которой легко могло расположиться несколько десятков человек.
Стоило ему щелкнуть пальцами, как на столе, накрытом белой скатертью, одна за другой возникли тарелки с аппетитно пахнущими блюдами. Чего здесь только не было: блины, скрэмбл, тосты, вафли, каша, соленые и сладкие сконы. Любой, даже самый привередливый человек нашел бы себе пищу по вкусу и не вышел бы из-за стола голодным.
Как только с завтраком было покончено, Драгомира использовала согревающие чары и вышла на улицу, чтобы прогуляться по саду и тем самым скоротать час-другой.
Теперь, когда она знала, что уже вечером сможет отправиться домой, время, словно насмехаясь над ней, стало тянуться со скоростью полуживой лошади, поднимающейся в гору.
Вскоре ей на глаза попалась круглая каменная беседка, скрывающаяся за рядом густо растущих тисов. Давая пище улечься в желудке, Драгомира заняла одну из расположенных внутри постройки скамей и обратила взор на декоративный пруд.
Тишина, изредка нарушаемая шелестом листьев и всплесками воды, создаваемыми крохотными рыбками, приятно ласкала слух и расслабляла каждую клеточку тела.
Однако ее уединение было нарушено Аделин, вышедшей из лабиринта живой изгороди. В руках девушка держала букет из только что сорванных цветов, с которым смотрелась как принцесса, сошедшая со страниц сказочной истории.
Заметив, что Аделин направилась в сторону беседки, Драгомира немного напряглась, но виду не подала. После того случая в коридоре она совершенно не знала, что говорить и как вести себя при следующей встрече с супругой своего новоиспеченного коллеги Абраксаса.
— Почему ты не послушала меня? — с порога спросила Аделин, садясь на каменную скамью рядом с Драгомирой и откладывая букет в сторону.
Что ж, стоило отдать ей должное: она не относилась к числу тех, кто обременяет собеседника бессмысленной прелюдией в виде светских разговоров о погоде и прочей чепухе.
— Потому что оказалась в безвыходной ситуации, — сказала ей Драгомира то, в чем по сей момент старалась убедить саму себя. — Либо присягнуть Тому на верность в обмен на защиту и помощь, либо пасть жертвой умелых манипуляций Кённинга. Судя по всему, этот проклятый немец спит и видит, как бы сжить мою семью со свету, да поскорее.
— Должен был быть другой выход, — произнесла Аделин скорее с хрупкой надеждой, чем с незыблемой уверенностью. — Ты просто не представляешь, во что ввязалась.
Это порицание пинком опрокинуло шаткую чашу терпения Драгомиры.
— Если все так плохо, как ты о том говоришь, то почему не сбежишь сама?
— Потому что я уже не в том положении, чтобы это делать, — ее левая рука, на безымянном пальце которой находилось обручальное кольцо, опустилась на живот, реагируя на шевеление ребенка.
Брак с Абраксасом и общее, пускай еще и нерожденное дитя были теми цепями, что прочно приковали Аделин к Малфой-мэнору. Для многих величественное и роскошное поместье стало для нее темницей, из которой не было выхода.
— Сейчас они совсем юны и относительно безобидны, но я знаю, до какого безумия могут дойти люди, ведомые идеей чистой крови. Мой отец — хороший тому пример. — Аделин проводила взглядом величественно вышагивающего возле пруда павлина и предалась давним, но далеко не приятным воспоминаниям. — Он был ярым сторонником политики Геллерта Грин-де-Вальда и на дух не переносил маглов. Когда мне было четырнадцать, я использовала магию вне стен школы, чтобы потушить горящий дом, в котором находились люди. Маглы, если быть точнее. Отец смог замять это дело, но остаться безнаказанной мне не удалось: он обжог мои руки до такой степени, что я была готова с ними распрощаться.
От ее истории Драгомиру пробрала неприятная дрожь.
— Прости, я не знала, — скупо ответила она, не имея представления, что еще сказать. Да и едва ли хоть какие-то ее слова могли на самом деле утешить Аделин. — Это ужасно.
— Да, именно поэтому я вышла замуж и уехала из родного дома в таком раннем возрасте, — вытащив из букета белую хризантему, Аделин принялась отрывать один лепесток за другим, наблюдая за тем, как ветер относит их к пруду. — Но судьба сыграла со мной злую шутку: выйдя из-под гнета одного фанатика чистой крови, я скрепила себя узами брака с другим.
На этом их разговор подошел к концу, однако они не спешили расходиться. Просто молча наслаждались компанией друг друга, каждая думая о своем.
Несмотря на внешние и внутренние различия, сейчас они чувствовали себя до невозможности похожими: двумя несчастными душами, по воле судьбы потерявшими драгоценную свободу.