***
— Кто сказал тебе это имя? Шеффилд пару секунд молча наблюдала за мной, без сомнения, заметив мою реакцию на ее вопрос. — Отвечай на вопрос. — Она не собиралась отступать. — Это была та Сирена, верно? Ты действительно поверила ей? — спросил я с ноткой разочарования в голосе. — Я ожидал от тебя большего, Шеффилд. Я не упустил лицемерия, стоящего за этими словами, но в тот момент мне было на это наплевать. — Сирены — наши враги; что бы они ни сказали, это не изменит. — Она прищурила глаза. — Важно то, что ты тоже наш враг. — Ваш враг? Ради бога, Шеффилд! Разве я не показал вам своими действиями, что я не друг Сирен? Что я на вашей стороне? — Я подошел к ней, не обращая внимания на ее пистолет. — Черт возьми, если бы не я, акула Очиститель убила бы тебя той ночью! — Мы не обсуждаем это сейчас, Мастер. — Она приставила дуло пистолета к моему лбу. — И я не буду спрашивать во второй раз. Ты из другого мира или нет? Мы свирепо уставились друг на друга; драка могла вспыхнуть в любую секунду. Я еще не был полностью исцелен, но, возможно, я мог бы укрепить свои ноги, увернуться от первого выстрела и… нет, это было бы слишком опрометчиво; комната была слишком мала для боя, я даже не был уверен, что моя магия вообще сработает в моем ослабленном состоянии. Кроме того, чем больше я смотрел на Шеффилд, тем больше понимал, что на самом деле не хочу с ней драться. Все было по-другому, когда мы не знали друг друга, но прямо сейчас мысль о том, чтобы причинить ей боль, казалась… неправильной. Я вздохнул; несмотря на ее выходки, я действительно немного привязался к ней… нет, не только к ней, ко всем этим горничным. Я вообще не хотел с ними драться. — Ты не хочешь этого знать. — коротко сказал я, будучи первым, кто прервал зрительный контакт. — Ты ничего не выиграешь, узнав о моем прошлом. — Я не согласна. Необходимо определить твою истинную цель. — Действительно? Какая часть моего прошлого необходима для определения моей цели, та часть, где я потерял все, что когда-то любил? Или та часть, где мне приходилось проживать каждый божий день своей жизни, зная, что я ничего не могу для них сделать?! -… — Шеффилд никак не отреагировала на мою внезапную вспышку гнева, но она уловила смысл моих слов. — Ты потерял все? — Спросила она; слишком поздно я понял, что сказал ей все этими словами. Я глубоко вздохнул, смирившись. — Все… — повторил я, мой голос вернулся к более спокойному тону. — Моя семья, мои друзья, даже люди, с которыми у меня были лишь отдаленные отношения… Я потерял их всех. — Я чувствовал, что каждое произнесенное мной слово истощает мою энергию до такой степени, что я просто больше не мог стоять и должен был уйти от Шеффилд, чтобы сесть на ее кровать. Просто разговор об этом казался тяжелым бременем; моя грудь начала болеть, а дыхание становилось трудным и болезненным. Я чувствовал себя так, как будто все мое тело отказывалось от единственной мысли вспоминать о них. — Как ты их потерял? — Шеффилд продолжила свой допрос. Я не хотел этого говорить; я не хотел говорить об этом. — Война; война забрала их у меня. — Я заставил себя продолжить, опустив голову. — Война, которая угрожала уничтожить человечество и мир, каким оно его знало… мой мир. — Наконец-то я признался. Да, это была правда; даже если этот мир был так похож на мой, я был не отсюда, и это не изменится, сколько бы лет ни прошло. — Война… — Повторила Шеффилд. — Так вот почему у тебя, похоже, есть опыт ведения войны; ты был солдатом. — Ты говоришь, солдат? — Я не смог сдержать сухой смешок. — Я был просто глупым ребенком, мне едва исполнилось 18 лет, и я даже месяца не отучился, когда меня завербовали. Я ничего не знал о реальном мире, и вдруг мне пришлось…! — Я не продолжил; мои слова застряли у меня в горле. — Что ты должен был сделать? — …бороться за мою жизнь, против сил, которые явно превосходили меня во всем. «Спаси мир» — вот что я хотел сказать, но был уверен, что она мне не поверит. Даже на мой взгляд, это звучало нелепо, что судьба всего мира лежит на плечах какого-то случайного ребенка… Я бы тоже не поверил в это, если бы не пережил это сам. — Так ты проиграл? — Хм? — Я поднял голову на такой странный вопрос и заметил, что Шеффилд больше не целится в меня из пистолета. — Ты говоришь мне, что был неопытен, а твой враг был намного сильнее тебя. Звучит правдоподобно, что ты проиграл ту войну и поэтому был вынужден прийти в этот мир, чтобы спастись от этого врага. — Рассуждала рационально она. Это был здравый вывод. Однако на самом деле все было не так просто. — Нет, я думаю, мы победили… Однако… — Однако? — …На самом деле я не знаю. — Признался я. — Что? — Как я уже сказал, я не знаю. Я был ранен в бою. — Я коснулся своей талии, с левой стороны, места, где магия Гоэтии проела мою плоть и проделала дыру во внутренних органах. — Последнее, что я видел, был он, вражеский лидер. Он тоже был ранен и скончался от своих ран, как и я. — Образ сломленного Гоэтии, стоящего на последнем издыхании и смотрящего на меня с безмерной яростью, пришел мне в голову. — После этого ничего. Когда я проснулся, я уже был в твоем мире. Шеффилд некоторое время молчал. — Ты хочешь сказать, что не знаешь, как ты сюда попал? — Помнишь, что я сказал тогда, в моей квартире? Даже если я обладаю определенными способностями, я всего лишь человек. Я совсем не похож на Сирен. Я не могу путешествовать между мирами по своему желанию. — Я не был Волшебником. Я был неспособен ко Второй Магии. Черт возьми, я даже не был способен на большинство обычных магических ремесел. Шеффилд ничего не сказала, но посмотрела на меня с недоверием. — Что? Ты думаешь, я какой-то шпион из другого мира? Что я участвую в каком-то тайном заговоре? Что ж, извини, что разбил твои надежды, но я просто жалкий человек, который не может вернуться в свой собственный мир. — Я схватился за голову обеими руками. — Я даже не знаю, был ли разрушен мой мир или нет, и выжил ли мой народ. Я просто… застрял здесь, неспособный что-либо сделать, как бесполезный кусок мусора. Не было дня, чтобы я не думал о них. Мои Командные Заклинания исчезли после того, как я пришел сюда, поэтому я предположил, что мои Слуги вернулись в Трон Героев, но как насчет людей, оставшихся позади? Что случилось с Халдеей? Что случилось с миром за пределами Халдеи? Обрело ли человечество наконец свое будущее, или Гоэтия добился своей цели? Был ли Гоэтия вообще еще жив? Я ничего не знал и ничего не мог сделать. Я был совершенно бесполезен. — Жалкий. — пробормотала Шеффилд; по какой-то причине в ее голосе звучало разочарование. — Поистине жалкий. Я не мог этого отрицать. Она была абсолютно права. Я просто… — Чтобы ты был в таком состоянии, как низко ты пал, мой Мастер. — Она шла ко мне, пока не оказалась прямо передо мной. — Ты позволяешь себе погрузиться в жалость к себе, даже когда знаешь, что это неправда. — …? Что неправда? — Ты ведешь себя бесполезно. — …а? — Ты безрассуден, склонен к конфронтации и упрям, — ее тон был резким. Она действительно имела в виду все, что сказала. — Но ты не бесполезен. — Ч-что…? О чем ты говоришь, Шеффилд? — То, что Ее Величество выбрала тебя кандидатом в рыцари, было не просто случайностью; ты столкнулся с высокопоставленной Сиреной и сумел причинить ей боль, не говоря уже о том, что ты сам сражался с одной из наших лучших горничных и вышел победителем. Говорить, что ты бесполезен, просто неверно на самом деле… даже если ты все еще вредитель. — Она добавила в конце, как бы желая убедиться, что я этого не забыл. Я не знал, что сказать. Зачем Шеффилд все это говорила? Это был ее собственный странный способ подбодрить меня? — И не важно, как сильно я это презираю, если бы не ты, я бы перестала существовать в ту ночь. — Шеффилд?.. — Теперь я действительно начинал беспокоиться. — Только по этой причине я даю тебе шанс. — Она закрыла глаза, как будто тщательно обдумывала ситуацию, пока не открыла их снова, чувствуя, что приняла решение. — Прими предложение Ее Величества, поклянись ей в верности и стань ее рыцарем.***
Она никогда не думала, что однажды сделает что-то подобное. Гораздо меньше для человека. Нет, он был не совсем человеком. Он сам это сказал. Он пришел из другого мира, так что он должен быть чем-то другим. В противном случае, для нее не имело бы смысла пытаться помочь ему. В конце концов, она не любила людей. Да, помогать ему было нормально, потому что на самом деле он не был человеком. — Что…? Поклясться в верности…? Ты хочешь, чтобы я стал рыцарем? — То, чего я хочу, не имеет значения, но Ее Величество, похоже, высоко ценит тебя, даже если ты не по-настоящему предан ей. — Это… — Он отвел взгляд — явный признак того, что он не был честен. Она давно заметила, что он избегал смотреть в глаза другим людям, когда лгал. — С того момента, как ты отклонил предложение Ее Величества, я поняла, что ты не испытываешь к ней никакой лояльности. Однако ты все равно остался здесь, действуя как наш командир. Тот факт, что ты тоже из другого мира, только подтвердил мои подозрения; есть много вещей, о которых ты нам не рассказываешь. — …Даже так, ты все еще думаешь, что я должен быть рыцарем. Почему? — спросил он с сомнением. — По той же причине, по которой я ничего не сказала Ее Величеству о том, что сказала эта Сирена. — Шеффилд вздохнула. Единственная идея скрыть информацию от своей королевы уже лежала тяжелым грузом на ее плечах, но то, что она собиралась сказать, было еще хуже. — Потому что я верю, что ты можешь быть нам полезен. — Полезен? — Как рыцарь, как командир… и как Мастер. Его глаза открылись, как тарелки. — …Я думал, ты ненавидишь тот факт, что я твой Мастер, Шеффилд. — Да, но это не меняет того факта, что ты намного лучше двух других и единственный человек, способный взять на себя эту роль. — Двух…? — Однако. — Она не стала вдаваться в подробности и продолжила говорить. — Я не могу полностью доверять тебе, Мастер, пока ты не честен с нами. Даже если бы он рассказал ей о своем мире, он все еще оставался для нее в значительной степени загадкой; она не могла не чувствовать, что он все еще что-то скрывает от нее, что у него были свои собственные планы, и что однажды он предаст их. Шеффилд не привыкла к таким эмоциям, к тому беспокойству, которое он вызывал в ней, но ей это не нравилось. На самом деле, она ненавидела это — не доверять человеку, которому должна была служить. Это было почти болезненно. Вот почему она давала ему шанс проявить себя. — Я хочу, чтобы ты дал мне повод доверять тебе как лидеру. — Заявила она. — Я хочу, чтобы ты доказал, что не предашь нас. — …другими словами, ты хочешь доверять мне? — Принимай это так, как тебе нравится. -… Фуджимару снова отвел взгляд. Это было так, как будто он пытался придумать выход из ситуации, но ничего не мог найти. — Но откуда тебе знать, честен ли я? Может быть, я мог бы поклясться в верности только для того, чтобы сблизиться с королевой, а потом предать ее. — Я видела, как ты лжешь раньше, я уверена, что смогу отличить, действительно ли ты не предан делу. — Уверенно заявила она. — В тот момент, когда я замечу, что ты снова пытаешься притвориться верным Ее Величеству, я пойму, что все это время ты был нашим врагом. Фуджимару не ответил, так как казался глубоко погруженным в свои мысли. — Итак, что ты решил, Мастер? Ты согласишься или откажешься? — Я… я не могу принять это, Шеффилд. — Когда он наконец заговорил снова, казалось, что он принял решение. — Я не могу стать частью вашего Королевского флота. Шеффилд не была удивлена. Она ожидала именно этого. — Тогда скажи мне, чего ты надеешься здесь достичь? Почему ты присоединился к нам?» -Теперь ее глаза были прикованы к его фигуре, оценивая его. — Теперь ты знаешь о моем прошлом, Шеффилд. Я уверен, ты понимаешь, что я не хочу, чтобы что-то подобное повторилось. — На этот раз он встретил ее пристальный взгляд, его глаза были полны решимости. — Я не хочу сражаться в другой войне, и я не хочу, чтобы нормальные люди проходили через то, через что пришлось пройти мне. — Что это значит? — Я сделаю все, что в моих силах, чтобы остановить Элизабет. Я не допущу новой войны, если смогу ее остановить. Шеффилд заставила свой пистолет снова появиться у нее в руке. — Тогда ты враг королевы. — Она приставила пистолет к его голове, но он и глазом не моргнул. — Я должна устранить тебя. — Тогда сделай это. — Э-э…? — Ты знаешь, что я не в лучшем состоянии; я, возможно, не смогу защитить себя в том виде, в каком я сейчас нахожусь. — Он покачал головой. — Если ты собираешься это сделать, то сейчас самое подходящее время избавиться от меня. Необъяснимо, но Шеффилд внезапно почувствовала, как внутри нее нарастает волна глубокого гнева. — Ты собираешься вот так просто сдаться? Ты даже не будешь сопротивляться? — Пристальный взгляд Шеффилда проник в фигуру Фуджимару. Она почувствовала себя оскорбленной. Он был не таким. Он бы так легко не принял свою смерть. Фуджимару, которого она знала, будет сражаться, даже если все шансы будут против него. — Я не буду сопротивляться, потому что ты не собираешься нажимать на этот курок. — Сказал он серьезно. — Что?.. — Когда мы начали разговаривать, я почувствовал гнев по отношению к тебе за то, что ты пытался проникнуть в мое прошлое, за то, что пытался вернуть болезненные воспоминания. — Он на мгновение опустил лицо, но тут же снова посмотрел на нее. — Но я не мог представить, что причиню тебе боль. Мне казалось, что это неправильно… и я думаю, что ты чувствуешь то же самое, Шеффилд. — Ты бредишь. Я без колебаний покончу с твоей жизнью теперь, когда знаю твою истинную цель. — Если бы это было так, то ты бы уже убила меня, точно так же, как пытался сделать это, когда мы впервые встретились. Но ты все еще разговариваешь со мной, Шеффилд, ты даже спрашиваешь себя, почему я не сопротивляюсь. Правда в том, что ты этого не хочешь, верно? Ты же не хочешь меня убивать. Она отвела пистолет в сторону и выстрелила в сторону стены, точно так же, как делала это раньше. — Я не буду колебаться. — Она повторила, чтобы сделать ударение. — Тогда сделай это. — Однако на этот раз Фуджимару это не остановило. — Перестань болтать и сделай это. — …! — Шеффилд начинала терять терпение. В ее руках была его жизнь; одного выстрела было бы достаточно, чтобы стереть его с лица земли. Он признался. В конце концов, он был против них; он был предателем, который работал против королевы. Он был врагом, ничем не отличающимся от адмирала или Сирен. Шеффилд знала, что она должна была сделать. — …! Однако ее рука начала дрожать. — Почему…? — Впервые за долгое время на ее лице появилось страдальческое выражение. Почему она сомневалась? Это был ее долг — уничтожить врагов королевы. Нажать на спусковой крючок должно было быть легко, но ее пальцы не могли даже коснуться его. — Почему я не могу причинить тебе боль? Что ты со мной сделал?! Шеффилд была в ярости. Она хотела объяснения; она хотела знать, почему мысль о том, чтобы причинить ему боль, заставляла ее грудь болеть. Почему мысль о том, что она никогда больше не заговорит с ним, причиняла боль? Почему она думала, что если нажмет на курок, то потеряет что-то важное? -Это называется привязанностью, Шеффилд. Ты не хочешь убивать меня, потому что мы провели время вместе, и к лучшему это или к худшему… — Он глубоко вздохнул. — Возможно, в каком-то смысле мы начали нравиться друг другу. — Нет… это смешно, — Не поняла Шеффилд. Он ей нравился? Нет, дело было не в этом; она ненавидела его. Большую часть времени они спорили. Никогда не было момента, когда они о чем-то договаривались. Не было никакого способа, чтобы она чувствовала к нему что-то, кроме ненависти. — Нет, это часть твоих способностей. Ты вмешиваешься в мое сознание. — У меня нет такой способности, если бы я мог заставить людей нравиться мне волшебным образом, тогда я бы вообще не попал в эту переделку, и ты бы не наставляла на меня пистолет. Нет, это должно было быть ложью. Но почему он смотрел прямо на нее, вместо того чтобы отвести взгляд? Почему она не почувствовала никакого сомнения в его словах? — Это правда, Шеффилд. — Он вздохнул. — Я знаю, это может показаться глупым, но я думаю, мы сможем поладить, если постараемся. Нам не обязательно быть врагами, мы можем быть товарищами, мы можем быть друзьями. — Друзья… — Она удивленно посмотрела на него, когда пистолет исчез из ее руки. — Нет… я… — Шеффилд?.. — Я… не могу… Прежде чем он смог сказать что-то еще, она бросилась к двери и вышла из комнаты. Она не могла продолжать слышать такие вещи, как «друзья» или «нравится». Она была оружием; она не должна была чувствовать что-то подобное; эти вещи были ей не нужны. Она просто не могла так себя чувствовать.***
— Ты ничего не ела. — … Как всегда, Марсия Хейдес не ответила. Она даже не смотрела на Белфаст, когда разговаривала с ней. Выражение ее лица было выражением поражения, утраты. Она почти не произнесла ни слова с того момента, как проснулась, только для того, чтобы обнаружить себя запертой в комнате на базе, которой она раньше руководила. Теперь, будучи пленницей, она ожидала только неопределенной судьбы. Белфаст взяла поднос с нетронутыми пайками и заменила его одним из недавно открытых. — Ты должна что-нибудь съесть, иначе ты ослабеешь. Марсия не ответила. На пару секунд в комнате воцарилась тишина; старшая горничная просто стояла там, как будто хотела что-то сказать, но не могла этого сделать. — Ты пришла сюда только для того, чтобы сказать мне это, Белфаст? — наконец спросила Марсия, но по-прежнему не смотрела на Белфаст. — Нет, — призналась горничная. — Я пришла сказать тебе, что Ее Величество уже решила твою судьбу. Марсия снова предпочла промолчать, поэтому Белфаст продолжила. — Как только мы нападем на базу адмирала и задержим его, ты будешь казнена вместе с ним. Марсия глубоко вздохнула. — Я понимаю. — Это было единственное, что сказала Марсия. Она не была удивлена; она знала, что нечто подобное может случиться. В конце концов, это уже случалось раньше. — Я… я действительно сожалею об этом, Марсия. — Белфаст поклонилась. Ей стало стыдно; даже если она больше не была ее командиром, она никогда не хотела для нее ничего подобного. — Не стоит, я понимаю. — Впервые бывший командир посмотрела на горничную. В ее усталых глазах виднелись признаки недосыпа. — Ты выполняешь приказ. — Я… — Белфаст не смогла закончить. Она почувствовала, как у нее в горле встал комок. — Тебе это не нравится, но ты должна следовать своим приказам. — Марсия закончила предложение за нее. — Я знаю, что ты чувствуешь, Белфаст. Я солдат. Я знаю, что значит следовать приказам, даже если ты с ними не согласна. Я сделала то же самое, когда мы впервые встретились. — Э-э…? — После смерти первого командира начальство забеспокоилось, что это может повториться, если мы оставим вас в покое, вот почему они дали мне, человеку, который будет назначен новым командиром, задание: приблизиться к одному Прототипу, который был наиболее лоялен к нам, и сформируйте с ней позитивные отношения. — Но это значит… — Да, все это было спланировано заранее, просто чтобы сблизиться с тобой и получить как можно больше информации об Элизабет. — Марсия твердо посмотрела на нее. — Вот почему ты не должна меня жалеть. Ты не предавала меня, когда решила последовать за Элизабет. Я сделала это первой. На лице Белфаст появилось страдальческое выражение, и она вышла из комнаты, не сказав больше ни слова. Марсия вздохнула и пошла лечь на свою кровать. По правде говоря, даже если это была ее миссия, она не чувствовала, что время, которое они провели вместе, было ужасным. На самом деле она никогда не разделяла презрения адмирала и ее подчиненных к прототипам или, по крайней мере, не к Белфаст, которая всегда относилась к ней с уважением. — …Если бы только этого не случилось. Марсия чувствовала, что при других обстоятельствах у нее с Белфаст могли бы сложиться настоящие отношения. Но она не могла этого сказать. Было бы легче, если бы она ненавидела ее, для них обоих.***
— Ааа… — Я глубоко вздохнул и оперся рукой о стену, чтобы поддержать свое тело. Я устал, я пытался бежать за Шеффилд, но она оказалась быстрее, чем я думал. В мгновение ока она исчезла из виду. — Почему всегда так трудно с этими горничными…? — Спросил себя. Я начинал думать, что проблема скорее во мне, чем в них. — … «Мы не обязательно должны быть врагами. Мы можем быть товарищами, мы можем быть друзьями». Это то, что я сказал ей, но, похоже, это возымело противоположный эффект; я искренне надеялся, что не разрушил наши отношения… больше, чем они уже разрушены. По крайней мере, она не пустила мне пулю в лоб, так что это был знак того, что я ей в какой-то мере небезразличен, верно? Если бы только мы могли найти общий язык… Когда я медленно шел по туннелям базы, мне удалось увидеть приближающегося еще одного человека. Это была Белфаст. — Эй, Белфаст, ты видела?.. — Я собирался спросить о местонахождении Шеффилд, но не закончил свой вопрос, потому что увидел выражение ее лица. Она выглядела удрученной, что было для нее редкостью. Должно быть, что-то случилось. — Что-то не так? — спросил я, немного обеспокоенный. Удивительно, но она прошла мимо меня, по-видимому, даже не заметив моего присутствия. Должно быть, она действительно была глубоко погружена в свои мысли. Я смотрел, как она уходит. Может быть, мне следует оставить ее в покое. В конце концов, мне пришлось искать Шеффилд. Я подумал об этом и прошел пару шагов, прежде чем остановиться. Затем я обернулся, чтобы снова посмотреть на нее, ее фигура медленно исчезала из моего поля зрения. Я вздохнул. Проблема определенно заключалась во мне, который не мог оставаться в стороне от проблем других людей, как будто мне было недостаточно своих собственных. Я подошел к ней и положил руку ей на плечо. — Белфаст? — Ах…! — Она издала нехарактерный для себя визг. — М-мастер? Что случилось? — Я собирался спросить о том же. Ты выглядела ужасно рассеянной. Что-то случилось? — Хм… ну… — Она отвела взгляд, явно не желая говорить мне; возможно, я слишком сильно переступал свои границы. — Извини, ты не обязана говорить мне, если это личное. — Я не хотел, чтобы мой вопрос был перепутан с приказом. Она была свободна в своей личной жизни. — Нет… Я думаю, тебе нужно это знать, Мастер. — Ее пристальный взгляд снова был прикован ко мне. — Если это не слишком затруднит, можем мы поговорить… наедине? — Конечно, может, нам пойти в…? — Твоя комната была бы лучше, если бы не требовала многого, — сказала она, предвосхищая мой вопрос. — Хорошо, давай пойдем туда, не так ли?» Извини, Шеффилд, я пойду поищу тебя, как только закончу с ней. Просто не делай пока ничего безумного, ладно?***
Пока Фудзимару и Белфаст разговаривали, Шеффилд сделала то, к чему не привыкла, — отказалась от своих обязанностей. Предполагалось, что она всегда будет готова к тому, что понадобится Ее Величеству. И все же она была там, сидела на пустой платформе метро за пределами базы. Она была там одна; в туннеле не было слышно ни единого звука, так как станция давно была заброшена после того, как ее заняли военные, так что она могла побыть наедине со своими мыслями. Ее мысли о нем. «Возможно, в каком-то смысле мы начали нравиться друг другу». Вот что он сказал. — Нравится… Как нелепо. — Сначала Шеффилд задумалась, но в ее голове начала формироваться идея. Что, если это было правдой, и она просто не осознавала этого? Что, если она попытается помочь ему не из-за его полезности, а потому, что он ей действительно нравился? Она хотела думать иначе, но возможность того, что ее суждения были скомпрометированы, все еще существовала. Она была бы неудачницей как королевская горничная, если бы ее королева не была самой важной вещью в ее сознании. Вот почему она знала, что это должно быть сделано; даже если она не могла… или не хотела причинять боль Фуджимару, она должна была рассказать Ее Величеству о его плане выступить против нее. Это был ее долг как горничной. Но тогда почему она была там, за пределами базы, вместо того, чтобы сделать это? Почему она убежала от этого мужчины и теперь ломает голову, пытаясь найти решение, отличное от того, которое у нее уже было? Почему мысль о неповиновении Ее Величеству постепенно начинала казаться возможным выбором? -… Шеффилд устало вздохнула. Это была его вина. Этот человек не доставил ей ничего, кроме неприятностей; было немыслимо, чтобы она хоть как-то заботилась о нем. Но даже в этом случае она не могла нажать на курок. Нет, она просто не хотела этого. То, что он сказал, было правдой, она не хотела его убивать. Даже если бы она знала, что не может позволить себе так себя чувствовать, она ничего не могла с этим поделать. Это было сильнее ее. Было ли это чувство действительно тем, что они называют «дружбой»? Она точно не чувствовала себя так, когда речь заходила о Белфаст или Эдинбург, самых близких друзьях, которые у нее были. Но если это была не дружба, то что же это было? Пока эти мысли терзали ее разум, в поле ее зрения внезапно появилось небольшое красное пятно. — …? — Пораженная, Шеффилд подняла голову, чтобы получше рассмотреть эту странную штуковину; она немного полетела в воздухе, пока не приземлилась на платформу, где она сидела. Это была птица с очень характерным красноватым оттенком большей части груди, в то время как спина была коричневой, а крылья и остальная часть тела имели более серебристый цвет. Помимо яркой окраски птицы, присутствие животного там было немного странным; кроме голубей, птицы обычно не вьют гнезда в оживленных городах и тем более не летают к туннелям метро, этот даже забрался достаточно глубоко, чтобы найти заброшенную станцию. Однако что действительно привлекло внимание Шеффилд, так это черный символ на его корпусе, который сильно контрастировал с остальным его внешним видом. Он напоминал букву «V», повернутую на девяносто градусов вправо. Пока Шеффилд с любопытством разглядывала животное, оно повернуло к ней голову. На долю секунды показалось, что это животное осматривает Шеффилд, а не наоборот. Однако это продолжалось недолго, потому что животное, по-видимому, потеряло интерес к горничной и снова пошевелило крыльями, чтобы взлететь. — … Может быть, это было ее воображение, но Шеффилд могла поклясться, что он летел к подземной базе.***
— Понятно, значит, так оно и есть. — сказал я, беря чашку «Эрл Грей», на приготовлении которой настояла Белфаст. После того, как мы добрались до моей комнаты, Белфаст рассказала мне, что произошло между ней и предыдущим командиром, Марсией, которую, по ее мнению, она предала, следуя приказам Элизабет, пока она недавно не обнаружила, что у Марсии тоже были свои приказы. Это была сложная ситуация, мало чем отличающаяся от моей собственной с Шеффилд. — Итак, что ты чувствуешь теперь, когда знаешь? — Я выпил немного чая. — Сначала я почувствовала… разочарование, даже если у меня не было права так себя чувствовать. — Белфаст узнала, и ее голос приобрел меланхоличные нотки. — Марсия была первым человеком, который заговорил со мной так, как будто я был другим человеком, еще одним человеком. До нее единственное, что я делала, это была заперта в комнате на весь день и выходила только тогда, когда во мне была необходимость. — Она смотрела на свою руку, пока открывала и закрывала ее. — Сидеть в комнате, выходить, чтобы уничтожить корабли Сирен, а затем вернуться в ту же самую комнату. Это была вся моя жизнь. — Но это изменилось, когда она пришла? — Да, она начала разрешать мне выходить из моей комнаты, сначала время от времени, потом по желанию. Я также могла бы начать делать больше, чем просто уничтожать Сирен. Я начала убирать вокруг основания и начал заваривать для нее чай. Наконец-то я смогла выполнять свою работу горничной, а не только как оружие. — Она немного опустила взгляд. — Мысль о том, что все те вещи, которые она делала для меня, были просто игрой… немного больно. В этот момент я вспомнил, как впервые встретил Белфаст на рынке. В то время она тоже выглядела несколько грустной, почти как сейчас. Может быть, это было не частью поступка, который Элизабет заставила ее совершить, а ее настоящими чувствами. — Тем не менее, я кое-что поняла, тщательно подумав об этом. — Хотя раньше были некоторые колебания, теперь ее слова были несомненными. — Независимо от того, кто кого предал, я не хочу, чтобы она умирала, Мастер. Был ли это первый раз, когда Белфаст сама выразила желание? Я уже привык к фразе «То, чего я хочу, не имеет значения», которую, казалось, так любили эти горничные, что я подумал, что она совершенно бескорыстна. На самом деле было приятно знать, что она действительно сдерживала свои желания. — Я тоже этого не хочу, — признался я. — Даже если у нас были… разногласия раньше, я не думаю, что убийство ее — это выход. — В конце концов, на моих руках и так было слишком много крови. — По этой причине я хотела попросить вас кое о чем, Мастер. — Она встала и поклонилась передо мной, пока ее лицо полностью не уставилось в пол. — Я знаю, что это эгоистичная просьба, но я хотел попросить вас отговорить Ее Величество от плана казни. — Я?.. — удивленно спросил я. — Ты хочешь, чтобы я разубедил Элизабет? — Да, пожалуйста. На секунду я потерял дар речи. — Это означает «нет»? — Я этого не говорил. Просто дело в том, что… Белфаст, я встретил Элизабет три или четыре дня назад. Я не думаю, что она так легко меня послушает. На самом деле, ты старшая горничная; я думаю, ты должна быть одной из них… — Я не могу. — Она быстро проигнорировала это. — Я не в том положении, чтобы чего-то требовать от Ее Величества; в конце концов, я всего лишь скромная горничная. Так что, даже если бы она держала желания независимо, она все равно не смогла бы заставить себя выразить их… — Но ты Командир, и она действительно высокого мнения о тебе. Я думаю, у тебя есть хороший шанс убедить ее. Мог бы я, правда? Я знаю, что по какой-то причине она очень верила в меня, но действительно ли она меня выслушает? -… Нет, я не должен колебаться, в конце концов, именно поэтому я пришел сюда: убедить Элизабет. Я должен был верить, что у всего этого есть мирное решение. Я посмотрел на горничную, стоявшую передо мной. Да, я могу это сделать, но не один. — Я могу попробовать. — Я задумчиво посмотрел на нее. — Но мне нужна твоя поддержка, Белфаст. — Я в твоем распоряжении, Мастер. — Она немного приподняла юбку. — Ты можешье рассчитывать на мою поддержку во все. — Тогда, не могла бы ты помочь мне остановить план Элизабет занять трон? — Наконец я спросил ее. — …прошу прощения? — удивленно спросила она. — Ты правильно меня расслышала. Я хочу помешать Элизабет занять трон. Я думал об этом вопросе после моего разговора с Шеффилд. Несмотря на то, что я признался ей в своих намерениях, в конце концов, она не напала на меня и не причинила мне боли. Так что, может быть, только может быть, я мог бы сделать то же самое с Элизабет. Если бы не только я, но и остальная часть Королевского флота выступила против ее плана, она, возможно, поняла бы, что это плохая идея. — Но это было бы против воли Ее Величества! Она так сильно хочет трон… — Но это подвергнет риску простых людей. Ее вступление на трон вызвало бы множество национальных и международных проблем. Это не редкость, чтобы вызвать гражданскую войну или худшее… вот почему, если мы собираемся отговорить Элизабет, я не хочу останавливаться только на спасении жизни Марсии. Я хочу остановить ее переворот все вместе. — Это… — Она отвела глаза; было ясно, что она сдержанно отнеслась к моей идее, но не хотела прямо опровергать меня. — Я знаю тебя некоторое время, Белфаст, я уверен, ты понимаешь, что на самом деле она не настоящий монарх этой страны. — Я осознаю, Мастер. — Ее тон был полон смирения. — Но я поклялась следовать за ней. — Даже если это означает заставить население Соединенного Королевства быть ее слугами? — Как горничная, я не могу подвергать сомнению действия Ее Величества. — Она вздрогнула. — Ты уже сделала это, попросив меня помочь Марсии. — Я… я искренне верю, что у Ее Величества только самые лучшие намерения. — Сказала она, как будто пытаясь подкрепить свою точку зрения. — Она никогда бы не злоупотребила своей властью или добровольно не причинила вред тем, кого она считает своими гражданами. Она была бы праведной королевой. — Но верны ли ее методы, Белфаст? Если она станет королевой, то казнит Марсию, и она может на этом не остановиться. Что, если вспыхнет восстание? Будет ли она также казнить их лидеров? Сколько людей погибло бы из-за нее? Мы не можем позволить ей занять трон, Белфаст. — Я… я не могу, Мастер. — Я чувствовал ее сомнения. Ее верность разрывалась между Элизабет и мной. — Я не могу пойти против королевы. В таком случае, у меня было решение для нее. — Это нормально, если ты прямо не ослушаешься ее приказа, верно? — А? — Ты не предашь Элизабет; ты просто будешь выполнять мои приказы, как своего Мастера. Я подошел к ней и положил руку ей на плечо. — Я беру на себя всю ответственность за это. — Мои глаза смотрели прямо в ее собственные. — Я клянусь, тебе не придется ничего делать, просто будь рядом со мной и поддержи меня. Если ты и остальные горничные будете там, когда я попытаюсь убедить королеву, тогда мы, возможно, сможем мирно переубедить ее. — Мастер… — Поверь мне, Белфаст. Мы можем сделать это вместе. Мы часто разговаривали с тех пор, как узнали друг друга получше, но никогда я не хотел больше, чем сейчас, чтобы она могла понять меня. Мне нужно было, чтобы она увидела, что моя убежденность — это не просто слова. Я действительно хотел, чтобы это было решено без насилия, так как я не хотел драться с Элизабет или с кем-либо из горничных. Даже если это была идиллия, я хотел достичь точки, где мы могли бы наконец жить в мире. Я не хотел проходить через еще одну войну, только не снова. И для этого мне нужна была ее помощь. — Ты действительно не причинишь вреда Ее Величеству? — Спросила она. — Даю тебе слово. — Тогда. — Она опустилась передо мной на колени. — Я, как всегда, буду следовать твоим приказам, мой Мастер. Я не мог удержаться от улыбки. — Спасибо тебе, Белфаст. Я не предам твоего доверия ко мне. — Я сказал это от всего сердца. Белфаст поддержала меня; Дидо и Сириус сказали мне, что будут следовать моим командам; Шеффилд показала, что не хочет причинять мне боль, так что, если повезет, возможно, я смогу добавить ее в список потенциальных союзников. На самом деле я не так уж хорошо знал Эдинбург, но был уверен, что Уорспайт никогда не выступит против своей королевы. Это четверо из семи членов фракции; мы будем большинством. Мы могли бы это сделать. Мы могли заставить Элизабет изменить свои привычки. Впервые я почувствовал, что добиваюсь прогресса. Может быть, в конце концов, был способ положить конец этому безумию. Однако эта мимолетная надежда исчезла в одно мгновение, когда я услышал вдалеке громкий звук сработавшей сигнализации.***
Уорспайт внимательно изучила карту военной базы, которую нарисовал один из солдат бывшего адмирала. Ее взгляд был особенно прикован к определенной части основания. Это была дверь, которая вела в никуда на карте. На нем можно было прочитать «Только для уполномоченного персонала»; очевидно, солдату, нарисовавшему карту, не разрешалось находиться в этой конкретной области, но он подозревал, что она ведет в подземную зону под базой. — Ты думаешь о том же, что и я, Уорспайт? — Спросила королева Элизабет строгим тоном. — Да, либо это место, где были разбужены Дидо и Сириус, либо где у них хранятся Кубики Мудрости. Обе новенькие горничные рассказали им о своем опыте работы на базе. Они не видели многого из этого, так как в основном были заперты в одной комнате. Тем не менее, они помнят определенную часть базы, которая выглядела оборудованной для научных исследований. Однако они не нашли никаких следов Кубиков Мудрости. — Должны ли мы сделать достижение этой комнаты нашим приоритетом, Ваше Величество? — Да, это самый подозрительный район на всей базе. Однако нам нужно сосредоточиться на задержании адмирала, поскольку кубов там может вообще не быть. Уорспайт ненадолго задумалась о том, что произошло бы, если бы кубов там не было. Им нужно было бы получить эту информацию от адмирала, но была очень высокая вероятность того, что он не будет настолько сговорчивым… Она повернулась, чтобы посмотреть на королеву, которая все еще была погружена в изучение карты. Королева практически не встретила сопротивления после захвата базы, в основном благодаря своей таинственной «харизме»; кровь не пролилась. Но что, если это не сработало с адмиралом, как не сработало с Марсией Хейдес и командиром Рицукой? Что, если адмирал воспротивится этому? Она не понимала, как ее королева могла внезапно превратить врагов в союзников, но если это провалилось не один раз, а дважды, то с таким же успехом может провалиться и снова. «Если бы это было так, как далеко бы она зашла, чтобы получить информацию, необходимую им для начала восстановления фракции?» спросила себя Уорспайт. Она не хотела думать о последствиях принуждения адмирала к разговору, но возможность все еще оставалась. И если бы это случилось, она должна была бы быть к этому готова. Выражение ее лица потемнело. Горничные не были готовы к этому, и она не видела, чтобы командир тоже был готов к этому. Очевидно, она никогда бы не позволила королеве марать руки. Другими словами, все свалилось на нее. -… Она посмотрела на свой меч на поясе; рыцарь не должен использовать свой меч для таких целей, но если это было ради Ее Величества, она была готова сделать все, она была готова еще раз обагрить свой меч кровью. В конце концов, она была Воительницей, той, кто разжигает войну. И как будто какая-то сила откликнулась на нее, по всей базе начал раздаваться громкий звук. Рыцарь и Королева быстро переглянулись. — Сирены! Они немедленно покинули комнату и побежали в командный пункт. Как только они прибыли, они обнаружили там людей, ошеломленно уставившихся на изображение, которое показывал массивный экран на стене. Это была карта города с красной точкой, отмечающей определенное местоположение. Присутствие сирены было обнаружено как раз там, где находилась база адмирала.***
— Большая часть персонала уже покинула помещение, доктор. — Хорошо. — Старик посмотрел на молодого солдата. — Ты тоже можешь уйти, солдат. Мы позаботимся об этом. — Разрешите говорить свободно, сэр. — Солдат, однако, не ушел. В считанные часы база адмирала почти полностью опустела после того, как большинству полка было приказано покинуть свои посты. Единственными, кто остался, были всего пара солдат, доктор О’Дайн и сам адмирал. Двое из этих немногих людей в данный момент находились у входа на базу, проверяя, чтобы все покинули помещение без существенных проблем. — Вам не нужно мое разрешение, чтобы говорить, — сказал О’Дайн. — Я всего лишь физик. У меня нет звания выше вас. — Но вы друг адмирала, так что… — Ха! Я не уверен, считает ли он меня другом. Это больше похоже на то, что я ему полезен… В любом случае, что ты хотел сказать? — Со всем должным уважением, доктор… как вы думаете, с адмиралом все в порядке? Отдать приказ всему полку покинуть базу… — Я знаю, как это выглядит, но поверьте мне, у него есть веская причина отдать этот приказ. — Он слегка усмехнулся. — Кроме того, ты должен быть счастлив. Тебя здесь не будет, когда эти прототипы решат напасть. — Но откуда он знает, что они собираются атаковать сегодня? И что еще более важно, как бы он защищал базу без нас? Он… действительно собирается это использовать? — …К сожалению, я не могу ответить на этот вопрос. Но я уверяю вас, адмирал знает, что он делает. — Он положил руку ему на плечо и заговорил так, как будто разговаривал со своим сыном. — А теперь иди и будь в безопасности, солдат. Это приказ адмирала. — Да… доктор. Солдат неохотно развернулся и ушел. В тот момент, когда солдат исчез из его «вздоха», О’Дайн глубоко вздохнул. Если бы только он поверил хотя бы половине того, что тот ему сказал… Обойдя почти заброшенную базу, приказав последней паре солдат уйти, доктор направился к лабораторной секции. Он пересек охраняемую дверь и спустился вниз, пока, наконец, не добрался до места назначения. Там был он, адмирал Уильям, совершенно один, глядя на две стеклянные колонны, которые были центром комнаты. Оба металлических основания колонн содержали определенное количество панелей и странных механизмов. Оба были соединены парой из двух толстых шланговых труб. На одной из колонн была изображена обнаженная женщина, плавающая в пурпурной жидкости. В другом был черный куб, плавающий в той же странной жидкости. Было бы трудно разглядеть его из-за того, что оба цвета были темными, но желтое свечение в центре куба облегчало его различение. О’Дайн открыл дверь в большую комнату и, не говоря ни слова, подошел к адмиралу. — Они ушли? — спросил Уильям, не поворачиваясь, чтобы посмотреть на него. — Да, теперь только ты и я, адмирал. — Хорошо. — Он не отводил глаз от колонн. — Они скоро придут. — Прототипы? — Да. — Адмирал… это… — Доктор заикался. — Ты уверен в этом? …это технология Сирен, даже я не понимаю ее возможных эффектов, использовать это… — Я в курсе, доктор. Но будь уверен. Мы можем это контролировать. — Начальство думало, что у них все под контролем, мы думали, что у нас все под контролем, когда создавали эти Прототипы… и к чему это нас привело? На смерть полудюжины ученых и командира?! К восстанию Прототипов?! Пожалуйста, Уильям, ты страдал от этого больше, чем кто-либо здесь. Ты должен остановить это, пока не стало слишком поздно! — Ты не понимаешь, О’Дайн. — Наконец он посмотрел на старика. — Когда я коснулся этого черного куба… Я видел будущее, будущее человечества. Вот почему я знаю, что это наш единственный шанс. — Он повернулся, чтобы снова взглянуть на колонну. — На этот раз мы не проиграем. На этот раз мы будем готовы.***
Неизвестный доктору, в комнате находился еще один человек; его можно было бы назвать человеком. Это был мужчина, одетый в военную форму, очень похожую на адмиральскую. У него были короткие черные волосы, немного скрытые военной фуражкой, и лицо, которое можно было бы назвать красивым, если бы не злобная улыбка, пробегавшая по нему. На правой стороне его униформы можно было прочесть имя: «Коммандер Кларк». — Он не может понять, Уильям. Никто не может понять. Только ты, установивший связь с кубом, можешь это сделать. — Он приблизил губы к уху адмирала. — Только ты можешь победить Прототипы и защитить человечество. Только ты можешь отомстить за мою смерть. Только после этого ты, наконец, обретешь покой. Таковы были опьяняющие слова Наблюдатель Альфы.