Майк пытается перевести дыхание, пока его друзья обеспокоенно смотрят на него.
— Что случилось, Фриц? — взволнованно спрашивает Генри.
Майк может только покачать головой. Он выглядывает в коридор и, убедившись, что вокруг никого нет, хватает прислоненную к стене инвалидную коляску и пару баночек обезболивающих из ближайшей тележки. Вернувшись в палату, он берет одежду и кошелек Уильяма, раскрывает коляску и отдает баночки остальным, чтобы не выронить их.
— Пожалуйста, просто поверьте мне, нам надо уходить…
— Фриц, — перебивает Клара. Она встает с кровати и подходит к нему. — Скажи, что случилось.
Майк судорожно вздыхает, в этот момент на его плечах словно висит невыносимый невидимый груз.
— Мой… — от волнения он едва выговаривает слова, и голова кружится. — Мой
отец здесь. Он нашел меня, — его друзья удивленно раскрывают рты. Белла, Клара и Генри скорее просто ошарашены, но Уильям ни черта не понимает. Он не знает из какого года пришел Майкл, как он мог знать, что его отец тоже существует в 1957 (и как бы, является им самим)?
Вместо того, чтобы допросить его и раскрыть всем, что Майк — это путешественник во времени, Уильям привстает с кровати.
— Твой
отец? — зловещее выражение на лице Уильяма сменяется на взбешенное. — Тащи его сюда. Я
убью этого подонка.
Майк почти ожидает, что остальные успокоят его, но вместо этого их охватывает такой же гнев.
— Всё нормально, Фриц, — говорит Генри. — Мы не дадим ему добраться до тебя, и Уилл убьет его!
— Вставайте в очередь, мальчики, — говорит Клара, щелкая костяшками, как будто на полном серьезе собирается устроить рукопашный бой с патриархом Афтонов. — Я бью сильнее Уилла.
— Это правда, подтверждаю, — Уильям хмурит брови, мысленно перебирая в голове способы как ему убить себя из будущего. — Сейчас я не в лучшей форме для убийства, но что-нибудь придумаю. Так, Фриц, где этот ублюдок…
— Я правда люблю вас за то, что готовы убить моего отца, но я серьезно,
нам надо уходить.
— Мы не можем бросить Уильяма здесь, — возражает Белла. — Я не хочу оставлять его одного.
— Отлично! Для чего вы думаете я взял это? Уилл, тащи свою задницу на коляску, — Майк указывает на коляску, и Уильям закатывает глаза.
— У меня несколько сломанных и ушибленных ребер, сломанная рука, сотрясение — и мне кажется, меня может стошнить в любую секунду, я вас предупредил — растяжение плеча и лодыжки, и ты хочешь укатить меня из чертовой больницы на этом, потому что твой
отец здесь?
Майк смотрит на него, не отрываясь, и без сомнений отвечает:
—
Да.
Уильям удивлен решительностью Майка.
— Ну ладно. Хен, поможешь?
Генри сначала недоуменно разевает рот, но вскоре без возражений подходит к Уиллу. Уилл слегка вскрикивает, когда чуть не падает с кровати, но терпит боль, и Генри помогает ему сесть на коляску. Майк кладет вещи Уилла ему на колени. Уильям вытягивает шею и смотрит на Майка.
— Ты в порядке, Фриц?
Майк слишком напуган, чтобы лгать.
— Честно? Нет. Мне кажется, он пришел, чтобы убить нас всех.
Он разворачивает коляску и выходит из палаты. К счастью, его отца нигде не видно. Они опережают его по крайней мере на несколько секунд. Генри, Белла и Клара идут вслед за Майком, выстроившись в ряд, и попутно оглядываются вокруг в поисках опасности, которой нет (по крайней мере, пока).
—
Всех нас? Что мы вообще ему сделали? — негодует Клара.
— Вы мои друзья, и ему не нравится, когда у меня есть то, чего нет у него. Ему не нравится, когда я
счастлив.
— Серьезно, Фриц, здесь четверо здоровых людей — Уилл, ты можешь быть мозгом и оскорблять его сколько душе угодно — мне кажется, мы сможем защитить тебя от него…
— У него пистолет, — отрешенно произносит Майк. — У него есть нож и пистолет, и он не побоится убить кого угодно, чтобы сломать мне жизнь,
поэтому нужно уходить.
В голове Майка проносится миллион мыслей, он катит Уилла по коридорам, ища запасной выход. На секунду он раздумывает о том, чтобы вернуться в квартиру, но нет, папа знает, где она находится.
Черт, папа знает все места, куда Майк мог бы пойти прямо сейчас.
Стоп. Нет, это не так. Друг Майка и отец Майка, вплоть до этого самого момента, имеют совершенно разный опыт. Познакомиться с Кларой раньше, научиться плавать, встретить человека, с которым можно не бояться бомб — всё это случилось с Уиллом, но не с монстром.
Папа не знает про карьер, папа не умеет плавать.
Уильям вздрагивает, когда Майк случайно заезжает инвалидным креслом на выбоину в полу.
— Клара, назначаю тебя моей медсестрой. Можно мне еще обезболивающего, любимая?
— Да с хрена два я знаю, — отвечает она, слегка фыркнув, но юмор — это лишь защитная реакция. Кажется, что мысль об отце Фрица Смита полностью разрушила их атмосферу прощения и товарищества.
С Майка градом катится пот от волнения, они заворачивают за угол.
— Черт возьми, кто-нибудь уже был здесь раньше? Нам нужно убираться отсюда, а я не понимаю куда… О, спасибо, Господи, — они вышли в многолюдный холл больницы. По крайней мере, это замедлит папу (ну, может быть, он всё-таки начнет убивать. Хоть в прошлом папа был тщателен и педантичен (по большей части) в выборе жертв, но тридцать лет одиночества в закрытом пространстве и в том блядском костюме, возможно, довели его до запредельного безумия, и он готов перестрелять всех в этой чертовой больнице). — Ладно, нам нужно сбежать отсюда, сесть в машину и ехать в карьер.
— Карьер? — спрашивает Генри, оглядывая всех вокруг в поисках мужчины, похожего на Майка, помимо своего друга в коляске. — Зачем нам…
Майк оставляет коляску и поворачивается к своим друзьям, безуспешно пытаясь усмирить дрожь в руках.
— Ребята, я знаю,
ничего из того, что я говорю не имеет никакого смысла, пока мы не выберемся отсюда. Я знаю, у меня был эпизод, и это было страшно, но я клянусь, сейчас всё
по-другому. Вы понимаете, каким ублюдком может быть мой отец. Мне нужно, чтобы вы мне
доверились. Пожалуйста, пожалуйста, просто…
— Фриц, всё в порядке, — мягко заверяет его Белла. — Мы тебе доверяем.
Майк облегченно и благодарно выдыхает.
— Хорошо. Хорошо.
Спасибо, — он разворачивается и оглядывает помещение, замечая, что медсестра, которая встречала их, сейчас разговаривает с другим пациентом и навряд ли позволит им уйти. — Нужно, чтобы кто-то отвлек медсестру, пока остальные вывезут Уилла.
Уильям выпрямляет спину, возвращая себе положение лидера (насколько он только может в таком слабом состоянии).
— Они заметят, если большая группа будет одновременно выходить. Генри, кати меня. Белла, отвлеки медсестру. Мы подгоним машину. Фриц, убедись, что твоего ублюдка нигде не видно, кричи, если заметишь его.
Майк кивает, в его голове буря волнения, нутро сдавливает узлом ужаса, в сердце отдается решительный стук. Белла встает на позицию, мягко хлопая медсестру по плечу, прежде чем она заметит их. Она манерно и чрезвычайно взволнованно рассказывает ей о том, как ей
страшно за Уильяма, как ей самой, кажется, стало дурно от всего этого, и как эта бедная женщина, должно быть, умоталась с ними.
— Держи, Хен, — говорит Клара, кидая ему ключи от машины.
— Поймал, — Генри ловит ключи и, убедившись, что медсестра отвлечена, везет Уильяма ко входу. Он пихает ему в руку пару обезболивающих, и Уильям глотает их всухую. Майк с отчаянием поворачивается к Кларе.
— Клара, просто доверься мне, хорошо? Самое главное, это держать Уилла подальше от моего отца, понятно? —
Папа расскажет Уиллу правду. Папа вызовет у Уилла очередной эпизод, и Уилл может напасть на нас. Папа расскажет им, что я чертов лжец, и они снова возненавидят меня. Папа всё разрушит.
— Ты говорил, у них похожие расстройства, да? Я понимаю. Мы будем держать его подальше от Уилла… — Клара коротко вскрикивает, когда на плечо ей ложится чья-то рука.
Майк больше не может дышать, он не может ни видеть, ни чувствовать, он не может ничего, кроме того, как прятаться, признаться отцу, что он заслуживает боли, он…
Он медленно выдыхает.
Я не заслуживал всего это дерьма. Я заслуживал только его любовь.
Он твердо встает против своего отца, отца, который только что похлопал Клару по плечу, чтобы привлечь ее внимание. Он возвышается над ними, немного выше Уилла, и в его глазах светится (совершенно точно) лживое сострадание, а на губах (вероятно, тоже лживая) очаровательная улыбка, которая слишком быстро может обернуться кровожадным оскалом. Майк отталкивает Клару назад и встает между ней и отцом, ожидая, когда тот сделает первый шаг.
Папа склоняет голову набок и улыбается, затем обеспокоенно смотрит на Майка.
— Сынок, ты даже не представил меня своей подруге, — мягко замечает он.
— Держись от нас подальше, — предупреждает Майк, и его отец едва заметно удивленно приподнимает брови. Майк никогда не смел так разговаривать с отцом, и он, вероятно, не представлял себе, что сын станет наглее со временем. Он негодует.
— Ты мой сын. Я считаю, нам пора
поговорить…
Его глаза снова расширяются от удивления, когда Клара выходит из-за спины Майка и тычет в него пальцем, чтобы заглянуть в его безумные глаза, а он смотрит на неё так, словно готов одновременно обнять её и разрыдаться, перерезать ей горло и сказать, что она принадлежит ему.
— Послушайте сюда,
мистер Смит, — рычит она, и Майклу хочется одновременно оттащить ее от своего отца и позволить ей убить его на этом самом месте, — Я не знаю, кем вы себя с
какого-то хрена возомнили, но вы не имеете права приходить сюда после того, как выгнали
моего друга из своего чертова дома. Богатые подонки, вам же это нравится, да? Смотреть свысока на маленьких людишек и смаковать, как же вам повезло в этой жизни? Что ж, я вам кое-что скажу: Фрицу гораздо лучше
без вас, и, если вы ещё хотя бы раз посмеете тронуть его, я выкину ваше тело в канаву и обставлю это как блядский несчастный случай.
Я ясно выражаюсь?
Он недоуменно глядит на нее, и Майк почти ждет, что он резко выхватит нож и перережет горло им обоим, или, возможно, прижмет дуло пистолета к ее виску и вышибет ей мозги, и красная кровь зальет белую плитку. Вместо этого он ещё раз вяло смаргивает, как будто допотопный компьютер, который еле-еле обрабатывает программу. У Майка перехватывает дыхание, когда его отец нежно
(когда он вообще был нежным?) поднимает руку и касается щеки Клары.
— Любовь моя… — начинает он, и Клара ахает и наотмашь бьет его по лицу.
— ИЗВРАЩЕНЕЦ! — кричит она, указывая на него пальцем. Его глаза широко раскрываются от шока и гнева, когда она проклинает его. — Помогите мне!
Чертов извращенец!
—
Клара…
— Он засунул руку мне под юбку! — истерично обвиняет она, и даже он, кажется, возмущен этим. Майк почти видит, как вращаются и дымятся шестеренки в голове его отца, когда он понимает, что он, сорокапятилетний мужчина, проявляет слишком много внимания к девятнадцатилетней девушке. Майк бы от души посмеялся над смущенным выражением лица своего отца, если бы не был так напуган. — БОЖЕ МОЙ, почему ты это сказал? — кричит Клара, заливаясь фальшивыми слезами.
К ним подходит крупный мужчина в форме охранника, он пристально смотрит на папу сверху вниз.
— У нас здесь какие-то проблемы, мисс?
— Я не знаю кто он такой, но он пытался потрогать меня!
— Я вынужден попросить вас уйти, сэр.
Папа выглядит совершенно сбитым с толку, раздраженным и свирепым.
— Ты понятия не имеешь…
Клара начинает рыдать, и охранник оттаскивает папу, а на Майка накатывает одновременно облегчение и страх, потому что папа, возможно, убьет этого человека и, скорее всего, всю его семью, только чтобы доказать свою чертову правоту, но Майк не силен в героизме и прямо сейчас он, совершенно безоружный, ничего не может сделать отцу.
Вместо этого папа выпрямляет спину, ласково ухмыляется. Улыбка персонала, которую он отточил до совершенства за годы встреч с надоедливыми родителями, которых он без сомнений жаждал убить.
— Конечно.
Приношу свои извинения, — он опускает голову и исподлобья сверкает глазами, и Майк видит, как адское пламя ярости, безумия и бреда клубится на дне угрожающих серых глаз. — Увидимся дома,
Фриц, — он бросает последний взгляд на Клару, затем разворачивается в противоположную сторону, напевая что-то себе под нос. Рука тянется к ножу, спрятанному за поясом.
Майк провожает взглядом отца, пока тот не растворяется в лабиринте коридоров, и только потом Клару за запястье, чтобы убежать с места ужасной встречи. В тот же момент слезы перестают бежать по её щекам, она закатывает глаза.
—
Кем он себя нахрен возомнил? Серьезно, Фриц, я знала, что он ублюдок, но что это, черт возьми, было? Какого черта он просто так взял меня за щеку? — она хватает Беллу, которая всё ещё разговаривает с медсестрой, и ведет за собой. — Какой же он придурок.
— Кто? — спрашивает Белла, когда они выходят из больницы. Машина уже на месте, Генри машет им рукой. Уильям сидит впереди, без остановки постукивая пальцами правой руки по консоли, и уже переодетый в свою одежду.
— Чертов отец Фрица, — отвечает Клара, пока они забираются на заднее сиденье.
— Вы
видели этого ублюдка? — с усмешкой спрашивает Уильям. — Ты видела его и даже не убила?
— Увы, под рукой ничего не оказалось. Но успела дать пощечину этому ублюдку. Он
дотронулся до моего лица.
Уильям смеется еще больше.
— О, я точно
прирежу его, Фриц. Боюсь, больше у тебя нет права голоса.
— Знаешь, а он был красивым. В мерзком смысле, конечно.
Генри невольно смеется.
— Как можно быть красивым в
мерзком смысле?
Клара пожимает плечами.
— Не знаю. Типа, он
мог бы быть сногсшибательным, если бы больше заботился о себе. Если бы он не был таким жалким и высокомерным.
— Не более красивым, жалким и высокомерным, чем я, полагаю? — спрашивает Уильям.
— Нет, любимый, нет никого более красивого, жалкого и высокомерного, чем ты, — Уильям сияет, гордясь собой, а затем задумывается, щуря глаза, вероятно, перебирая способы убить отца Майка.
Майк действительно был бы более признателен, если бы не чувствовал, что его вот-вот стошнит, особенно когда Клара тихо спрашивает:
— Фриц, как он…откуда он узнал мое имя? Он назвал меня по имени… а он не мог этого знать.
Майк смотрит в окно, не в силах поднять на нее взгляд.
— Мой папа знает всё.
В машине стоит тишина.
***
Уильям обдумывает способы убийства мистера Смита, глядя в окно. По мелькающим мимо улицам разносятся звуки празднования Нового года. Ах, было бы прекрасно совершить убийство в кристально чистом новом 1957 году. Это сойдет ему с рук. Со всеми новыми обещаниями и прогрессом, которого он достиг, это точно сойдет ему с рук. Может, он сожжет кости отца Фрица до пепла, после того как помучает его немного. Заставит подонка испытать все ужасы, которых он не знал до этого момента.
Уильям знает,
он никогда не будет бить своих детей. Он никогда не заставит их пережить то, через что прошел он сам. Если они будут напуганы или у них будут свои эпизоды, они не будут искать утешения во тьме, они будут искать его, своего отца. Он успокоит их, утешит, и он будет чертовски хорошо в этом.
Хотя, возможно, и в убийствах он будет хорош.
В убийстве отца Фрица. Это замечательная цель, не хуже всех остальных. Всё равно что усыпить бешеную собаку. Он бы взял плоскогубцы из мастерской и ломал пальцы мистера Смита, а потом взял молоток и бил им по суставам. Изучив учебники Клары, он узнал, где проходят главные человеческие артерии. Лучевая на запястье, верхняя брыжеечная в кишечнике, сонная артерия на шее и аорта, прямо над сердцем. Он ерзает на месте, взволнованно, представляя, как проведет лезвием кухонного ножа по каждой из этих артерий, и мистер Смит захлебнется собственной кровью.
Фриц был бы благодарен ему, если бы был так же взволнован, как Уильям.
Уильяму не особенно хочется избавляться от этой части себя. Он бы без сомнений сжег весь мир ради любого человека в этой машине, и не нуждался в причине для этого. Он бы убил всех их монстров, и сделал бы это улыбаясь. Однако этот факт, скорее всего, испугает его друзей, поэтому он держит это в себе.
Ему не нужна их помощь в убийстве мистера Смита.
Но он обратится за помощью для своего мозга. Он больше не хочет быть жестоким к своим друзьям. Он скорее намеренно спрыгнет с моста, чем снова сделает это. Он больше никогда не повысит на них свой голос, никогда не оскорбит их.
Он будет защищать их, любить их, он сделает для всё, что угодно. Он начнет это с исправления своего мозга, и попутно сможет убить отца Фрица.
Но перед глазами Уильяма разворачивается загадка, которую он не хочет решать, потому что он понимает, ответ может свести его с ума:
У Клары и Фрица одинаковые глаза.
Фриц сказал, что Уильям ещё никого не убил.
Отец Фрица здесь, даже если Фрица зовут Майк, даже если Майк — путешественник во времени.
Майк отчаянно пытается держать своего отца подальше от их всех, но по тону голоса и языку тела он понимает, что больше всего он хочет держать его подальше от Уильяма.
Уильям смотрит на звезды, представляя, что найдет решение где-то в небе. У него возникает щемящее чувство, что он догадался бы до ответа, если бы у него был ещё один кусочек головоломки, но он не может заставить себя попросить подсказку, потому что Фриц Смит не лжец.
Фриц Смит не лжец.
Но не Майк Смит.
Уильям подавляет свое нездоровое любопытство. Он любит Фрица и доверяет ему. В конце концов, они же лучшие друзья.
По дороге в карьер они проезжают мимо автомастерской.
— Генри, останови здесь.
— Что? Сейчас не время для…
— У мистера Смита есть пистолет. Всё будет закрыто. Механики всегда держат заряженный револьвер под прилавком на случай ограбления. Я не в той форме, чтобы забрать его самому, так что поторопись. Пожалуйста, — Генри бледнеет, но кивает, оставляя ключи в замке зажигания. Клара пересаживается на водительское сиденье на случай, если им понадобится быстро и незаметно скрыться. Через несколько минут Генри возвращается с револьвером, его лицо зеленеет.
— Кто-нибудь, пожалуйста, заберите у меня это, — умоляет он, выглядя так, словно его сейчас стошнит. Уильям протягивает руку и забирает оружие у Генри. По их пальцам пробегает ток.
Уильям оглядывается на Фрица через зеркало.
— Я не убью его этим, — прямо заявляет он, оставляя фразу незаконченной. Он знает, у Фрица хватит ума додумать конец:
Я пораню его этим. А убью я его голыми руками.
Карьер уже недалеко.
Он начинает напевать себе под нос какую-то мелодию, бессмысленную и незнакомую. Он чувствует, как глаза снова заволакивает красный цвет, и он не знает, от предвкушения это или от страха, от жажды крови или от ужаса неё, поэтому он тянется к Кларе, своему якорю, и она берет его руку в свою дрожащую ладонь.
Он не может не улыбнуться, представляя себе запись в некрологе:
Мистер Смит умер в первый день 1957 года.
***
Уильям фыркает, садясь в свою машину, охрана наблюдает за ним. Когда со всем будет покончено, он вернется сюда и убьет всех в этой чертовой больнице, но не сейчас.
А пока у него есть дела неотложные.
Он включает радио, чтобы заглушить мысли в голове, мысли, которые отвлекают от его миссии:
убить монстров. Все эти лишние мысли принадлежат мужчине, который склонился над могилой своей жены в 1984 году, страстно желая её поцелуя, её объятий, повторяя, что он исправит её,
почему она меня бросила? ПОЧЕМУ ОНА НЕ ПОЗВОЛИЛА МНЕ ВСЁ ИСПРАВИТЬ?
Но он же ничего не исправил, не так ли?
Я заглажу свою вину перед тобой, любовь моя. Он потирает щеку в том месте, где его ударила та его жена, которая ещё не стала его женой. Он улыбается. Он представляет, как его юное «я» с трепетом погасит её пламя, чтобы он мог любить её и защищать вечно.
Ему удается найти машину своего сына по пути. Он преследует их издалека с выключенными фарами. Он не знает, куда они направляются — он никогда здесь не был, даже в годы колледжа — но это не имеет значения.
Для кладбища подойдет любой клочок земли.
