His Empire of Dirt

Всегда чертова горечь, он чувствует горечь Г-О-Р-Е-Ч-Ь ВСЕГДА ЧЕРТОВА ГОРЕЧЬ и он может всё исправить он убедится что его родители не умрут потому что через n лет они приползут к нему на коленях в слезах и они скажут «сынок прости нас пожалуйста нам жаль что мы били тебя пощади нас» и он будет смеяться и смеяться и может он наконец-то научится плакать ему всего лишь нужно заплакать но он чувствует только горечь почему он родился таким почему он ВООБЩЕ родился если это статистически невозможно и против стольких факторов И ВСЕ ОНИ ПУГАЮТ ЕГО но если он всё-таки родился значит он должен быть особенным потому что он и есть жизнь но он чувствует только смерть а если всё вокруг это смерть значит он должен быть жизнью значит он может ПОДАРИТЬ ИМ ЖИЗНЬ он может отдать кларе и генри и белле и фрицу потому что они единственные кто любят его люди любят его??? это невозможно никто никогда не любил его потому что он знает только боль и знает только КАК причинять боль он не хочет так больше жить он хочет быть лучше но ЧТО значит быть лучше он лучший ОН ВЕЛИЧАЙШИЙ если он сама жизнь а всё остальное смерть значит он освобождает их убивая их ему кажется ему нравится кровь потому что она доказывает что вещи живы и красный очень красивый цвет не считая фиолетового конечно но боль нет боль это хорошо нет боль смертельная боль это плохо его приступы это плохо ОНИ ЗАСТАВЛЯЮТ ЕГО ТОНУТЬ поэтому он сидит в темноте и ждет когда они стихнут в последнее время в его жизни было так много света столько света улыбка фрица это свет в непроглядной тьме и никто никогда не относился к нему как к Ч Е Л О В Е К У но белла любит его она курит с ним и генри любит его он говорит что он хороший человек и клара любит его она говорит ей нравится его голова и фриц любит его он говорит ему что он достойный и его друг любил его тоже, его самый первый друг любил его так сильно, а он позволил своему другу умереть прости меня друг пожалуйста прости меня я не помню твое имя но вернись ко мне я не умею плавать я ТОНУ ах нет я не тону фриц научил меня плавать НО ЭТО НЕ ВАЖНО ЕСЛИ ВСЁ ГОРИТ ВСЁ ГОРИТ ЕМУ НУЖНО БОЯТЬСЯ ОГНЯ ТОЖЕ? ДА ДА КОНЕЧНО ТЫ ТУПОЙ ИДИОТ ТЫ ДОЛЖЕН БОЯТЬСЯ ВСЕГО ПОТОМУ ВСЁ БУДЕТ ПЫТАТЬСЯ УБИТЬ ТЕБЯ ПОЭТОМУ ТЫ ДОЛЖЕН ЗАСТАВИТЬ ИХ БОЯТЬСЯ ТОЖЕ И ЛЮБИТЬ ТЕБЯ ТАК ЧТО ОНИ БУДУТ БОЯТЬСЯ БРОСИТЬ ТЕБЯ И ЕСЛИ ТЫ СДЕЛАЕШЬ ЭТО ТЫ БУДЕШЬ СЧАСТЛИВ У ТЕБЯ БУДЕТ ВСЁ ЧЕГО ТЫ ХОТЕЛ И ТВОЙ СЧАСТЛИВЫЙ КОНЕЦ БРОСЬ БЕЛЛУ ОНА ВСЁ РАВНО УМРЕТ НЕ ПРИВЯЗЫВАЙСЯ К НЕЙ ОНА УМРЕТ ПОДЧИНИ ГЕНРИ ЕГО ТАК ЛЕГКО КОНТРОЛИРОВАТЬ ОН НЕУВЕРЕННЫЙ ОН СДЕЛАЕТ ВСЁ ЧТО ТЫ СКАЖЕШЬ РАЗОРВИ ЕГО НА ЧАСТИ ОБЛАДАЙ КЛАРОЙ СКОРО ОНА СТАНЕТ НИЧЕМ И ТЫ СМОЖЕШЬ СДЕЛАТЬ ЕЁ СВОЕЙ ФРИЦ а что с фрицем фриц это всё что могло быть хорошим во мне и фриц это всё чем я хочу быть Я НЕНАВИЖУ ЕГО Я ТАК НЕНАВИЖУ ЕГО ПОТОМУ ЧТО Я ВСЕГДА ХОТЕЛ БЫТЬ ИМ отец почему ты бьешь меня мама мама почему ты топишь меня МАМА ПОЖАЛУЙСТА ПОЖАЛУЙСТА Я БУДУ ХОРОШИМ МНЕ ЖАЛЬ Ему не было жаль. Он солгал. Он просто хотел жить. Бомбы Так, так, дыши, Фриц здесь, Боже как я ненавижу его, я ненавижу их всех, мои сломанные вещи, просто ударь его, заставь его истекать кровью, напомни кто ты есть, что ты жив, что он боится тебя, если он напуган, тогда он вернется домой «Я ненавижу тебя, Фриц Смит.» почему он опять солгал? он же не ненавидит его. ему просто так так так так так так ТАК СТРАШНО ПОТОМУ ЧТО ОН НИКОГО НЕ ЛЮБИЛ ДО ЭТОГО А СЕЙЧАС Я НЕ ЗНАЮ ЧТО ЧУВСТОВАТЬ Я НЕНАВИЖУ КОГДА Я ЧТО-ТО НЕ ПОНИМАЮ ПОЖАЛУЙСТА ПОМОГИ МНЕ, ФРИЦ? МНЕ НУЖНА КРОВЬ… «Папа, хватит, пожалуйста.» тишина тишина везде тишина кажется он ушел мне нужно найти его и убить да я я есть я должен я стал жизнью я не помню как здесь оказался «Я с тобой, я никуда не уйду». нет это было в прошлом он ушел он нарушил обещание потому что ты нарушил свое ты чудовище ТЫ ПРАВДА ДУМАЕШЬ ЧТО ЗАСЛУЖИВАЕШЬ ЖИТЬ? Я НЕ ЗНАЮ НО ФРИЦ ХОРОШИЙ ФРИЦ? ФРИЦ ПОЖАЛУЙСТА Я ТОНУ ГЕНРИ КЛАРА БЕЛЛА Я Я ДУМАЮ Я ЗНАЮ ПРОСТИТЕ ПРОСТИТЕ ПРОСТИТЕ ПРОСТИТЕ я больше не могу так жить у тебя на руках кровь. разве не прекрасно нет это нет нет это же кровь фрица ФРИЦ ЖИВ? Я УБИЛ ЕГО? Я НЕ МОГУ ДЫШАТЬ НЕ МОГУ ДЫШАТЬ ПРОСТИТЕ ПРОСТИТЕ МНЕ КАЖЕТСЯ Я ТОНУ «Ты не тонешь. Давай. Расскажи мне как ты плывешь.» «Ты… ты отталкиваешься ногами и держишь голову над водой. Держишь голову над водой.» «Отлично, ты молодец.» Хорошо, хорошо. Ты отталкиваешься. Вода над ним. Он поднимается над поверхностью. Двигай ногами. Ты всегда делаешь больно тем, кого ты любишь. Тем, кому не должен. Раз, два, три, четыре, раз, два, три, четыре. Держи голову над водой. Держи над водой. Над водой. Луна. И запах дыма. И… и кровь… здесь КРОВЬ… Уильям сбивчиво дышит и ощупывает себя. Его руки дрожат, он держит их перед собой. — Я не помню… — он почти ждет, что его друзья рядом, но их, конечно, нет, потому что он всё сказал. Всё, в чем он убедил себя, чтобы сделать себя неуязвимым, а их податливыми. Но они не вещи, чтобы лишать их воли. ОНИ СТАЛИ ЖИЗНЬЮ. Он вдруг понимает, что кровь на руках принадлежит незнакомцу, на которого ему плевать, но ещё немного крови Фрица. От мысли, что Фрицу больно, его мутит. Картинка в его голове настолько гротескная, что ему приходится, пересиливая себя, подняться на ноги и, облокотившись о веранду, его тошнит на землю. Он вытирает рот рукавом и тянется в темноту, ища что-то. — Фриц? — кричит он. Твою ж мать, он не хотел всё это говорить, он не хотел. Он неудачник. Он чудовище. Он станет убийцей. Фриц не как он, он достойный, он хороший и добрый, черт, черт, ЧЕРТ, ГДЕ ФРИЦ? — Фриц! Он причинил боль своему лучшему другу. Ребенок-демон. Он снова сгибается пополам, хватается за живот и топчет ботинком тлеющую сигарету. — Фриц, Фриц, где ты? Он пробирается сквозь толпу в доме, музыка такая громкая, аж зубы сводит. Ему нужно найти шкаф и закрыться в нем, чтобы стучать головой об стену, но он не может, сначала ему надо найти Фрица и сказать ему, что он был неправ и он не хотел, ему нужно найти Клару, Генри и Беллу и просить у них прощения. Потому что он не знал, что он был человеком. Он не знал человечности или любви. Он никогда этого не заслуживал… «Мой отец не был моей виной, да? И твой тоже не был твоей, Уилл. Ты был ребенком. Война не случилась из-за тебя. Она случилась с тобой, и это ужасно, но мы пройдем через это вместе. Мы… мы победим. Нам будет лучше.» Это была не его вина, не его вина, это не могла быть его вина, потому что Фриц так сказал. Контуры предметов размыты. Он падает набок и облокачивается о стену, из последних сил хватает первого попавшегося за плечо. Он, должно быть, выглядит как чудак, на нем кровь, от него несет дымом, но ему просто нужно знать. — Ты не видел Фрица? — К-кого? — Он… — Уильям делает резкий вдох. — Он похож на меня, только… мягче. — Парень со сломанным носом? Он убежал не так давно. Кажется, уехал на машине. Это он устроил драку? Кто-то крепко вмазал Тому… — С-спасибо, — Уильям уходит, пошатываясь, и шарит в карманах в поисках своих ключей. Он достает их и держит так крепко, словно умрет без них. Он вываливается через главный вход и идет к Тандерберду, припаркованному чуть подальше от дома. — Уилл? — голос раздается так далеко, он даже не уверен, настоящий ли он. Но он видит очки, теплые глаза, потом четкие шаги и строгое лицо, а за ними голубые глаза, в которых скоро потухнет жизнь. Он не знает, кто из его друзей зовет его. Он просто продолжает идти к машине. — Уилл, что ты… — Мне нужно… — ему тяжело говорить, на грудь словно что-то давит, и его разрывает изнутри. Он вваливается на переднее сиденье и крепко берет руль, заводит машину, — найти Фрица. — Фриц? Он здесь? Уилл, нам надо… — Простите. Он жмет на газ, он не может дышать, не может. толкайся ногами, раз, два, три, четыре, дыши, дыши, дыши. Он кивает. Ему нужно дышать. Он не может стать монстром. Он не может. Слишком много людей заботятся о нем и любят его. У него есть люди, которых он может подвести, но он не хочет. Он не хотел этого говорить. Он любит их. Так сильно. Ему просто страшно, и он без сомнений убьет любого, кто причинит им боль. Но он не может дать им умереть. Не потому, что они вещи. ПОТОМУ ЧТО ОНИ УЖЕ СТАЛИ ЖИЗНЬЮ. Только бы его душа могла поспевать за ними… — Ф-Фриц? — на мосту стоит машина, а на ограждениях, которые спасают машины от падения вниз на тысячи метров, виден силуэт. Уильям резко заносит машину, вспышка фиолетовой молнии замирает. Он выходит и видит Фрица, своего лучшего друга. И в его воспоминаниях его самый первый друг говорит ему: «Это не важно. Ты ведь обещал мне, не так ли?». Он прав, его безымянный друг прав, он обещал, черт возьми, он дал обещание своему лучшему другу. Он больше не может так жить, правда, у него нет сил, ему жаль, ему так жаль, он просто хочет извиниться. Ха. Ему никогда не было жаль. Но всё бывает в первый раз, не так ли? Даже заканчивается в первый раз.

***

Майк стоит на широких ограждениях. Его разум чист как никогда. Машина стоит брошенная за его спиной. Ветер развевает его спутанные волосы, они лезут ему в глаза. Он поднимает взгляд, на черном небе не видно ни единой звезды. Он тихо смеется. Когда он был маленьким, дядя Генри сказал ему, что звезды — это ангелы, которые смотрят на них с небес. Никто не смотрит на него. Не в это время и не в этом месте. Ему всего лишь нужно упасть. Даже если вода не убьет его, аниматроник-отец или огонь сделают это. Всё когда-нибудь заканчивается. Он судорожно улыбается. Это кончится его смертью. Как всегда заканчивается история Фредди Фазбера. Смертью. Огнем. Падением. Может, ему даже будет не больно. Горки закончились. Он слезает с аттракциона. Ему пора на покой. Даже если он попадет в Ад, всё уже будет по-другому. А может не будет вообще ничего? От этой мысли ему становится как-то до дрожи грустно и успокаивающе, и Майк смеется сквозь слезы. От смеха он чуть не оступается. Он сам не понимает, зачем удерживается. Наверное, просто защитный рефлекс. Он уже не пригодится. Ему больше не нужно сражаться. Ему не нужно стараться. Ему никогда не победить, он может остановиться. Всё хорошо. Ему не хватило храбрости. «Будь храбрым!» Он хмурится. Он всё ломает, даже обещание сдержать не может. И он сам тоже ломается. По-настоящему, в последний раз. — Я иду домой, мое солнце, — шепчет он, зная, что лжет. Джереми точно на Небесах, а Майку дорога не туда. Я иду домой. Майк выдыхает в последний раз и наклоняется вперед, ветер обнимает его, пучина расстилается под его ногами, и… — ФРИЦ! Он замирает. Черт возьми. — Фриц, Фриц… Господи Боже! Ты что там делаешь? — кричит Уильям. Майк его не видит, он стоит спиной к дороге, но он слышал, как со скрипом тормозила машина и как Уильям выбегает из неё, его голос раздается всего в паре метров. — Фриц, спускайся оттуда! — Зачем? — спрашивает Майк, по холодному лицу катится слеза. — Зачем? — Черт, я… Фриц, Я хотел извиниться, я не… Что ты делаешь? Тебе не нужно это делать. Всё хорошо. Пойдем домой. — Я не могу вернуться домой, Уилл. Не снова. Не после всего, что мы сделали, — он сам удивляется, как Уильям вообще слышит его. Его голос едва ли громче шепота. — Ты… Фриц, мне жаль, ладно? Прости меня. Я был в бреду, я не мыслил здраво, и я не хотел. Я не хотел это говорить, Фриц. Ты не убийца. Ты не неудачник. Мне жаль, Фриц, пожалуйста, спустись. — Но ты это сказал. Всё в порядке. Ты был прав. — Не говори так, — Уильям огрызается, но тут же затихает, когда понимает, что Майк может сделать. — Фриц, давай поговорим в другом месте… — Я сделал всё, Уилл, но ты знаешь, что самое ужасное? — Майк всё равно умрет, правда не будет лишней. — Ты станешь хуже, и я не смогу тебя остановить. Ты не меняешься, — Майк смеется и хватает себя за грудь. — Я не стою того, чтобы меняться. — Ну давай. Скажи мне это в лицо. Спустись и скажи мне в лицо, что я сделаю. Я не трону тебя, Фриц, я… Я знаю, я ранил тебя. Мне жаль, мне так жаль. Я словно умираю, Фриц. Пожалуйста, пожалуйста, спускайся, — его голос звучит так, так отчаянно. — Фриц, пожалуйста. — Все мы ломаемся. Всё повторяется снова и снова. Я не могу остановить время, Уилл. Я не могу остановить тебя. — Что ты хочешь от меня услышать? Что мне нужно сказать, чтобы ты спустился? Что я плохой человек? Что я чудовище? Что я не заслуживаю никого из вас и не заслуживаю быть счастливым? Я знаю это, Фриц! Я плохой, я монстр, я не заслуживаю ни тебя, ни Генри, ни Клару, ни Беллу, и я не заслуживаю счастья. Ты доволен? Я знаю это! Я больной ублюдок, Фриц, но ты не такой. Ты… — Я твой лучший друг, — Майк смеется. — Я знаю. Я никогда не был так счастлив, когда был твоим другом, — Майк чуть делает шаг вперед, слышит, как Уильям кричит и бежит к нему. — Не подходи ближе. Ты не хочешь это видеть. — Тебе нельзя умирать, Фриц! — Почему? — Майк срывается. — Потому что я принадлежу тебе? Потому что ты не умеешь любить, ты только умеешь быть одержимым? — Тебе нельзя умирать, потому что я буду скучать по тебе! Потому что Генри и девочки будут скучать по тебе! Тебе нельзя умирать, потому что ты хороший человек, потому что ты заслуживаешь быть счастливым как никто другой, — голос Уильяма звучит так пронзительно, как будто ему сдавливают горло. — Тебе нельзя умирать, потому что я люблю тебя, Фриц. Ты мой лучший друг. Пожалуйста, пожалуйста, не прыгай. Мне так жаль, Фриц. Мне ужасно жаль. Прости, что у меня есть бомбы, и что я тону, и что я пытался утопить вас с собой. Фриц, ты знаешь, почему я сказал, что ненавижу тебя? — Уильям делает глубокий вдох. — Потому что ты тот, кем я хотел быть всю жизнь. Ты храбрый и достойный, ты всегда стараешься быть лучше, чем ты думаешь о себе. Я никогда не был храбрым или достойным. Я никогда не пытался быть больше, чем я есть. Я чертов трус, Фриц Смит! Я трус, и я чудовище, я болен, и я заслуживаю умереть в миллион раз больше тебя! Фриц, я буквально не могу видеть твою кровь. Фриц, Фриц, давай, спускайся. Ты должен жить, чтобы убедиться, что я сдержу свое обещание. — Только ты можешь сдержать его, Уилл, а я знаю, ты не станешь. Всё нормально. В этом нет ничьей вины. Это просто такой мир. — Фриц, я скорее умру, чем снова нарушу свое обещание. Я клянусь. Я клянусь Генри, Кларой и Беллой. Я клянусь тобой, я клянусь своей империей, я клянусь всеми своими гнусными мыслями. Я клянусь своей жизнью. Ты должен спуститься, Фриц. Ты должен жить, чтобы увидеть, как я сдержу свое обещание. Ты должен. Давай, я помогу тебе… — Мы все просто трупы, да? Мы все тонем, — Майк плачет. — Я устал, Уилл. Я так устал пытаться спасти тебя. — Тебе не нужно спасать меня! Я сам спасу себя, я обещаю. Я больше никому не сделаю зла. Боже, что мне сказать, чтобы ты спустился? Скажи мне, я сделаю это. Я сделаю! Майк отстраненно пожимает плечами. — Я пытался умереть уже много, много раз, Уилл. Просто отпусти меня. — Я никогда не отпущу тебя, Фриц. Я обещаю тебе. Я обещаю тебе так же, как я обещал быть достойным. Джереми мертв. Лиз и Эван мертвы. Мама мертва. Генри и Шарлотта мертвы. Они все мертвы. Майк просто хочет вернуть свою семью. — Прощай, Уилл. Спасибо, что был в моей жизни. Майк делает шаг вперед. Он наконец свободен. — ФРИЦ! Похоже, он не может даже упасть нормально. Он смеется. Только Майкл Афтон может испортить собственный суицид. Как только он смаргивает слезы, он понимает, что висит на краю, а кто-то отчаянно, крепко, с любовью держит его запястье. Майк поднимает голову. Он болтается в воздухе, под его ногами тысяча метров и вода, а Уильям Афтон поймал его руку и сейчас изо всех сил пытается не дать Майку упасть. Майк широко раскрывает глаза. — Уилл, хватит… — Заткнись, пожалуйста, — шипит он сквозь стиснутые зубы. — Господи, дружище, ты чертовски тяжелый. Тебе не помешает сбросить пару килограммов потом, ладно? Майк беспомощно размахивает ногами. — Уилл, отпусти меня. Ты не сможешь поднять меня… — Не указывай мне что делать! — кричит Уильям, он тужится и всеми силами пытается вытянуть Майка обратно на дорогу. — Фриц, ну же. Всё хорошо. Всё в порядке. Ты не упадешь. Ты не умрешь. — Я не твой, Уилл… — Ты не мой! Ты принадлежишь только самому себе, Фриц. Ну давай, — Уильям ползет к краю, упирается пятками в барьер. Ему удается немного поднять Майка, но сам медленно сползает вниз. Майк испуганно смотрит на него. — Уилл, стой. Что ты делаешь? Ты же упадешь… — Я никогда не перестану следовать за тобой, Фриц. Я никогда не перестану быть твоим лучшим другом. Я обещаю, — на лице Уильяма мелькает страх, когда Майк на секунду выскальзывает из его рук. — Прости меня, Фриц, прости, что обидел тебя. Моя голова болит, но сердце болит ещё сильнее. Я умираю, Фриц. Я не могу так больше жить. Я не могу жить, причиняя тебе боль. Поэтому ты должен подняться, чтобы прибить меня за то, что я был такой сволочью. Давай, Смит, ну же. Уильям ворчит, ещё раз поднимая Майка. Половина его туловища уже за забором. — Уилл, стой! Ты умрешь… — Уж лучше я умру, чем буду жить без тебя. Ч-что? Уильям улыбается ему и смотрит на него своими большими серыми глазами. — Ты спас мне жизнь. Дай мне спасти твою в ответ. — Ты упадешь… — Я не упаду, — его голос звучит так слабо, как он слышал почти десять лет назад. — Я знаю, мои близкие поймают меня, — он тихо смеется. — Всё хорошо, Фриц. Майк тянется наверх, почти дотягивается до опоры, чтобы встать самому и помочь Уильяму. В глазах опять собираются слезы. — Прости меня, Уилл… — Всё хорошо, Фриц. Всё будет хорошо… Уильям делает дрожащий вдох, поднимая Майка. Он наконец может схватиться за ограждение, но Уильям опустился слишком низко, большая часть его уже висит по ту сторону, и он даже не поддерживает себя. Он всеми силами пытается убедиться, что Майк в безопасности, что Майк жив. Уильям Афтон по-настоящему спас жизнь Майка. И Майк видит, как пугающее и прекрасное осознание проносится в глазах Уильяма. Потому что всё началось именно с Майка, Уилла и воды. И когда тело Уильяма срывается с края, в объятия смерти, Уильям шепчет, почти неслышно. Майк цепляется за металлическое ограждение как ребенок за руку матери, но он слышит, как Уильям произносит:

— Майк?

и

Уильям

Афтон

Падает