His Empire of Dirt

Майк ночует в закусочной. У него был запасной ключ (что, по-видимому, было каким-то обрядом причастия, потому что Джуниор давал его ему со слезами на глазах), чтобы закрывать здание после смены. Он теснится на красных растрепанных диванах. Утром он уходит на рассвете, до открытия, пока никто не пришел. В целях экономии Майк не тратит деньги, чтобы у него осталось достаточно, чтобы арендовать машину. Он не проезжает рядом с кампусом или мастерской, чтобы его друзья не увидели его. Он останавливался у маленькой кофейни вниз по улице, чтобы следить за апартаментами издалека. Весь день никто не выходит из квартиры, кроме Генри. Он уходит, и его нет почти целый день. Майк ждет. Он годами ждал папу. Он годами ждал смерти. Он может подождать пару часов, чтобы жить. Он ничего не ест, не пьет. Ему всё равно. Пистолет за поясом словно тонна камней, и он успокаивает себя мыслью, что ему не придется им воспользоваться. Он не может перестать прокручивать в голове встречу с его родителями из другой вселенной, и он почти уверен, он вынес из неё неправильный урок, и не может не думать: он может выбрать стать лучше, для него я того не стою. Но… но может это неправильно? Может, Майк не стоил того для папы, но он может для Уилла. Он вспоминает разъярённое лицо Генри и задается вопросом, прав ли он. Может Майк переборщил? Родители Уилла умерли внезапной и страшной смертью. Конечно, его реакция не будет нормальной. Генри не знает Уилла, хоть думает обратное. Генри не знает, что Уильям убьет его дочь, что Уильям убьет больше пяти детей, что Уильям будет избивать своего сына, игнорировать жену. Он не знает, что Уильям Афтон станет монстром. Может, реакция Майка была слишком резкой, но определенно оправданной. Ему всегда приходится ходить на цыпочках вокруг Уильяма Афтона, какими бы близкими людьми они не были. Но он дал обещание. И он не хочет снова нарушать его. Он действительно не хочет. Может, он глупец. Может, он отчаялся, но когда Уилл почти поддался маниакальным мыслям, Майк слышал только песню Фрэнка Синатры, которая раздавалась из глубин гаража, пока его затягивало проклятое бессмертие. Майк не может дать этому мальчику так страдать снова. Единственное, что нужно Майку, это счастливый конец. И если ради этого придется убить Уилла, делает ли это Майка эгоистом? Делает ли это его монстром? Папа убивал, потому что был убежден, что это даст ему то, чего он желал всю жизнь. Он думал, что смерть пожнет жизнь, к которой он стремился, которой был так одержим. Может, мы с папой действительно похожи. Майк вздыхает. Если бы всё это было не просто так. Счастливый эпилог, неужели это так много? Он просто хочет курить со своими друзьями. Но они ненавидят его. Вид их лиц, искаженных от шока, разбивает сердце Майка. Я стою того, чтобы меняться, повторяет себе Майк, будь добрее к себе, ты хороший человек, ты достойный. Майк повторяет это снова и снова, как бы ему хотелось, чтобы это было правдой. Если это действительно правда, может, они простят его? Может, Уильям всё поймет. Может Уильям поймет свою ошибку и простит Майка. Майк вдруг посмеивается над собственными мыслями. Подумать только. Он гонится за искренним прощением Уильяма Афтона. Так долго, столько лет он искал его, хранил все грязные секреты отца, но нужно ли было ему его прощение? Всё-таки папа позволил Майку убить Эвана. Они оба были виноваты. Они страдали, но каждый по-своему. Один стал монстром. Другой помогал ему и вырос монстром. Они убивали друг друга, снова и снова, физически и ментально. Всё когда-нибудь заканчивается. Даже это. Даже время Майка в прошлом. Может, не так быстро. Может он застрянет в петле 1956, беспомощно наблюдая, как его лучший друг падает со своего олимпа. Может, они простят друг друга, и Майк сможет жить с ними, наблюдать, как растут его брат и сестра. Он улыбается. Он был бы не против. Он был бы их странным дядей Фрицем. Эй, дядя Фриц, почему ты так похож на папу? О, Майк, Лиззи, Эван, это просто совпадение. Мир так тесен. Самое главное — это то, что мы лучшие друзья. Лучшие друзья. Майк вздыхает. Неужели это действительно петля. Если его первоначальные рассуждения оказались правдивыми. Если бы папа не стал монстром, Майк не упал бы в бассейн с шариками. Если Майк помогает папе сейчас, он не станет таким, и Майк не падает в бассейн с шариками. Майк даже не умирает — по крайней мере, не той ужасной смертью, что выпала ему. Глобальное потепление. Точно. Ему становится смешно. Искать утешение в глобальном потеплении. По крайней мере, Если это петля, если ему суждено своими глазами видеть падение отца, он будет с хорошей компанией. По крайней мере, он может жить с успокоением, что у него было несколько хороших месяцев. Что он был в безопасности, был любим, был нужным кому-то. Он не думал, что заслуживал это. Очень трудолюбивый. Всегда внимательно выслушает! Самоотверженный. Достойный. Сможет ли теперь в здравом уме Майк убить лучшего друга? Альтернативная версия его мамы сказала всадить ему пулю, если он попытается ранить его, но обдумав всё, он до сих пор не может осознать это. Ему не хватило сил убить даже папу, сколько бы раз он ни пытался. Поднимется ли его рука на того, кто устраивал с ним розыгрыши, курил с ним, мастерил механизмы для него? Как он мог убить своего лучшего друга. Он точно монстр. Хотя бы отчасти. Он чувствует себя подонком из-за нарушенного обещания, хоть и Уильям тоже начал нарушать свое. Но Уилл в бреду, Уилл болен. Но Майк тоже, а значит и Фриц. Нам кажется, ты контужен. Конечно, ему захочется уничтожить причину своей травмы. Не верится, что он почти сделал это, просто потому что испугался. Уильяму нужна помощь. Ему нужна помощь. Пистолет тянет его вниз. Но если он не примет помощь, он будет убивать. Есть разница между ним и другими больными людьми. Есть что-то в его душе. Сможет ли обещание для воображаемого друга пересилить порок, который омрачает всё его существо, выливается в ноже? Достаточно ли Майкла Афтона, чтобы спасти всех? Опускается ночь. Майк смотрит, как его друзья выходят на улицу. Он был прав. Несмотря на события прошедшей недели, Уильям настоял на том, чтобы они повеселились перед Новым Годом. Майк кивает сам себе и сжимает руль, пока костяшки не побелеют. Его достаточно. Иначе быть не может.

***

В одном из домов не так далеко устраивают вечеринку, где студенты не из кампуса остались на зимние каникулы. Майк проезжает по мосту, который раскинулся над огромным озером, которое, должно быть соединено с карьером. Майк останавливает машину и наблюдает как его друзья заходят в дом. Через несколько минут он натягивает на голову капюшон и идет за ними. Этот дом гораздо больше общежития братства, в котором устраивали ту вечеринку на Хэллоуин (в этот момент Майк вспоминает, что они больше не ходили на вечеринки в том доме. Сказал ли Уильям остальным о неприязни Майка к этому месту, может, они единогласно согласились больше не ходить туда?), но ему удается найти своих друзей в толпе. Уильям держит в руке шот, но Клара улыбается ему и качает головой, забирая у него стопку. Он хмурит брови, но не спорит. Однако, ведь Уильяму Афтону всегда нужно выигрывать, даже если он проигрывает, он оборачивает свою длинную сильную руку вокруг её талии. Он притягивает её к себе так близко, что у неё, должно быть, сбивает дыхание. Похоже, друзья Майка гораздо более внимательны к ментальному здоровью Уилла, чем думал Майк. Они идут на вечеринку по его желанию, но не дают ему пить. Все-таки Клара будущий врач, даже если она не до конца понимает, как алкоголь и наркотики могут влиять на Уильяма. Майк вспоминает тот случай с кокаином, а потом о смущенном лице Клары. Всё случилось так быстро, и Уильям очевидно держал ситуацию под контролем, она едва могла остановить то, что должно было произойти. Но на людях, все вместе, они могут держать Уилла в узде. Или, по крайней мере, предотвратить что-то очень некрасивое. Может, они понимают голову Уилла. Но они не знают его душу. Майк видел худшее в Уильяме, но также и лучшее. Он знает, Уильям Афтон может заботиться о ком-то — черт, может даже искренне любить кого-то. Но любил ли он нас, потому что считал своими вещами, своей собственностью? Неужели Уильям самый бесчувственный из них всех, неспособный отдавать, ищет искупления только ради самого себя, а не для того, чтобы доказать что-то окружающим? Даже Майк не может ответить, а они лучшие друзья. К несчастью, Уильям знает его лучше, чем он знает самого себя. Папа всегда был таким. Почти полночь (Уильям так и не отпускает Клару. Он липнет к ней, Майк почти уверен, он впивается ей в кожу так сильно, что останутся синяки, и от этой мысли ему дурно), Уильям достает из кармана зажигалку и показывает знак остальным. Майк спешит на второй этаж. Еще на улице он увидел балкон прямо над порогом, где удобно будет незаметно подслушивать. Воздух свежий и морозный. Майк обнимает себя за плечи и слушает, как его друзья выходят на улицу. Генри накидывает свою куртку на плечи Беллы. Уильям только прижимает Клару ближе, криво ухмыляясь. — Уилл, нам надо поговорить… — Генри пытается сказать, но Уильям только раздраженно фыркает. — Мне чертовски жаль, что я не хочу обсуждать, как наш сожитель пытался убить меня, — отрезает он. Дым поднимается к балкону, Майк хмурится. — Уилл, не ты один расстроен, — Белла отчаянно пытается достучаться до него. — Я знаю, это случилось с тобой, но это было так внезапно… Вы думаете, Фриц в порядке? Уильям закатывает глаза. — Кому какое дело? Он убийца, — (Майк представляет как дуло давит на его подбородок и он спускает курок). — А ты слишком добрая, Барнет. — Не говори с ней так, — предупреждает его Генри, с нехарактерной для него резкостью. — Что? — смеется Уильям, прижимая Клару ещё ближе. — Врезал придурку и теперь строишь из себя героя, Генри? — Эй, — говорит Белла, совершенно холодно. — Уилл, нам надо поговорить. — Я не хочу… — Это не только тебе… — А как ещё! — выплевывает он, не сдерживая маску, Майк слышит как он хохочет. — Мои родители погибли. Фриц пытался убить меня. Не я сказал выкинуть его, не успев допросить ублюдка, но Генри нужно же было выкинуть его как мешок с мусором. — Уильям, — сурово говорит Генри, складывая руки на груди. — Ты понимаешь, как много мы сделали, чтобы помочь тебе? Я спас тебе жизнь, а ты думаешь, что я выгнал нашего друга просто потому, что мне так захотелось? Он мог убить тебя! Он почти убил тебя, потому что у него был приступ, прямо как у тебя, а я выгнал его! Я искал его весь день. Я выгнал его, хотя знал, что он контужен, но всю неделю мог думать только о тебе. Я причинил нашему другу боль, потому что не знал, что думать. Но знаешь, о чем я постоянно думаю теперь? Он сказал, что не хочет, чтобы мы умирали. Почему он это сказал, а? Уильям закатывает глаза. — Потому что он лжец и трус, — (Майк представляет, что пуля это его лучший друг, а пламя ада по крайней мере согреет его). — Опять боишься меня, Эмили? — Уилл, мы всё время пытались поговорить с тобой про твоих родителей и про Фрица, но ты только игнорировал нас. Тебе нужно знать, что твое здоровье и твои действия влияют на окружающих, — говорит Белла, и у Уильяма хватает смелости открыто посмеяться над ней. — Не смейся над ней, — бормочет Клара. Уильям смотрит на неё, как будет смотреть в будущем. Впервые, на их свадьбе, а потом на её похоронах. — Ты что-то сказала, дорогая? — он звучит как гиена, глядящая на хромую антилопу. Слыша его снисходительный тон, Клара пытается вырваться из его рук. — Ты… — Отпусти меня! — кричит она, её голос снова громкий, к глазам подступают слезы. — Что ты делаешь?! — Я понятия не имею… — У тебя уже несколько дней чертов эпизод, а я пытаюсь тебе помочь. Может я звучу как эгоистка, потому что не могу представить через что ты проходишь сейчас, но ты влияешь на людей, которые тебя любят, Уилл! — Клара стучит ногой по порогу. — Я не знаю, как тебе помочь. Фриц знал. Я не знаю, Уилл. Но ты просто пугал меня последние дни, как будто тебя это заводит. Уильям смеется так сильно, что почти сгибается пополам. — Ты не знаешь, что такое настоящий страх, любовь моя. — Эй, — встревает Генри. Он встает перед Кларой, как барьер, защищающий девочек. В этот момент он кажется ещё больше, глаза горят от ярости. — Ты угрожаешь ей, Афтон? — О, большой Генри Эмили, наш герой. Ты даже не знаешь, как спасти… — Замолчи, — Генри вздыхает, потирая виски. Уильям выглядит крайне довольным собой. Майк сжимается от нервов, папа никогда не позволял напускному фасаду ломаться, только пока всё не зашло слишком далеко. Если он ведет себя так из-за внезапной смерти родителей, Майк не может представить, на что он способен. Он молод, силен и очень зол — он может убить их всех, если ему захочется. Пистолет такой, такой тяжелый. — Уилл, — продолжает Генри, гораздо мягче. — Тебе помогут. Ты признался, что тебе нужна помощь, и горжусь тобой за это. Я люблю тебя, ладно? Мы будем с тобой, не важно, что случится, но не разговаривай так с нами. Мне плевать, даже если вся вселенная взорвется — ты не должен так говорить с Кларой или Беллой. Ты не должен так говорить со мной, понял? Теперь давай просто пойдем обратно и хорошо проведем время, а завтра мы поговорим про твоих родителей и про Фрица. Вот и всё. — О, Фриц уже не здесь, чтобы придавать вам напускной самоуверенности, и ты решил стать новым лидером, а? — Уильям демонстративно выдыхает дым в лицо Генри. — Помочь мне? Вы думаете, на свете есть что-то, что исправит всё, что со мной случилось, Эмили? Нет, нет, нет. Я такой, какой я есть. Всё это время я просто притворялся, чтобы успокоить вас. Мелочи, бегаете туда-сюда как цирковые зверушки. И я скажу так — вы самые потешные клоуны, которых я только видел! Втюрились в меня, в друг друга как кучка тупиц. Джон и Беатрис сгорели в огне, вы хотите поговорить об этом? Хорошо. Мы поговорим. Я бы так хотел своими руками зажечь тот огонь. Думаете, понимаете меня, раз прочитали мой дневник? Понимаете, через что я прошел? Я прошел через ад, Генри, и мне плевать, если я протащу кого-то через него же, если мои вещи будут целы. Это всё, что вы есть — мои вещи, мои сломанные механизмы. Если бы не я, вы бы остались сломанными, так что я не хочу слышать: «Что может случиться?» или о чем мы должны говорить. Я буду говорить, что делать, потому что вы принадлежите мне, понятно? Вы все… Клара выходит из-за спины Генри и наотмашь бьет Уильяма по лицу. Он едва вздрагивает, от удара тут же наливается синяк. — Счастливого Нового Года, Уилл, — выплевывает она и быстрым шагом уходит в дом. Белла бросает последний взгляд на Уилла, а потом спешит вслед за Кларой. Генри стоит на месте, от ярости у него почти валит дым из ушей. — Так ты хочешь встретить Новый Год? — требует он. Уильям смягчается и тянет руку к Генри. Майк знает, Если Уильям извинится, Генри простит его. Генри всегда будет ему всё прощать, и Уильям тоже это знает. Ему нужны все силы, чтобы не усмехнуться. — Мне жаль, любимый, — шепчет он, проводя рукой по волосам Генри. — Ты же простишь меня? — Уилл, — говорит Генри, его голос ровный. — Пожалуйста, не делай это. — Делать что? — почти снисходительно, игриво отвечает Уильям. — Не веди себя так, как будто мы тебе принадлежим. Не называй меня «любимый», когда ты понимаешь, что ещё не готов. На лицо Уильяма падает тень. — Не указывай мне, что делать… — Я знаю, я сказал, что не брошу тебя, — говорит Генри, скидывая с себя руку Уильяма, — но я расстроен, и ты не видишь. Разве ты не видишь, Уилл? Разве ты не видишь, как люди любят тебя? Майк знает, что сейчас Уильям, когда он такой, никогда не поймет, что он любим. — Ты глупец… — Прощай, Уилл, — просто говорит Генри. Майк только замечает, что Генри сжимал руки в кулаки, и они дрожат, когда он уходит, захлопывая за собой дверь. Майк думает, Уилл смущен и ошеломлен, но тут на его лице проскальзывает гнев. У его гнева есть несколько источников: он сам, за то, что позволил ситуации взять над ним контроль; его друзья, за то, что не поняли, что они его вещи; его родители, за всё; Майк, за что, пытался убить его. Он горячо фыркает, выдыхает дым и поднимает дым в ночное небо, как разъяренный хищник в поисках добычи. Ему нужна помощь, понимает Майк. Ему так сильно нужна помощь, но пока он считает себя «свободным», он никогда не будет искать её сам. Майку нужно сделать это за него… Дверь медленно открывается. — Ну наконец-то, — какой-то студент улыбается Уиллу. — Дашь огоньку? Я уже весь дом обыскал, ни у кого нет зажигалки, — парень показывает Уиллу сигарету, зажимает её в зубах и чуть наклоняется к нему. Майк почти видит, как крутятся шестеренки в голове Уилла, прямо как когда он планировал убийство Шарлотты, он планирует сделать что-то с первым попавшимся человеком. Майк поднимается на дрожащие ноги. — Конечно, — Уилл достает зажигалку, в его темных глазах отражается пламя. — Спасибо, приятель, — студент затягивается и облокачивается спиной о стену. — Так ты… Уильям не дает ему договорить, он хватает его за грудки и бьет кулаком в лицо. Парень отдергивается, закрывает лицо, пытается защитить себя, но ничто не может спасти от Уильяма Афтона, который вышел на охоту. Уильям кидает его на пол и, пользуясь преимуществом бьет его снова и снова, пока не пойдет кровь, и Уилл смеется. Пистолет всё ещё неизмеримым грузом лежит в кармане Майка, пока он выбегает вниз по лестнице, на улицу. Когда он приходит, лицо парня синее, Уильям сжимает руками его шею. — Всё всегда ломается, да? — насмехается он, на лице дьявольская улыбка. — УИЛЛ! — кричит Майк и бежит, чтобы оттащить Уильяма от его жертвы. Студент вскрикивает и отползает, отчаянно глотая воздух. Уильям смеется, пока они с Майком отходят от лужи крови. — О, пришел закончить начатое? — смеется Уилл, отталкивая от себя Майка. Он не знает, что у Майка пистолет. Он не знает, что Майк может положить всему конец, прямо здесь, прямо сейчас. — Уилл, — осторожно говорить Майк, поднимая руки. — Я не хочу это делать. Я… Прости меня, я испугался, я никогда не должен был вымещать на тебе то, что мой папа сделал со мной, — это неправда, потому что ты будешь делать то же самое, ты будешь брать, — мне жаль. Я твой лучший друг, я знаю, тебе нужна помощь. Пойдем. Пойдем отсюда, я помогу тебе. Мы извинимся перед ними, всё будет хорошо… — Фриц, — усмехается Уильям, вытирая рот, и покачивается на ногах. — Знаешь… когда ты взял нож, я так гордился тобой. Наконец ты стал таким как я, как я всегда думал. Уверен, впервые в жизни тобой кто-то гордился, ха? Фриц, какой ходок, наконец-то взял жизнь в свои руки, — Уильям делает шаг вперед, который как эхо отдается в зимней ночи. — Знаешь, что я понял тогда, дружище? Ты никогда не сможешь ударить меня. Знаешь, почему я сказал ему не трогать тебя? Я хотел спросить тебя, каково это почти забрать жизнь, быть свободным? Но ты не смог, потому что ты жалок. (Пистолет зовет тебя, Майк.) — Не… ты не хочешь это говорить, у тебя приступ… — Приступ? — Уильям смеется, как будто это шутка. Он кладет руку себе на сердце. — Это просто я, идиот. Ты пытаешься убедить себя, что я могу измениться. Если я смогу, сможешь и ты, верно? Если ты спасешь Уильяма Афтона, ты сможешь спасти Фрица Смита и будешь достоин жизни. А что ты думаешь сейчас, Фриц? Понимаешь наконец, что ты ни на что не способен, что ты не можешь спасти своего лучшего друга? Майку хочется выть от горя. — П-Пожалуйста, не говори так, — он запинается, и Уильям смеется. — Почему я вообще подумал, что мы похожи. Где я вижу возможность, ты не видишь ничего, потому что такой ты есть, Фриц! Ничего. Просто цепляешься за людей, как паразит. Ты заражаешь людей, чтобы чувствовать себя настоящим. Ты даже не человек, Фриц! Ты просто тень других людей. Ты моя тень. Майк хмурится и качает головой. — Я… Я больше, чем… — Назови одну вещь, которую ты бы смог сделать, если бы не я, — когда Майк не отвечает, Уильям указывает на него рукой и смеется. — Вот именно. Ты просто вещь, ты моя вещь, и я могу ломать и исправлять свои вещь, как мне вздумается, — он делает ещё шаг вперед, и Майк почти вздрагивает, но потом думает об отце, кидающем стекло в его сторону, он кричит, что Майк заслужил это, а потом о Уильяме, который говорит, что он не заслуживал это. Он не может позволить отцу убить его лучшего друга. Он больше не может проиграть. — Я знаю, ты тонешь. Я знаю, что бомбы рядом. Я знаю, ты напуган, но я здесь. Я знаю, ты не хотел… Уильям бьет его. Сильно. Так сильно, что Майк падает на спину, пистолет впивается в кожу. Уильям хватает его за грудки и смеется. Кровь течет по носу Майка, затекает в рот. — Ты убийца, Фриц, и даже в этом ты плох. — Я достойный… — это должно быть правдой, ведь Уильям так сказал. — Ты неудачник. Т… Ты неудачник. Слеза скатывается по щеке Майка. Он проиграл. Он проиграл, его семья зовет его домой. Как он слышал раньше? Мать дала ему пистолет, чтобы убить того, кто причинит ему боль. Никто не причиняет Майклу Афтону больше боли, чем он сам. Но ему не нравятся пистолеты. Мост. Майк устал. Он устал уже очень давно. Он это знает. Его лучшие друзья ненавидят его, и Уильям… нет, он носитель, к которому прилип Майк как паразит. Уилл прав, он не достойный, он просто паразит, он презирает его, хочет избить его. Уильям поднимает кулак. — Я ненавижу тебя, Фриц Смит. Майк снова маленький ребенок, он кричит: — Папа, хватит, пожалуйста. Ему удается вырваться из разъярённых рук отца, Он тянется к пистолету, но пистолет холодный, а ему нужно согреться. Он вытирает губу и смотрит на Уильяма, сухо усмехается. — Похоже, мы оба нарушили наши обещания, — шепчет он. Уильям не отвечает, он замер, как сломанный аниматроник. И Майк уходит. Мост недалеко. Я возвращаюсь домой.