Rolling in the Deep

Апрель 2008 года.       Семья Хайтани состояла только из двух человек — братьев, носящих звучную фамилию. Риндо совсем не помнил их мать. Сколько бы он не искал в закоулках памяти её образ, ничего не приходило в голову. Только пустота, к которой он испытывал безразличие. У него не было сожалений на этот счёт, младший Хайтани давно смирился с одной мыслью. Раз этот человек поступил так, значит он сам того хотел. А если их мать не желала связывать свою жизнь с ними, то и им не стоит переживать по этому поводу. Эгоистичные порывы «почему же меня бросили?» Хайтани вырывали с корнем, опалили землю и взрастили на пепелище нечто более крепкое. Их с братом связь. Нерушимую, крепче любых стальных канатов. Но каждый раз смотрясь в зеркало, Хайтани так или иначе натыкались на следы их матери. Цвет волос им передался именно от неё, когда глаза отцовские. Настоящий коктейль из не самых лучших людей этого мира. Их мама выходила из дипломатической делегации какой-то страны. По работе вынужденная переехать в Японию. С отцом познакомилась в одном из клубов Роппонги. Отец уже тогда имел связи с криминальным миром, а дипломатия и мафия так или иначе тесно связаны. Они не были официально расписаны, но отец признал их своими детьми и дал свою фамилию. Даже имена выбрал, так похожие на его собственное. Не семейка, а цветник! Лилия, орхидея и горечавка. Безумие! Не подходят для них такие имена. Риндо совсем не помнил свою мать, наверное, поэтому у него не образовалось такого страха привязанности и заботы к себе. Ему было куда легче. Если не знаешь чего-то, не так страшно с этим расставаться. А вот Ран… Именно поэтому в первые дни знакомства с Ватанабе младший Хайтани не сильно давил на брата. Он видел, как ему тяжело, стоило только заметить искренние потуги в свою сторону. Страшно было, потому что чувствовал искренность Соры. Да, разумеется у всех свои мотивы, но в те моменты она по своей воле улыбалась. Она могла открыться, подставить спину и шею, показать — вот, можешь всадить нож, я не стану вырываться. И как же Риндо радуется, когда Ран всё же постепенно распахивает свои стальные двери, приоткрывая крошечную щёлочку к своему сердцу. Да, возможно звучит слащаво, но Риндо видел пользу подобного поведения. Самому Рану становилось лучше. А это всё, что младший мог желать. Только потом у него под кожей появился зуд, демоны зашевелились по жилам, а в голове зашептало искушение. Риндо захотелось сделать Сору только своей. И даже не из-за пари с братом. Это не была ревность, но Риндо определённо словил себя на мысли, что хочет находить её взгляд на себе. Ему хочется ощущать её присутствие рядом, потому что оно придает твёрдости земле под ногами. Непробиваемый тыл. Нехорошо такую ответственность возлагать на женщину, тем более на такую, как Ватанабе, но Риндо всё равно уверен, что она подхватит, если оступятся. Что говорить, если Сора решила их защитить от отцовских нападок, хотя даже сам Хайтани понимал — у неё не было ни единой причины так поступить. Сора совершенно ничего не стесняясь и не опасаясь, легла между ними. Спала спокойно, свернувшись в креветку. Волосы собраны в низкий хвост одной из резинок Рана. Пока она не проснулась, Риндо, словно мелкий воришка, устроился позади, близко-близко, вороша её затылок носом. У неё волосы приятные, и пахла она отельным гелем для душа и отголоском их мужского парфюма. Аромат хорошо въелся в одежду, оседая на коже, и горячая мысль жжет сознание. Риндо уверен, что этот запах сможет собрать языком с кожи и попробовать на вкус. Хайтани загоняет себя обратно в стальные тиски, когда Ватанабе глубоко вздыхает. Глубже обычного.       Утро на лице ощущается теплом и волосами во рту. Сора недовольно морщится. Ладонью проводит по губам, избавляясь от назойливой проблемы, случайно дернув прядку. Рядом послышалось недовольное бормотание. Похоже, это вовсе не её волосы. Точно… Она ведь вновь стащила одну из резинок Рана. Привыкла, если засыпала не одна, завязывать волосы для удобства. Точно… Мозг постепенно заводится, кровь бежит активнее по венам, а глаза наконец распахиваются. Они не закрыли шторы на ночь. Хмурое небо дымкой света заполонило пространство, подсвечивая серебряной линией контур острых плеч. Его длинные волосы разметались в разные стороны. Вид недовольный. Старательно жмет лицо в подушку, словно прячась от света. Лишь бы не упустить сон из цепкой хватки. Риндо ощутил просто непреодолимую необходимость поймать этот комочек тепла к себе в руки. Он чувствует, как напрягается девушка под ним, когда придвигается ещё ближе. Как забавно Сора сжалась, стоит его руке опуститься сверху на неё, приобняв. — Тише, — слышит шёпот Риндо в макушку, — Он ненавидит, когда его будят. Обернуться не дают, только крепче вжимают в себя. — Ты определённо любитель обнимашек, — смеётся бесшумно. Сора вновь поддаётся его эгоистичному желанию близости, лишь удобнее устраиваясь под тёплым боком. Порой можно ощутить, как ты подходишь к новому этапу в жизни. Как реальность поменялась, становясь новыми лицами, окружением и дорогами. Это утро Сора старается запомнить со всеми деталями и ощущениями. Как тепло начинает граничить с жаром. Как шевелятся собственные волосы от его дыхания в макушку. Какой тяжестью ощущается его рука на талии. Оба брата спали без верха, когда Ватанабе благополучно стащила толстовку младшего. Запах чистого постельного белья и отельного геля для душа. Это ощущение покоя Сора прячет в сердце, надеясь сохранить его на долгие годы. Таково её желание. Но мир не будет останавливаться по её прихоти. — Сколько времени? — тихонько спрашивает Ватанабе. — Спи, пока есть возможность. Нас не потревожат. — Вас, может быть, и нет, а я с Главой договорилась в десять встретиться, — недовольно заворчала Сора. Старается вырваться, да только захват становится крепче. Не вывернуться. Риндо ничего не отвечает, только шумно вдохнул её запах, уткнувшись между шеей и капюшоном собственной худи, — Рин, ну пожалуйста, давай, отпускай меня. — Последние два неправильно, — всё не унимался младший Хайтани. Сора ощущала как дело начинает пахнуть жареным. Нужно было как можно скорее сваливать с опасной зоны, иначе никакая кроличья лапка не спасет от утренней потребности. — Давай, ручки поднимай, одеяло забирай… Но тут резко над головой хлёстко пронеслась длинная рука старшего Хайтани. Она падет со шлепком на лицо Риндо. Сквозь подушку послышался голос из самой преисподней: — Заебали миловаться с утра пораньше. Нахуй свалили отсюда или лежите тихо. Пиздец! — Да никто тебя не трогал. За волосы не дергай! Или я тебе сейчас патлы пообдеру! Воспользовавшись перепалкой братьев, Ватанабе проскользнула между ними на свободу. Разгорячённая кожа встречается с воздухом, вызывая толпу мурашек. Благо, остыть себе Сора не даёт. Под аккомпанемент ругательств Риндо, девушка подбегает к стулу, хватает со спинки свои джинсы и пытается как можно скорее натянуть их на себя. Риндо даже залип на такой вид, из-за чего и пропустил очередную оплеуху от Рана. — Всё, Ватанабе, ушлепывай отсюда. Хватит трусами светить. — А вы не смотрите! — по-детски ответила Сора, наконец застегивая пуговицу, — Скоро вернусь, не расслабляйтесь, — слышится напоследок в дверях. Ватанабе исчезает со своими вещами за пределами номера, а Риндо наконец разразился праведным гневом: — Не честно мешать! — Не честно мешать мне спать. С видом святой простоты, Ран только удобнее устраивается на освободившемся месте. Риндо только вздохнул тяжело, думая о своём. — Какой сейчас счёт? — недовольно сопит. Ран упрямо пытается уснуть обратно, бросая короткое: — Не помню. — Победи уже, ты бы сразу проболтался об этом, значит, что-то пошло не по плану. Колись давай, хватит ломаться! Разумеется, Ран не хотел признаваться… В чём? Как только в его голове появлялись схожие слова с реальным положением дел, внезапный стыд и разочарование наваливались хуже надгробной плиты. Сам себе Ран давно уже признался, что Ватанабе перестала «мешаться» в привычном смысле данного слова. Она работала исправно, её преданность прошла проверку, и пока ей самой выгодно находиться рядом с ними, она будет рядом. Выполнять любые команды, любые просьбы, даже те, о которых сами Хайтани не подозревали. Но лучше бы Ватанабе являлась отвратительной пешкой, чем стала лишней шестернёй в их с братом дуэте. Из-за неё между ними появляются недомолвки, разногласия, собственнические замашки. Братья всегда делились всем с друг другом. И Ран будет даже рад, если их взаимовыгодные отношения наконец прервутся влиянием извне. Их игры закончились, когда перешагнули кабинет Главы Сумиёси-кай. — Расслабься, братец, — всё же ответил Ран, — То, что было, не считается. — Так всё же было, — давит Риндо, — Только не говори, что ты её изнасиловал. — Ты что такое говоришь, Рин-Рин! Попробуй заставить эту бестию делать то, чего не хочет. — Только не говори… Ран… — Три плюс один… Итого, четыре и еще прошлые… Четыре и три, итого семь… Да. Семь в мою пользу. Доволен? Любые надежды на продолжение сна улетучились со стуком в дверь. Ватанабе, бодрая, уже одетая в рабочую форму, только разве что не накрашенная, вновь врывается в их номер, совсем не испытывая дискомфорта. — Возвращаю худи и резинку, — все вещи она кладет на столик. Белые волосы упали на плечи, легкими волнами очерчивая тело, — Там вам просили передать, что вас обоих уже ждут. Бедная девочка так тряслась перед дверью… Как я поняла, ваша репутация здесь уже на слуху. — Это всё из-за фамилии, — пояснил Риндо. — Великие и ужасные братья Хайтани, — с улыбкой протягивает девушка. В её движениях прослеживается напряжение. Опущенный взгляд, заломанные пальцы. Красная помада сейчас не скрывала настоящий оттенок губ, точнее его отсутствие и кровавые ссадины. Нервничает — от того и кусает. Девушка опускается на край дивана, спиной к братьям, пока Ран продолжал делать вид, словно по-настоящему спит. На самом деле он внимательно наблюдал. — Спрашивай уже, — подбадривает в своей манере Риндо, поднимая корпус, — Мы вчера так и не обсудили ничего. Но Ватанабе мучил только один вопрос: — Они ведь меня больше не отпустят, да? Сора ощущает, как поводок берут в руки новые владельцы. Петля на шее затягивается, лишая кислорода, заставляя вновь прогибаться под обстоятельства и просто покорно ждать. Трезво оценив своё положение, Сора пришла вновь к выводу, что не стоит трепыхаться больше позволенного, но и простой разменной монетой не хотелось становиться. Сора не знала, как ей быть, и вновь пыталась найти ответ в других людях. Глупое перекладывание ответственности. — Пока Глава хорошо к тебе относится, тебе нечего бояться, — искренне пытается поддержать её Риндо. Словно она не знает, каким переменчивым может быть человек. Сегодня гладит по голове, а завтра уже выстрелит в череп. — Я буду делать всё, чтобы сохранить расположение Главы к себе. Но и вы постарайтесь, хорошо? Когда Ватанабе оборачивается, её взгляд тут же встречается с его. Риндо хмурый, мрачный, только очков не хватает для привычного образа. Белые волосы волнами стекают по спине. — Сомневаюсь, что наше слово здесь имеет хоть какой-то вес, — подтверждает её мысли Риндо с удивительным спокойствием. Но за этим холодом скрывается печаль. Он не может помочь ей, и хорошо, что Сора сама это понимала. На обкусанных губах появляется вымученная улыбка. — Просто берегите себя. Ладно? Сора знает, что Ран не спит, потому его задорно похлопала по ноге под одеялом. Тот недовольно ворчит, на самом деле скрывая в себе бесконечно много мыслей насчёт их положения, но так и не сказав их вслух. Риндо хочет её поймать, но Ватанабе ускользает от него, словно белый призрак. Сора не признаётся им, как сильно хотела услышать в ответ — мы сможем тебя защитить. Что они станут её крепким подспорьем. Что они удержат её руку если соскользнет с лезвия. Что они не оставят одну. Наивно. Интересно, скажи Сора прямо о своём желании, Хайтани бы пошли ради неё на такой же риск, как она вчера? Глупая, глупая Сора. Когда же она наконец откроет глаза? Игры окончены. Впереди ожидает только кровь. — Она что-то надумала, — озвучивает Риндо максимально очевидную мысль. В повисшей тишине Ран всё же соизволил подняться. Равнодушный взгляд устремился за горизонт, бескрайние серые массивы бетона. — Ничего особенного, — вновь обесценивает происходящее Хайтани, — Просто теперь она будет работать ради своей шкуры. Предупредила, чтобы для тебя это не было сюрпризом, братец. А то ещё обидишься. Издевку младший игнорирует. — И ты собираешься пустить это на самотёк? Конечно, Рану не хочется так легко сдаваться, но сейчас дело вовсе не в этой игре на преданность. Сейчас они в одной тонущей лодке, а спасение утопающего, дело самого утопающего. Сора исполнит чужой приказ, как и сами Хайтани, но вот кому она останется по-настоящему верной? Как разыграют её фигуру? Ответы на все вопросы находятся у одного ненавистного человека.       Рэн Хайтани. Отца братья застают за завтраком в ресторане. Яйцо пашот аппетитно растекается желтком по тосту. На белом блюдце чашечка наполовину выпитого кофе. Мужчина не стал дожидаться сыновей и давно приступил к утренней трапезе. Хайтани старший был одет куда скромнее, чем на вчерашней встрече. Классический фиолетовый пиджак расстегнут, белая рубашка с золотыми уголками на воротнике. Фиолетовый — цвет монарших особ. И он у них в крови. Братья заполучили титул «Короли Роппонги», но королями как таковыми не являлись. Как и их отец. Король без своего королевства. Король, склонивший голову ради собственной выгоды. Как бы братья не ненавидели своего отца, они выглядели его точными копиями. Особенно Ран. — Какие у вас отношения с девчонкой? — начинает с середины мужчина. — Сугубо деловые, — на автомате отвечает Ран. Мужчина усмехнулся. — Да правда что ли? Думаешь, какой-то администратор будет так стоять за двоих бездарей? Не смеши меня, Ран, — мужчина вновь становится серьезным, — Кто-нибудь из вас спал с ней? Риндо бросил короткий взгляд на Рана. Какого чёрта всем стало так интересны их отношения?! Хайтани был готов уже закипеть, но сразу одергивает себя. Покажет эмоции — докажет свою привязанность. — Нет, — всё тем же тоном ответил, — Но она нам доверяет. Достаточно, чтобы манипулировать ею. Рэн довольно кивает. — Именно это я и хотел услышать. Но плохое предчувствие холодком пробегается по коже. Внутри всё сворачивается, и даже ладони слегка вспотели. Что-то явно не так. Плохая новость приходит как звонок о новом сообщении. — Её отец умер сегодня ночью. С будничным тоном взрываются лампочки в голове. Для отца эта новость ничего стоящего не представляет, но Хайтани знают, насколько она была катастрофической. В голове Рана проносятся все разговоры с ней. Какой она казалась уязвимой, когда рассказывала про отца. Домашний уют и покой, неотрывно связанный с настоящей Ватанабе Сорой. Он с ужасом вспоминает её чёрное наваждение. Слова о «Чёрном импульсе» и якорях. Ран со всей уверенностью мира мог сказать, что Сора после такой потери не оправится. Только не в таких условиях. — Не вздумайте проболтаться девчонке. По ней видно, что после такого трезво мыслить не сможет. Жертва, конечно, большая, но зато теперь у нас есть козырь в виде медицинского заключения, что её папашка помер именно от пули, а не из-за врачей. Таким образом, долг уплачен, но Глава хочет придержать данный козырь для лучшего времени. А дело в том, что он желает из девчонки сделать достойную замену её отцу. Логично, что из неё не выйдет новый зам отдела зачистки, но она может пригодиться в другой сфере. Мужчина делает глоток кофе, прерываясь от разъяснений. Братья сидят неподвижно, молча, с ужасом представляя последствия. — Она очень сильно разозлится, если скрывать от неё гибель отца, — сдавленно проговорил Риндо. Ран сдержал смешок. «Разозлится» было не подходящее слово. Рэн моргнул, сбившись с мысли. — Пускай об этом ей сообщит мать, — отмахнулся мужчина, — Сейчас главное устранить этого мальчишку. Это ваша главная задача на данный момент. Двое из наследников уже устранены, остался последний. Уберём его и Айдзу-котецу-кай склонит головы перед нами. Так Сумиёси-кай наконец расширится на юг, а там и до Осаки недалеко. — Тогда, что насчёт Троевластия? — продолжил Риндо. — Ну, «Свастоны-канто» уже сидят наверху. Глава посмотрел за вашими действиями в данном конфликте и склонился в сторону Непобедимого Майки. «Брахман» хотят разгромить и поглотить «Рокухара-тандай». «Свастоны» должны встать на вашу сторону. Так сможем подавить вышедших из-под контроля «Брахман» и восстановить баланс в Троевластии. Но вы же сами понимаете, что ваши руководители не примут помощь от «Свастонов-канто». Потому делаем всё тихо. К их столику подходит красивая девушка в строгом платье. — Глава приглашает Рана и Риндо Хайтани присоединиться к встрече как представителей банды «Рокухара-тандай», — неживым голосом произнесла дама. — А вот за вами уже послали, — довольно улыбается мужчина. Но эта улыбка точная копия выражение Рана. Лживая, — Не смейте облажаться вновь, — звучит предупреждение из уст самой смерти.       Вот они и оказались на пороге будущего, к которому так стремились. Для Хайтани протоптанная миллионами тропинка — школа, институт, работа — давно закрыта. Они никогда и не думали о подобном, их цель совершенно другая. Забраться как можно выше, по головам, по трупам, лишь бы оказаться на самой вершине. Риндо думал о будущем, подобно отцу. Искать наиболее выгодных союзников, служить сильнейшим, но оставлять личное достоинство. Помимо них найдутся куда более сильные лидеры. Такие как Манджиро Сано. Хайтани, какими бы не выглядели гордецами, безумцами себя не считали. На данный момент они слишком в шатком положении. Потому, братья готовы с относительным спокойствием принять любой исход. Из любой задницы найдут выход. Но уверенность Риндо пошатнулась, когда он увидел вместо привычной Соры — гипсовую статую. Такую же белую, красивую, но неживую. Менее часа назад она была совсем другой. Взгляд бегает между Манджиро Сано и Сорой Ватанабе, находя их тотальное сходство. Светлый конференц-зал. Знакомые лица. Большой стол, на котором лежал свёрнутый плащ «Брахман» с цветами сакуры на рукавах. — Без владельцев сделку заключить не можем, — пояснил коротко довольный Коконой. Сделка уже заключена, остались формальности. — Поделитесь вашим небольшим замыслом? — с улыбкой лиса дерзко заявил Ран. Весь он выпрямился, и былая покорность перед отцом исчезла, — Подписывать контракты, не читая, довольно безрассудно. Коко прыснул в сторону, возвращая своё внимание на Ватанабе. Манджиро смерил черным взглядом своего советника, ставя на место. Тому свойственно окрыление от выгодной сделки. В курс дела братьев ставит Глава Сумиёси-кай, всё продолжая сидеть во главе стола, когда Ватанабе стоит словно экспонат, по правую руку. — Господин Сано великодушно согласился помочь «Рокухара-тандай» в битве с «Брахман». Цена их помощи — Ватанабе Сора. Это было больно. Стоять и слушать, как тебя продают вновь, словно скот, словно рабыню, тревожит старые раны. Они начинают кровоточить, вызывая назойливый зуд. Сделать что-то… Вырваться из этой петли! Но надежды не было. Она умерла с выпущенной пулей в человека. Осталось только нести ответственность за собственный выбор. Её выбором стали Хайтани. И вновь она поднимает на них глаза, ища спасение. Пожалуйста… Хотя бы попытайтесь. Покажите своё недовольство. Удержите её подле себя! — Она ведь ещё не поймала Айдзу Тетсуо. Зачем она вам? — интересуется Ран. И совершенно ничего не выдавало его истинных эмоций. Он даже перестал смотреть на её жалостливые глаза. Всё, о чем Сора в этот момент мечтала, чтобы они взяли её за руку и увели из этого страшного места. Но в их мире нет чудес. Манджиро Сано как всегда спокоен и силен: — Я прощаю все претензии к «Рокухара-тандай». Теперь, мы готовы объединиться против общего врага. Под надзором Сумиёси-кай, в мире гопников вновь воцарится порядок. — Вы не ответили на вопрос, — не уступает Ран, — Почему именно она? Давай же, Ран! Сражайся если не за неё, то за себя. За своего человека. А ты свои игрушки отдавать так не любишь. В лице Главы Сумиёси-кай промелькнула тень. От них не требуется выбивать лучших условий, ничего не нужно, кроме согласия. И всё равно, Ран показывает, что без их ведома дела творить — нехорошо. Он требует правды. Коко улыбнулся едко: — Может быть, потому что рядом с вами, такому человеку, как она, не раскрыть своего истинного потенциала? — Да неужели! — язвит Ран, вздернув нос вверх, — Может быть, просто «Свастоны-канто» хотят получить залог лояльности от якудза? Никому не понравился подобный тон. Никому не нужно, чтобы Хайтани встревали в это дело. Но всё же Ран лезет, с улыбкой и легкостью на устах. А делает это в угоду себе. Ран, как Риндо, оба понимали, что потеряли себе цену. Ими стали помыкать, как тряпичными куклами. Но если у Ватанабе не было выбора, то у Хайтани было имя. Руки поднимаются в капитулирующем жесте: — Расслабьтесь. Я просто уже подумал, что девчонка реально что-то из себя стоит. Мы всё понимаем и согласны на такую цену, но своего человека я не хочу отдавать так просто. Поэтому, она станет вашей, как только «Брахман» и Айдзу Тетсуо будут разгромлены. Даже готов подписать всё что нужно, так уж и быть. Нет. Вот это было больно. Сора даже не знает почему именно. Наверное, из-за собственных неоправданных надежд. Наверное, потому что ей действительно это не нравится, но так было нужно. Сора притворяется гипсовой статуей, чтобы ничего не чувствовать. Но проницательности Майки нет границ. — Мне не нужен раб, — внезапно произносит Манджиро Сано, поднимая чёрные глаза на девушку, — Что сама думаешь об этом, Ватанабе Сора? Предложение очень выгодное. Бить тебя никто не будет, работать будешь по специальности, под руководством Коконоя. Смех застывает комком в груди. Девушку забавляет, как жизнь сводится к одним и тем же событиям. Только вот в прошлый раз она лежала в луже и собственной крови. Её не спрашивали, не предлагали выгодных условий. И пускай сейчас всё давно решено, она с уважением принимает подарок судьбы. Немного подумав, Сора отвечает честно: — Когда Тетсуо будет разгромлен… Звучит даже неплохо, — спина её гнется в поклоне, — Буду стараться оправдать ожидания, Господин Сано. Сора не перед кем не склонялась, а перед Манджиро — да. Словно голову кладёт под гильотину. В этот момент ей до ноющих костей захотелось встретиться с Тетсуо. Взглянуть в его спокойное лицо, в печальны глаза, и услышать с его уст с колечком в губе нужные слова. Что он думает о ней? В какую сторону стремится? Он всегда делал вид, словно знает всё на свете больше самой Ватанабе. Часто её саму это злило. Теперь же искренне хотелось услышать его мысли. Она ненавидит его и одновременно с этим до замирающего сердца уважает. Его образ в голове. Настоящего Тетсуо, как оказалось, Сора совершенно не знала. Представляя его рядом с собой, чувство одиночества постепенно отступает. Её глаза закрыты, в уши набили вату, а кожа стала гипсом. Вот так и становятся бесчувственной статуей. Гости покидают помещение, а следом за ними и братья. Сора вновь остается наедине с Главой, который выглядел особенно довольным. — На тебе будет тяжелая задача, — начал мужчина в полголоса, — Наблюдай за Непобедимым Майки. Я хочу, чтобы он присоединился к Сумиёси-кай, когда достигнет потолка для их банды. Но у самой Ватанабе в голове роились совершенно другие мысли. Внутри неё уже проливается кровь, и она льется ей на голову, заливает лицо, пачкает руки и наполняет лёгкие. — Будет бойня, — совсем тихо-тихо выдавливает Сора, — Тетсуо именно этого и добивается. Фукуда-сан со скрытой печалью взглянул на девушку. — Таким образом решаются дела в этом мире, — спокойный ответ, — Братья выбили для тебя время. Хочешь им воспользоваться? — В бойне нет нужды. Нужно просто убрать одного человека, — в её голосе звучит смерть, — Позвольте мне рискнуть. Исправить свою ошибку. Девочка не знает ни о смерти отца, ни о истинных мотивах Тетсуо. Она не знает, кто её настоящие враги, а кто верные друзья. Но в этом уже не было смысла. Всё решено. Оставшееся время — последняя возможность сделать что-то самой. В первый и последний раз. — Бери в своё распоряжение братьев, — легкой рукой переставляет фигуры на доске Глава. Двери захлопываются позади как врата в рай. Сора спустится прямо в преисподнюю, лишь бы там найти отобранную частичку себя. В руках пакет с плащом «Брахман», а у уха рабочий телефон. Она резкими мазками очерчивает план. — Да ты с ума сошла?! — кричит в трубку Рюгуджи. — Просто скажите мне адрес. — Это максимально тупой план. — У меня нет больше времени! — сорвавшимся голосом крикнула Сора. На такой крик в тот же момент обернулись братья. Запахло бензином. Электричество каратнуло, на мгновение лишая сознания. Хайтани находились в небольшой зоне отдыха, огороженной от основного прохода в коридоре цветами и дизайнерской ширмой. Ран сидел на одном из кресел, тяжело опираясь руками в колени. Его заплетённые косы качались как маятники, когда резко поднимает взгляд на замершую Ватанабе. А Риндо место себе не находил. Вглядывался напряженно в бетонные массивы, простирающиеся до самого горизонта, и всё пытался внутри ответы найти. Но тишину прерывает появление Соры, и всё внутри начинает верещать об опасности. Да и по лицу девушки можно было всё понять. Последних, кого она хотела видеть, так это Хайтани. Внутри вскипает даже не гнев, нечто более жуткое, на грани с тем «Чёрным импульсом», о котором так яростно твердил Дракен. — Да, я в порядке, — отозвалась наконец в телефон Сора. Продолжила быстрым шагом идти в сторону лифта, мимо братьев, — Просто назовите мне адрес. Дальше я сама. — Сора! — раздаётся позади. Зубы скрипят от напряжения. Хотелось броситься в бег, лишь бы Риндо её не догнал. Но вот незадача, она уже поймана. Руку с телефоном отнимают от головы, больно сжимая предплечье. — Куда ты собралась? Так ещё с брахманской формой! Телефонный звонок сбрасывается сам. Рюгуджи тактично отошел, понимая, что Ватанабе была поймана. Сора замирает на месте, боясь двинуться. Одно неловкое движение — и чернота перельётся за край. — Мне больно, — только и отвечает девушка мёртвым взглядом. Риндо не рассчитал силу. Отпускает резко, как ошпаренный. Её слова эхом отозвались в груди Рана. В идеальных чертах его лица залегла тень. Фиолетовые глаза стыдливо устремляются за горизонт, но только не на разбитую Ватанабе. Отчаянные попытки ходячего трупа вырвать свою жизнь из холодных рук. Это его вина. Холодные руки — его собственные. Ему нужно встать и сказать хоть что-то. Посмотреть в глаза. Дать ей правду, которую так всегда желала. Давай же, Ран! Сделай, наконец, хоть что-то стоящее в своей жизни! Не для себя или брата. Но он продолжает сидеть, не в силах подняться, пускай и чувствует её взгляд на себе. Так пускай он станет тем, кто примет весь её гнев без остатка. Ран готов быть избитым. Готов выслушать самые грязные слова в свой адрес. Готов принять любой крик. Но вместо этого, её красные губы шепчут: — Ты ведь помнишь, как сильно я тебя ненавижу, да? Улыбка пронзает болью. Ватанабе рукой в гипсе давит на живот, прямо на место пулевого ранения. И Ран скрипит челюстью, сдерживая внутри себя вскрик. По лицу Сора читает всё, что ей нужно. Она была так прекрасна в своей горячей ненависти. Как чёрный взгляд наполняется жизнью, тело напряжённое готово давать отпор. Сражаться за свободу. Поводок ослабили, выпуская на охоту зверя. — Глава отдал вас в моё распоряжение, — заявляет Ватанабе до смехотворного гордо, — Поэтому, вы пробьёте мне путь к Тетсуо. Рану хочется смеяться. Злость подталкивает сказать ей правду. Снять розовые очки и показать реальное положение дел. — Но ты ранен, — добавляет Ватанабе, — Поэтому с Риндо мы пойдем одни. — Чего!? — наконец встрял младший Хайтани, только его словно не замечают. А ведь Ран хотел пожалеть девчонку, что так тяжело переносила только одну потерю домашнего животного. Это так сильно бесит… Сора не сильная — она ничтожество, которое пытается выбраться из болота. Стоит только словам сорваться с губ… Убить без крови! — Ты совсем в отчаяние, да? — усмехнулся Ран вместо гневливых слов. Это хуже. Как ножи. Как длинные иглы, способные сквозь мясо добраться до сердца. На лице Соры он видит собственную улыбку, как в зеркале своё отражение. — Всё благодаря тебе, Ран. Её слова, как кровь, стекают с крашеных губ. Она не кричит. Со своей болью девушка не намерена знакомить. Она останется с ней, как единственное истинно принадлежащее ей одной. Ей больше незачем задерживаться. Сора сказала всё, что хотела. И бросая напоследок равнодушный взгляд, она уходит к лифту. Не оборачивается на замершего Риндо, не оборачивается на раздавшийся смех Рана за спиной. Сора ступает по разбитому стеклу, ощущая, как истекает кровью. Нужно действовать быстро, иначе просто насмерть истечет и всё! Труды будут напрасными. Лифт с характерным звоном оповещает о прибытии на этаж. Двери перед ней распахиваются, тут же встречая её отражением в зеркале. Сора ступает к нему, не узнавая себя, и видит в зеркале Риндо. Хайтани успевает забежать прежде, чем двери захлопнутся позади. Его дыхание сбитое, словно пробежал тысячи километров до неё. На финише его встречает не победа, а настоящее поражение. Потому что в отражении он не видит живую Сору, а лишь гипсовую статую. Как ему вразумить её? Как пробудить из этого страшного сна? Преодолевая бессилие, Риндо распахивает губы с тупой фразой: — Без Рана нельзя. Я не могу без Рана. И это был честный ответ. Если дело дойдет до большой драки, в одиночку Риндо не справится. Они — дуо игроки. И ведь Сора знает это, и всё равно попросила об этом. В её глазах — бескрайние просторы полярных ночей. — Ты же видел. Он ранен. Во второй раз Тетсуо не промахнется. — Сора… Давай всё же не будем… — Либо ты пойдешь со мной, либо я пойду одна, — ставит ультиматум Ватанабе. Она не оборачивается к нему. Их диалог — через зеркало. Оно отражает в себе все самые страшные черты человека. Сора устала, она на грани того, чтобы опустить руки, а Риндо между двух огней. — Не ставь меня перед выбором. Ты знаешь, кого я выберу. Слова становятся последней каплей. Чаша переполнилась, и боль начала переливаться через край. Сора не контролирует слёзы. Они просто набухают на ресницах, размывая его отражение. Побежали горячей дорожкой по щекам. А разбитый голос шепчет: — Знаю. Почему она всё ещё верит в них? Наверное, потому что больше не в кого. Пальцы коротко нажимают на нужный этаж. Лифт двинулся с места. — Тогда возвращайся к брату, — заключает Сора, — Я справлюсь сама. Но у него тоже нервы не железные. Черная вода заполняет легкие. Внутри наступает тишина, тяжёлым потоком циркулируя по телу. Волны подталкивают к ней, и он поддается. — У нас есть причины так поступать. Это не по нашей воле, — отвечает за брата Риндо, — Ран делает всё, что может! Мы все делаем всё, что можем. Не будь такой эгоисткой. От услышанного Ватанабе тут же оборачивается. — Эгоисткой? — разбито повторяет, — Если бы я была эгоисткой… — Ты плачешь по себе! Что тебя вновь бросили! А ты думаешь о том, каково было Рану отдавать тебя Майки?! — Риндо делает резкий шаг навстречу, тесня к зеркалу, — Ты думала, как мне тяжело просто наблюдать, не имея права даже возразить? Без насилия перекрывается кислород. Сора замирает, лишь чувствуя движение слезы по щеке. Риндо снимает легким движением очки и ловит губами влагу, едва прикасаясь. Даже сам Хайтани удивляется самому себе, что способен на такое нежное прикосновение. Его дыхание замирает, пока сердце бьется в груди, навстречу её. Сора не плохой человек. У неё есть свои слабости, недостатки, но даже так, она достойна его поддержки. Сора старается учиться на ошибках. Сора умела любить. И как бы Ран не обманывал себя, её забота искренняя. Каждый думает о своей шкуре в первую очередь. Объективно, что они сделали для неё, чтобы она ставила их на первое место? Ей не нужны были драгоценности, цветы и прочие глупости. Ей нужна поддержка. Чуть отстраняясь, Риндо забирает пакет с брахманской формой. — Мы пойдем с тобой, чтобы ты не задумала. На нем не видно улыбки. Его взгляд всё такой же тяжёлый, но в этой тяжести Сора находит силу. Он послужет ей фокусной точкой, чтобы не потеряться вновь во внутренней темноте. Риндо хочет услышать ещё раз, как Сора разбито поёт. Как танцует неуклюже, забираясь на самые опасные высоты. Чтобы поймать её вновь. Кабина лифта остановила своё движение. Двери позади распахнулись, а Риндо шагнул назад спиной. Он смотрит на неё искрящимися глазами, и внезапно улыбается. Протягивая руку, Хайтани произносит легко и непринуждённо: — Пойдём. Тебе надо умыться. Тушь потекла. Но даже так, с подтеками и красными глазами, живая Сора была вторым на Земле человеком, ради которого Риндо готов стараться. Сора не верит его словам. Сора не верит ему. Сора ему не откроется. Нет. Ни за что. Потому что когда она нуждалась в помощи, он не помог. Риндо может говорить всё что угодно: что им запретили, что всё решили без них, что он сам не рад. Но дело остаётся делом. Рука неприятно заныла. Гипс всё ещё не сняли. Надо бы поехать в больницу, но всё слишком лихо закрутилось, чтобы думать о своём здоровье. Сора идет за ним следом. Они проходят в её номер, совершенно не тронутый, разве что сумка разобранная лежала на столике. Девушка исчезает в ванной, зашумела вода, а Риндо рассматривает пакет с брахманской формой в руках. С его лица стекают эмоции, как масло с холста. Хайтани не могли опустить Ватанабе одну. Ей не отдавали приказов, которые отданы братьям. И как они должны её привести к Тетсуо, так и она… Риндо доводилось убивать незнакомых людей. Они для него — пустышки, к которым не испытывал никаких эмоций. Тетсуо не был таковым. Да, к примеру, Ран его ненавидел всей душой. До трясучки и необдуманных поступков. Что насчёт Риндо… Он понимал, почему Айдзу так себя ведёт. Он бы так же поступил. Ей нужно сказать. Она ведь сама всё понимала. Но если и это станет для неё сюрпризом, Ватанабе никогда их не простит. — Сора, — стучится парень в дверь ванной, — Можно войти? Ответ звучит слабым голосом: — Да. Риндо проходит в точно такую же ванную, как в их собственном номере. Найти девушку оказывается не трудно. Она стояла перед зеркалом, облокачиваясь руками на раковину, и тяжело дышала. Холодная вода сильной струей бросала брызги каждый раз, когда ладонь подставляли. Кожа приобрела знакомую бледность. — Тебе плохо? — обеспокоенно спросил Риндо. Он тут же подходит к ней ближе, готовый ловить при очередном обмороке, но вместо этого Ватанабе только мотает головой, поджимая губы, — Переволновалась? — Да. И перед кем она так старательно делает вид сильной и независимой дамы? Тесная жилетка расстёгнута полностью. Первые четыре пуговицы рубашки аналогично, распахнуты в стороны. Ледяными мокрыми ладонями Сора водила по коже. Капли бегали по бархату, прятались с глаз и впитывались в белый хлопок. Он, к слову, уже хорошенько так пропитался, становясь полупрозрачным. Волосы тоже мокрые. Со лба бегут капли, а липкие пряди пристали к вискам. — У меня плохое предчувствие, — внезапно произнесла Сора. Внутри сердце дрожит, как от взрыва. Она ведь не могла узнать… Секундная слабость выдала Риндо с потрохами. Мертвенно-бледная Ватанабе словно с собственной смертью встречается. Ему нужно что-то сказать. Срочно. Иначе она просто сойдёт с ума. — Рин… — Нам приказали убить Тетсуо, — вылетает как пуля. Как неожиданный выстрел. Риндо видит, как Сора успокаивается. Наваждение схлынывает. Она верит ему. Конечно верит, ведь это правда. Только вот Риндо становится дурно, и он бы с удовольствием сейчас окунулся в раковине, лишь бы привести голову в порядок. Она не выдержит. Она не выдержит. Знать, но не иметь права сказать. Она и так на пределе. Но это… Так ужасно! Риндо ведь видит, что несмотря на всё, Тетсуо оставался большим местом в её душе. Пустым местом, которое Сора хочет вернуть себе. И если сейчас сообщить… Риндо раньше не думал никогда, убивая людей, как на это отреагируют их близкие. Теперь же… — Рин… — вновь слышит это обращение к себе Хайтани. Она рядом, на расстоянии вытянутой руки. Ледяная ладонь опускается на лоб, охлаждая разгоряченную кожу. — Чёрт… — выдыхает Риндо измождённо. Его грубая ладонь накрывает сверху, прижимая ближе, и чуть сдвигая, из-за чего очки забавно покосились. Выдох получается прерывистым, сквозь комок сожалений и невысказанных слов. Он использует её ладонь на манер мокрого полотенца, в надежде получить облегчение. Но голова продолжает кружиться. Воздуха всё ещё не хватает. В лёгких — темная вода. — Блять, мне так жаль. Конечно, она не узнает истинной причины. Пускай надумает всё что угодно. Но Риндо… Правда жалел. Не будь всего этого… Если бы они не заставили Ватанабе ввязаться во всё это… — Ну, я ведь пока здесь, — с улыбкой усталой и разбитой отвечает ему Сора. Риндо хочет так же разбито рассмеяться. — Это не надолго, — ответил Хайтани, не отпуская её руки. — Тогда, остаётся только наслаждаться оставленным временем. Запомнить это мгновение, чтобы оно длилось вечно внутри тебя, — говорит девушка словно заученную фразу. У самой голос дрожал, такой неуверенный, — Знаешь, несмотря на всё дерьмо, у меня будут моменты, которые бы вспоминала. — Какие? Ему просто хочется слушать её. Забыть о злом мире за дверью. Слушать шум воды и её надломленный голос. — Какой ты красивый, когда за рулем, — с усмешкой ответила, — И как ты катал на байке. И наши посиделки на кухне. Ха-ха, может, как-нибудь повторим? С меня пиво. Риндо скручивает от побежавших мурашек. — Если ты всё ещё не будешь против… Да. Я бы хотел. Вот ведь… Она станет его погибелью. — Тогда договорились! Чур я выбираю вкус. Связь между ними легче паутинки. Одно неловкое движение и порвётся. Сора хочет отнять от него руку. Уже успела согреться об его горячую кожу, только вот Риндо не позволяет. На него вновь накатывает. Как волна. Как необратимость и страх, не сказать. Упустить шанс. Внутри него бабочками забились мириады слов, которыми хотел поделиться с Сорой, но самым лучшим становится: — К чёрту. Потому что с ним он отбрасывает внутренние оковы. Очки смахиваются с головы и летят прямо в наполненную водой раковину. Бултых! Риндо утонул в чёрной воде. Сора вскрикнула от неожиданности. С ней не церемонятся — притягивают ближе и впиваются в губы. С жаждой умирающего Риндо сцеловывает красную помаду, теперь тоже зная, что на вкус она — спелая клубника. Его руки оказываются на шее, но не душат. Проводят по плечам, обнимают лицо, заставляя запрокинуть голову выше. Риндо выпивает всё её дыхание, как настоящий утопающий. И с каждым шумный вдохом, с каждым вырвавшимся звуком из глубины её груди, чёрная бездна наполняется. По капле. Голова не проясняется. Боль уходит, уступая место жаркому туману. У неё ноги подкосились, когда неосторожно вбивает в стол. Сора судорожно хватается за раковину рядом, чтобы не упасть окончательно, но не успевают возражения сорваться с губ, как Риндо просто закидывает нелёгкую Ватанабе на столешницу. И то, с какой легкостью он поднял её над землей, заставляет Ватанабе жарко выдохнуть: — Блять, Риндо… А ему никогда так тяжело не было. В груди разливается расплавленный алюминий. Искры сыплются во все стороны, словно отголоски фейерверков. Плавятся внутренности, его всего ломает, потому что это слишком несправедливо. — Я всё равно не отдам тебя, — неприкрытой злостью хрипит ей в губы, — Ран может быть ещё смирится, но я… Я не собираюсь отдавать своё. Можешь работать на Майки, но твоё сердце будет моим. Жаркий угар отрубает в нём все возможные здравые мысли. На волю вырываются демоны, те самые, что скрывались под черной кожей, нашедшие свободу через губы. Риндо дрейфует по черным волнам, ожидая шторма. Но Сора не настолько поглощена эмоциями, чтобы пропустить мимо себя такие слова. Её взгляд становится жестоким, а руки упираются в его грудь, отвоевывая расстояние. — Моё сердце останется моим. Я тебе его не отдавала. Риндо смотрит исподлобья. Светлые брови нависли многотонной тяжестью. — Правда? Её слова пробуждают в нем жестокость. Сора с опаской покосилась на руки Риндо, что с ощутимым нажимом проходятся по костям и мясу. Как внутри него всё кипит, дрожит и просится вырваться наружу. И только от неё зависит, превратится ли это в насилие или безмерную нежность. Страсть или ненависть. — Я никому больше не доверю своё сердце, — честно заявляет Ватанабе, — Даже тебе. — Ты мне не доверяешь? — А почему должна?! — срывается Сора, — Назови мне достойную причину, чтобы я доверилась?! Что вы всё ещё меня не убили? Может быть, что вы меня защитили от всего на свете? Или хотя бы спиной закрыли?! — слёзы вновь набухли неприятным жаром, — Почему я должна тебе доверять? И ответ получается до смеха детским: — Потому что я тебя поймал. — Я прыгнула, потому что знала, что не разобьюсь с такой высоты. На него словно обрушивается ледяной водопад. Именно тот, что закрыла Сора лёгким нажатием на кран. Она права. Чёрт подери, Риндо понимает головой, что права, но внутри всё равно поднимается обида. Решительное несогласие. Ему хочется заверить, что всё это не так! Что он бы её обязательно поймал! Но давайте говорить объективно, у Соры были все причины так считать. Что он сделал стоящего для неё, чтобы заслужить доверие? Да, она правда искренне к ним проявляла заботу, говорила приятные слова, но глубже… Сора ведь не пускала их глубже позволенного. — Это всё из-за него… — Нет, — тут же осекает его, — Я говорю сейчас только о тебе, Риндо. Не в комплекте с братом, а только о тебе. Ты давал мне то, в чем я нуждалась, я давала то, что тебе было нужно. Я доверяю в плане работы. В нашем стремлении поймать Тетсуо и выбраться из этого дерьма, но… Ты просишь слишком многое. Ты можешь сколько угодно говорить, что я «ваша», «твоя», но там, когда меня продавали новым владельцам, ты стоял молча. Да, ты можешь сказать вновь, что на то были свои причины. Я не осуждаю. Но сердце своё тебе не отдам. Да и сомневаюсь, что оно тебе действительно нужно. Риндо никогда до этого подобного не слушал. Да и признаться, за эти годы у него не было серьёзных отношений. У него не было даже достойного примера между отцом и матерью, чтобы иметь представление о том, как уживаются два человека вместе. Риндо жестокий мальчишка, как и Ран, который привык получать силой, ведь иначе ничего не дадут. Он перед богами готов покляться, что действительно старался. Понять её, загладить вину, дать то, что может! Но, видимо, этого мало. Или может быть вовсе не то. Смотря в эти черные глаза, он видит удивительную силу. Не физическую. Физически он может сломать ей кости. Если постарается, может легко свести с ума. Но у Соры были силы признаться самой себе, сказать другому о своих чувствах и не со злобой, а спокойной и уверенной границей дозволенного. Риндо тоже хочет стать смелым. В драку влезть он горазд, а девчонке признаться — пятилетний мальчишка. — Нет, — качает он головой, — Ты нужна мне, — уверенно. Не меняясь в лице, Сора спрашивает отдалённо знакомое: — Ты знаешь, чего ты хочешь? Риндо не знает! Блять, он правда не знает. Он хочет, чтобы шторм прошел и наступил штиль. Он хочет ощущать покой. Хочет вновь всем вместе обедать на их кухне. Спать с ней в обнимку. Кататься вместе на байке. Риндо хочет вместе с ней петь тупые песни из детских мультиков. Он хочет держать её руку, когда шагает по бордюру. Сора спрыгивает со столешницы, так и не дождавшись ответа. Хайтани чувствует, как в очередной раз проебался, потому хватает за руку и выдыхает: — Я хочу, чтобы ты была рядом, — слова удивительно легко выскальзывают из груди, цепляя за собой остальные, — Я не хочу, чтобы ты уходила. Не хочу отдавать другим. Хочу проводить с тобой время. Смотреть, как ты спишь и слушать твоё забавное сопение. Хочу, чтобы ты каждый день хвалила мою стряпню. Я хочу, чтобы ты всегда была такой… Такой невыносимой! Но завтра… Той Соры Ватанабе, которую я знал… Её не станет! И мне страшно… тебя такую потерять. — Ты видел только хорошее. — Ты безумно упертая! Ты гневлива, ты будешь держать всё в себе, а потом блевать в толчок, потому что не можешь доверить свою боль другим. Ты говоришь одно, но у каждого твоего слова есть вторая сторона, как у монеты, и я совершенно не знаю эту вторую сторону. Ран знает. Он видит. А я нет. Сора опускает взгляд, так и не выдернув свою руку из ладони Риндо. — Помнишь, ты просила нас довериться тебе? — отголоском ностальгии звучит Хайтани, — Теперь твоя очередь довериться нам. Довериться мне. Горячими губами Риндо прижался к виску. Один удар — и ты мертва. Но вместо ударов, туда прилетают лишь его робкие поцелуи. Преодолевая страх, понимая необратимость уже обговоренного финала, Сора целует его губы сама, искренне надеясь, что не пожалеет об этом вновь.