касания

Они выступили второй раз. Он много говорит о ней на съемках, на льду и вне. Он словно заколдованный, отвешивает ей комплименты и сам краснеет, как юный мальчик, получая их в ответ. Женя играет с ним в кошки мышки, очевидно играя маленького мышонка. Он нависает над ней, как кот над своей добычей. Он крепко прижимает её к себе, когда оба на льду, нежно скользит ладонью по талии, когда они на людях и Женя, словно ошпаренная кипятком, томно выдыхает, стараясь мысленно прогнать со всего тела мурашки. — Ну что ты со мной делаешь, — шепчет он ей, когда она в очередной раз прижимается к нему спиной, — хочешь чтобы я нажаловался Илье? — она тихо смеётся, обхватывая себя руками. Лоб все еще горел от краткого поцелуя, как и щеки. — Это ты что делаешь? — повернувшись к нему лицом, спрашивает Женя. — Переизбытки чувств? — Извини, — и почему-то он почувствовал себя виноватым. Его щеки загорелись румянцем. — Я не сразу понял, что сделал. — В следующий раз не промахнись, — подмигнув, она быстро ускользнула в раздевалку, оставив его наедине с собой. Он запутался. Черт. Он не хотел, чтобы на льду ему было жарко, не хотел, чтобы все его окружение говорило, что Женя его манит. Да, она манит, это действительно так. Она как вишенка на торте, которую нельзя просто так взять, её нужно заработать. Что значила та ночь для обоих они не выясняли. Пробуждение началось с её тихого шепота и попыток аккуратно, чтобы не потревожить, снять его руку с себя. Он обнимал её всю ночь, сквозь сон, касаясь губами шеи и шепча что-то неразборчивое. Об этом она рассказала лишь на тренировке и он готов был провалиться. Черт его побрал ложиться с ней рядом. Женя вышла из раздевалки весьма воодушевленной. Он же стоял неподалеку, оперевшись на стену. — Квазимодо, ты ли это? — усмехнувшись, спросила она. Федор пустил смешок в ответ, развернувшись к ней лицом. — Больше люблю Клода Фролло. Статный мужчина, по несчастью влюбившийся в прекрасную цыганку. Что может быть романтичнее? — Не забывай, что это он отправил её на смерть, — Федя усмехнулся, уже по привычке приняв в свою руку её сумку с коньками. — Зайдешь на чай? Можем выпить шампанского. — Настроение кудесничать? — он разулыбался, накинув на её хрупкие плечи свое пальто. — Может быть. — У тебя другие планы? — Женя почувствовала колкую неловкость, спрашивая об этом. Федор мог не подавать виду от усталости, но его сонные глаза говорили за него. — Вовсе нет, — отворив дверь, он пропустил её вперед, — а на счет шампанского, я с удовольствием составлю тебе компанию.

***

Сидя в гостиной и обсуждая все выступление в целом, они распивали уже не первую бутылку. Смущение давно растворилось и оба уже не стеснялись говорить то, что думают на самом деле. Федя рассказывал о своих впечатлениях от номера, смущенно смеясь. — На самом деле ты молодец, — выпалила шатенка, поставив бокал на столик, — я не знаю, что они там хотели увидеть, но я увидела в тебе того несчастного Квазимодо. Это было нелегко. — Если бы не ты, у меня ничего бы не вышло. Она краснеет, укрывая ладонями щеки. Он был открытым, как книга и в тоже время прятал в себе много тайн. Его взгляды на неё, заставляли Женю внутренне ликовать. Тело словно не слушалось, покрывалось мурашками от легких касаний. У неё раньше не было такого, не было той самой скованности перед партнерами на льду, а здесь она чувствовала себя маленьким котенком на руках взрослого дяди. Он поднимал её слишком легко, закрывал собой, как стена. Рядом с ним она чувствовала себя защищенной. Федор давал ей эту защиту. Женя подвинулась к нему ближе, уложив голову на плечо. От него приятно пахло парфюмом, он теплый, живой. Без напыщенности, без выдуманных понтов и историй о популярности. Он не стремится быть на первой строчке известных актеров, он делает свою работу, он её любит и потому у него хорошо получается. Он полная противоположность бывшему партнеру. Он не пускает в её сторону глупых фраз, не пытается задеть. Либо Женя сошла с ума, либо он действительно был хорош во всем. — Я давно не была так спокойна, — говорит она, улыбаясь. Внутри неё давно был комок из оголенных, пульсирующих нервов, а сейчас он словно исчез. Она не чувствовала этого ноющего чувства в груди, не было тревожности. Она была спокойна. — С тобой почему-то так. — Я рад, что тебе со мной комфортно. Мне тоже. — Кратко чмокнув её в лоб, Федор коснулся пальцами её волос. Они рассыпались сквозь них, словно нити шелка. От них прекрасно пахло шампунем и её ароматом парфюма. Женя подняла на него взгляд. В его глазах океан нежности и он постоянно там. Он всегда на неё так смотрит. Она заметила это еще с первой их встречи на льду. Федор медленно потянулся к её губам, едва коснулся аккуратного носа своим и взглянул в темные глаза, остановился. Он ждал не то разрешения, не то пощечины. Внутри его глушил стук собственного сердца. Женя смотрела на него словно завороженная. Неприлично близко, маняще близко. Его дыхание касалось её лица. Пауза затянулась на несколько длинных секунд и не найдя в ней ответа, он отстранился. Женя же не сдвинулась с места, все также наблюдая за ним. — Прости, — кратко прошептал он, сделав глоток. Женя готова была взорваться. Сердце стучало так, что вот-вот вырвется из груди или сломает ребра. Не найдя в себе сил, что-либо ответить, она лишь резко целует его, попадая в уголки губ. Отстранившись, Женя следит за его эмоциями. Федор растерянно осматривает её, бросив бокал на стол, вновь тянет к себе. Федор целует её с напором, жадно, словно боясь, что она его оттолкнет. Но Женя не отталкивает, целует в ответ, пытаясь справится с напором, пытаясь дышать ровно, пытаясь не задохнуться в нем целиком. Она скользит руками по его плечам, чувствуя, как он напряжен. Его рука спускается на шею, аккуратно оглаживая пальцами бархат кожи. Женя тянется еще ближе, медленно пересаживается на его колени, не отрываясь от губ. Она слышит его рваное дыхание, чувствует, как он сжимает её бедра, как скользит языком по шее и прикусывает ухо. С её губ срывается тихий стон и ему крышу сносит, он хочет её всю, он хочет её разную, хочет прикасаться к ней, хочет обнимать её, хочет также жадно целовать каждый милиметр её кожи. Женя горит, Жене жарко. Её обжигают его касания, её обжигает его дыхание. Он словно знает о ней все, словно знает её всю. Федор поднимает на неё взгляд, обводит глазами её румяные щеки, пухлые губы, глаза. Он смотрит томно, из-под темных ресниц. — Какая же ты красивая, — он медленно убирает выпавшую прядь волос за ухо, оглаживает большим пальцем подбородок и вновь тянется к ней. Он целует её щеки, аккуратно чмокает в нос и лоб. Каждый его поцелуй пропитан нежностью, самой настоящей и искренней. Женя не может придти в себя, она словно пьяная, сама себя не слушается и вновь грубо целует его, впустив тонкие пальцы в уложенные волосы. Она кусает его, царапает ногтями шею и шумно дышит, прекрасно чувствуя его возбуждение. Федор подхватывает её за поясницу и подминает под себя, укладывая на диван. Его рука очерчивает её силуэт, плавно скользит по бедру и вновь поднимается к шее. Женя тянется пальцами к пуговицам его рубашки и мысленно ругает его за неё, ведь пальцы совсем не слушаются и пуговицы не поддаются. Он помогает ей, напросто стягивая ткань с тела и открывая красивое тело её взору. Она скользит пальцами по груди, изучает его, обжигает поцелуями. Он опускает руку под свитер, сжимает грудь, тянется выше, очерчивая пальцами ключицы. Её оглушает звук ключей, раздавшийся на всю гостиную. Женя отрывается от него, испуганно глядя в сторону прихожей. — Черт, — Фёдор поднимается вслед за ней, она всучает ему в руки рубашку и вскакивает с дивана, — быстро ко мне в комнату. Федор ухмыляется и, кратко чмокнув её в губы, скрывается на втором этаже.