Take All That You See

Когда Драко проснулся на следующее утро, он твердо решил притвориться, что никакого приглашения на завтрак не было. С одной стороны, его действительно очень тошнило от тостов. С другой, он был вполне уверен, что завтрак с кучей гриффиндорцев, над которыми он издевался годами и которых он или его отец иногда пытались убить (и большинство которых они хотя бы раз прокляли или ударили), будет одним из самых неловких событий в его жизни. В конце концов, он решил, что уж как-то потерпит и пойдёт, как ради шанса нормально поесть, так и потому, что у него было тайное подозрение, что Поттер — Гарри, напомнил он себе — воспользуется своей сверхъестественной способностью находить Драко в любой момент, чтобы выследить его и заставить пойти в любом случае. Было, по крайней мере, немного менее унизительно присутствовать по собственной воле. Однако, войдя в Большой зал, он обнаружил, что почти парализован страхом. Студентов было уже много, и хотя он не видел, чтобы кто-то смотрел на него прямо сейчас, он чувствовал на себе взгляды. Но как раз в тот момент, когда он решил отступить и сбежать куда-нибудь, где его никто не смог бы найти, Гарри заметил его и встал из-за стола Гриффиндора. Он неторопливо подошел к Драко и поприветствовал его, как будто это была самая нормальная вещь в мире. — Доброе утро, Драко! Мы оставили для тебя место. Драко побледнел, но глубоко вздохнул и последовал за ним обратно к столу. Гарри, по-видимому, завтракал с Грейнджер, Уизли, мелкой Уизли и, как ни странно, Луной Лавгуд. Драко неловко кивнул им и скользнул на сиденье рядом с Гарри, стараясь не выглядеть так отвратительно, как он себя чувствовал. Двое Уизли кивнули в ответ, выглядя настороженными, но не готовыми к нападению. Грейнджер выглядела полной решимости. Лавгуд… ну, она никогда не реагировала так, как можно было бы ожидать от человека, поэтому он предположил, что ее полное принятие ситуации не должно было быть сюрпризом. — Доброе утро, Драко! — весело поприветствовала она его. — Лавгуд, — решил отметить он. — Разве… прости, но разве ты не из Когтеврана? — Хм. Я не думаю, что факультет определяет личность, на самом деле, а ты? — Я… полагаю, что нет, — неловко согласился Драко. — Доброе утро… Драко, — раздался другой голос, и Грейнджер посмотрела прямо на него, ее взгляд был не совсем вызывающим, но чем-то близким к этому. — Доброе утро, Грейнджер, — ответил он, стараясь, чтобы его голос не дрожал. Из всех сидящих здесь он знал, что у нее было больше всего причин ненавидеть его. — Гермиона, — поправила она, удерживая его взгляд. — И остальных тебе тоже стоит называть по именам. — Гермиона, — повторил он, и она удовлетворенно кивнула. — Я сказал им, что ты больше не хочешь, чтобы тебя называли Малфоем, — прошептал ему Гарри. — Я надеюсь, это ничего? — Да. Спасибо, — тихо ответил Драко. Он был странно тронут этим жестом. Он глубоко вздохнул и слегка повысил голос, обращаясь ко всей группе. — Спасибо, что позволили мне присоединиться к вам, — сказал он официально. — Я никогда не давал вам повода быть добрым ко мне, и я… очень ценю это. Ребята выжидающе молчали, поэтому он продолжил, неловко пытаясь заполнить тишину (и, как он предполагал, сказать некоторые вещи, которые он, пожалуй, должен был сказать несколько месяцев назад). — Я должен вам всем кучу извинений, но, честно говоря, я действительно не знаю, с чего начать, так что просто… пожалуйста, знайте, что я очень сожалею обо всем, через что я заставил вас пройти, и о том, частью чего я был. Я хотел бы это исправить, но я не могу, и… Мне очень жаль. Он замолчал, не уверенный, что еще можно было сказать, и был удивлен, услышав, что Уизли, из всех людей, ответил первым. — Я не буду говорить, что ты не был полным говнюком по отношению ко всем нам, потому что ты был. И это не нормально. Но то, как люди ведут себя прямо сейчас, не имеет к этому никакого отношения, так что, если ты не собираешься быть фанатичной задницей снова, я не против, чтобы ты был в нашей компании. Драко поморщился. — Я усвоил свой урок о фанатизме, уверяю тебя. — Полагаю, да. Как бы то ни было, твой отец настоящий ублюдок после того, что он сделал. Драко криво усмехнулся на это. — Это было немного лицемерно с его стороны, да? Говорить, что я тот, кто опозорил имя семьи, когда он добровольно встал на сторону психопата и, вероятно, проведет в Азкабане всю оставшуюся жизнь. — Это полная хрень, — вмешалась мелкая Уизли из-за Луны, впервые заговорив. — Нет ничего плохого в том, чтобы быть геем, а он отрёкся от тебя за это после всего? Вот пидор. Что-то в ее тоне сломало лед, и по группе прокатился легкий смех. — Действительно, — согласился Драко и подумал про себя, что ему, вероятно, следует начать думать о ней как о Джинни, если она собирается принять его сторону. Не следует отталкивать своих союзников, придерживаясь старых предрассудков, даже если они встречались с Гарри Поттером и, следовательно, демонстрировали ужасный вкус в мужчинах. Он обнаружил, что продолжает болтать с Уизли, в то время как остальные начали вести другие разговоры. Гермиона и Гарри начали обсуждать что-то о своем учебном расписании, а Луна что-то рисовала на свободном кусочке пергамента, рассеянно откусывая булочку. — Что ж, я так понимаю, ваша семья не так консервативно относится к наследованию фамилии? Уизли — Рон — фыркнул. — Есть куча Уизли, которые могут продолжить род, если ты об этом, — ответил он. Драко постарался не ухмыльнуться и придержал язык. Он знал, что лучше не шутить над Уизли, когда они были одними из немногих людей, которые вели себя с ним порядочно в данный момент. — Наш брат Чарли гей, и всем плевать, — вставила Джинни. Брови Драко приподнялись. — Тот, который укротитель драконов? — спросил он с интересом. Джинни выглядела так, словно не могла решить, веселиться ей или отчаянно защищать его честь. — Да, и даже не думай об этом. Я не против, что ты сидишь здесь, но это не значит, что я позволю тебе приблизиться к моему брату. Драко театрально усмехнулся. — Как будто я буду встречаться с рыжим. — Эй, а ну-ка, — возмутился Рон. Но на вид он совершенно не злился, с облегчением подумал Драко. Затем Гарри упомянул что-то о квиддиче, что быстро отвлекло внимание Рона и Джинни, и Драко позволил себе расслабиться, сосредоточившись на своем чае и первой тарелке настоящей еды за неделю. Кажется, бекон никогда раньше не пах так божественно. Он почти не разговаривал до конца завтрака, но это было далеко не так неловко, как он ожидал. Когда Гарри пригласил его присоединиться к ним за обедом, и никто не возражал, он с благодарностью принял предложение. ~ С этого момента все немного вышло из-под контроля Драко. Во-первых, он ел с Гарри и его друзьями. Компания разнилась, и он обнаружил, что приносит много-много извинений, но, как ни странно, все реагировали… нормально? По какой-то причине большинство из них восприняли сочетание его настойчивого желания не высовываться в осеннем семестре, его принятия Гарри, Гермионой и Уизли, а также тот факт, что от него отреклись, как достаточное доказательство того, что он уже не тот говнюк, которым был раньше. Интересно, что Луна и Дин Томас даже поспособствовали этому. — Он был очень добр к нам, когда мы были у него дома, — услышал он однажды, как Луна мечтательно рассказывает Невиллу Лонгботтому. — Он приносил нам еду, а иногда оставался с нами на несколько часов. Я подозреваю, что на самом деле он был в такой же ловушке, как и мы. Драко приходилось искать место, где можно было бы отдышаться некоторое время после того, как приходил к ним в поместье. Он сделал для них все, что мог, это правда, но в основном он прятался. О том, что происходило в том доме… ему по-прежнему почти каждую ночь снились кошмары. Тем, кого держали в подвале, ещё повезло. Большинство людей, которых приводили в поместье во время войны, никогда не вернулись оттуда. Иногда он разговаривал с ней, чтобы отвлечь их обоих, и Дин не присоединялся, но иногда сидел рядом и слушал. Драко, если честно, все еще не знал, почему того привели в поместье и не убили. Он не был уверен, что хочет это знать. Он знал, что лучше не спрашивать. Дин (вместе с Симусом Финниганом, с которым они в последнее время были не разлей вода) не присоединялся к их компании за обедом в течение первых нескольких дней, когда появился Драко, и, честно говоря, Драко не ожидал, что вообще присоединится. Луна — это одно, девушка была снисходительной и проницательной, иногда до невыносимости. У Дина, однако, не было причин думать о Драко хорошо. Поэтому тот был удивлен и встревожен, когда однажды Дин отозвал его в сторону, когда все усаживались завтракать. — Можем мы поговорить минутку, Малфой? — Драко, если можно, — ответил он, стараясь говорить спокойно, несмотря на свой страх, — и да, конечно можем. Дин направился к дверям, и Драко с тревогой последовал за ним. Его провели немного по коридору, в противоположном направлении от общежитий и подальше от разбредающихся студентов. Когда Дин остановился и повернулся с бесстрастным лицом, Драко попытался выровнять дыхание и убедить себя, что друг Гарри вряд ли нападет на него так открыто, учитывая, сколько людей видели, как они уходили вместе. Тем не менее, это не могло помешать разговору, полному обвинений, где он не смог бы отрицать свое соучастие или хоть как-то избежать его. — Я позвал тебя сюда не для того, чтобы кричать на тебя, — заверил Дин. Очевидно, страх Драко был заметнее, чем ему хотелось бы. — Я просто хотел поговорить, — он скрестил руки на груди и посмотрел в потолок, как будто готовился к чему-то неприятному. Наконец, после нескольких неловких мгновений молчания, он выдохнул и снова посмотрел вниз, встретившись взглядом с Драко. — Ты мне не нравишься, — сказал он, и Драко поморщился, но не перебил, — но я не считаю тебя ответственным за то, что случилось со мной во время войны. — Нет? — спросил Драко, сбитый с толку. — Нет. Все так, как сказала Луна, ты был там в такой же ловушке, как и мы. Я знаю, что, если бы ты попытался сделать больше, Волдеморт, скорее всего, убил бы тебя. Может быть, и твоих родителей тоже, просто потому, что он мог. Мы не могли видеть, что происходило наверху, но мы могли это слышать. И я слышал, о чем ты разговаривал с Луной. Я знаю, ты сделал для нас все, что мог. Драко прикусил губу и отвел взгляд. — Я должен был сделать больше, — сказал он. Дин пожал плечами. — Честно говоря, я не думаю, что это принесло бы какую-то пользу. Даже Снейп не смог помочь в тот момент, а он, предположительно, все это время был на нашей стороне, — он покачал головой. — В любом случае, это не совсем то, о чем я хотел с тобой поговорить. Как я уже сказал, ты мне не нравишься, но это не из-за подвала. Это из-за того, каким ты был в школе до этого года. Дерьмо, которое лилось из твоего рта… Я знаю, у тебя не так много опыта в мире магглов… — Мягко сказано, — пробормотал Драко. — Но там есть виды фанатизма, которые почти не встречаются в волшебном мире, или, по крайней мере, не так часто или по другим причинам. Гомофобия, как ты успел заметить, а ещё расизм. Превосходство одних над другими из-за их цвета кожи, — пояснил он, когда Драко очевидно не понял. — Подожди, серьезно? — Драко был застигнут врасплох. — Довольно странно заморачиваться из-за такого. Дин бросил на него взгляд. — Не более странно, чем чистота крови, — отметил он, и Драко опустил взгляд, пристыженный. — На самом деле это одно и то же. Судить о людях по-разному из-за того, кем они родились. Так что такие люди, как Гермиона и я, всю свою жизнь сталкивались с оскорблениями в наш адрес. Оказаться в магическом мире, в этом буквально волшебном месте, которое было таким захватывающим и полным возможностей, а затем немедленно снова оказаться недочеловеком из-за чего-то другого, что мы не могли контролировать? Я не могу описать, как сильно это было больно. — Прости, — прошептал Драко, все еще глядя в пол. —Ты уже это говорил, — ответил Дин, — но мне потребуется некоторое время, чтобы в это поверить. Я думаю, это относится ко многим из нас. Это потребует большего, чем просто не кидаться оскорблениями, тебе придется действительно показать нам, что ты изменился и что пытаешься быть лучше. Ты не можешь просто стереть семь лет ненависти, сказав, что тебе жаль. — Я знаю, — шепот Драко был почти неслышен. — Ладно. Хорошо, — Драко нерешительно оглянулся и увидел, что Дин смотрит на него, и на его лице промелькнули противоречивые эмоции. — Я также хотел сказать тебе, что я понимаю, через что ты проходишь из-за всего этого гомофобного дерьма, — наконец сказал он. — Когда мы с Симусом начали встречаться… — Вы с Финниганом пара?! — потрясенно спросил Драко. Дин грустно рассмеялся. — Ага. Пара, но мы не особенно распространяемся о наших отношениях, в курсе только наши друзья. Но я хотел рассказать, что когда мы стали встречаться и я признался своей семье в том, что я бисексуал, некоторые из них восприняли это не очень хорошо. Я услышал много отвратительных вещей о себе. Я прекрасно осознаю, как дерьмово быть на месте того, кем сам был совсем недавно. Я бы никому такого не пожелал, и хотя, вероятно, пройдет некоторое время, прежде чем я смогу тебе доверять, в этом деле я на твоей стороне. Застигнутый врасплох сменой настроения, Драко всмотрелся в глаза Дина, но не увидел неискренности. — Спасибо, — сказал он. — Это больше, чем я заслуживаю. И я знаю, что это не абы что, но если вы с Финниганом когда-нибудь решите, что хотели бы быть более открытыми о своих отношениях, я поддержу вас, насколько смогу. — Я ценю это, — ответил Дин, и хотя в его голосе все еще не было ничего близкого к теплоте, он звучал так, как будто говорил искренне. Он повернулся, будто собираясь уйти, но Драко остановил его. — Я действительно стараюсь, — сказал он. — Я не виню тебя за то, что ты еще не веришь в это, но я делаю все, что в моих силах. Я пытаюсь научиться. У меня больше нет большого влияния, — Дин фыркнул на это, — но я все равно сделаю все, что смогу. Дин кивнул. — Хорошо, — сказал он, и Драко решил, что это было лучшее из того, на что он мог рассчитывать.