His Empire of Dirt

      С помощью фальшивого удостоверения Уильям покупает всем пиво, Белла показывает Генри дорогу к заброшенному карьеру. Майк сидит на заднем сидении его старой машины, Клара прижимается к плечу Уилла. — Я поверить не могу, что ты не празднуешь свой день рождения, — в тысячный раз повторяет Клара. Уилл пожимает плечами, чуть проливая свое пиво. — Это же бесполезно. — Дело не в пользе, а в веселье. — Уильям просто не умеет веселиться, — язвит Генри, в ответ на что Уильям смачивает пальцы в пиве вытирает о шею Генри. Майк замечает взгляд Уильяма, когда Генри передергивается, закатывает глаза и включает радио (Элвиса, конечно, потому что он перебивает собой совершенно любые звуки, издаваемые в пятидесятых). Майка немного корежит от мысли одержимости отца Генри. Как он мог не заметить раньше? Оглядываясь назад, подтекст в речах отца всегда был ясен: он фанатичен. По крайней мере сейчас Майк осознает, что папа не знает, как правильно любить. Он знает только как контролировать. Наверняка поэтому он убил Шарлотту, чтобы избавиться от неё и в очередной раз сделать Генри своим. Майк бы гордился собой, за то, что сам додумался до этого, если бы это не было так омерзительно. — Генри, сюда, — показывает Белла, — там за деревьями есть место для машины. Поверни направо и езжай медленно, там увидишь. — Есть, мэм, — отвечает Генри и сбавляет скорость. В темноте черные силуэты деревьев огибают машину, листья, словно петли, свисают с них, очерчивая путь к их смерти. А может, Майк просто ненормальный, может, это просто долбаные деревья во тьме. Так и есть, скорее всего, но его мозг имеет свойство зацикливаться на всем плохом. Майк не понимает, как его отец может обнимать Клару и одновременно смотреть на Генри так, словно хочет его сожрать. Он всегда подозревал, что его отец психопат (особенно, когда он приходил домой после того, как в городе начали пропадать дети), но может он был и немного социопатом. Хотя Майк так не думает. Может, Уильям просто заигрался и зашел слишком далеко. Это было на него похоже. Майк думает, что могло высвободить монстра внутри? Что могло заставить отца сломаться, заставить начать бить своего сына и убивать детей? Клара шепчет что-то Уиллу на ухо, и тот громко усмехается, Майк хмурит брови. Могло ли что-то плохое случиться с ним? Не оправдание, а наказание, которое заставило Уильяма Афтона начать брать и брать у других, чтобы никто больше не мог забрать что-то у него? Нет, папе просто необходимо брать. Уильям наклоняется к коробке с пивом и достает одно, но вместо того, чтобы выпить его, он с улыбкой передает его Майку. Майк представить не мог, что его друг… Черт. Он только что подумал об отце как о своем друге. Он берет пиво и почти одним глотком выпивает его. — Фриц просто монстр, — говорит его отец со смехом и пихает ему в руки еще одну банку. Конечно, Уильям имеет это в виду совсем в другом контексте, но слышать, как старший Афтон зовет его монстром, всегда немного задевает Майка. Они останавливаются на пустыре, фары освещают лес. Они выходят из машины, яркие звезды усеивают небо, их света достаточно, чтобы разглядеть карьер. Он окружен лесом со всех сторон, но, очевидно, добыча здесь была прекращена, оставив после себя высокие каменные конструкции, с которых можно было прыгать в воду. Камень огораживал бассейн полукругом. У Майка уже немного идет кругом голова. Он смотрит в темную воду и представляет, как набухшие тела медленно поднимаются на поверхность, но всё-таки он ни разу не видел труп в воде. Он видел их только в гробах и внутри аниматроников. — И что теперь? — вопрошает Уильям, выбираясь из машины, в одной руке он держал ладонь Клары, в другой — пиво. Он кидает одну банку Генри, тот неуклюже мечется и роняет её, взволнованно улыбаясь Изабелле. Майк видит, как на секунду, когда Изабелла с красными щеками нагибается и поднимает банку за Генри, в глазах Уильяма блестит нечто опасное. — Сейчас мы займемся невероятным досугом под названием плавание, — отвечает Клара и фыркает. — Но только попробуй толкнуть меня под воду, Афтон. Ты не представляешь, сколько я делала эту прическу. — А вот этого лучше было не говорить, — Уильям подмигивает ей и допивает пиво. Он бросает пустую банку на заднее сиденье и захлопывает дверцу машины. Майк вздрагивает от громкого хлопка и берет ещё одно пиво, пока трезвый рассудок не проявил себя во всей красе. Ему не следует напиваться рядом с отцом, но прямо сейчас его это мало волнует. Он хочет хорошо провести вечер, забыть увиденное в дневнике и притвориться, что он просто веселится в компании друзей. Он мгновенно отводит взгляд, когда Клара и Изабелла, хихикая, сбрасывают с себя всю одежду, кроме нижнего белья. И то очень закрытое, поэтому впервые он благодарит Бога за то, что они в пятидесятых. Оно больше похоже на купальные костюмы, хотя Майк не помнит, когда в последний раз видел маму в купальнике. — Всё в порядке, Фриц, Генри, — заверяет Белла. Майк с облегчением узнает, что тот тоже отвел глаза. — Пойдемте купаться. Даже Уильям удивленно распахивает глаза, считая, что это плохая идея, но пиво и нежелание показаться трусом берут свое, и он срывает с себя рубашку, словно та обжигает его. — Ну конечно, — он фыркает. — Мы же в карьере. Майк уступает и тоже раздевается, но Генри стоит столбом и не двигается. Пока девушки болтают о чем-то, Майк подходит к Генри и легонько хлопает его по плечу. — Ты в порядке, Генри? Это, похоже, выводит его из транса, Генри поспешно кивает. — Я никогда не видел девушек без одежды, — тихо признается он, краснеет и понижает голос ещё сильнее. — А теперь он тоже снимает рубашку. — Хочешь я попрошу их поехать домой? — Нет, спасибо, — говорит он, качая головой. — Я не буду пить, возьми мое пиво. Я просто скажу, что не буду купаться, потому что за рулем и не хочу намочить вещи, — он отдает ему банку пива и переводит взгляд на Уильяма, тот болтает с девочками. — Я не понимаю, что он во мне нашел. Я совсем не красивый. — Не говори так, — отвечает Майк. Он считает, что Генри вполне хорошо выглядит. Он не подкачанный, но большой и крепкий, что множество девушек — и, похоже, Уильям, прости Господи, Афтон — находят привлекательным. Он не уродливый, просто неуверенный. Джереми (Майк вздыхает, представляя в голове образ старого друга («Да ладно, Майк, ты знаешь, вы были больше, чем друзья», — говорит его подсознание)) не был супер неотразимым или необыкновенным, но от него всегда исходила аура уверенности в себе, поэтому он казался всем привлекательным. У Джереми были светлые волосы. Майк звал его своим солнцем, ярким и теплым. — Не говори так, — повторяет Майка. — Не хочу признавать, но Уилл прав. Тебе просто нужно быть более уверенным. Я знаю, легко сказать, но я верю в тебя. — Д…да. — Ну же, Уилл любит тебя. Белла любит тебя. Двух зайцев одним махом, дружище. Генри неуверенно улыбается и потирает затылок. — Спасибо, Фриц. Я твой… — Вы идете? — спрашивает Клара, попивая пиво. — Д-да! — Генри оглядывается на Майка снова. Он показывает ему два больших пальца, и вместе они идут к ребятам. Клара и Белла ведут их на самый высокий каменный выступ, вода в десятках метров под их ногами. Майк сглатывает ком волнения, а потом усмехается, потому что недавно запихал в себя почти семь банок пива. Генри садится на край обрыва, свесив ноги, галька осыпается и катится по склону в воду. Клара посмеивается и почти спотыкается прямо вниз, но Белла держит её. — Мальчики, идете? — Да, да, — Майк допивает последнее пиво и со смешком поворачивается к Уиллу. Он ожидает, что тот будет уверенным и первый ринется в темную пучину. Но Уилл стоит, широко раскрыв глаза и сбивчиво дыша. — Дамы вперед, — предлагает Майк. Клара высовывает язык. Они с Беллой берутся за руки, переглядываются и с криками бегут вперед. Они срываются с обрыва и падают вниз, а потом растворяются в глубокой и темной как ночь воде. Две точки всплывают на поверхность, они машут руками и зовут их. — Не прыгаешь, Генри? — спрашивает Уильям. — Не хочу намочиться. — Это немного разрушает смысл карьера. — Смысл карьера в добыче ископаемых. — Ты не веселый. — Ой, заткнись. Он закатывает глаза: — Ну хоть ты то меня не подведешь, а, Фриц? — Ага, — Майк почти прыгает вниз, но удерживает равновесие. — Скажи, как будешь готов. — Да, — Уильям делает шаг вперед и тут же шаг назад, потом он глубоко вздыхает, и, если бы Майк не знал его, ему бы показалось, что тот дрожит. — Да. Ну, прыгаем. Майк пытается притвориться, что ничего не заметил, но слишком удивлен, увидев страх Уильяма перед раскинувшейся тьмой. — Ты в порядке? — Как никогда, — Уильям выпивает ещё одно пиво и выдыхает. Он наклоняется к обрыву и смотрит в глубину воды, затем качает головой и поднимает взгляд на Майка. — Думаю, мне нужен толчок. Клара и Белла отплыли подальше, чтобы их не задело волной. Майк кивает: — Как хочешь, — без предупреждения он хватает Уильяма за плечи и отправляет его в полет. На секунду он представляет, что Уильям — это папа, и он наконец-то отправляет его в пучину Ада. От этой мысли он улыбается, но блять, он пьян — не пьян пьян, но достаточно пьян — и он бесится, сейчас Уильям его друг. Майк смеется, глядя, как Уильям уходит под воду, и Генри тоже. Однако через несколько мучительно долгих и зловещих мгновений тишины, им уже не до смеха. Майк щурит глаза, пытаясь разглядеть, когда же Уильям покажется из-под воды. Слишком долго. Его нет. Генри подскакивает на ноги. — Уилл? — кричит он. — Уильям?! Майк заворожен пугающей мыслью, что папа тонет. Наконец-то, Уильям Афтон тонет. Не огонь сразил его в конце концов, а вода. Прямо как Майк, он тонет. Он наконец-то побежден. Майк должен прыгнуть вслед, держать его голову под толщей воды, закончить начатое. Он просто хочет быть свободным от отца. Он просто хочет быть свободным. Может, тогда он обретет свое счастье… — УИЛЛ! Генри зовет его, но в ответ ничего. Девочки не отвечают, они ищут Уильяма в воде. Генри не теряет время и прыгает вниз. — О черт, о черт, — Майк мгновенно трезвеет и тут же следует за ними. Холодно. Ну конечно холодно, сейчас ночь и он в воде, но ему, блин, очень холодно. Майк открывает глаза, вокруг лишь мутная и темная вода. Рыбки, уплывающие от него, такие маленькие, их практически не видно. Майк понимает, где верх, а где низ, только благодаря звездам над головой. Он смотрит на размытые белые точки на поверхности, и ему хочется открыть рот. Позволить себе утонуть по-настоящему. Его конечности вялые, словно карьер зовет его поддаться импульсивным мыслям, забыть о своей миссии, просто заснуть навсегда. Может, когда он утонет, он сгорит. Даже если это всё по-настоящему, после смерти он всё равно попадет в Ад. Майк приоткрывает дрожащие губы, тонкой струйкой вода начинает заполнять его рот, но тут краем глаза он замечает какое-то движение. Он поворачивает голову. Это Уильям. Он лихорадочно тянет голову ввысь и машет ногами. Вдруг чья-то рука тянет его наверх. Майк вдыхает воздух вместо воды. — Вы в порядке?! Господи! — Клара кричит, девочки быстро подплывают к ним. Уильям глотает воздух, глаза у него дикие. Генри первый вытащил его из-под воды. Майк начинает сам держаться, но не может не смотреть, как Уилл глядит в воду. — Уилл, — говорит Генри, мокрая рубашка прилипла к его телу, сильные руки держат Уильяма над поверхностью. — Что это было? — Я… — на секунду голос Уильяма такой тихий, нормальный, он не похож сам на себя, но потом он взмахивает головой, закатывает глаза и усмехается. — Я просто всполошился, Эмили. Не волнуйтесь. Думаю, я перепил. Все молчат, Генри отвечает за них: — Не пугай меня так больше, ладно? — Есть, сэр, — Уильям вяло салютует, но, когда Генри собирается отпустить его, Уильям кладет ладонь на его запястье и едва заметно качает головой. Генри понимает намек. Вскоре паника рассеивается, ей на смену приходит громкий и радостный смех. Майк присоединяется к общему веселью, но чувствует, что кто-то наблюдает за ним. Исподтишка он замечает, что это Уильям, он пялится на него, но не с угрозой, а с любопытством. С любопытством, которым рассматривают черную дыру: это смертельно, опасно, но ты не можешь оторвать взгляда.

***

Они подплыли к мелководью. Клара сидит на плечах у Уильяма, а Белла у Генри. — Готовы? — объявляет Майк, он резко опускает руку, бьет ладонью по воде. — Начали! — Клара, — говорит Уильям, чуть подгибая колени, а Клара смотрит на Беллу с вызывающим огнем в глазах, — что нам будет, если мы победим? — Когда мы победим, я тебя поцелую. — Генри, когда мы победим, сделай мне одолжение. Убей меня, чтобы мне не пришлось смотреть как они целуются, — Генри громко смеется, ноги Белла свисают с его плеч, она нагибается вперед. Девушки сцепляют руки и начинают поединок. Вскоре после совершенного подлого выпада Клары (она дернула Беллу за волосы, а потом толкнула назад) Уильям и его будущая жена объявляются победителями. Клара испускает победный крик, Уильям опускает её на землю, и он смотрит на неё такими мягкими глазами, что Майк почти может поверить, что они будут жить долго и счастливо, вместе, до конца со своих дней. Клара улыбается и целует его в щеку. — О, это нечестно, — игриво говорит Уильям, с насмешливой угрозой в голосе. — Я не целуюсь на первом свидании, Афтон. — Но наше свидание пока что не кончилось, так что это мы ещё посмотрим. Клара закатывает глаза и бьет его в плечо. Уже глубокая ночь, четверо из них (исключая Уильяма) уже зевают и единогласно решают, что пора сворачиваться. — Мы за одеждой, — говорит Белла, она хмурит брови, а затем бьет себя по лбу. — Вы что, оставили пиво наверху? — Я схожу за ним, — предлагает Уильям. — Фриц, пошли со мной, — Майк пожимает плечами, соглашаясь. Все выходят на берег, Майк и отец идут направо, пока остальные следуют в сторону машины. Они поднимаются на самый верх, Уильям садится на край, свесив ноги, и берет в руки оставшиеся полупустые банки из-под пива. Он предлагает одну Майку. Он садится рядом, от алкоголя кажется, что вода дальше, чем есть на деле. Когда Уильям, к его удивлению, ничего не говорит, а просто сидит, опустив взгляд на воду под ними, Майк хмуро говорит: — Это было не из-за пива, да? Уильям тихо смеется, качая головой, и делает глоток. — Боюсь, что нет. Господи, Фриц, я выглядел глупо, да? — Нет, мы просто волновались за тебя. Я увидел тебя тогда под водой. Что случилось? Уильям молчит пару секунд, а потом поднимает глаза на Майка: — Фриц, ты не расскажешь об этом ни одной душе. А если посмеешь, я тебя на месте прирежу, — угроза вполне осуществимая, так что Майк поднимает правую руку, имитируя клятву, и обещает сохранить дражайший секрет. Уильям сначала бормочет себе под нос, а потом прочищает горло и говорит громче: — Я не умею плавать. Майк удивленно хлопает глазами: — Правда? — Нет, я лгу. Да, правда! Сколько раз мне надо повторить, чтобы ты понял?! — Я имею в виду… правда? — папа был идеален во всем. Майк видел как он плавал один раз, когда семейство Афтон приехали в общественный бассейн (гримаса отвращения не спадала с его лица, как будто он был оскорблен, что всякий сброд Харрикейна дышит одним воздухом с его замечательными детьми. И Майком). Папа не умел плавать до конца колледжа? — Да, правда, — Уильям хмурит брови и допивает напиток. — Я говорил, мои родители были не лучшими. Когда я был ребенком, я никогда не снимал рубашку, — он горько смеется и опять качает головой. — Когда у них нашлось бы время на меня? Они, конечно, кормили меня — иногда — но научить меня плавать? Ни в этой жизни. Однажды…. — он говорит так тихо, словно сейчас раскроет ему смысл жизни., — Однажды, я хотел научиться сам и попробовал плавать в Темзе. Отвратительно, но другого выбора не было, — он смотрит на Майка. — Я почти утонул. Майк ошарашенно вздыхает. Папа почти умер? Он представляет, как ребенок, который стал его другом, отчаянно бьется в воде, зовет на помощь, и никто не отзывается. Но он выживает. — Когда это случилось? — Мне было одиннадцать. Это было через некоторое время после моего воображаемого друга. Господи, я клянусь, я не могу вспомнить его имя, но я точно помню, что звал его и пытался плыть, я надеялся, что он услышит и спасет меня, — Уильям испытывает отвращение к себе, Майк никогда не видел его таким. — Знаешь, почему я пошел именно туда? Мы кидали там блинчики вместе. Мы, с моим другом. Я пытался плыть, потому что он сказал мне быть храбрым. Но я вспомнил это только сейчас. Я увидел тебя, и это воспоминание вернулось ко мне. Словно мы уже были здесь. Ты, я и вода. Тогда я вспомнил, что мой друг сказал мне. Будь храбрым. Мозг Уильяма перемешал воспоминание. Это он сказал Майку быть храбрым, а не наоборот. Конечно, Майк не поправляет его. — Почему ты согласился поехать сюда? — Я не хочу никого разочаровывать, — его слова звучат неполными, словно он хотел добавить «снова». — Я строю вещи, которые имитируют саму жизнь, Фриц. Я думал, что смогу прыгнуть и сделать это. — Это не так работает, — говорит Майк, он пытается ободряюще улыбнуться. — Иногда надо просто попросить о помощи. Уильям отворачивается от него и тихо, так тихо, что Майку могло показаться, говорит: — Я не очень хорош в этом. Майк не может вспомнить, чтобы отец хоть раз просил кого-то о помощи. Ни в работе с аниматрониками, ни в семейной жизни, ни с его разрушающимся разумом. Никогда. — Попроси меня. Уильям снова смотрит на него. — Что? — Попроси меня помочь. Научить тебя плавать, — Майк поднимается на ноги и протягивает ему руку. — Ты мне доверяешь? Уильям смотрит на его протянутую руку дикими глазами. — Фриц, я тебя едва знаю, — лукавая улыбка, какая может быть только у него, расплывается на его губах. Он встает, скрестив руки на груди, и говорит: — Дай мне хотя бы одну причину доверять тебе. Майк смотрит на него, не дрогнув. — Ты единственный, кто знает, что я убил человека. Разве это не честно? Уильям качает головой: — Как его звали? Майк содрогается, вновь его отец стоит перед ним, спрашивая, разве не прекрасно было убивать своего брата. — Эван. — Эван, — Уильям повторяет имя, пробует на языке, затем он медленно кивает, сжимая губы в тонкую линию. — Господи, Фриц… Помоги мне научиться плавать? Майк презирает ребенка перед ним за то, что вытянул из него имя Эвана, но он знает, почему он это сделал: Уильям думает, что Майк понимает его жажду убивать. Но Майк не понимает. Что он действительно понимает, так это его желание научиться плавать. Майк берет Уильяма за руку и тащит их вперед. — Доверься мне, хорошо? — Я тебя сейчас… Майк не дает ему договорить и прыгает вниз, хватая Уильяма с собой. Они падают в воду, Майк быстро выталкивает их обоих на поверхность. Уильям тяжело дышит и выплевывает воду. — Я не могу, я… — Все хорошо, положи руки мне на плечи, — Уильям недоволен, но вода перебивает любые звуки, которые он издает. Его мокрые, теперь совсем черные как смоль волосы липнут ко лбу и к шее. Он слушает его и цепляется за него. — А теперь начинай двигать ногами. Самое главное, держи голову над водой. Да, у тебя получается. — Это невыносимо. — Тебе это нужно на случай, если когда-нибудь будешь тонуть, — заверяет Майк. Уильям закатывает глаза, но кивает. — Так, ты плывешь, а теперь толкайся вверх. Согни руки вот так и наклони голову. Попробуй, хорошо? Если ты начнешь тонуть, я поймаю тебя. На на лице Уильяма проносится страх, когда Майк убирает его руки со своих плеч. Он тяжело дышит, но не тонет, и его глаза загораются от восторга. Майк показывает ему пару простых движений. Через несколько попыток у них почти получается, и Уильям Афтон плывет. Они вместе стоят в воде, а потом Уильяма распирает от смеха. Майка одолевает удивление, но не печальное или пугающее, а приятное: Уильям смеется совсем как ребенок. Как ребенок, который наконец победил монстра, что прячется в шкафу; воду, которая топит его; отца, который бьет его. Или, скорее, как ребенок в огромном магазине игрушек и сладостей. — Я плыву, — говорит Уильям, может, вселенной, а может, своему старику. Он кричит от радости. — Фриц, я плыву! — Ты плывешь, — соглашается Майк, у него сбивается дыхание, и тут он тоже смеется. Ему казалось, отец тонул после Элизабет, после мамы. Но сейчас они вместе плывут, их друзья зовут их согреться и ехать домой. Майку не хочется прыгнуть на дно и выпить всю воду в карьере, пока его легкие не лопнут. Он смеется вместе с Уильямом, этот ребенок снова идеален во всем, потому что Майк снова победил. Он правда чувствует, что они сдвинулись с мертвой точки, когда не видит в улыбке Уильяма безумия. Только счастье.