Один на один

Наблюдать за тем, как рука Рейниры сжимает плечо Люцериса, и не иметь возможность сделать то же самое, было невыносимо. Эймонд просчитался. Очень сильно просчитался, и теперь Люцериса от него заберут. Более того, Люцерис теперь вряд ли придёт сам. Он больше не смотрел на Эймонда, и больше никогда не посмотрит. Это было ужаснее всего. Эймонд, кажется, впервые искренне жалел о том, что сделал, и ему не пришлось играть роль кающегося грешника. — Что это с тобой? На тебе лица нет, — съязвил Эйгон, стоя рядом, когда они провожали гостей на пристани. День был ослепительно солнечный, непохожий на все предыдущие. Солнце блестело в воде, драконы летали высоко над заливом, а корабль плавно покачивался на спокойных волнах. Эймонд с чёрной завистью смотрел, как Алисента нежно расцеловывается с Рейнирой, и гадал, как выгоднее всего использовать свои знания. Эймонд ещё никогда не шантажировал собственную мать, но, если у него не останется иного выбора, он это сделает. Деймон стоял около Рейниры и, кажется, в любой момент был готов потанцевать с Тёмной Сестрой в руках. Сегодня Алисента весьма удачно лебезила перед Рейнирой, но ей никогда не удастся достаточно умаслить Деймона. — Эймонд? — тихо позвал Эйгон, пихнув его локтем. — Что тебе надо? — Эймонд не пытался скрыть раздражение в своём голосе. Он слишком устал, чтобы быть деликатным перед родственниками. — Не думаешь, что тебе на сегодня достаточно, брат? — вернул ему Эйгон его собственную фразу, сказанную несколько дней назад. Когда Эйгон хотел, у него была отличная память. Помнится, она никак не хотела не касаться истории Семи Королевств. — Хотя бы постарайся не пожирать его глазами! — Деймон не убьёт меня, — бросил Эймонд, наблюдая за тем, как Люцерис поглаживал Арракса и смеялся, когда он хвостом брызгал на Люцериса водой. Голова Велариона была перевязана, и со стороны правого уха была небольшая ватная подушка, но в остальном он выглядел как обычно. Его даже можно было бы назвать счастливым. "Он счастлив сбежать от меня," — с гневливой досадой подумал Эймонд. — Я бы на твоём месте боялся не его, а Рейниру. Он и шага не ступит без своей наследницы. Хотя, уверен, как только она ослабеет, он захватит власть. — Ты решил устроить мне урок политики? — Нет. Просто предупреждаю. — С каких пор тебе есть дело до чего-то кроме... женщин и выпивки? — Скажем так, — Эйгон хитро улыбнулся. — Мы с тобой братья, Эймонд. А между братьями не может быть любви. Только союз. Эймонд оглядел Эйгона, проверяя не пьян ли он. — Я слушаю. — Поговорим после. — Хорошо, — сказал Эймонд, поворачиваясь к Хелейне, которая слышала их разговор. Она тихо стояла, опустив взгляд, и накручивала на палец выбившуюся из платья нитку. Эймонд хотел поинтересоваться у неё, что ей сегодня снилось, но к ним подошла Рейнира и перетянула на себя внимание. — Сестра, — обратился к ней Эймонд, стараясь вернуть себе страдальческий вид. Предложение Эйгона неожиданно придало ему сил. — Мне очень жаль... — Ты говорил это уже тысячу раз, — нестрого, и всё же непреклонно парировала Рейнира. — Я готов сказать это миллион раз, если это что-то исправит. Лицо Рейниры смягчилось от его искренности, и она тяжело вздохнула, погладив живот. Деймон мрачной тенью стоял позади неё, а Алисента рядом с ней в сверкающем серебристом платье была воплощением Матери. Она впервые за долгое время надела в свет что-то, кроме зелёного. Это был почти белый флаг. Это означало капитуляцию. — Не мне тебя прощать, Эймонд, — говорила Рейнира. — Я думала, что вы выросли, но оказалось, что вы лишь учились ранить друг друга искуснее. Я хотела бы предотвратить дальнейшие распри между нашими семьями, как и ваша мать. Рейнира протянула руку Алисенте, и та её с готовностью взяла, лишь бы ещё немного покупаться в лучах прощения и любви дракона. Эймонд желал того же. Хотя бы напоследок. — Могу я поговорить с принцем Люцерисом? — не выдержал он, сжимая руки в кулаки. Все лживо понимающие взгляды сразу превратились во враждебные и осуждающие. Эйгон едва сдерживался от смеха. — Не думаю, что это будет хорошо, Эймонд, — поспешила высказаться Алисента. — Люцерису сейчас нужен покой, — добавила Рейнира. — Я не сдержал своего обещания только потому, что на этом настояла твоя сестра и твоя мать. Но я всегда могу его сдержать, — произнёс Деймон, словно щёлкая кнутом. — А ещё на этом настоял я, — вмешался Люцерис, подходя ближе, и губы Эймонда невольно сложились в улыбку. Переглянувшись, Деймон и Рейнира нехотя отступили, давая слово Люцерису. Эймонд проигнорировал их пылающие взгляды, ведь единственный важный для него горел осторожным сочувствием. — У нас не было времени поговорить, Люк, и... — опасливо начал Эймонд. — Я понимаю вас и прощаю, дядя. Всё это было случайностью, недоразумением, — прервал его Люцерис. — Думаю, мы оба извлекли из этого полезный урок. Эймонд почувствовал себя так, словно ему вонзили кинжал в сердце, и он сразу одёрнул себя, замораживая эту боль. Нельзя было её показывать. — Да, ты прав, племянник, — сказал Эймонд. Он постарался, чтобы его голос был холоден, как снег. Люцерис не собирался греть его. Он собирался растоптать их разгорающееся пламя и развеять пепел по ветру. Так тому и быть. — Мы оставили друг другу шрамы. Пусть они будут напоминанием. "Обо мне". Люцерис вежливо улыбнулся и протянул ему руку для рукопожатия. Политический ход, разумеется. Всё это было для него политическим ходом, чтобы сохранять стабильность в стране. Рейнира любовалась сыном с гордостью, и, если бы не формальность обстановки, наверняка погладила бы его по голове. — Из тебя выйдет отличный придворный, — не удержался Эймонд, пожимая руку Люцериса. Веларион нахмурился и усмехнулся, прорываясь сквозь собственную благовоспитанную маску. — Разве что при вашем личном дворе, — сострил он, убирая руку. Эймонд ещё некоторое время ощущал тепло ладони Люцериса, пока смотрел, как драконы улетают за горизонт и им вдогонку плывёт корабль. Эйгон издевательски похлопал по плечу, и Эймонд был в шаге от того, чтобы скинуть брата в воду. Хелейна пришла очень вовремя и увела Эйгона под руку, оставляя Эймонда на растерзание их матери и разговорах о женитьбе на какой-нибудь хорошенькой леди. Алисента щебетала без умолку. *** Непривычно было видеть Эйгона трезвым. Его кубок вновь наполнился до краёв, но в этот раз это была лишь вода. Однако брат очень быстро восполнил утрату пороков, пофлиртовав со служанкой. Когда их по-настоящему оставили наедине, Эймонд не сдержал встречного оскорбления за то, как веселился Эйгон на причале: — Что, Диана больше не входит в число твоих фавориток? — Кто? — ожидаемо переспросил Эйгон с непонимающей улыбкой. Он откинулся в своём кресле и жестом пригласил Эймонда сесть напротив. — Та служанка, которую ты изнасиловал месяц назад. Её зовут Диана, — объяснял Эймонд, с удовольствием наблюдая за тем, как меняется и темнеет выражение брата. Несколько мгновений в комнате было слышно лишь потрескивание древесины, пожираемой пламенем. — А ты-то откуда знаешь? — прошипел Эйгон, сжимая кубок до побелевших костяшек. — Я просто умею наблюдать, — манерно пожал Эймонд плечами. — Так о каком союзе ты хотел поговорить? Эйгон закусил губу и зло усмехнулся, наблюдая исподлобья. Огонь отражался в его светло-лиловых глазах, пока он нервно тряс правой ногой. — Буду говорить прямо. Нашему отцу осталось недолго. Мы оба знаем, к чему это может привести. — Насколько я вижу, матушка оставляет свои амбиции. Она теперь слишком любит Рейниру, чтобы идти против неё. — Не списывай дедушку со счетов, — заметил Эйгон, отпивая из кубка. — Они с матушкой делят власть в столице, и это деление не в пользу матушки. — Это так. Но без её поддержки он всё равно не сможет возвести тебя на престол. — О, как будто ты не знаешь дедушку! — раздражённо всплеснул Эйгон руками так, что вода выплеснулась на ковёр. — Он манипулировал матерью с того момента, как она родилась. В общем, помнишь Лейнора Велариона и то, как он умер? — Смутно, — сказал Эймонд. Искра интереса заставила его наклониться ближе к брату. — Ну, да, ты тогда только учился смотреть на мир одним глазом, — съязвил Эйгон. Эймонд пропустил это мимо ушей. Любопытство было сильнее гордости, поэтому Эйгон, оценив это, продолжил: — Считается, что Лейнора убил его любовник. Его тело нашли лицом в камине. Оно обгорело настолько, что Лейнора уже было не узнать. Понимаешь? Эймонд ощутил, как сердце забилось быстрее. Догадка была преступная и, что страшнее, правдоподобная. Деймон и Рейнира не медлили с замужеством после похорон, за что их справедливо заклеймили убийцами. Но Рейнира была совестливой и никакой ненависти, как Эймонд помнил, к Лейнору не питала. Это было честно. Раз он спокойно выдавал её детей-бастардов за своих, почему бы ей не выдать... чью-то смерть за его? — Ты думаешь?.. — взволнованно зашептал Эймонд. — Я думаю, — широко улыбнулся Эйгон. — И как это связано с союзом, который ты предлагаешь? — спросил Эймонд, хотя уже начал понимать, к чему всё идёт. Он сглотнул, оттягивая воротник. Платок с семиконечной звездой, которую ему вышила Хелейна, начал жечь грудь сквозь внутренний карман. — Я скажу тебе честно: в гробу я видал эту корону. То, что я хочу от жизни, я могу получить большим кошельком и большим членом. Но ты, брат мой, ты же совсем иной, верно? Тебе всегда нужно было всё и побольше. "Я не должен этого делать. Я не должен его даже слушать! Я должен обо всём рассказать матушке. Я должен образумить его. Я должен охранять его. Я должен трясти его за плечи и давать пощёчины за такие мысли!" — Верно, — произнёс Эймонд не своим голосом. Он едва ощущал своё тело от волнения, и кровь застучала в висках. То, что Эйгон предлагал, было немыслимо. Это было безумие! — Но у тебя есть дети. Они наследуют тебе. — Мейгора Жестокого это мало заботило. К тому же, всё лучше, чем король-пьяница и распутник, населивший Королевскую Гавань своими маленькими валирийскими бастардами. Ты ведь уже знаешь о служанке, знаешь и о них. — Знаю. Я много о тебе знаю, — тихо сказал Эймонд. — Ну, вот, — развёл Эйгон руками, словно торговец на рынке. — У тебя, в принципе, та же проблема, что и у Лейнора. Своих детей не предвидится. Поэтому если не сядешь на престол сам, посади Джейхейриса. Он любит своего дяденьку и всегда будет его слушаться, а наш любимый дедушка научит тебя, как быть десницей. В общем, ты умный, как-нибудь выкрутишься. В конце концов, не будет ли всем лучше, если я умру? Они встретились одинаково безумными взглядами. — Да, будет. *** Найти раздутый сизый труп в одежде Эйгона на берегу было просто. Непросто было утешать мать, впавшую в истерику. Увидев тело, она завыла, опустив руки, и Эймонду показалось, что на секунду в нём проснулась жалость. — Монстр, — хватаясь за тело, прошептала Алисента, но Эймонд услышал. Хелейна и её дети восприняли эту новость спокойно, когда Эймонд, весь в чёрном, как ангел Смерти, пришёл сообщить новость. Хелейна равнодушно взглянула на Эймонда, оторвавшись от созерцания ящерицы на своей руке. Она, конечно, уже всё знала. Это ей и снилось в тот день. — Да здравствует король, — сказала она одними губами, но Эймонд услышал. Дедушка Отто недолго был поражён новостью. Он распорядился подготовить воронов для писем, а ещё встретиться с кем-то по имени Бледная Пиявка. Из разговоров Эймонд знал, кто это, и надеялся, что он всё сделал без лишних глаз. — Чёрные крылья, чёрные вести, — как можно тише пробормотал Отто, но Эймонд услышал. Отец, пусть Эймонд и думал, что ему будет всё равно под тоннами макового молока, заметно опечалился. Визерис приподнялся с постели, чтобы посмотреть на Эймонда. Несколько слуг тут же помогли ему сесть. — Это правда? — с горечью переспросил Визерис своим хриплым шелестящим голосом. — Мой первый сын мёртв? Эйгон... Мой мальчик... — Да, отец. Визерис застонал, закрывая лицо покрытыми язвами руками. — Рейнира с семьёй обещала прилететь, как только сможет, — поспешил добавить Эймонд. — Слава богам, — рыдая, произнёс Визерис, и Эймонд всецело разделял его чувства.