Один на один

Слушать Веларионов без головной боли было просто невозможной задачей. Эймонд прикрыл глаз, и тогда Рейнис вдруг ударила по его столу рукой. Эймонд вздрогнул и посмотрел на неё — разъярённую и сжимающую зубы. Рейнис, всегда сдержанная, отстранённая и язвительная, была в ярости, буквально готовая разорвать его на куски. Наверное, Эймонду нужно было бояться. Но у него уже были готовы ответы на всё. — Этим вы ставите под сомнение не только происхождение Джейса! Вы бросаете тень на уже давно решённое наследие Дрифтмарка и на моего сына! — Этим мы бросаем тень только на мою сестру Рейниру, ни на кого больше. Мне нужен прецедент её измены и новый наследник Харренхолла, — спокойно парировал Эймонд. — Моя сестра не может жениться на Стронге! — тоже взвилась Бейла. — Она должна быть леди Дрифтмарка, муженёк. — Это не затронет принца Люцериса, жёнушка, — в таком же тоне отозвался он. — Люк останется сыном Лейнора? — подал Джекейрис голос из-за широкой спины Бейлы. — Да, как и Джоффри, — терпеливо кивнул Эймонд. Губы сами сложились в снисходительную улыбку. — Нам нужен лишь один наследник Харренхола, и выбор лорда Лариса Стронга пал именно на тебя, Джейс, как на самого старшего и безусловно сильного мальчика. К тому же я не могу оставить тебя и твоих детей от моей сестры Хелейны без наследства! Тогда я прослыву плохим дядей. — Этот приказ перестаёт делать Люка наследником Дрифтмарка, — покачал Корлис головой. — По соглашению с твоим отцом, первый сын Рейниры — Таргариен и наследник престола, второй — Веларион и наследник Дрифтмарка. — Верно. Но это соглашение было заключено, когда у Дрифтмарка был лишь один наследник. — Только не говори мне, что ты хочешь заставить Рейну жениться на Джоффри. Или, клянусь, я всажу нож тебе в руку, — хмыкнула Бейла. Смешок вырвался из груди Эймонда, и он встал из-за стола, оглядывая своих родственников цепким взглядом. — Не бойся, жёнушка, не буду. У меня есть вариант получше, — с этими словами Эймонд вытащил второй приказ об узаконивании бастарда и протянул Корлису. Тот пару секунд вчитывался в документ, который разгладил его морщины. — Ну, как вам? Корлис тяжело вздохнул и протянул бумагу Рейнис. Она быстро прошлась по нему глазами и передала Бейле, которая побледнела от гнева. Затем бумага оказалась наконец в руках Джекейриса. — Это не самый худший вариант, — первым высказался Джекейрис, пожимая плечами. — Мы все знаем, что Люк не хотел быть лордом Дрифтмарка. И он даже сам предлагал это. — И это... решит многие проблемы, — добавил Корлис, осторожно поглядывая на жену. Рейнис же уставилась на Эймонда, сжимая кулаки и выдыхая пар из ноздрей. — Мужчины, — бросила она на валирийском. Это прозвучало как проклятие или ругательство. — Мне не следовало ожидать, что вам не будет всё равно, за кого Рейне придётся выйти замуж: за одного бастарда или за другого. Женщины для вас лишь инструмент. Боги... Алин на Морском Троне... Бейла скрестила руки на груди, и ничего не сказала. Эймонд усмехнулся ей в лицо. — Я напомню вам: Люцерис не произведёт потомство, — медленно констатировал он, и все прекрасно понимали, почему. — На Рейне и Люцерисе бы закончилась линия Веларионов, а на морской трон бы сел бастард Рейны и какого-нибу... Звонкая пощёчина на секунду оглушила Эймонда. Удар был такой силы, что его голова дёрнулась в сторону, а щека запылала. Послышался лязг выходящих из ножен клинков Белых Плащей. Все в комнате замерли, готовясь защищать короля или защищать того, кто ударил короля. — Не смей так говорить о Рейне, — прорычала Бейла. Тяжёлая поступь Кристона Коля в доспехах замерла, когда Эймонд рассмеялся. Он медленно вернулся в прежнее положение и поправил повязку на глазу, как будто ничего не произошло. — Моя валирийская женушка сегодня не в духе, сир Кристон. Возвращайтесь на свой пост. Все, кроме Бейлы, заметно выдохнули. А она всё кипела и искрилась, словно бочка, начинённая зажжёнными фейерверками. — "Валирийская жёнушка", — фыркнула Бейла. — Лжец и предатель, мерзкий слизняк, который даже не смог победить моего отца на поединке!.. — Бейла... — попыталась одёрнуть её Рейнис. — Что, разве это неправда? Мой отец бы обезглавил его в Драконьей Яме! — Да, леди Бейла, а теперь ваш отец — предатель и убийца невинных горожан. Это правда, — с нажимом заметил Эймонд, выходя из-за стола, чтобы испытать на себе гнев Бейлы, не прячась. — И вы всё ещё моя валирийская жена, наша свадьба перед ликами Семерых будет после коронации. Это правда. И Рейна не заимела бы ни одного сына от Люцериса. Это тоже правда. — О! Потому что у него встаёт только на тебя, сидящего на Железном Троне? — уточнила Бейла с тем же выражением, которое было у Деймона, когда он сказал, что Эймонд не получит Люцериса. У Эймонда вдруг зачесались руки от того, что он впервые в жизни захотел ударить женщину. — Что же вы так хмуритесь, мой король? Разве не для этого вы захватили престол моей мачехи? Бейла наговорила себе на государственную измену. Она пыталась вывести его из себя, хотя раньше вполне была способна держать себя в руках в его присутствии. Сияние будущей короны обычно остужало её пыл. Мог ли он недооценить её чувства к бастарду Корлиса? Эймонд пару мгновений вглядывался в её лицо, в котором отразилось томительное ожидание. — Кровь может соединить вас, и она же может вас разделить, — зазвучали слова Хелейны, которые она говорила в день их валирийской свадьбы. "Она хочет, чтобы я пустил ей кровь, — понял Эймонд и расплылся в улыбке. — Она больше не хочет быть королевой. Она и не будет. Но она ещё нужна мне". — Я понимаю, моя прекрасная леди, — начал Эймонд сладчайшим голосом. Он взял Бейлу за руку и утешающе похлопал по ней, пока она всё больше и больше возмущалась, — что вы очень расстроены, что я отдаю вашего фаворита Алина в руки вашей сестры и делаю его наследником Дрифтмарка. Однако такова моя воля, и вам придётся с ней смириться. Не переживайте, вы сможете посещать Дрифтмарк столько, сколько вам захочется. Я не стану вас ограничивать в путешествиях. Бейла гневливо вытащила свою руку из его хватки, сжимая челюсти. — Прости, жёнушка, ты застряла здесь со мной, — на валирийском сказал Эймонд. Губы Бейлы искривились в ядовитой усмешке. — Нет уж, муженёк, это ты застрял со мной. Она стремительно вышла, не шелестя юбками, а сверкая своим облачением для полётов на драконе. Корлис последовал за ней, кивнув Рейнис и откланявшись перед Эймондом, и они остались в кабинете втроём. — Вам, я вижу, это не нравится, принцесса? — спросил Эймонд. — А тебя, Джейс, всё устраивает? Я удивлён таким положением вещей. Я полагал, всё будет наоборот. Кстати, я планирую оставить тебе титул принца, Джейс. В конце концов, ты всё ещё сын моей сестры. — Очень великодушно с вашей стороны, Ваша Светлость, — холодно ответил Джекейрис. Он был самым осторожным и, пожалуй, самым опасным человеком для правления Эймонда. — Мне нравится Харренхолл, там есть пространство для драконов. И думаю, моим будущим пасынкам и падчерице жизнь там тоже придётся по вкусу. Глаз Эймонда сузился. Это он не предусмотрел. Дети Хелейны должны оставаться близко, чтобы Джекейрис не мог слишком сильно на них влиять. — Место Джейхейриса, как моего наследника, на Драконьем камне. — Прекрасно. Там как раз сейчас Люцерис. — Ненадолго, — сквозь зубы сообщил Эймонд. — Либо он появится на моей коронации, либо я притащу его силой. В твоих же интересах поспособствовать этому, Джейс. Джекейрис разумно согласился, в тайне собираясь сделать всё, чтобы противостоять появлению Люцериса, и тоже откланялся. — Если вы закончили мериться силой, я бы хотела тоже высказаться, — вступила Рейнис. — Сделать Алина наследником Дрифтмарка — это хорошая идея для Корлиса. Но не для меня. Моё наследие утонет в водах Прилива вместе с моими детьми, потому что я всю жизнь была верной женой. Рейна не женится на Алине из уважения к сестре, и ты это знаешь, Эймонд. А детей от Бейлы ты просто не признаешь, оставив Джейхейриса наследником. У Эймонда был ответ и на это. Он без слов взял ключ и открыл потайной ящик королевского стола. Рейнис следила за его действиями, словно перед ней была ядовитая змея. — Видите ли, принцесса... как мы оба знаем, — здесь Эймонд вытащил отчёты Лариса и Бледной Пиявки и перешёл на валирийский, мельком бросив взор на Кристона Коля, — мой старший брат жив. Когда он только объяснял мне свой замысел по побегу от короны, он обронил фразу, которая долго не давала мне покоя до тех пор, пока я не нашёл ответ. — И что это была за фраза? — сквозь обманчивое спокойствие, накрывшее Рейнис вновь, пробивалось любопытство. — Хм... дайте подумать. Он сказал... "Тело Лейнора нашли лицом в камине. Оно обгорело настолько, что его было не узнать". — На что вы намекаете?.. — ощетинившись, спросила она и потянулась за протянутыми бумагами. — Ваша Светлость, — поправил её Эймонд, уводя документы из-под рук Рейнис. Они нависли над камином с пышущем в нём огнём. Рейнис окаменела, острым взглядом шаря по ничего не выражавшему лицу Эймонда. — Ваша Светлость... — исправилась она через пару секунд. — Поклянитесь мне в верности, принцесса, и я отдам вам эти весьма подробные отчёты о некоем мужчине средних лет валирийской наружности, который путешествует со своим... — Я клянусь, — нетерпеливо и горячо прервала его Рейнис. — Делай, что тебе вздумается, Эймонд. Я клянусь, Веларионы не будут выступать против тебя. Корона — твоя. — Поклянитесь могилой вашей дочери, — продолжал давить Эймонд, слегка опустив документы так, чтобы искры могли попасть на них и немного подпалить. — Клянусь могилой моей дочери Лейны Веларион, — скороговоркой произнесла она и бросилась к руке Эймонда, протягивающей ей толстенькую кожаную папку. Она схватила её и вскрыла, начав читать содержимое словно утопающая. — Вы сказали это при свидетелях. Вы ведь всё слышали, сир Кристон? Сир Эррик? — Да, мой король, — тенью отозвались они. Рейнис махнула рукой, будто отгоняя назойливых мух, и присела на стул напротив королевского стола. Эймонд довольно хмыкнул, смотря, как она жадно перелистывает страницу за страницей. Некоторое время он ходил по кабинету, смотрел на улицу и просто наслаждался своей властью над Рейнис. Это было очень приятное чувство, сладость которого сводила зубы. — Милостивая Вхагар... — шептала Рейнис время от времени. Когда она приблизилась к концу папки, Эймонд налил вино в два кубка и поставил их на свой стол. Рейнис едва обратила на это внимание в момент, но, закончив наконец читать отчёт, с благодарностью осушила свой кубок за один раз и встала. Её старческие, жесткие руки всё ещё сжимали драгоценные бумаги, и она прижала их к себе, ближе к сердцу, как если бы это притягивало Лейнора ближе к ней. Она посмотрела на Эймонда диким, неузнаваемым взглядом. — Спасибо, Эймонд. Я тебе этого не забуду, — низким голосом сообщила она. — Прекрасно, — отозвался Эймонд. — Только помните, что не вы одна знаете, где ваша драгоценность. Если вы меня предадите... — Этого не случится. Мы с Корлисом отбываем сегодня же. Пусть Рейнира гниёт на Драконьем Камне, а Деймон в твоей темнице. — Алин и Бейла? — Ясно как день, что ты не хочешь на ней жениться, а я более не имею над тобой власти. Судьбу Алина ты уже решил, и никто не посмеет тебе перечить. Бейла была бы выгодным союзом. В любом случае, делай, что хочешь Эймонд. Ты — король теперь. Рейнис покинула кабинет, оставляя Эймонда допивать вино в одиночестве. Дракон перелетел через горы и съел слона. *** Просыпаться и засыпать, приближая таким образом день коронации и полного триумфа, было бы радостно, если бы каждый день не наказывал Эймонда тишиной с Драконьего Камня. С тех пор, как указ об узаконивании Джекейриса был обнародован, Эймонд не получал никаких писем от Люцериса. Узаконивание Алина из Халла тоже не сыграло на его чувствах. Конечно, шпионы Бледной Пиявки и Лариса Стронга перестали слать смешные сказки, когда они отправили туда людей постарше и понадёжнее, но они тоже не заметили изменений в поведении Люцериса. Все на Драконьем Камне вели себя как обычно, и Эймонд отгадывал в этом затишье готовящийся батман Люцериса. Высокие лорды и леди наполняли Красный Замок и отягощали казну. Эймонд внутренне напоминал себе, что война унесла бы из казны ещё больше денег. Одно только столкновение с Деймоном и Караксесом стоило таких цифр, что Эймонд лишь устало откидывался на стул. Он всегда знал, что быть королём — тяжело, однако он не представлял, насколько тяжело, пока впервые не заснул под утро на столе и не проснулся с ужасной болью в шее и кляксой на половину лица. Возможно, Эймонд делал бы всё быстрее, если бы его десница был под рукой. Вот только голова Отто была забита организацией коронации, гостями и будущей свадьбой. Остальные были бесполезны: у членов совета были свои обязанности; Алисента заперлась в своей комнате и никого не желала видеть; Корлис, вновь ставший мастером над кораблями, и вовсе покинул Королевскую Гавань, как и обещала Рейнис; Джекейриса к таким делам допускать было нельзя; Хелейна бы начала пускать самолётики из бумаги; а Бейла бы расхохоталась и сказала бы ему "разгребать своё дерьмо самому". Вот Эймонд и разгребал. В день собственной коронации Эймонд чувствовал себя так, словно он правил уже 10 лет, хотя прошла лишь одна луна. За окном барабанил ледяной осенний дождь, и вставать не было никакого желания. Титус и ещё несколько его новых слуг помогли Эймонду привести себя в порядочный вид. Титус, осмелевший тем, что повысился до слуги короля, позволил себе спросить, поднося Эймонду глазной протез на подушке: — Ваша Светлость, вы так и не получили известия от своего племянника. Что вы намеренны с этим делать? Эймонд повернул голову к Титусу. Пустая глазница больше не пугала слуг, но Титус всё ещё нервничал каждый раз, когда видел Эймонда без протеза. — А ты бы что сделал? — вдруг спросил Эймонд и взял начищенный протез. — Я, мой король? — Да, ты. Эймонд повернул сапфир нужной стороной и привычным движением вставил его в глазницу. Ему даже не нужно было для этого зеркало, в котором теперь отражалось сверкание тяжёлого камня. А Титус, кажется, задержал дыхание. — Если бы я... был на вашем месте, — осторожно подбирая слова, сказал Титус. Он нервно мял его чёрную накидку в руках. — Я бы не спустил это ему просто так. — Ты бы убил его? — с отстранённым весельем спросил Эймонд. Несколько других слуг крутились вокруг, поправляя его наряд, давая побелевшему Титусу время на то, чтобы обдумать свои слова. — Н-нет, что вы, как можно! Это же... это же королевская кровь! — всё равно испугано прошептал Титус. Эймонд взглянул на себя в чёрно-красном облачении и с заплетённой косой. Он пожелал короноваться в одежде для полётов. Она, к тому же, отлично подходила к короне Завоевателя. — Да, ты прав. Мы оба от крови дракона. В карете Эймонда сопровождала измождённая Алисента и её сокрушённая тишина. С того момента, как она узнала, что случилось с Рейнирой, она не сказала никому ни слова. Она была словно кукла, которую водили из одной комнаты в другую. Она ни на кого не обращала внимание и в своём роде разделила судьбу Рейниры, лежащей на постели без движения. Эймонду даже было жаль Алисенту. Её посеревшее лицо в бликах молнии мерещилось лицом мертвеца. Эймонд был уверен, на смертном одре она бы и то выглядела лучше. — Я возьму вас на Драконий Камень после коронации, матушка, — наконец пообещал он то, что давно хотел пообещать. — Вы сможете остаться с Рейнирой столько, сколько захотите. Только после этого Алисента впервые за месяц посмотрела на Эймонда осознанным взглядом. Она, стремительно проваливавшаяся в бездонную пропасть, моргнула и медленно двинула головой, давая понять, что она поняла. Или карета так качнулась на неровной дороге. Несмотря на плохую погоду и духоту, Драконье Логово было переполнено людьми разных сословий, радостно выкрикивающих имя Эймонда. Всё это сопровождал гром, эхом разносящийся от высоких стен и купола. Молния сверкала у Эймонда за спиной и отражалась в начищенных доспехах городской стражи. Аристократия и семья были ближе всех к подмостку. Эймонд шёл сквозь поднятые мечи, которые отрезали путь назад, и смотрел на людей. Они искренне любили его, дарили ему улыбки, кидали на него лепестки красных роз, благодарили за спасение от палача-Деймона и его мёртвой шлюхи-жены. Это было приятно, и всё-таки... Эймонд не был уверен, что его наполняло, когда он ступил на подмосток и среди семьи не увидел Люцериса. Но это было горькое, ужасное чувство, дробящее грудь драконьими зубами. Не злость, не ненависть, не разочарование. Может быть, это была тоска. Дальше всё должно было идти как заведено. Слова, мать, целующая его в лоб, септон, елей и корона, опускающаяся на его голову под ликование толпы. И всё так и было, пока коленопреклонённый Эймонд не услышал рычание Арракса и резко не обернулся на него. Корона Завоевателя в руках Кристона Коля не успела опуститься на голову до конца. Она проскользила по волосам, и Эймонду пришлось подхватить её, поправляя, пока он вскакивал с колен, с изумлением наблюдая, как Арракс с Люцерисом на спине снижается посреди моря ропщущих и паникующих людей. Люцерис был словно миражом, прекрасным сном после долгого кошмара, продирающемся сквозь толпу к подмостку. По его тёмным волосам катилась вода, парадная одежда была мокрой насквозь, словно он только что вылез из моря. — Простите, дядя, я опоздал, — с дерзкой ухмылкой сказал Люцерис. И тогда широкая улыбка расцвела на губах Эймонда.