Нечто большее, чем просто жизнь...

В углу уютной мансарды, находящейся в одном из пятиэтажных особняков Парижа, тёплыми огнями переливалась Рождественская ёлка. Золотая гирлянда согревала деревянное окно, на подоконнике которого гордо красовался расцветший кактус. За окном хлопьями валил снег. На коврике возле электронного камина тихо посапывала бордер-колли. Откинувшись спиной на мягкое изголовье кровати, темноволосый парень в задумчивости перебирал пальцами длинные шелковистые пряди лежащего в его объятьях юноши. Покусывая губу, Феликс наблюдал за умиротворённым выражением лица спящего Хёнджина. Как давно он мечтал об этом моменте… быть рядом с самым родным человеком в его жизни, чувствовать тепло его кожи, наблюдать, как дрожат его ресницы во сне. Феликс вздохнул и покрепче прижал Хвана к себе. Хёнджин пробормотал что-то неразборчивое во сне и, потёршись щекой о тёплую грудь Феликса, причмокнув губами, продолжил сладко посапывать. Феликс помнил во всех деталях тот день, когда он впервые появился на пороге кабинета доктора Хвана. За окном шёл дождь, в кабинете мурлыкала приглушённая музыка и… он, стоящий посреди кабинете в синей медицинской форме с милым хвостиком на затылке. На душе отчего-то в тот момент вдруг стало спокойно. Феликсу тогда показалось, что он ступил в обитель спокойствия, которая поставила на паузу его сложную, сумбурную, полную передряг жизнь айдола. Он влюбился в своего доктора с первого дня их знакомства. Тихий, неразговорчивый Хван так мило реагировал на все расспросы и провокационные намёки Феликса. Певец давно не видел такой искренности в своём мире айдолов, наполненном ложью, предательством и завистью. Легко завидовать жизни айдола. Известный на весь мир, всеми любимый и обожаемый. Куда не пойди везде узнают, рукоплещут и просят автографы. О тебе мечтают, порой даже не зная, какой ты на самом деле. Но об обратной стороне медали задумывались лишь единицы. На что идут айдолы ради своей карьеры, что им приходится переживать изо дня в день, будучи связанными по рукам и ногам контрактами агентств. Феликс не был исключением. В день, когда он встретил Хёнджина, парень был на конечной стадии изнеможения, как физическом, так и моральном… «– Давай ещё раз прогоним с припева, – послышался голос звукооператора в наушник. Феликс стоял посреди огромной сцены. Они репетировали концерт, который должен был состояться через несколько дней. Он любил такие репетиции. Он любил запах сцены, любил запах кулис, протянутых шнуров и дорогого оборудования. Наблюдая, как команда световиков монтирует освещение, как танцоры, пользуясь паузой, повторяют движения танца, как звуковики дотягивают какие-то оставшиеся кабеля, а девочки костюмеры суетятся за кулисами с костюмами, дошивая последние стежки прям на выступающих, Феликс чувствовал себя на этой огромной сцене дома. С ним работала огромная команда. Танцоры, подпевка, костюмеры, звукорежиссёры, визажисты, парикмахеры, не говоря уже о менеджерах, которые двадцать четыре часа в сутки жили жизнью айдола. Феликс чувствовал себя ответственным за каждого из них. Все в конец устали и вымотались, но держались, благодаря одной общей цели – чтобы фанаты смогли насладиться выступлением Ли Ёнбока и получить заряд позитивной энергии. Все устали. Да ещё эта шея с плечом раздражающе давала о себе знать каждый раз, как ему приходилось делать движения в танце. Невролог выписал ему таблетки, которые должны притуплять боль на время, но, оказалось, что у Феликса на них серьёзная аллергия. Поэтому, не оставалось ничего, как терпеть... А потом, может быть, когда график станет полегче, он выделит время на лечение. Услышав знакомые аккорды песни, Феликс повёл головой и поднёс микрофон к губам. Пара реплик, пара движений… и микрофон летит из рук на сцену. Он видит, как к нему подбегает встревоженный менеджер. – Что произошло? – Ничего страшного, Хён, – врёт Феликс, – наверное, переутомился, сейчас пройдёт. Взяв поданный стаффом микрофон, Феликс кое-как доводит начатое до конца и, заявив, что ему нужно в уборную, уходит за кулисы. Он чувствует, как немеет его рука, и понимает, что нужно срочно что-то делать. – Хён, моя рука…, – начал Феликс, бросив на менеджера виноватый взгляд, – я её не чувствую. – Чёрт, Феликс, как так? – опешил менеджер, – невролог разве тебе не прописал лечение? Феликс пожал плечами, – не было времени на всё. – Что теперь делать? – нервно вздохнул менеджер, – …нужно срочно поставить в известность руководство, – добавил он после недолгих раздумий. – Нет, Хён, – поторопился остановить его Феликс, – они и так негодуют от слухов о соблазнении и каких-то отношениях с продюсером фиг знает какого шоу, если ещё и это… – Но ведь ты не виноват! – возразил менеджер, – эти сплетни специально распространяют, чтобы… – Я знаю, Хён, – выдохнул Феликс. В груди застрял ком боли. Как бы не говорили: «не обращай внимания на слухи, это всё бестолковые завистники», незаслуженное клеймо подстилки и соблазнителя разъедали душу изнутри. За несколько лет своей карьеры, Феликс, с горечью в сердце, обнаружил, что, порой, у людей бывали грязные сердца. Почему люди так поступают? Большинство из них ведь даже не задумывается, какого человеку чувствовать постоянные угнетения и обвинения в свой адрес. Не так посмотрел, не то сказал, руку не так поднял, голову повернул в неудачное время, и вот тебя уже обвиняют во всех грехах земных. По сложившейся традиции, люди отчего-то полагали, что айдолы бездушны, что они достояние общественности, не имеющие права на личное пространство и собственную жизнь. Жизнь айдола – это безостановочный сериал с камерами, направленными на тебя двадцать четыре часа в сутки, жизнь айдола – это… а айдолы вообще имели право на собственную жизнь? – Но всё же, меньше знают о проблемах, легче нам живётся, – вздохнув, заверил Феликс, – найди мне какую-нибудь частную клинику с надёжным конфиденциальным обслуживанием… Невролог сказала, если хочу быть здоровым, мне нужен профессиональный массажист на всю жизнь.» Феликс нежно провёл рукой по плечу мирно спящего парня. Массажист на всю жизнь… его доктор Хван… Он улыбнулся. Если бы не доктор Хван, так нужно появившегося в его одинокой жизни, кто знает, чем закончилась бы история Ли Ёнбока. Затяжной депрессией? Может, самоубийством? По счастливой случайности, Хёнджин относился к тому небольшому количеству людей, которые понятия не имели, кто такой Ли Ёнбок, и это ещё больше тянуло парня к доктору. Хёнджин видел в нём только своего пациента, простого парня с изрядной худобой и больной шеей. Каждый раз, ступая в его кабинет, Феликс будто стряхивал с себя тяжесть своего статуса и всего на час позволял себе расслабиться, точно зная, что здесь нет камер, и никто его точно не осудит и не предаст. Он нашёл свой личный островок счастья, собственную комнату забвения. «В один из дней тура, когда он исчез из жизни Хвана на целых две недели, Феликс получил подарок от фанатов в номер. – Кто там? – послышался голос менеджера из ванной комнаты. – Не знаю, – ответил Феликс, разглядывая длинную крафтовую коробку, – написано от фанатов… В предвкушении, парень открыл подарок. В коробке лежали прекрасные бордовые розы и записка. Феликс успел раскрыть записку быстрее, чем менеджер вылетел пулей из уборной. Записка пестрила яркими буквами, вырезанными из журналов: «Сдохни Ли Ёнбок. Ты такой же, как и эти розы, красивый снаружи, но гнилой изнутри. Ты – ручная сучка, которая спит с директором агентства, таких сучек ждёт наказание. Я убью тебя, Феликс. Доберусь до тебя, когда ты не ждёшь, и порежу твоё прекрасное тело, тогда все увидят этих грязных червей вместо плоти. Жди меня, Ёнбоки…я уже близко…» Феликс ошарашено опустил руку, и уставился на розы, в бутонах которых он успел разглядеть червяков, прежде чем менеджер накрыл их крышкой. – Хён…, – прохрипел опешивший парень, – что это… – Ничего, – менеджер поспешил отобрать записку из рук Феликса, – ничего, слышишь? Не обращай внимания. Ошиблись номером. – Хён…– парень не сводил взгляда с явно нервничающего менеджера. Мужчина достал из кармана телефон и тут же кому то позвонил. – Да, это я…, – затараторил он, – где-то минут пять назад, – сообщил он, – поторопитесь. Положив телефон, менеджер поднял взгляд на Феликса. Тот стоял бледный со стеклянным взглядом. – Как долго это продолжается? – тихо спросил парень. – Это… – глаза мужчины бегали по комнате, он пытался не смотреть на айдола. – Я спросил, как долго это продолжается?! – сорвался на крик Феликс, сверля взглядом менеджера, – и не смей мне врать. Феликс был айдолом с довольно уравновешенным характером, с почти ангельским терпением и адекватной долей уважения к окружающим. Но всей команде было известно одно, стоит только вывести его безграничное терпение из себя, и тогда он превращался в девятиглавую гидру, которая отращивала себе ещё больше голов с клыками, стоило только попробовать начать ей перечить. – Около месяца, – нервно вздохнул менеджер, – всегда одни и те же розы с одной и той же запиской. – Что ещё? – потребовал Феликс. – Ещё? – нервно переспросил менеджер. Феликс смерил мужчину убийственным взглядом. – Ещё… ещё как-то раз забрались в квартиру, – признался менеджер, – ничего не взяли, но…, – запнувшись, мужчина покраснел. – Но? – Феликс приподнял бровь в ожидании. – Кто-то мастурбировал на твоей кровати…, – выпалил мужчина, и тут же добавил трясущимся голосом, – но ты не переживай… мы выставили больше охраны, и полиция уже ведёт расследование, кто бы это ни был, мы его поймаем. Феликс нервно рассмеялся, – а, знаешь… мне нравится… – он улыбнулся менеджеру, отчего мужчине стало не по себе, – нравится, как у нас в доме дела ведутся. Кто-то беспрепятственно заходит в мою личную комнату… и… кончает на мои простыни…, а я и понятия об этом не имею… – Мы это ради твоего душевного спокойствия…, – пропищал мужчина, – чтобы не переживал, и… и простыни заменили…, – в попытке реабилитироваться добавил он. – Заменили, говоришь…, – Феликс как-то странно улыбнулся, отчего менеджер нервно икнул, – это хорошо, что заменили… я бы вас всех заменил… всех до единого! – закричал парень. – Феликс…, – прошептал мужчина, – пожалуйста… Отвернувшись от стоящего уже на коленях менеджера, Феликс вылетел из номера и бросился вверх по лестнице. Он не отдавал себе отчёта, как долго он поднимался по лестницам, но, выбежав на крышу, он подбежал к краю и, тяжело дыша, уставился через ограждение на жужжащий внизу город. На улице шёл дождь. Капли падали на аккуратно уложенные волосы и нанесённый дневной макияж на лице. Сердце дико колотилось. Боль душила изнутри. Хотелось разлететься на мелкие кусочки от несправедливости человеческого мира. За что? Почему? Всё чего он хотел, будучи трейни – это дарить людям радость. Исцелять людские души своим пением, дарить надежду нуждающимся, помогать поверить, что не важно, как иногда бывает тяжело и темно вокруг, неважно насколько одиноко в жизни, всегда есть свет, есть выход, есть надежда. А посмотрите на него самого. Стоит в одиночестве посреди крыши какого-то небоскрёба, по щекам текут толи слёзы, толи капли дождя, размазывая ещё недавно нанесённый макияж. Парень развернулся и, присев на корточки, обнял себя за колени. В чём-то этот сталкер был прав, он прогнил изнутри. Когда он в последнее время писал что-то по-настоящему стоящее? Так, чтобы за душу? Чтобы в самое сердце? Его песни стали бизнес проектом, а не душой Ли Ёнбока, как раньше. Но… Феликс вытер рукавом мокрые от слезливого дождя глаза. Был один человек, при взгляде на которого, Феликсу хотелось писать, как раньше, от души. Человек, который даже и не подозревал, какое значимое место он занимает в мире Ли Феликса, его доктор Хван…» Обнимая спящего Хёнджина, Феликс невесомо коснулся губами виска парня. Он был безгранично благодарен ему. По необъяснимым причинам, этот человек заставил Феликса видеть музыку. Каждый раз, когда парень видел доктора, в его голове яркими нотами зажигались мелодии. И это заводило до мурашек по телу и бабочек в животе. Если бы он только мог показать Хёнджину радугу своих эмоций, дать послушать, то, что слышит он, каждый раз, как доктор Хван касался его своими тёплыми руками, или когда их взгляды соприкасались. Вернувшись из того проклятого тура, Феликс тут же направился в свою тихую обитель, к своему доктору. Тогда он впервые услышал в кабинете свою песню, да ещё и на репите. И тогда Феликс принял для себя решение, что обязательно сотворит альбом, альбом полностью посвящённый им двоим. Ему захотелось, чтобы его доктор, погрязший в своём зомби мире и разочарованиях жизни, вновь воспрянул духом и поверил в себя, он хотел, чтобы его доктор Хван снова был счастлив, снова полюбил. И он хотел помочь ему в этом, также, как Хёнджин помог ему снова почувствовать искренность и чистоту эмоций. Вдохновить его, стать его музой. В тот вечер он решился, пригласив Хёнджина на свидание в парк вместе с Ками. Да, Феликс ждал своего доктора, чтобы сегодня признаться в чувствах, которые он уже давно испытывал к Хвану. Он больше не мог скрывать той дрожи в теле от каждого прикосновения доктора к своей коже. И он был готов. Ведь в кармане кроме кактуса, ютилась крохотная бархатная коробочка с парными кольцами. Наплевать на запреты, наплевать, что скажет Хван, он хотел признаться. А уж с контрактом, что-нибудь да придумает. По крайней мере, Хёнджин – его массажист на всю жизнь, и уж это время будет для них двоих… пока контракт не истечёт. А там и… Они будут вместе, они будут рядом. Ведь Феликс безнадёжно и бесповоротно влюблён в своего доктора Хвана. Он, как сейчас помнил тот злосчастный день. «– Доктор Хван, я хотел сказать… – начал было Феликс. Раздался громкий лай и к скамье подбежала Ками. Собака поставила свои лапы на колени Феликса и лизнула того в щёку. – Ками, девочка, – на лице Феликса появилась довольная улыбка. Он потрепал собаку по холке, – подожди, у меня для тебя кое-что есть. Парень полез в карман куртки и достал оттуда пакетик. Второпях разорвав пачку, он достал лакомство и протянул его Ками, – вот, попробуй, вкусно? Бордер-колли схватив в пасть предложенное угощение, спустилась на землю, продолжая жевать лакомство. – Вот и проблема решена, – подвёл итог Феликс, – теперь можно и домой, думаю, Ками сильно проголодалась. – Похоже на то…, – согласился Хёнджин, и неуверенно добавил, – ты только что…» Похоже, что доктора Хвана тоже интересовало, что же такого хотел ему сказать Феликс. Но, раздался звонок. Этот злосчастный звонок разделил их судьбу на два этапа, до и после. Этот звонок перевернул всё, порушил все радужные планы, вынудив Феликса принять решение, которое в будущем заставит страдать их обоих. Но он не мог поступить по другому, ведь…