***
Во дворце, за толстыми каменными стенами, было гораздо прохладнее, чем под палящим июньским солнцем. Мэтту стало жарко моментально. Просторная рубаха из хлопка и такие же тёмно-коричневые брюки могли свободно пропускать ветерок, который приятно обдувал бы нагревшееся тело. Но ветерка не было. Солнце уже высушило два дня назад пропитавшуюся ливнем землю. По его расположению Мэтт понял, что приближается вечер. Из дворца он вышел сам, придерживаемый с двух сторон двумя медбратьями. Они значительно уступали ему в силе и телосложении, но идти благодаря им было всё же легче. Шелтон строго запретил ему идти самому, ссылаясь на ранение, которое продолжало немного кровоточить. К высоким входным дверям королевского дворца вел ряд белых каменных ступеней. Мэтт, медленно спускаясь, с удивлением смотрел себе под ноги. Ступени были настолько чистыми, словно какой-то специальный человек протирал их каждый час. Мэтт поймал себя на мысли, что не смог бы сказать, удивился бы он или нет, окажись его мысль правдой. У ступеней его ждал Шелтон и два гвардейца. Они, одетые строго по уставу, покорно застыли за спиной предназначенного Его Величества. Мэтт усмехнулся про себя, жалея бедолаг, которым приходится нести службу на такой жаре в своих плотно прилегающих к телу мундирах. — Прошу садиться, — сказал Шелтон, указывая на деревянный стул, стоящий подле него. Мэтт заметил его сразу, но не смог понять, зачем он нужен. Опустив взгляд, он вдруг увидел, что стул этот на небольших металлических колесиках. — Что это? — недоумённо спросил Мэтт. — Стул? — Именно, — подтвердил Шелтон. Заметив колебание Мэтта, продолжил. — Этот специальный стул предназначен для более комфортного перемещения раненых, членов семьи или гостей, которые не могут ходить. Не беспокойтесь. — Хорошо… — ответил Мэтт, продолжая рассматривать этот стул и гадая, кто же смог додуматься до подобного. Он никогда не видел такого. Медбратья помогли ему сесть и только тогда, поклонившись Шелтону, вернулись во дворец. Главный слуга незамедлительно сдвинулся с места и широкими шагами пошел вперёд по каменной дороге, ведущей к выходу с территории дворца. Один из гвардейцев, взявшись за деревянные ручки стула, на котором сидел Мэтт, двинулся за господином. Мэтт с трудом подавил желание повернуться и посмотреть на этого парня, который катил его по дороге, как какого-то калеку. Вместо этого он огляделся по сторонам, не без интереса рассматривая территорию. Там, где кончалась дорога, начинался идеальный зелёный газон, постепенно переходящий в клумбы с огромным количеством белых, красных, жёлтых, фиолетовых цветов. Они тянулись вплоть до самых ворот, отделяющих этот рай на земле от внешнего мира. Были здесь и вытянутые декоративные деревья, причудливо оформленные умелой рукой садовника. Были и журчащие фонтаны с голубой водой, и более узкие дорожки, уходящие куда-то вглубь сада. Мэтт краем глаза заметил несколько укромных уголков, где среди благоухающих цветов располагались качели. Мэтт то и дело поворачивал голову из стороны в сторону, пытаясь рассмотреть как можно больше. После серых и строгих военных штаб-квартир, после казармы с её бесконечными скрипящими кроватями и минимальным количеством другой мебели, после унылых дорог, деревень, заросших лесов и протоптанной тысячами ног линии чёрного фронта всё окружающее его сейчас казалось… сказкой. Настолько яркой, что резало глаза. Сама трава, ласкаемая солнцем, казалась здесь зеленее. Когда они подошли к воротам, Мэтт внимательно рассмотрел и их: кованые, очень высокие, блестящие, с широкими белыми колоннами с двух сторон. Их он помнил. Очень хорошо помнил. Когда-то давно ему, совсем юному, довелось постоять здесь и рассмотреть каждую позолоченную деталь. Величие ворот, как и самого дворца, видневшегося вдалеке, захватывало, восхищало. Тогда Мэтт думал, что никогда, должно быть, не увидит этого больше, поэтому пытался насмотреться вдоволь. Кроме того, он и представить не мог, что когда-нибудь окажется по ту сторону. Чёрный закрытый экипаж с молчаливым кучером уже ждал их. Он был совсем не похож на королевский. Никакого блеска и золота, никаких огромных белых колёс, никакой восьмёрки самых лучших лошадей. Мэтт сразу понял, что Шелтон не хочет привлекать внимание народа. Кто знает, что ещё неизвестно королю и его людям. Может быть, прямо сейчас по улицам процветающей столицы ходят засланные врагом шпионы… Стоило им забраться внутрь, как экипаж тронулся с места. Шелтон ловко задёрнул шторки, не дав Мэтту и шанса наклониться и выглянуть в одно из окошек. Он сидел напротив, молчаливый и напряжённый, но в глаза Мэтту не смотрел. Мэтт видел, почти чувствовал, как от неспокойных мыслей голова главного слуги начинает болеть. А ладони его в белых перчатках всё так же покоились на коленях. Ехали недолго. За всю поездку ни Шелтон, ни Мэтт так и не заговорили друг с другом. От нечего делать Мэтт то и дело исподтишка наблюдал, замечая мелкие изменения в поведении своего спутника. Шелтон Стивенс контролировал себя прекрасно. Человек не столь проницательный не смог бы прочитать его никогда. Но Мэтт видел, как учащается его дыхание по мере приближения к штаб-квартире, как еле заметно подрагивают его пальцы, словно от нервной дрожи, как он прикрывает глаза чуть дольше, чем обычно, словно вслушиваясь в собственные ощущения. Мэтт знал, что он делает, потому что ему уже довелось наблюдать похожие сцены. Шелтон чувствует своего предназначенного. Слушает не себя, а его. Чем ближе расстояние между тобой и твоим кровным предназначенным, тем острее ты ощущаешь его общее состояние. Судя по тому, как вел себя Шелтон, Мэтт заключил, что они нашли друг друга уже очень давно. Возможно, даже до совершеннолетия. Связь их окрепла и сплела вместе так сильно, что разрушить её теперь могла только смерть. Но такая связь не позволит уйти одному. Если смерть заберёт одного, вслед за ней немедленно пойдёт и второй. Мэтт отвел взгляд, думая о том, что Шелтона, должно быть, охраняют ничуть не хуже самого короля. Ведь они — одно целое.***
Штаб-квартира королевской гвардии находилась за городом. Она представляла собой замок из тёмно-серого камня с обширной территорией, отведённой под различные виды тренировок. Помимо ворот — конечно же, менее величественных — территорию плотным кольцом окружал лес. Такое укромное место, полагал Мэтт, было выбрано специально — подальше от глаз гражданских. Неудивительно, что Его Величество выбрал именно его для проведения военных советов, ведь где, как не в сердце королевской гвардии, будет безопаснее всего? У входа на территорию их ждали три гвардейца с ещё одним невероятно странным стулом на колёсиках. Мэтт покорно уселся. Он не чувствовал себя неловко, принимая такую помощь, но это было… странно. Странно было позволять другим проявлять к себе такое внимание и заботу, ведь он не был умирающим, не был смертельно больным, не был столетним разваливающимся стариком. И не из таких ситуаций ему приходилось вытаскивать себя. Вытаскивать других. На этот раз Шелтон сам повёз его, позволяя гвардейцам окружить их со всех сторон. Мэтт поражался тому, сколько всего главный слуга успел сделать за то ничтожное время, пока он — Мэтт — жадно поглощал свой обед прямо на больничной койке в лазарете. Подготовил для него одежду, подобрал экипаж, предупредил Его Величество о визите. Это и называется призванием? У входа в штаб-квартиру новая пара гвардейцев без лишних слов открыла перед ними двери. Мэтт огляделся. Никакого сходства с королевским дворцом, кроме высоких каменных стен и широких коридоров, этот замок не имел. Ни узкие двустворчатые окна, ни лестницы не были украшены золотом. Всё было строго и сдержанно, так, как привык видеть Мэтт. Чувство чего-то привычного и даже родного пошевелилось в его груди. Основная масса гвардейцев проживала на территории дворца, так как кто-то должен был денно и нощно охранять покой короля. Здесь же, понял Мэтт, готовили новобранцев. Парни, ещё совсем молодые, перемещались в основном небольшими стройными группами. Они не были похожи на простых солдат в серых армейских рубахах. Красная гвардейская униформа — вот, что отличало их, выделяло, ставило на целую голову выше. Среди солдат в одном отряде можно было встретить людей самых разных возрастов, самого разного роста, внешности. И это всегда бросалось в глаза Мэтту. Но гвардейцы, чётко разделённые на группы по совокупности разных критериев, всегда напоминали братьев-близнецов. Лица их были серьёзными, даже чересчур. Вероятно, всему виной был король, который с самого утра не покидал территории замка. При виде Шелтона они останавливались и почтительно кланялись, получая в ответ легкий кивок. Мэтт прекрасно видел, как юноши с любопытством косились на него самого, не признавая в нём ни королевскую особу, ни видного политика, ни члена королевского совета или ещё кого-нибудь в этом роде. Мэтт, несколько похудевший и обросший жёсткой чёрной щетиной, выглядел бы как бродяга с дороги, если бы не новая чистая одежда. И почему сам предназначенный Его Величества везёт такого человека на военный совет? — Его Величество ждёт, — тихо сказал Шелтон за спиной Мэтта. — Расскажите ему всё, абсолютно всё. Мэтт кивнул, невольно напрягаясь. Возможно, это состояние передалось ему от Шелтона, а, возможно, он просто нервничал перед встречей, но не хотел признаваться себе в этом. В конце концов, не каждый день разговариваешь с королём своей страны. Перед входом в зал совещаний Шелтон остановился и тихо вдохнул, а затем постучал. Мэтт был более чем уверен, что король узнал об их прибытии ещё в тот момент, когда нога Шелтона ступила на территорию замка. Двери открыл гвардеец, находящийся внутри. Шелтон стиснул ручки и толкнул стул на колёсиках, вместе с Мэттом попадая в круглый зал совещаний с узкими высокими окнами, скупо пропускающими свет медленно заходящего солнца. Прямо посередине зала стоял такой же круглый массивный стол с толстыми деревянными ножками, за которым легко могли бы разместиться человек десять, если не все пятнадцать. Мэтт успел рассмотреть лежащую на нём подробную цветную карту, явно когда-то давно нарисованную не одной умелой рукой. На ней изображался их небольшой континент, вмещающий всего две воюющие друг с другом страны — Сирению и Аласию. Мэтт поднял глаза и, наконец, увидел людей, сидящих за столом. Людей, говорящих здесь о прошлом, настоящем и будущем их страны. Людей, решающих судьбу народа и свою собственную. Двое взрослых мужчин с седыми прядями в редеющих шевелюрах сидели слева, внимательно изучая Мэтта. Один из них явно был старше другого лет на пятнадцать — Мэтт видел это по морщинам, которыми было усыпано его серое лицо. На груди у обоих поблёскивали брошки в виде серебряной короны — знак принадлежности к королевскому совету. С правой стороны сидела другая пара мужчин, один из которых был немногим старше самого Мэтта. Это были главнокомандующий королевской гвардии и его правая рука. Глаза главнокомандующего напоминали вековой антарктический лёд, поэтому и взгляд его был чудовищно холодным. А синие круги под глазами, сквозь которые проступали фиолетовые нити, только подпитывали это впечатление. Мэтт видел его несколько лет назад и навсегда запомнил этот взгляд, который медленно скользил по лицам и никогда ни на ком не задерживался. Так и сейчас, потратив на Мэтта ровно три секунды своего времени, главнокомандующий отвернулся и положил на стол свои сухие пальцы, сцепленные в замок. Его правой рукой был неизвестный Мэтту мужчина со светлыми вьющимися волосами и широким, почти квадратным подбородком. Поймав взгляд Мэтта, он вдруг улыбнулся ему уголком губ. Шелтон вышел вперёд и, прижав ладонь к сердцу, низко поклонился Его Величеству. И тогда Мэтт обратил внимание на самого молодого члена военного совета — на короля Никмана Феликса Хилла. Его Величество стоял на ногах, упираясь кончиками пальцев в круглый деревянный стол и слегка склонившись над картой. Увидев предназначенного, он медленно выпрямился и внимательно оглядел чужое лицо, читая его, как свой личный дневник. Одет он был в тёмно-синий костюм с золотыми пуговицами, лацканы и манжеты были прошиты золотыми нитками. Простая белая рубашка была расстёгнута на первые две пуговицы, открывая вид на влажную от пота шею. В образовавшейся тишине Мэтт поднялся и низко, насколько позволяла рана, поклонился Его Величеству. Тёмная бровь его слегка дёрнулась от легкой боли, волной прокатившейся по торсу. Выпрямившись, он встретился взглядом с Никманом и понял, почему членов королевской семьи невозможно не узнать. Большие глаза короля были абсолютно синими, акварельными, как океан, нарисованный художником в книжке детских сказок, а зачёсанные назад короткие пряди — рыжими языками пламени. Россыпь веснушек покрывала молодое лицо, заходя даже на губы и веки, и скатывалась вниз по шее, а дальше — по всему телу, скрытому богатой тканью. Широкие плечи развернулись и чуть-чуть отклонились назад, когда он вытянулся во весь свой рост. Мэтт знал, что Его Величеству всего двадцать четыре года, но сейчас, стоя напротив так близко, не видел в нём мальчишку. И простого человека не видел тоже. Не такая у него была аура. Перед Мэттом был самый настоящий монарх. — Садитесь, — спокойно заговорил Его Величество, приветственно кивая Мэтту. Голос его был низким, крепким, но всё же полностью выдавал его молодость. — Вы ранены. — Ничего серьёзного, — ответил Мэтт и поспешно прибавил, — Ваше Величество. — Итак, — продолжил король, садясь на своё место — во главе стола. Мэтт сел только после него. — Вы — Мэттью Форман, солдат разведывательного корпуса? — Да, Ваше Величество. — Я видел, как мои гвардейцы принесли еле живого человека прямо к порогу дворца. Честно сказать, я был ошарашен тем, что Вы смогли пробраться так близко и остаться незамеченным, — Никман сцепил пальцы в замок и положил на них подбородок. Мэтт зацепился взглядом за массивное серебряное кольцо на большом пальце левой руки, которым король прижался к линии своей челюсти. — На то вы и разведчик. Я очень рад, что в наших вооруженных силах есть такие люди, мистер Форман. Мэтт кивнул, не зная, что должен ответить. — Я так полагаю, солдат прибыл рассказать, каким образом он вообще оказался у Вашего порога, мой король, — звонко заговорил один из советников — тот, что помладше. — Мы уже очень давно заседаем и собирались расходиться. Я так полагаю, у солдата есть веская причина, чтобы задержать нас. — Верно, господин Тали, — сказал король, не отводя взгляда от Мэтта. — Говорите, мистер Форман. Мэтт напрягся, ведь именно в этот момент в полной мере ощутил, где и с кем находится. Зачем вообще он здесь. Лицо лейтенанта Грина проплыло перед глазами, и Мэтт снова помрачнел. Чувствуя на себе немое давление самых влиятельных людей страны, он открыл рот и рассказал им всё, что рассказал Шелтону. Он начал с самого начала — с вылазки нескольких отрядов далеко на северо-восточную линию фронта, в число которых вошел отряд лейтенанта Оливера Грина. Мэтт подробно, как пальцем по карте, проложил их маршрут и назвал все населённые пункты, где им приходилось останавливаться на ночлег. В основном это были небольшие поселения, что пока не смогли дорасти до целого города из-за большого расстояния между ними и развивающейся столицей Сирении. Затем Мэтт описал стоянку, которая была конечной точкой их путешествия, где им предстояло осесть на какое-то время до получения новых указаний. На пути к ней солдат настигла новость о мирном договоре, а многим позже — о его подписании. Мэтт замолчал на пару секунд, глядя в расширившиеся от шока глаза Его Величества, и поведал военному совету о нападении армии Аласии на собирающийся в обратный путь отряд Оливера Грина, в котором не выжил никто, кроме него самого. Опустив подробности разговора с лейтенантом, Мэтт рассказал о деревне у реки Виты и перестрелке с солдатами вражеской армии. Далее воспоминания его были обрывочными. До королевского дворца он, раненный, добирался лесами, почти не останавливаясь и не питаясь, за что и поплатился сильным ухудшением физического состояния и оказался на грани жизни и смерти. Мэтт замолчал, тихо выдыхая. Его Величество опустил глаза, обдумывая информацию. Мэтт видел, что новости эти не оставили его равнодушным, но он смог сдержать свои эмоции. Только пальцы стиснул сильнее. — Какой к чёрту мирный договор? — спросил младший советник, оглядывая всех присутствующих. Было видно, как закипает в нём ярость. — Какой великий ум, прошу меня извинить, осмелился пойти на такую гнусную ложь?! И зачем?! — Сохраняйте спокойствие, господин Тали, — холодно осадил его главнокомандующий, который до этого и слова не проронил. — Ваши крики не помогут разобраться в ситуации. — Всё кристально чисто, на мой взгляд, господин Сандерс, — процедил правая рука главнокомандующего, потеряв свою приветливую улыбку. А затем озвучил то, что было у всех на уме. — Это измена. На три секунды повисло молчание. — Зря я отпустил министра обороны, — наконец, заговорил король, поднимаясь со своего места. Пальцы его правой руки нетерпеливо застучали по тёмному дереву. — Мы должны пересмотреть наше решение, потому что рассказ мистера Формана всё меняет. — Откуда нам знать, что солдат не лжёт? И что он не шпион? — громко спросил советник Тали, переводя взгляд с Мэтта на Его Величество и обратно. — Я полагаю, его следует запереть, пока мы не будем уверены в его словах! — Его рассказ объясняет внезапные ослабления северо-восточной и восточной границ, — заговорил вдруг старший советник и гнусавый голос его врезался в уши всем присутствующим. — Связь с разведывательными отрядами была потеряна — это и есть основная причина, по которой мы можем проиграть Эфил. До сих пор мы не знали, почему она оборвалась. — Если по этой причине разбили не только отряд мистера Формана, но и все остальные, нам известные, то за этим стоит кто-то гораздо выше какого-нибудь капитана! — с напором продолжал правая рука главнокомандующего. Ладони его, лежащие на столе, сжались в кулаки. Он повторил. — Это измена! Предательство! Нас предали — эхом отдалось в голове Мэтта голосом лейтенанта. Он напрягся ещё больше, застыл на стуле, с ужасом понимая вдруг весь смысл сказанного Оливером Грином. Тогда, в домике лесника, Мэтт полагал, что лейтенант имел в виду Аласию, которая, заключив с ними мирный договор, тут же нарушила его и воспользовалась ослабленным радостью и облегчением состоянием солдат. Нет. Нет и нет. Этим воспользовался вовсе не враг, а… союзник. Кто-то, имеющий достаточную власть для того, чтобы одним ложным слухом свести в могилу целые отряды. Целые сотни человеческих жизней. Лейтенант понял всё мгновенно, и поэтому так его — Мэтта — торопил. Настоящая змея поселилась не за пределами страны, а на груди у молодого короля. — Шелтон, — резко обратился к предназначенному Никман, поднимая взгляд потемневших синих глаз. — Присмотри за мистером Форманом, пока мы не закончим. — Слушаюсь, Ваше Величество, — Шелтон поклонился и, дождавшись, пока Мэтт сделает то же самое, стремительно повёз его вон из зала совещаний. Стоило дверям закрыться, как Мэтт услышал сразу несколько оживившихся голосов членов военного совета. Конечно, они не могли обсуждать государственные тайны при постороннем человеке, не могли поверить ему на слово. Мэтт прекрасно всё понимал и не чувствовал никакой обиды за себя. За то, что он, рискуя своей жизнью, добрался до короля, только чтобы предупредить его об опасности. В этот момент Мэтт думал только о том, что ему удалось выполнить последний приказ своего лейтенанта. Он прикрыл глаза, позволяя Шелтону везти себя куда угодно, и облегчённо выдохнул.***
Военный совет продлился до позднего вечера. Солнце село, но не ушло окончательно, размазав по горизонту остатки своих красных лучей. Мэтт наслаждался долгожданной прохладой и холодным яблочным соком, сидя вместе с Шелтоном недалеко от замка гвардейцев. Главный слуга короля был хорошо знаком со здешним надзирателем за чистотой и порядком — очень худым мужчиной лет сорока. Именно он встретил их после аудиенции с военным советом и сопроводил до широкой деревянной беседки под старой высокой ивой, построенной специально для короля, если он вдруг захочет вести переговоры и наслаждаться приятной погодой одновременно. Приказал принести дорогим гостям сок и легкую закуску, чем обрадовал Мэтта. Но радости своей Мэтт, конечно же, не показал. Странное спокойствие вдруг настигло Мэтта, хотя причин для беспокойства было много. Он не был уверен в том, что Никман ему поверил и что его не посадят за решётку от греха подальше. Может быть, его отправят в штаб-квартиру разведывательного корпуса, чтобы другие важные люди решали его судьбу. Может быть, его вообще освободят от службы и выкинут на ближайшей улице, как шавку. Все могло быть правдой. Зачем он им теперь нужен? Шелтон, казалось, тоже успокоился, но остался молчаливым и отстранённым, что Мэтта, в общем-то, не беспокоило и не смущало. Шелтон вообще не вызывал никаких отрицательных эмоций. Только бесшумный его шаг не давал покоя. Было в этом что-то… сверхъестественное. Шелтон встал со стула ещё за минуту до того, как Его Величество вышел из замка, окружённый членами военного совета и группой гвардейцев. Шелтон ловко выкатил не успевшего опомниться Мэтта из беседки и направился в сторону ворот. Они двигались вровень с Никманом, находясь на расстоянии и не смея прерывать его беседу с советниками. Синий пиджак теперь покоился на сгибе локтя измученного жарой короля. Мэтт даже на расстоянии мог видеть, как влажно поблескивали его виски. Никто не мог уехать вперёд монарха, поэтому Никман, поспешно со всеми простившись, нашел глазами Шелтона и Мэтта. Без лишних слов он кивнул Шелтону на экипаж, на котором приехал сюда сам — такой же чёрный и ничем не примечательный. К удивлению Мэтта, решившего, что его посадят вместе с охраной, предназначенный короля помог ему подняться со стула и повёл к экипажу, в котором уже скрылся Никман. Дверца закрылась и они поехали. И вот Мэтт снова оказался напротив Его Величества — на этот раз гораздо ближе, чем когда бы то ни было. И пусть скупое сумеречное освещение из окошка размазывало картинку, невозможно было не видеть человека, сидящего от тебя на столь небольшом расстоянии. Никман откинул голову назад и тяжело выдохнул от усталости. И в этот момент он стал похож на обычного человека. Шелтон, сидящий рядом, забрал из его рук пиджак и положил себе на колени. — Я хотел бы ещё раз поблагодарить Вас, мистер Форман, — заговорил Его Величество. Его поразительные глаза оставались синими даже в полутьме. Он протянул руку Мэтту. — Ваше содействие помогло нам пересмотреть неверные решения еще до того, как они вступили в силу. — Это мой долг, Ваше Величество, — кивнул Мэтт, отвечая на крепкое рукопожатие. Хорошо, что мода на поцелуи монаршей ладони давно прошла… — Сегодня больше не будем говорить о политике, — сказал Никман и повернулся голову к Шелтону, который тут же повернулся в ответ. Брови Мэтта невольно поползли вверх от осознания того, что они сделали это одновременно. — Пусть для мистера Формана подготовят свободную комнату на втором этаже. Твоя сестра ведь ухаживала за ним? Пусть помогает ему и дальше до тех пор, пока не поправится. — Да, Ваше Величество, — Шелтон покорно опустил голову. — Всё устрою. — Ваше Величество, — обратился к Никману недоумевающий Мэтт. — Вы хотите, чтобы я остался… во дворце? — Вы ведь мой гость, — ответил молодой король и вдруг, совершенно неожиданно, устало улыбнулся. — Я обязан оказать Вам покровительство хотя бы за то, что вы проделали такой путь. Но если Вы хотите уехать, допустим, к семье, то я завтра же прикажу отвезти Вас. Вам есть, куда вернуться? — Нет, — недолго думая, спокойно ответил Мэтт. Ни одна эмоция не отразилась на его лице. — Мне не к кому возвращаться, Ваше Величество.