***
Ближе к шести часам вечера следующего дня Драгомира хоть и неохотно, но все же начала готовиться к грядущему мероприятию. Как оказалось, на него были приглашены все сливки волшебного общества, коллекционирующие темномагические артефакты. Более неприятную компанию на вечер сложно было представить. Мистер Горбин — один из начальников Тома — вручил подчиненному свое приглашение, чтобы тот наладил контакт с потенциальными клиентами и разузнал об их коллекциях. Очевидно, юноша все же был способен на общение, лишенное восхваления собственного «я» и угроз в адрес собеседников. Как жаль, что дружелюбие, пускай и неискреннее, он проявлял исключительно в потенциально выгодных для себя ситуациях. Что же до самой Драгомиры, то она едва ли могла похвастаться завидной репутацией в кругах приглашенных волшебников, да и в теме, что их объединяла, не то чтобы разбиралась. Иными словами, не было ни одной разумной причины, объясняющей решение Тома взять ее с собой. Поэтому ей все больше казалось, что на сегодняшнем аукционе она будет играть роль вешалки для его пиджака или же официантки, которую без зазрения совести можно гонять за напитками. Поскольку отказаться от приглашения Драгомира все равно не могла, ей оставалось лишь смириться и надеяться, что вечер пройдет быстро. Менее неприятной ситуацию делало то, что на это мероприятие отправится и Аделин, вынужденная составлять компанию мужу. После незапланированной экскурсии по подземельям мэнора, известие о том, что чета Малфоев также приглашена на аукцион, нисколько не удивило Драгомиру: Абраксас, питающий слабость к собирательству смертоносных артефактов, едва ли мог упустить шанс пополнить коллекцию. Оставив праздные размышления, Драгомира взглянула на собственное отражение, смотрящее на нее с обратной стороны зеркала, закрепленного на туалетном столике. Однако сидящая напротив девушка слабо напоминала ее настоящую. Благодарить за это стоило Аделин, которая по приказу Лорда поработала над внешностью Драгомиры, чтобы та могла спокойно явиться на аукцион, не боясь оказаться опознанной преданными читателями «Ежедневного пророка». Несколько несложных заклинаний превратили ее в сероглазую брюнетку с короткой, едва доходящей до плеч стрижкой и острыми чертами лица, свойственными для героини какого-нибудь готического романа. На контрасте с пухлыми губами, покрытыми красной помадой, и темной шевелюрой ее и без того светлая кожа представлялась мертвенно бледной. В таком образе впору было играть невесту Дракулы, не иначе. Из-за долгого пребывания в абсолютной тишине раздавшийся стук в дверь показался Драгомире особенно громким. — Входи, — без задних мыслей разрешила она и, поднявшись с места, направилась к софе, после чего уперлась в ее спинку руками. — Слава Роду, ты здесь. Я пыталась затянуть корсет, но у меня ничего не вышло. Их с палочкой отношения по-прежнему находились на стадии взаимного неприятия, поэтому Драгомира была несказанно рада тому, что Аделин так скоро вернулась, закончив с собственными приготовлениями. Остановившийся позади человек ловко продел шнурок в оставшиеся отверстия, после чего обмотал свободные концы веревки вокруг ладоней в несколько оборотов. — Ну надо же, ты впервые рада моему появлению, — деланно удивился Том и потянул веревку на себя, туго затягивая шнуровку. — Я польщен до глубины души. — Я думала, это Аделин, — вполголоса промолвила Драгомира, сильнее впиваясь пальцами в мягкую обивку дивана. Жесткий корсет плотно стянул ее грудную клетку, сдавливая бюст и не давая запастись лишней порцией воздуха. Правда, она и так позабыла о дыхании, когда поняла, что за ее спиной стоит не кто иной, как Реддл. Убежденность в том, что этот человек не стал бы стучать, прежде чем войти в ее покои, сыграла с ней злую шутку. Тем не менее Драгомира не стала шарахаться от него, как от прокаженного, и позволила довести начатое до конца. Но как бы она ни старалась сохранить внешнюю невозмутимость, пульс ее участился до такой степени, что можно было подумать, будто она занимается тяжелой физической активностью, доводя организм до изнеможения. Движения Тома были раздражающе неторопливыми и непринужденными, точно обстоятельства, в которых они двое находились, были чем-то обыденным. Имей Драгомира радость не знать его, и вовсе подумала бы, что он специально тянет время, сполна наслаждаясь этим по-своему интимным моментом. Когда с корсетом было покончено, она уже была готова выдохнуть с облегчением, но не тут-то было: ладони Тома опустились поверх ее кистей и медленно поползли вверх. Подушечки его пальцев приятно ласкали кожу, словно гладкий прохладный шелк, при контакте с которым она получала неподдельное наслаждение, видимыми признаками которого выступали мурашки, охватившее все тело. Сама того не ведая, Драгомира, словно изголодавшаяся по ласке кошка, прикрыла глаза и слегка подалась назад, спиной упираясь в его твердую грудь, скрытую под мягкой тканью рубашки. Она чувствовала каждый удар его размеренно бьющегося сердца, и в какой-то момент ее собственное все-таки сбавило темп и поймало тот же ритм. Если бы существовала шкала, способная безошибочно измерить дикость ситуации, то в их с Реддлом случае показатель, вне всякого сомнения, побил бы все возможные рекорды. — Так-то лучше, — сухо констатировал Том, наблюдая за результатом своих действий. Распахнув глаза, Драгомира опустила взгляд вниз, отмечая, что теперь на ее руках были высокие черные перчатки, скрывающие бросающиеся в глаза несовершенства. От этого открытия у нее почему-то защемило в груди. «Ну разумеется ему не хотелось появляться на людях в компании шрамированной спутницы», — горько хмыкнула Драгомира и повернулась к юноше лицом, мимолетно отмечая, что для сегодняшнего вечера он выбрал классический смокинг. Во взгляде ее при этом читалось презрение, которое она не посмела высказать, но при всем желании не могла скрыть: за всеми этими защитными баррикадами в ней пряталась обычная девушка, которую его поступок задел за живое. Не разрывая зрительного контакта, Том склонил голову набок и немного прищурился, точно это могло увеличить его шансы на обнаружение причины, послужившей столь резкой смене настроения его собеседницы. Однако серая радужка глаз так и не явила ему того, что бушевало в девичьих мыслях. — Прочь из моей головы, — только и смогла выдавить из себя Драгомира, когда небезызвестное шестое чувство подсказало, что в ее разуме блуждает незваный гость. — Мне нет дела до твоих шрамов, — прояснил ситуацию Том, даже не пытаясь откреститься от брошенного в его адрес обвинения. Очевидно, ему было глубоко все равно на это: для него не существовало личных границ, поэтому вторжение в чужие мысли в его понимании являлось чем-то нормальным. — Перчатки нужны для того, чтобы скрыть твои татуировки, о которых упоминалось в «Ежедневном пророке». — А мне нет дела до твоего мнения. Ее слова, идущие вразрез с демонстрируемой реакцией, прозвучали до того неубедительно, что Драгомира поспешила ретироваться и, обойдя Реддла стороной, устремилась к выходу из покоев. Румянец пылал на ее щеках столь сильно, что можно было подумать, будто она изнывала от жара. Она шла не оборачиваясь и старалась направить течение мыслей в другое русло, но все попытки оборачивались провалом: раз за разом она неизбежно возвращалась к нему. Даже сквозь стук каблуков о мраморные ступени и шелест скользящих по лестнице юбок отчетливо слышался каждый его шаг и, черт возьми, она была готова поклясться, что Том улыбался. Теперь, зная о том, что его мнение о ее внешности имеет для Драгомиры какой-никакой вес, он обрел еще один, пускай и несущественный рычаг, потянув за который мог подорвать ее моральный дух. Между тем гостиная, располагающаяся на первом этаже, была оккупирована знакомыми ей лицами. И если Абраксас с Аделин имели на то полное право, то остальные трое уж слишком злоупотребляли гостеприимством, проводя в поместье Малфоев больше времени, чем у себя дома. По неведомой причине именно это место было негласно выбрано Пожирателями смерти в качестве штаб-квартиры. Пока семейство Малфой заняло одну из кушеток, покорно ожидая появления Лорда и Драгомиры, Бересфорд, в последнее время часто пропадающий на заданиях, свалившихся на него в силу назначения на новую должность, молча наблюдал за Раинером и Антонином. Последние двое расположились в кожаных креслах возле столика у окна и играли в карты, время от времени потягивая огневиски из низких стеклянных бокалов с толстым дном. Судя по раскрасневшимся щекам Долохова и моментами бессвязной речи его компаньона, это была далеко не первая и уж тем более не последняя порция алкоголя за вечер. — Бито, — с трудом ворочая языком, произнес Раинер, так и не сумев перечеркнуть шансы соперника на победу. Уже смирившись с неминуемым поражением, он махом опустошил свой бокал, при этом даже не поморщившись, и тыльной стороной ладони стер с губ янтарные капли. Зажав толстую кубинскую сигару между зубами, Антонин, слегка покачиваясь, поднялся с места и положил оставшиеся две карты на плечи Лестрейнджа. Выглядел он при этом так, словно сорвал джекпот и увеличил семейное состояние на несколько миллионов галлеонов. — А это тебе на генеральские погоны, друг мой, — сделав глубокую затяжку, он выпустил облако дыма к потолку и растянул губы в хмельной улыбке. Раинер тем временем тряхнул плечами, роняя на пол импровизированные красные погоны, и раздраженно бросил на стол веер из карт, собранных им в ходе партии. Было видно, что продолжать игру он не намерен. — Что-то ты не похожа на человека, которому выпала честь попасть на закрытое светское мероприятие, — обратился Антонин к Драгомире и неглядя прислонил к губам бокал. Осознав, что тот опустел, как и стоящая на столе бутылка, молодой человек звонко щелкнул пальцами и приказал появившемуся эльфу принести еще одну. — Я так понимаю, ваша цель — опустошить мои запасы, — выразил неодобрение Абраксас, наблюдая за тем, как вернувшийся из погреба Керми протягивает Антонину очередную бутылку из темного стекла. — Не прибедняйся, Малфой. Чтобы выпить весь алкоголь в этом мэноре, нам не хватит и месяца беспробудного пьянства. — Очень надеюсь, что тебе не взбредет в голову это проверить. Пока Том обсуждал с Бересфордом обстановку в министерстве, а Абраксас старался уберечь оставшийся в доме огневиски от утилизаторов в лице Долохова и Лестрейнджа, Аделин незаметно подкралась к Драгомире и передала ей черную кружевную маску. — Тем, кто хочет сохранить анонимность, разрешается надевать их. В твоем случае дополнительные меры предосторожности не повредят. Кивнув ей в знак благодарности, Драгомира поднесла изящное кружево к лицу, и то мгновенно прильнуло к коже, плотно закрепляясь на ней. Удивительно, но она даже не чувствовала, что на ней надета маска. Когда все вопросы были улажены, Абраксас и Аделин успешно трансгрессировали в назначенное место. Получив от Бересфорда все необходимые сведения, Том обменялся с ним рукопожатием, и вернувшись к своей спутнице, протянул ей ладонь, ожидая ответной реакции с ее стороны. Все еще испытывая раздражение, которое, точно тлеющий уголек, прожигало в ее груди дыру, Драгомира не спешила протягивать Реддлу руку. Проку от ее попыток показать зубы было не шибко много, ведь в конце концов этот человек всегда получал то, что хочет. Но она ничего не могла с собой поделать: порой эмоции брали ее под контроль, отрезая путь к здравому смыслу. — Если ты намерена добраться до Шотландии пешком, то я не стану настаивать на трансгрессии, — с напускной вежливостью предложил юноша, давая ей последний шанс, чтобы подумать. Драгомира понимала, что он не шутил: Том спокойно позволил бы ей сделать это, чтобы преподать урок. Случись что, и он не станет ее вызволять. Напротив, предоставит возможность лично разобраться с навалившимися трудностями, коих за пределами мэнора ее ждало немало. Глядишь, пара-тройка набитых шишек научит ее уму-разуму и уничтожит зачатки дурных мыслей, которые могут дать ростки в будущем. С равнодушным выражением лица Драгомира все-таки сжала его ладонь своей и нарочно впилась ногтями в кисть Реддла, вызывая у того лишь насмешливую улыбку. Наконец трансгрессионные чары расщепили их тела, и они покинули гостиную Малфой-мэнора, уносясь за пределы Англии. Первым, что подумала Драгомира, открыв глаза, было то, что организаторы аукциона явно не умели выбирать места для проведения помпезных мероприятий. Старинный замок, неухоженная территория которого больше напоминала дикие джунгли, выглядел так, будто мог рухнуть даже от легкого дуновения ветра. В ее представлении образы богатеев, разодетых в роскошные наряды, ну никак не вязались с этим местом. Удивительно, что элита волшебного общества не расценила приглашение сюда как плевок в лицо. Переместив ее ладонь на свой локоть, Том шагнул в сторону покосившихся и поросших диким плющом ворот, которые были открыты настежь, приглашая трансгрессировших гостей проследовать к замку. — Твоя обувь не слишком-то подходит для прогулок по заросшему саду, — с нотками раздражения в голосе начал Том, столкнувшись с очередной попыткой Драгомиры отстраниться от него, тем самым демонстрируя свою независимость. — Поступи мудро хотя бы раз и перестань отказываться от помощи, в которой действительно нуждаешься. Беря во внимание высоту и толщину ее каблуков, возражать было глупо, поэтому Драгомира молча повиновалась, и они миновали ворота, ступая на едва различимую тропинку, ведущую к замку. При каждом шаге высокая трава неприятно колола ноги, а о том, в каком ужасном состоянии будет пребывать подол ее платья к концу пути, даже думать не хотелось. Вечернее небо приобретало все более мрачные оттенки, значительно снижая видимость. Вместе с тем температура воздуха стремительно приближалась к нулю, отчего Драгомира все чаще дрожала и неосознанно прижималась к плечу Тома. Вдруг она почувствовала, как под кожей растекается приятное тепло, призванное согреть замерзающее тело. Драгомира едва ли сумела бы воспользоваться чарами без кольца или хотя бы той же палочки, поэтому ее подозрения пали на Тома. Однако тот старательно делал вид, что не не имеет к произошедшему никакого отношения. Можно подумать, что помощь ближнему — ужасный грех, в совершением которого он так боялся быть уличенным. Когда холодный воздух окончательно перестал ее тревожить, Драгомира нашла время, чтобы осмотреться. Она была уверена, что когда-то давно этот сад был невероятно красив, но отныне являлся лишь жалкой тенью себя прежнего: многоярусный фонтан высох, цветочные горшки потрескались, на клумбах встречались одни только сорняки, а разросшиеся кусты нуждались в уходе умелого садовника. Где-то позади них послышалась приглушенная мужская брань. Должно быть, один из гостей споткнулся о торчащие из земли корни. Чего греха таить, Драгомира и сама давно бы уже повторила его участь, если бы не Том и его рефлексы, благодаря которым она раз за разом избегала падения. Поднявшись по лестнице с разбитыми ступенями, они наконец вышли к замку, имея возможность рассмотреть его получше. Это было трехэтажное здание с обшарпанным фасадом, выбитыми окнами и полуразрушенными балконами. Его каменные стены густо поросли дикими вьющимися растениями, частично скрывающими внешние несовершенства. Не знай Драгомира, что здесь проводится аукцион, то непременно подумала бы, что за последние несколько столетий они с Томом были единственными, кто забрел в это Родом забытое место. Стоило им переступить порог пустого дверного проема, как в глаза, привыкшие к вечерней темноте, ударил яркий свет. Ощущение это было, мягко говоря, не из приятных, поэтому Драгомире потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя. Когда ее веки все же приоткрылись, у нее буквально перехватило дыхание от увиденного: внутреннее убранство замка совершенно не соответствовало той картине, что ждала прибывающих гостей снаружи. Изящные скульптуры, живописные полотна и прочие предметы интерьера, украшающие комнату, таили в себе многовековую историю и позволяли гостю почувствовать себя частью далекого прошлого. От осознания того, сколько повидали эти стены, голова шла кругом. Пока Драгомира с замиранием сердца оглядывалась по сторонам, восторгаясь всем, что только попадалось на глаза, Том пожал руку подошедшему к ним мужчине, одетому в строгий костюм-тройку, и передал ему свое приглашение. — Мистер Реддл, — заговорил он, пробежавшись взглядом по строкам, выведенным блестящими золотыми чернилами, ярко выделяющимся на фоне плотной черной бумаги, — мы рады приветствовать вас и вашу очаровательную спутницу. Торги начнутся через полчаса, — его левая рука взметнулась вверх, указывая на соседнее помещение, сквозь приоткрытую дверь которого доносился гул множества голосов, — а пока что вы можете ознакомиться с некоторыми лотами в малом зале. Приятного вечера!Глава 13
16 сентября 2023 г. в 20:06
— Катись, яблочко, катись, вокруг блюдца обернись, — велела Драгомира, медленно водя ладонью над волшебным предметом. — Пронесись по белу свету, отыщи Елизавету.
Металлический фрукт, открепившись от блюдца, принял вид обычного наливного яблока и, завалившись на бок, покатился по краю, делая один оборот за другим. С каждым новым кругом центр блюда все больше становился похожим на расплавившийся металл, в котором, точно в зеркале, отражались дикие степи, густые леса и необъятные моря, пролегающие между Великобританией и СССР.
Наконец блюдце показало Колдовстворец, между башнями которого маневрировал черный беркут, принадлежащий Евгению Попову. Ненадолго задержавшись на живописных видах каменного замка, картинка вновь начала меняться, мечась от одного уголка школы к другому, попутно являя взору студентов, даже не подозревающих о том, что за ними наблюдают.
Вскоре перед глазами возникла Елизавета. Девушка поправляла каштановые локоны, волнами ниспадающие на хрупкие плечи, и с неподдельным обожанием смотрела на свое отражение в зеркальце, подаренном ей бабушкой на четырнадцатилетие. Украшали его редкие небесно-голубые самоцветы, которые в наши дни было днем с огнем не сыскать.
Ирина терпеть его не могла, так как раньше Лиза при каждом удобном случае спрашивала зеркало, кто на свете всех милее, всех румяней и белее? И то, будучи запрограммированным давать хозяйке один единственный ответ, говорило: «Ты, конечно, спору нет: ты, Елизавета, всех милее, всех румяней и белее».
— Разрази меня Перун, — испуганно пискнула девушка, когда ее отражение ни с того ни с сего затянуло черной пеленой, из которой впоследствии показалось лицо Драгомиры.
Зеркальце выскользнуло из ее рук и упало на заправленную кровать, демонстрируя часть дощатого потолка их спальни в Колдовстворце.
— Неужто увидела морщинку? — послышался язвительный голос Ирины.
— Да нет же, это Драгомира, — нарочито тихо шепнула Елизавета и от греха подальше наложила на комнату заглушающие чары.
Вслед за этим раздался тягучий скрип кровати, сменившийся торопливыми шагами. Показавшееся в зеркале лицо Ирины выражало облегчение, которое, однако, быстро сменилось недовольством, без труда читаемым по хмурым бровям, сведенным к переносице.
— Драгомира, где тебя черти носят? — ее тяжелый взгляд скользнул за плечо подруги в попытке изучить комнату, в которой та находилась. — Ты хоть представляешь, как мы переживали?
Стало быть, они не поверили в то, в чем ее так яро обвиняли все, кому не лень.
— Я в Великобритании.
— Как ты там оказалась? — изумленно ахнула Елизавета и, встав на цыпочки, выглянула из-за плеча Ирины, стараясь увидеть хоть что-то. В такие моменты она жуть как хотела быть выше дарованных ей природой ста пятидесяти восьми сантиметров.
Не вдаваясь в подробности, Драгомира поведала им о том, что случилось во время визита Кённингов. Однако она сочла нужным умолчать о данном Непреложном обете, предвидя негативную реакцию, которая последует незамедлительно.
— Но почему именно Великобритания? — в свою очередь полюбопытствовала Елизавета и опустилась на кровать, держа в руках не без боя отнятое у Ирины зеркало.
— Я и сама не знаю, — неопределенно пожала плечами Драгомира. — Последние пару лет мама сотрудничала с британским фондом, занимающимся помощью жертвам войны. Его организатором был мистер Спенсер, поэтому они достаточно много общались. Она всегда отзывалась о нем исключительно положительно. Думаю, мама доверяла ему, поэтому отправила меня в министерство, надеясь на то, что он поможет.
Но он не смог. Более того, сейчас министр был одним из тех, кто оказывает активное содействие в ее поисках.
— Ох, Драгомира, будь осторожна, — покачала головой Ирина, которой сотрудничество Драгомиры с малознакомыми юношами приходилось не по душе. — Род его знает, чего ждать от этих людей.
— Тебя послушай, так все мужчины, а в особенности те, которые обладают властью — чистое зло, — картинно закатила глаза Елизавета, порицая подругу за излишнюю предвзятость в отношении представителей сильного пола.
Иной раз казалось, что мужчины вызывают у Ирины не больше симпатии, чем нечисть. Посему Елизавета была твердо убеждена в том, что если так будет продолжаться и дальше, то ее подруга помрет старой девой.
— В каком-то роде так и есть, — встав позади Драгомиры, Антонин руками уперся в спинку ее стула и слегка подался вперед, заглядывая в зеркало. — Власть меняет людей и зачастую не в лучшую сторону.
— А ты еще кто такой? — чересчур резко бросила Ирина, не боясь показаться грубой.
— Антонин Игоревич Долохов — один из непредсказуемых людей, с которыми связалась ваша подруга.
— Долохов значит, — при упоминании рода, с которым ее семью связывали отнюдь не дружеские отношения, Елизавета пренебрежительно фыркнула. — Не думала, что скажу это, но теперь я согласна с Ирой: будь осторожна, особенно когда находишься радом с ним, — указала она на Антонина тонким пальцем с изящным маникюром.
— И чем же я умудрился тебе так не угодить? — вопросительно изогнул он бровь в ответ на необоснованную неприязнь с ее стороны.
— Своей несносной тетушкой, у которой язык как помело, — огрызнулась она, вспоминая все те сплетни, что Дарья Долохова распускала про ее семью на протяжении не одного десятка лет.
— Ах, ты, должно быть, Лиза Альбединская?
— Для тебя — Елизавета Андреевна.
— Что ж, Елизавета Андреевна, я не моя тетя и мне нет дела до любовной драмы, произошедшей более полувека назад. И тебе советую быть выше этого, а не уподобляться базарной бабе.
— Стоп, — своевременно вмешалась Драгомира, заметив, что выведенная из себя Лиза собирается бросить ему пару ласковых в ответ на непрошеный совет. — Давайте отложим выяснение отношений на потом, хорошо? Что госпожа Ягиня думает о случившемся?
— Она верит в твою непричастность, — взяла слово Ирина и забрала у Лизы зеркало, которое та, судя по гневному выражению лица, была готова разбить вдребезги, лишь бы не видеть Долохова.
— В таком случае я хочу попросить вас об услуге: скажите ей, что мне нужно получить то, что помогло моей маме отыскать правду.
Как и предполагалось, ее подруги обменялись непонимающими взглядами, точно два колдомедика, вынужденных слушать бессвязные бредни пациента, помещенного в отделение для душевнобольных.
— Знаю, звучит странно, но я уверена, что она все поймет.
— Хорошо, мы передадим ей твои слова, — пообещала Ирина. — Но если ты собираешься явиться к госпоже Ягине лично, то попридержи эту идею до лучших времен: люди из министерства периодически шастают по острову и Колдорево, проверяя, не появилась ли ты.
Вдруг дверь в комнату девочек открылась нараспашку и содрогнулась, ударившись о стену так, что даже висящая рядом рамка с фотографией свалилась на пол. Сил, как и злости, у пришедшего было хоть отбавляй, поэтому то, что дверь не сорвалась с петель, можно было считать настоящим чудом.
— Альбединская, Вербина, вам нужно особое приглашение? — голос Владислава Муромцева, лично явившегося за ученицами, одна из которых регулярно прогуливала Защиту от нечистых сил, прозвучал как раскатистый гром. Лицо его при этом выглядело столь же хмуро, как и небо в разгар грозы. — Или вы считаете, что прихорашивания перед зеркалом важнее моих занятий?
— Конечно нет, Владислав Николаевич, — приторно сладко проворковала Елизавета, невинно хлопая ресницами. Руки ее тем временем проворно прятали зеркало под одну из пуховых подушек, находящихся у нее за спиной. — С недавних пор ваш предмет — мой самый любимый. Ни за что бы его не пропустила.
— Польщен до глубины души, Альбединская, — с той же искренностью ответил Владислав, не купившись на ее лесть. Мужчина задумчиво почесал густую рыжую бороду и растянул губы в широкой улыбке, не предвещающей ничего хорошего. — В качестве поощрения за тягу к знаниям поручаю тебе лично разобраться с шишигами.
— Ваша щедрость не знает границ, — сквозь зубы выдавила Елизавета, всеми силами стараясь удержать рвущееся наружу негодование, за оглашение которого ее, несомненно, ждало что-то похуже разборок с шишигами.
Мысленно она уже во всех красках представляла, как пораженные заклинанием твари с головы до ног окатят ее густой слизью, от которой придется отмываться не один час. Ну а стойкий запах затхлой воды так и вовсе станет ее постоянным спутником на ближайшие пару дней.
Вскоре все трое покинули комнату, и связь прервалась, возвращая заколдованному блюдцу вид ничем не примечательной магловской посуды.
— А твоей подруге палец в рот не клади, — первым заговорил Антонин, присев на край туалетного столика.
— Какой из? — шутливо спросила Драгомира, заранее зная, о ком именно шла речь. Отложив блюдце в сторону, она подняла взгляд на Антонина, отмечая, что перепалка с Лизой не столько разозлила его, сколько позабавила. Более того, закрадывалось подозрение, что он и вовсе не отказался бы от повторного словесного поединка с темпераментной соперницей. — Прости за это. Порой Лиза переступает черту, особенно когда дело касается родных.
— Тебе не стоит извиняться: я не вижу ничего плохого в том, чтобы отстаивать честь семьи, — от прежде расслабленного Антонина не осталось и следа, когда человек, все это время наблюдающий за ними со стороны, наконец-то оказался обнаружен. — Мой Лорд.
— Оставь нас, — не посчитав нужным тратить время на обмен любезностями, велел Том и медленно двинулся вглубь комнаты, осматривая последствия недавнего ритуала.
Забрав у Драгомиры перстень, Антонин беспрекословно исполнил приказ Реддла и удалился, закрыв за собой дверь.
— Сомневаюсь, что ты пришел, потому что соскучился по моему обществу, — сев боком, Драгомира скрестила руки на спинке стула и мысленно приготовилась к не самой приятной беседе.
— Приятно знать, что ты не относишься к женщинам, тешащим себя ложными иллюзиями, — подтвердил он, перешагивая через дорожку рассыпавшегося по ковру пепла, тянущуюся почти через всю комнату.
Мгновение, и пылевидная серая масса, как и разбитая пиала, чьи осколки валялись перед камином, исчезла, словно ее отродясь и не было.
— Так зачем ты здесь? — снизу вверх взглянула на него Драгомира, переходя к сути.
При этом она всем своим видом старалась показать, что, несмотря на ее положение, они все равно находились на равных. В общении с такими, как он, нельзя было показывать слабость ни в чем и никогда.
Подобные выходки с ее стороны всякий раз забавляли Тома: у него складывалось впечатление, что он имеет несчастье общаться с несмышленым ребенком, тщетно пытающимся строить из себя взрослого. Однако его время стоило слишком дорого, чтобы тратить его на перевоспитание пылкой девицы. Посему Том решил воздержаться от каких-либо комментариев по этому поводу и перешел к главному:
— Пора платить по долгам: завтра ты составишь мне компанию на аукционе.