Take All That You See

Неловкий разговор с Дином, казалось, разрушил последний барьер между Драко и друзьями Гарри, и их совместные трапезы стали еще более разношерстными. Ещё Гарри и его друзья стали сидеть рядом — а иногда и с ним — на уроках, образуя своего рода буфер от горстки студентов, которые все еще цеплялись к нему. Обычно кто-нибудь ходил с ним из одного класса в другой, ведя светскую беседу об уроках в качестве не очень тонкого прикрытия того факта, что они защищают его от издевательств. И его приглашали посидеть с ними в библиотеке, чтобы позаниматься, а это означало, что ему больше не нужно было прятаться по укромным уголкам. Однажды Драко понял, что он — бывший принц Слизерина, который сражался на противоположной стороне — каким-то образом стал подопечным группы героев войны. Это было очень, очень странно и часто довольно некомфортно, но в то же время приносило такое облегчение во многих отношениях, что он никогда толком не знал, что чувствовать. Удивительно и в то же время ожидаемо, что, как только ему стало проще разговаривать с ними, Драко обнаружил, что чаще всего разговаривает с Гарри. У них было довольно много общего, что, оглядываясь назад, вероятно, способствовало тому, как сильно они когда-то презирали друг друга. Они оба были чрезвычайно упрямы, яростно соперничали и легко выходили из себя. Однако они также оба были любопытны, целеустремленны и саркастичны (последнее стало гораздо веселее теперь, когда они направляли весь сарказм друг на друга с юмором, а не со злобой). Драко потребовалось некоторое время, чтобы почувствовать себя комфортно, возобновив их прежнюю динамику в безобидной манере, неуверенный, что его поддразнивание будет воспринято в том духе, в котором оно было задумано. Вскоре, однако, он обнаружил преимущество одной из самых уникальных черт Гарри: его исключительную способность к прощению. В прошлом Драко часто насмехался над тем, как быстро Гарри возобновлял дружбу после ссор, идея так легко отказаться от рычагов влияния на сверстника казалась ему глупой и наивной. Теперь, однако, он был невероятно благодарен за то, как легко Гарри смог забыть о прошлом. Через две недели после того, как эта странная компания взяла Драко под свое крыло, их с Гарри взаимные поддразнивания разожгли Драко так же сильно, как и их прошлое соперничество, но без неприятного послевкусия. Вскоре стало невозможно отрицать, что теперь они друзья. Было сладостно-горько думать о том, насколько иным могло бы быть их прошлое, если бы Драко не был так слеп к недостаткам своей семьи и их убеждениям, но он не мог не быть благодарен за то, что у них было сейчас. Разговоры и подтрунивания с Гарри заставили его почувствовать себя более живым — более самим собой — чем когда-либо с тех пор, как закончилась война. Возможно, даже с тех пор, как Темный Лорд поселился в его доме. Это было одновременно и приятно, и пугающе. Их всегда тянуло друг к другу, но когда ревность и горечь, лежащие в основе прошлых поступков Драко, были смыты, Гарри все еще занимал очень много места в его голове. Он по-прежнему всегда точно знал, где тот находится. Он все еще ловил себя на том, что рассеянно наблюдает за ним. Он все еще слишком остро ощущал его растрепанные волосы, его заразительную улыбку, его поношенную одежду. Теперь, когда он больше не мог прятаться за насмешками, ему пришлось признать, что его привлекает то, насколько комфортно Гарри чувствовал себя в своей собственной шкуре. Тем более после окончания войны. Гарри, казалось, пришел в себя теперь, когда он не был единственной надеждой всего волшебного мира. Но вместе с тем, Гарри был одновременно натуралом и в отношениях, поэтому Драко сделал все возможное, чтобы отодвинуть это влечение на задний план. Эта неожиданная дружба была больше, чем он мог когда-либо просить. А ещё были не только подшучивания. Хотя Гарри в целом казался довольным, в моменты его наибольшей уязвимости Драко мог видеть, что он был так же изранен войной, как и сам Драко, хотя и по-другому. Неожиданно, Драко оказался одним из немногих людей, которым он был готов открыться по этому поводу. Хотя Драко больше не было необходимости прятаться, после их первого разговора рядом с Выручай-комнатой они стали встречаться там время от времени, когда одному из них было особенно тяжело. Когда Драко спросил, почему Гарри хотел поговорить именно с ним о своем опыте во время и после войны, Гарри пришлось немного подумать, прежде чем ответить. — С тобой все по-другому, — наконец сказал он. — Я не выношу, когда остальные видят, что я не в порядке. Мне так повезло, что я все еще здесь, когда стольких людей уже нет, и многие из них потеряли так много из-за того, что я не смог покончить с этим раньше или потому, что я сделал неправильный выбор. Мне кажется неправильным просить их выслушать. Ты… ты знаешь, каково это — нести на себе этот груз вины. И ты не ждешь, что я буду идеальным героем, ты никогда этого не делал. Ты, конечно, по-скотски себя вёл, но ты всегда понимал, что во мне нет ничего особенного только из-за какого-то дурацкого пророчества. Я не переживаю, что разочарую тебя, — его ярко-зеленые глаза были искренними, когда встретились с глазами Драко. — В этом есть смысл? И смысл был. Хотя Драко думал, что Гарри взял на себя гораздо больше вины, чем следовало бы, за людей, погибших во время войны, он понимал это постоянное чувство «а что если» — вездесущую веру в то, что если бы он только сделал больше, он мог бы все изменить. Не имело значения, сколько раз другие люди говорили тебе, что это не твоя вина, всегда будет казаться, что твоя. Были и другие сходства. Вместе они пришли к осознанию того, что во многих отношениях их роли в войне были зеркальными отражениями ролей друг друга. Они оба были воспитаны (хотя Гарри только с тех пор, как ему исполнилось одиннадцать) с непоколебимым знанием того, что правильно, хотя и совершенно противоречивыми способами. Могущественные люди манипулировали ими обоими, заставляя брать на себя гораздо большую ответственность, чем следовало ожидать от людей их возраста. Им обоим, как тихо признался Гарри однажды вечером, когда выглядел особенно усталым и печальным, давали задания, в которых никто не ждал, что они выживут. Гарри был не единственным человеком, с которым он со временем сблизился. Гермиона, казалось, была полна решимости подать пример того, как подняться над прошлыми обидами и наладить связи между факультетами. Конечно, дело было не только в Драко, потому что Гермиона Грейнджер никогда ничего не делала наполовину. Очевидно, она работала с Макгонагалл над мозговым штурмом различных способов объединения разрозненных факультетов и прекращения старой вражды. К счастью, она не пыталась втянуть Драко в эти начинания, вероятно, понимая, что последнее, в чем он сейчас нуждался, — это быть в центре внимания. Тем не менее, она взяла за правило заниматься с ним, за что Драко был безмерно благодарен. До шестого курса Драко всегда был одним из лучших учеников в их классе, но он отстал из-за непрекращающегося ужаса войны и своей роли в ней. Гермиона не только преуспела в своих занятиях за шестой курс, она каким-то образом умудрялась не отставать от учебы, находясь в бегах с Гарри и Роном, и прошла тесты почти на всех обязательных занятиях (и была крайне расстроена, что не справилась с зельеварением, несмотря на то, что было очевидно, что невозможно оттачивать свои практические навыки, живя в палатке). Она продолжала курировать все уроки, по которым собиралась сдавать экзамены, и была более чем счастлива работать с Драко, когда он учился, чтобы проверить ее собственные знания. Однако Драко быстро стало ясно, почему — несмотря на все время, которое они проводили с ней, — Рон и Гарри не были лучшими в классе. Она не была особенно терпеливым человеком и, как правило, очень глубоко погружалась в суть любой темы, которую обсуждала, что, хотя порой и увлекало, не было эффективным стилем преподавания. Несколько раз понаблюдав за совместной работой группы, Драко робко предложил Гарри и Рону помочь в свободное время, пока Гермиона была на других занятиях, и был несколько удивлен энтузиазмом, с которым они оба согласились. Усердно работая с Крэббом и Гойлом в предыдущие годы, чтобы убедиться, что они, по крайней мере, сдадут свои экзамены, Драко был более чем готов помочь двум гриффиндорцам. Он опешил от того, насколько они оба оказались умны, когда они стали заниматься вместе. Оба получили приличные баллы по СОВ. Просто у них был совсем иной подход к учебе, чем у Грейнджер. Уизли был шикарным тактиком и любителем хороших историй с неожиданной способностью запоминать детали, поэтому, когда работа была представлена в виде головоломок для решения или рассказов для усвоения, а не списков фактов для запоминания, его концентрация резко улучшилась. Гарри оказался гораздо большим любителем чтения, чем Драко мог ожидать — однажды он признался, что прочитал все свои учебники от корки до корки, прежде чем поехать в Хогвартс, — но испытывал проблемы с запоминанием информации без практических занятий или наглядных пособий и не мог сосредоточиться на лекции, хоть убей. Как только Драко осознал это, стало намного легче помогать ему организовать его подготовку к экзаменам. Помощь друзьям в том, чтобы понять, как эффективно учиться, имела и дополнительное преимущество, ведь помогала Драко закрепить необходимые знания в его собственной голове, когда он пытался решить, как лучше преподнести их этим двоим. К тому же у этого был удивительный плюс: Рон Уизли перешел от неохотного принятия его присутствия к тому, что временами он ему почти нравился. Если бы кто-нибудь сказал ему три года назад, что в восемнадцать лет он будет неуклонно скатываться к дружбе с Уизли, он бы проклял этого человека. Теперь он неожиданно почувствовал себя довольным от такого развития событий. ~ Несмотря на его новую, неуверенную дружбу и почетный караул гриффиндорцев (плюс Луна), Драко все еще не мог полностью избежать травли. Первоначальный пыл довольно быстро угас, как только у Пророка закончилась новая информация и домыслы для печати, но все еще оставалась горстка студентов, которые шипели ему оскорбления в те редкие моменты, когда он оставался один. А ещё была пара стычек, которые глубоко потрясли Драко. Уильям Уокер, парень, с которым Гарри и Джинни столкнулись сразу после первой статьи, был особенно настойчив. Всякий раз, когда Гарри и его друзья находились вне пределов слышимости, Уокер поддерживал постоянный поток язвительных замечаний, говоря Драко, что он неестественный и отвратительный и что таким людям, как он, не следует позволять жить в общежитии. — Держу пари, тебе это нравится, не так ли, все эти парни переодеваются у тебя на глазах, принимают душ перед тобой. Ты вызываешь у меня отвращение. Было уже не очень, когда ты был просто Пожирателем смерти, но быть еще и гомиком? Меня от этого тошнит. Худший момент, однако, был, когда Уокеру и двум его друзьям удалось загнать Драко в угол в туалете между занятиями. Уизли шел с ним, но когда Драко сказал, что ему нужно отойти и чтоб тот шел вперед, Рон просто пожал плечами и направился к классу трансфигурации. Это был просчет со стороны Драко, понял он, стоя спиной к раковине под прицелом трёх полных ненависти пар глаз, пригвоздивших его к месту. — Гребаный педик. Ты пришел сюда, чтобы подглядывать за парнями, пока они писают? Думаешь, ты мог бы украдкой взглянуть так, чтобы никто не заметил? Драко покачал головой, но промолчал, стараясь не показывать своего ужаса. Он знал, что ничто из того, что он скажет, не поможет, держать рот на замке было лучшим вариантом. К сожалению, его сдержанность, казалось, еще больше разозлила парней. — Знаешь, мы видели, как ты смотришь на Гарри Поттера. Как ты его хочешь. Как ты думаешь, что бы он сделал, если бы узнал? Думаешь, он защитил бы тебя, если бы понял, что ты хочешь залезть к нему в штаны? Думаешь, его друзья позволили бы тебе посидеть с ними, если бы знали твой грязный секрет? Драко побледнел. — Я не… — начал он, но Уокер прервал его. — Лжец. Думаю, я должен рассказать ему, — сказал он, изображая беспокойство. — Он заслуживает того, чтобы знать, ты так не думаешь? Он бы не проводил с тобой так много времени, если бы знал, как ты был близок к тому, чтобы умолять его позволить тебе отсосать его член. Даже у великого Гарри Поттера есть свои границы, знаешь? — Пожалуйста… — прошептал Драко. Один из друзей Уокера злобно рассмеялся. — Может, нам стоит самим с ним разобраться, — усмехнулся он. — Он ни для кого не будет угрозой, если мы проклянем его яйца. Глаза Уокера сверкнули в ответ, и Драко ничего не мог сделать, кроме как замереть, задаваясь вопросом, сможет ли он вытащить свою палочку из рукава, прежде чем кто-либо из них сможет достать до него. К счастью, в этот момент вошла группа смеющихся над чем-то когтевранцев, которых Драко не узнал. Воспользовавшись минутным замешательством троицы гриффиндорцев, Драко метнулся к двери и почти побежал в класс, прежде чем они смогли его остановить. Он сел за пустой стол в конце комнаты, стараясь вести себя тихо, переводя дыхание и пытаясь унять дрожь в руках. Он больше не рисковал выходить наружу один.