Иллюзия невинности

1937 год, Пусан После известий о произошедшем в Почхонбо вся Чосонская империя застыла в тревожном ожидании новых бедствий. Официальные мероприятия во многих крупных городах были отменены из-за страха терактов, подобных тому, который произошёл в Чхандоккуне. Впрочем, мероприятия с участием членов императорской семьи отменять не стали из-за пропагандистских причин. Сейчас, как никогда прежде, было важно показать, что император и его близкие едины со своим народом, не боятся ничего и никуда не бегут. И Тэхён бы с радостью согласился с этим утверждением, если бы его самого не терзали переживания, из-за которых он всю дорогу до Пусана так на минуту и не смог уснуть. Переживал, впрочем, принц отнюдь не за себя и не за своих родственников. Хосок. Как он там совсем далеко, на севере? Альфа был отчего-то уверен, что Тэхён не захочет писать, но стоило только омеге зайти в отведённое ему купе в императорском поезде, как он тут же попросил Сокджина принести лист бумаги и письменные принадлежности. Чон наверняка ещё даже не успел добраться до Почхонбо, а ему вслед уже отправились полные нежности и раскаяния письма. «Я не знаю, когда ты получишь это письмо и сможешь ли его прочесть, но не написать я просто не могу. Мне предстоят полные дел дни в Пусане, а я даже не могу позволить себе отдохнуть, потому что ежеминутно думаю о тебе. Лишь сейчас я могу представить, что ты наверняка испытал, когда произошёл взрыв во дворце, и я оказался в центре его. Теперь в опасности ты, и я не могу представить, как мне улыбаться толпам людей, которые совсем скоро встретят меня на центральном вокзале, как изображать весёлость и непринуждённость, когда дорогой моему сердцу человек находится на другом конце страны в опасности. Вот я и признался. Раньше сказать тебе нечто подобное было для меня немыслимо, а теперь слова так легко выводить на бумаге, потому что исходят они не от разума, а от души. Я осознаю, что мог своими словами и поступками обидеть тебя, что ты, возможно, даже не захочешь читать мои письма, но прошу, дай знать, что с тобой всё хорошо. Твой принц, Ли Тэхён» На ближайшей станции письмо было отправлено, и омега надеялся, что уже прибыв в Пусан, получит заветный ответ. Однако ответа так и не последовало, а значит, Тэхён был вынужден продолжать жить в тревожном ожидании самых страшных новостей. В Пусане для Его Высочества подготовили пышный приём. На вокзал даже прибыл военный оркестр, дабы исполнить гимн страны, на улицах собрались толпы с цветами и флагами, и со стороны принц запросто мог бы показаться радостным. Он весело улыбался всем, махал из кабриолета, от некоторых жителей южного города даже принял букеты, однако внутри Тэхёна царила разруха. Он здесь в центре всеобщего обожания, а Хосок в далёком Почхонбо, готовый пожертвовать собой ради безопасности в империи. И как может принц позволить себе радость и веселье в столь тяжёлый момент? Как только принц со всей свитой добирается до пусанской резиденции императора, и Тэхён заходит в отведённые ему покои, он сразу же садится за письменный стол, игнорируя тот факт, что ему нужно переодеться и спешить на первую встречу, на которой требовалось выступить с речью. Сокджину приходится проявлять чудеса ловкости, снимая с Его Высочества нежно-голубой пиджак с широкими плечами и рубашку, не отвлекая при этом омегу от написания. «Неужели письма с трудом доходят на север или же ты решил стать для меня жестоким мучителем, упиваясь страданиями умирающего от переживаний омеги? Если это так, то ты должен быть доволен. Ты как-то говорил, что мы достойные соперники и наша схватка может продолжаться вечно. Что ж, боюсь, ты ошибся. Она завершилась только что твоей оглушительной победой и моим горьким поражением. Я у твоих ног и теперь могу лишь умолять о милосердии. Прошу, дай знать, что с тобой всё хорошо. Я никогда не был религиозным человеком, однако сейчас начинаю ловить себя на мыслях, что готов молиться, лишь бы все вражеские пули обходили тебя стороной. В газетах пишут, что в Почхонбо страшные разрушения, что вторгшийся отряд не уходит и агитирует население их поддержать, министр внутренних дел уже затребовал помощи у одного из полков Квантунской армии. Там становится всё опаснее и опаснее, и я понимаю, что просить тебя уехать бесполезно. Однако я принц, а значит, имею право отдавать приказы. Так вот, я приказываю тебе немедленно уезжать и вернуться в Сеул, вернуться ко мне. Потому что если случится так, что я тебя больше не увижу, я никогда не смогу себя простить за все те слова, что сказал тебе.» Когда последние слова оказываются дописаны, наступает время уезжать на первую встречу, и Тэхён успевает лишь приказать одному из слуг отнести письмо в почтовое отделение, а сам уходит в сторону машины, на ходу принимая от Сокджина перчатки и шляпку. Возможно, так даже лучше, что он согласился на предложение отца отправиться в Пусан. В этой бесконечной спешке и беготне между различными встречами можно было ненадолго отвлечься и не думать о том, что сейчас могло происходить в Почхонбо, где находится его любимый. Тэхён никогда прежде, даже в мыслях не позволял себе называть ни одного альфу «любимым», однако по отношению к Хосоку отныне сложно было подобрать иных слов. Ранее омега предпочитал списывать всё исключительно на страсть, влечение и схожесть характеров. Что именно из-за них он так ждёт каждого свидания, из-за них даже думать о своём законном женихе не хочет. Теперь же Чону грозила серьёзная опасность, и становилось очевидно, что за простых любовников так сильно не переживают, не отправляют письма каждый день в надежде получить хотя бы короткую весточку с ответом, что с альфой всё в порядке. Какой же принц дурак, раз позволил себе так легкомысленно влюбиться, став невероятно слабым перед другим человеком, но эту слабость теперь уже никак нельзя было из сердца вырвать. Пускай Хосок его мучает, мстит за обиды, Тэхён всё стерпит, к тому же он вполне это заслужил, но только бы знать, что с Чоном всё в порядке, что он вернётся в Сеул, и Его Высочество сможет вновь его обнять, поцеловать и наконец полноценно признаться в том, что уже так давно не даёт сердцу покоя. Первым местом назначения становится одна из пусанских школ с углублённым изучением японского языка, построенная на деньги министерства иностранных дел. Воспитывают для себя кадры, а теперь Тэхёну нужно было эти самые кадры поздравить с прекрасными успехами в учёбе и пожелать удачи на предстоящих университетских экзаменах. Директор проводил показательную экскурсию по красивым и просторным классам, принц кивал и изображал интерес, а всё это фотографировали бойкие журналисты, надеющиеся поймать интересный кадр. Именно из-за последних принц не мог себе позволить завершить встречу пораньше и скрыться в уединённой резиденции, предавшись собственным переживаниям. Даже отойти и покурить было нельзя, ведь тогда столь нелицеприятная фотография тут же облетит весь Чосон. Вот и оставалось омеге лишь покорно следовать за альфой средних лет по коридорам большой школы, периодически здороваться с учениками и жать руки многочисленным старостам классов и победителям различных конкурсов. Для ещё более наглядной демонстрации прекрасной работы школы Тэхёна даже заводят в один из классов младшей школы, чтобы понаблюдать за занятием. Его Высочество как раз приходит к началу занятия, когда все учащиеся должны были в обязательном порядке встать и произнести выученную наизусть клятву верности. И вот уже с порога омега слышит целый хор звонких детских голосов, декларирующих: — Мы подданные великой Чосонской империи. Мы всей душой преданы Его Величеству императору, премьер-министру и партии. Мы перенесём все трудности и будем прекрасными и сильными гражданами. Да поможет нам Бог, — как только заветные слова, написанные, по слухам, лично Чон Сукчоном, произнесены, и учитель даёт соответствующее разрешение, все школьники двенадцати лет садятся за свои парты, а директор вновь начинает Тэхёну с упоением рассказывать, как много внимания в школе уделяется патриотическому воспитанию. — Очень слажено, — всё, что может ответить принц, вежливо улыбаясь, так как мысли его были совершенно далеко от патриотически воспитанных школьников. — А теперь пусть староста класса отдельно поприветствует Его Императорское Высочество, — произносит директор и тут же со своего места на первой парте поднимается мальчик-альфа, и только сейчас Тэхён замечает в его руках небольшой букет с цветами гибискуса — символа Чосона. — Это вам, Ваше Высочество, — явно смущаясь и сильно нервничая, юный альфа протягивает принцу букет, стараясь при этом говорить по-японски, дабы директор лишний раз мог похвастаться, как отлично его ученики осваивают язык. — Спасибо, как тебя зовут? — омега с улыбкой принимает подарок, дабы немного приободрить засмущавшегося ребёнка, и мальчик, кажется, действительно немного успокаивается. — Пак Чимин. — Что ж, Пак Чимин, буду с нетерпением ждать нашей новой встречи, когда вырастешь и станешь дипломатом. После этого из класса принцу приходится уйти, торопясь на новые встречи. С посещением школы было окончено, а ещё требовалось открыть новую больницу, посетить базу военного флота и ещё множество различных мероприятий, которые император не смог посетить по состоянию здоровья. Выйдя на улицу в сопровождении компаньона, журналистов и охраны из числа национальной гвардии, Тэхён уже хочет сесть в машину, когда слышит не так далеко какой-то детский крик, и быстро понимает, что он принадлежит мальчику-газетчику. Невольно принц вслушивается и слышит заветные слова: — Экстра, экстра, отряд из Почхонбо гонят на север, но бои продолжаются, покупайте «Чосон ильбо» за десять вон. Его высочеству следовало бы не обратить на это совершенно никакого внимания и сесть в машину, продолжив путь на важные мероприятия, однако он не может себе этого позволить, не прочитав новости. Что если Хосок ранен, об этом наверняка напишут, а значит, омега получит хоть какую-то новость о состоянии любимого. Ни одно мероприятие не могло быть важнее этого. — Сокджин, возьми мне один выпуск, срочно, — принц так и замирает у машины с явным беспокойством во взгляде, что не может уйти от глаз журналистов, которые теперь ещё активнее делали снимки. — Ваше Высочество, давайте лучше в резиденции, здесь так много журналистов, нас могут неправильно понять, — компаньон пытается вразумить Его Высочество, однако никакие доводы не могли прорваться через пелену страха, застелившую разум и здравый смысл Тэхёна. — Пускай завтра напечатают что угодно, мне необходимо знать, как он. Этого аргумента оказывается вполне достаточно, и Сокджин, с сочувствием посмотрев на принца, уходит в сторону мальчика-газетчика и под удивлённые взгляды журналистов покупает один из выпусков. В одном только компаньону удаётся своего господина убедить: Тэхён всё же садится в машину и читает газету именно там, не давая никому радости запечатлеть его взволнованное и полное тревоги выражение лица. Автомобиль трогается с места, и принц наконец открывает первый разворот, на котором были напечатаны последние сведения о происходящем в Почхонбо. Тэхён, не обращая должного внимания, тут же пропускает абзацы, в которых говорилось, что отрядом, ворвавшимся на территорию Чосона руководил некий коммунист Ким Ир Сен, какой ущерб они нанесли городу, и в каком направлении двигались теперь. Омега ищет хоть где-то упоминание о Хосоке, и наконец, на второй странице находит. Сообщалось, что силы департамента общественной безопасности под командованием Чон Хосока вошли в уже покинутый коммунистами Почхонбо и теперь направлялись вслед за партизанами к границе с Маньчжурией, где надеялись их нагнать и арестовать. Значит, ни в каком бою Хосок не успел принять участие, а письма наверняка пока не дошли в Почхонбо. У Тэхёна словно исчезает тяжёлый камень с сердца. С альфой всё в порядке, и он наверняка совсем скоро вернётся в столицу. — Какие новости? — с участием спрашивает Сокджин, который постоянно находился рядом с принцем и видел его удручающее состояние. — С ним всё в порядке, мне даже не верится, — в порыве радости Тэхён не сдерживается и обнимает компаньона за плечи, а второй омега совершенно не возражает, напротив, даже обнимает в ответ, радуясь такому мгновению близости. — Как думаешь, он скоро вернётся в Сеул? — Если отряд коммунистов уже отступил назад в Маньчжурию, значит, наверняка скоро господин Чон будет в столице. Думаю, даже раньше нас вернётся, — пускай Сокджин не испытывал каких-либо положительных эмоций касательно Чон Хосока, однако принца он по-своему любил и искренне хотел поддержать в столь непростую для Его Высочества минуту. — Я так жду, мне ещё столько нужно ему сказать. Но пока Тэхёну остаётся лишь ждать и надеяться, что скоро возлюбленный вернётся и наконец омега сможет полноценно признаться.

***

1965 год, Токио Чимину вновь удалось уговорить принца на прогулку в городе, дабы немного скрасить тревожное ожидание новостей из редакции. Рассмотрение материалов статьи затянулось, и альфе оставалось лишь надеяться, что вызвана эта медлительность согласованием всех действий в отношении Его Высочества с правительством, но никак не тем фактом, что начальству вновь могло не понравиться то, что написал Пак. Чимин рассчитывал дойти в задуманном до конца и наконец подарить Ли Тэхёну надежду вернуться на Родину, а ему никак не дают ответ, мучая ожиданием и его самого, и принца. — Ваше Высочество, а чем вы займётесь, когда вернётесь в Корею? — спрашивает альфа, которому действительно было интересно узнать планы принца на возвращение домой, пока они с Его Высочеством шли по относительно тихим и уединённым в этот час улицам Токио. — Постараюсь узнать, что произошло со всеми членами семьи, не все судьбы мне известны, а большего и не нужно, да и маловероятно, что я смогу заниматься чем-то ещё, — Тэхён отвечает отвлечённо, однако что-то Чимину подсказывает, что под членами семьи в первую очередь омега подразумевал своего мужа, чья судьба после войны так до сих пор не была до конца известна. — А как же благотворительность? До войны ведь все члены императорской семьи занимались благотворительностью. — Потому что было столько денег, что их девать некуда, а сейчас... Хорошо, что Масако работает на меня за скромную плату исключительно потому, что знает меня с детства, а так я не знаю, что делал бы. А отдавать последнюю рубашку я никому не хочу, я не настолько добрый и жертвенный, — Его Высочество замолкает и делает вид, что с интересом разглядывает витрины попадающихся по пути магазинов, но чутьё журналисту подсказывает, что в эту минуту принц наверняка хочет что-то спросить, и действительно через несколько минут заветный вопрос всё же звучит: — Господин Пак, а почему вы так уверены в моём возвращении в Корею? Ваше начальство уже прислало ответ? — Пока нет, но я всё равно уверен, что скоро вы вернётесь на Родину, я всё для этого сделаю. Мы сейчас можем постепенно начинать к этому готовиться, собирать документы и всё такое прочее, — Чимин хочет продолжить свою мысль, но прерывается, когда слышит звонкий смех пожилого омеги. И что он такого смешного только что сказал? — Господин Пак, помилуйте, ну какие документы, у меня даже паспорта нет, — и вновь Тэхён смеётся, а вот шокированному услышанным журналисту было совершенно не до смеха. — Подождите, но как? Разве у вас нет, к примеру, японского паспорта? — С какой стати мне бы кто-то дал тут гражданство? — А какие-то документы из прошлого остались? — Есть паспорт Чосонской империи, до сих пор по привычке ношу в сумочке, но кому он сейчас нужен? — Тогда нам тем более следует заняться этой проблемой, как же вас впустят в страну без документов. Ваше Высочество, тут, если я правильно помню, не так далеко до посольства Республики Корея, не больше двадцати минут на автобусе. У них как раз сейчас должны быть приёмные часы. Поедем и пускай они сделают вам новый паспорт. Альфа не дожидаясь ответа, начинает торопливо следовать в сторону ближайшей автобусной остановки, а опешивший от подобного заявления принц даже не успевает ничего ответить. Тэхёну остаётся лишь следовать за журналистом, всё стараясь подобрать момент, дабы сказать Чимину, что его затея отдаёт весомой долей безумия. — Господин Пак, не глупите, на каком основании они мне выдадут паспорт? — однако принц, несмотря на то, что высказывал сомнения, в автобус всё равно с Паком садится и даже оплачивает проезд до посольства. — После войны всем, кто находился на юге, автоматически меняли паспорта на новые. Вам тоже должны поменять, почему нет? — И всё же вы немного сумасшедший, господин Пак. — Не был бы я немного сумасшедшим, никогда бы не приехал в Токио на ваши поиски. С этим спорить было бесполезно, и Тэхён решает больше не возражать. В конце концов, если уж этому альфе благодаря недюжинному упорству, скорее переходящему в упрямство, удалось отыскать последнего принца Чосонской империи, так, может, ему удастся и сделать для омеги новые документы? На мгновение даже утерявшему всякую надежду Его Высочеству хотелось поверить в чудо, маячившее на горизонте. Что если теперь Тэхёну наконец улыбнулась судьба-злодейка, и он вернётся домой, во дворец, по которому уже успел изрядно соскучиться, и в город, который ранее был для него родным, а теперь, судя по многочисленным фотографиям, изменился до неузнаваемости. Чимин не обманул, до посольства действительно оказывается ехать примерно двадцать минут. Ещё пять минут пешком, и наконец журналист вместе с принцем оказываются у входа в большое здание, над которым развивался флаг Республики Корея. — Вы были здесь раньше, Ваше Высочество? — спрашивает Пак, прежде чем войти вместе с омегой внутрь. — Да, это ведь бывшее здание посольства Чосонской империи, я жил здесь, когда дипломатическая миссия от правительства премьер-министра Чона ещё работала. Потом все вернулись в Сеул, а меня не пропустили на границе. Больше я ни разу здесь не был. — Значит, самое время вам сюда вернуться, следуйте за мной. И Тэхён действительно следует за Чимином, решив доверять ему до конца. В конце концов, только этот отчаянный журналист и мог помочь ему вернуться в Корею, больше судьба принца из свергнутой династии никого не волновала. Внутри посольства было практически безлюдно, лишь несколько человек стояли у регистрационной стойки и спрашивали у молодого сотрудника-омеги, куда им стоит подойти по вопросу получения визы в Корею. Когда эти двое страждущих уходят в сторону нужного им кабинета, к регистрационной стойке подходят Чимин с Тэхёном. Его Высочество совершенно не знал, что следует говорить в подобной ситуации, а потому переговоры с сотрудниками посольства решает взять на себя альфа. — Добрый день, господин, мы хотели задать вопрос касательно получения паспорта Республики Корея, это возможно? — Вы хотите получить гражданство? — с деликатной улыбкой на миловидном лице отвечает сотрудник, пока заполняет какие-то свои документы. — Посольство этим не занимается, мы можем проконсультировать только по поводу получения визы, а если хотите получить корейское гражданство, вам нужно ехать непосредственно в Республику Корея и обращаться там в миграционный центр. Я ответил на ваш вопрос? — Не совсем, понимаете, дело в том, что господин, который пришёл со мной, — и тут же Чимин красноречиво показывает рукой в сторону стоящего чуть позади принца, — он из Кореи, но у него только паспорт Чосонской империи, он может здесь его поменять на новый паспорт? — Подождите минуту, я сейчас позову кого-нибудь из начальства, они более детально смогут вам ответить, я, к сожалению, не располагаю достаточной информацией, — сотрудник посольства действительно берёт в руки телефон и звонит некому господину Киму, прося его срочно спуститься вниз. — Господин Пак, пойдёмте, мне всё же кажется, что тут нам не помогут, — некоторая доля сомнений в принце оставалась, и он предпринимает последнюю попытку убедить Чимина в несостоятельности его плана. — Ничего, сейчас спустится сотрудник и нас проконсультируют, уверен, тут нам помогут, нужно только немного подождать. Немного подождать Тэхён всё же соглашается. Примерно через десять минут к ним на первый этаж спускается альфа в тёмно-сером костюме-двойке, судя по всему, ровесник Чимина, который встречает их с такой же вежливо-деликатной улыбкой, как у омеги за стойкой регистрации. Похоже, это и был тот самый господин Ким, который и должен был их проконсультировать. — Здравствуйте, господа, чем могу помочь? Мне сообщили, что вам нужна консультация по какому-то затруднительному вопросу. — Всё верно, мы хотели узнать может ли господин, пришедший со мной, если у него есть паспорт Чосонской империи, получить здесь паспорт республики? — вновь журналист повторяет свой вопрос, надеясь, что уже более высокопоставленный сотрудник посольства сможет дать информативный ответ. — Этот паспорт у вас с собой? Мне нужно взглянуть, — когда государственные служащие просят показать документы — это уже можно было считать маленькой победой, а потому Тэхён тут же тянется к своей небольшой сумочке и достаёт тот самый паспорт, бумага которого от времени пожелтела и даже порвалась в нескольких местах, став совсем хрупкой. — Что ж, сейчас посмотрю и скажу, можно ли что-то сделать, — господин Ким открывает первые страницы, и Чимин с Тэхёном уже надеются услышать внятный комментарий по их ситуации, однако вместо этого сотрудник посольства неожиданно начинает громко смеяться, словно принц отдал ему не свой паспорт, а сборник удивительно хороших анекдотов. — Развелись же шутники, а подделали то как хорошо, я уж было поверил, что правда чосонский паспорт. — Господин, вы о чём? — Пак совершенно не понимает, что с паспортом Его Высочества могло быть не так. — Вы серьёзно, Ли Тэхён? Тогда я Чон Сукчон, не меньше, — и вновь Ким громко смеётся, похоже, находя собственную шутку необычайно остроумной. — Вообще-то Чон Сукчон был ниже вас и голос чуть гнусавее, — произносит принц прежде, чем забирает из рук сотрудника посольства свой паспорт, а после разворачивается и спешно уходит, даже не удосужившись ни с кем попрощаться. Чимину удаётся нагнать принца только на улице. Пак уже хочет было начать Его Высочество просить вернуться в посольство, всё служащим объяснить и наконец добиться выдачи нового паспорта, но омега его опережает: — Я ведь сразу сказал, что это бесполезно, мне даже не верят, что я принц. Боюсь, ваше руководство считает точно так же, и мне, наверное, лучше оставить всякие надежды вернуться в Сеул. — От того, что нам попался здесь один идиот, ещё ведь ничего не потеряно. — Вы слишком самодовольны, господин Пак, и одним только упрямством вы не одолеете президента, который не слишком хочет моего возвращения. Пора уже признать, что есть силы куда более могущественные, чем вы и даже я.