Химия

Во вторник, стоя перед кабинетом химии, Света волновалась, что снующие туда-сюда одноклассники заметят не сползающую с ее лица улыбку. Она пыталась придать своему лицу такое выражение, какое было бы у обычной школьницы перед уроком по сложному предмету, но ей все равно казалось, что ее восторг и трепет был заметен всем окружающим. — Свет, ты че, волнуешься перед химией? Ты ж все знаешь, — обратился к ней Ермаков, тот самый приставучий одноклассник, который в начале года комментировал несвойственный ей внешний вид. Раньше она всегда ходила в школу в штанах и закрытых рубашках, а с тех пор иногда начала ходить в юбках и обтягивающих блузках. Вернее, это одноклассникам могло показаться, что «иногда». Но Света-то знала, что ее выбор одежды неслучаен: его четко контролирует Александр Григорьевич. Обычными фразами, произносимыми в конце урока, которые только для них двоих имеют более глубокий смысл. Свете было досадно, что бесцельный вопрос какого-то одноклассника отрывает ее от мыслей об Александре Григорьевиче, и ей понадобилось чуть больше времени, чем обычно, чтобы сообразить, как ответить корректно и вежливо: — У меня скоро олимпиада по химии, но неизвестно, когда именно. В этом году комитет что-то задерживает задания, — Света попыталась оправдать свой встревоженный вид, придумав причину, которая могла бы убедить Ермакова. Она не соврала — комитет действительно задерживал задания. Пару дней назад Александр Григорьевич упоминал об этом в переписке. Честно говоря, в данный момент Свету совсем не волновала олимпиада. Но хорошо, что эмоции от общения с учителем не заставили ее забыть и о таких приземленных вещах: сейчас эта информация помогла отвадить назойливого одноклассника и прекратить неудобные расспросы. — Да ладно, не волнуйся! Ты ж умная, всё напишешь без проблем, — Ермаков попытался подбодрить ее, но от такой поддержки Света даже испытала легкое отвращение. Кто он такой, чтобы судить о том, всё она напишет или не всё? Он же сам в химии не разбирается. Слепая похвала Свете была не нужна. Другое дело — Александр Григорьевич. Он действительно компетентен в этом вопросе, поэтому если бы он похвалил Свету и сказал, что она напишет олимпиаду без проблем, то Света бы действительно обрадовалась. Но ведь Александр Григорьевич уже неоднократно говорил ей, что, по его мнению, Света отлично подготовлена к школьному этапу. Поэтому насчет предстоящей олимпиады она не сильно переживала. Ее пьянили мысли о будущем взаимодействии с Александром Григорьевичем. Взаимодействии личного характера. Ведь за время их общения по переписке Света стала чувствовать себя более раскрепощенно. Возможно, теперь они смогут делать что-то более интересное?.. Ей даже хотелось, чтобы Александр Григорьевич сказал ей сделать что-то такое, из-за чего она раньше почувствовала бы сковывающее смущение. — Светлана, Аркадий, вы уже пришли? Можете заходить в класс, — вдруг послышался теплый голос Александра Григорьевича. Света даже не заметила, как он подошел, потому что все это время витала в облаках. Как хорошо, что Александр Григорьевич не может читать ее мысли! Если бы он знал, о чем она сейчас думает, ей было бы очень неловко за свои желания. Света чувствовала, что появление Александра Григорьевича вогнало ее в краску. Наверняка он тоже это видит! «Посмотрим, как ты будешь себя вести, когда мы встретимся после каникул», — Света вспомнила фразу из его письма. «А-а-а, и почему в переписке я вела себя так смело? Теперь в реальности я стесняюсь еще больше, чем раньше!» — начала накручивать себя Света, но Александру Григорьевичу ответила лишь: — Хорошо, спасибо... Ее голос звучал так тихо и робко на фоне шумной перемены, что Света даже подумала: вдруг Александр Григорьевич не различит ее слов? Запуская Свету в класс, учитель положил ей руку на плечо. Свете показалось, что этим жестом он хочет защитить ее от утомительного шума и гама, царящего в коридоре. От его уверенного прикосновения Свете стало спокойнее. Его большая рука была словно якорем, который удерживал Свету от внутренних волнений. — Светлана, не переживайте, олимпиаду еще не прислали. Сегодня ничего не будет, — успокоил ее Александр Григорьевич. Света была уверена, что он понимал: она волнуется не из-за олимпиады, а из-за их встречи. На самом деле он имел в виду, что на этом уроке не будет ничего, что могло бы смутить Свету. Но поскольку их мог слышать одноклассник, устраивающийся на своем месте у окна, Александру Григорьевичу пришлось шифроваться, а также называть ее полным именем и на «вы», как он делал со всеми учениками. Приятно было осознавать, что учитель считает учеников достойными уважительного обращения, но поскольку Светины отношения с ним выходили за деловые рамки, ей было не очень комфортно слышать от Александра Григорьевича «вы» в свой адрес. Хотя она сама не могла представить, что будет называть его по-другому. Ей казалось таким естественным, что он обращается к ней на «ты», а она к нему на «вы» в личном общении. Наверное, привычка. Несмотря на то, что в глубине души Света хотела поскорее насладиться дальнейшим развитием отношений с Александром Григорьевичем, она была рада и даже благодарна ему за то, что сегодня он не будет организовывать ничего волнующего, а просто даст ей приспособиться к обстановке и расслабиться. И действительно — на уроке не было ничего необычного. Если бы учитель не смотрел на нее теплым поддерживающим взглядом, когда она шла отвечать, то Света могла бы подумать, что между ними и вовсе нет никаких личных отношений. Слушая лаконичные объяснения Александра Григорьевича и наблюдая за тем, как он пишет на доске, Света успокаивалась.

***

Но после урока химии Света снова вернулась в свое взвинченное состояние. «Так, расслабляться пока рано! — не давала она себе покоя. — У меня ведь в пятницу на допзанятии контрольная! Надо готовиться.» Результат контрольной казался ей более важным, чем результат олимпиады, на подготовку к которой эта контрольная и была нацелена. Ведь контрольную будет проверять сам Александр Григорьевич! Его оценка более значима. С этим девизом Света каждую перемену сидела, перелистывая тетрадь и протирая своим пытливым взглядом учебник по химии. В пятницу до дополнительного занятия оставалось уже совсем немного времени, поэтому Света, повторяя материал, так нервничала, что порой даже не могла как следует сконцентрироваться и осознать смысл прочитанного. Химические свойства этилена и его гомологов в основном определяются наличием в их молекулах двойной связи. Для них характерны реакции присоединения, окисления и полимериза… — А? Чей-то палец вдруг закрыл этот абзац, чем вызвал у Светы легкое раздражение. Она подняла голову от учебника и увидела Александра Григорьевича. Раздражение мгновенно исчезло, сменившись удивлением и радостью. — Света, хватит корпеть над учебником. Уверен, ты уже выучила его наизусть! — улыбаясь, сказал ей Александр Григорьевич. Он закрыл учебник и аккуратно вытащил его из Светиных рук. — Но ведь контрольная… — немного испуганно попыталась возразить Света, хотя ей было приятно получить такую высокую оценку своих знаний от учителя. — Этот материал тебе не пригодится, — сказал Александр Григорьевич, улыбаясь еще шире и напоминая Свете какого-то обворожительно прекрасного хищника. — Заходи в класс. Света сначала не поняла, почему это ей не пригодятся свойства алкенов — ведь Александр Григорьевич предупреждал, что контрольная будет по всему школьному материалу. Но когда он запер дверь кабинета на ключ изнутри, Света начала догадываться, почему. Теперь она тоже невольно заулыбалась. Что же на этот раз придумал учитель? Значит, никакой контрольной не будет? Света уже начала расслабляться. — Садись на свое место, сейчас я выдам тебе листы с заданиями. Улыбка сползла со Светиного лица. Все-таки надо будет писать контрольную?.. Что ж, ладно. Пусть будет так, как решит Александр Григорьевич. Он подошел к ней и положил на парту какие-то распечатки. Верхняя страница была белой, без надписей. — Ого, так много? — удивилась Света. — А я успею все сделать? — Если что-то не успеешь — возьмешь доделывать домой. — А вы не боитесь, что дома я смогу подсматривать? — Не боюсь. Ты ведь не будешь подсматривать, если я тебе запрещу это делать? — Ну вот, — рассмеялась Света, — Все-то вы знаете. Не буду подсматривать. Жаль, что я такая честная. — А мне не жаль, — учитель продолжал улыбаться, но уже не широкой хищной улыбкой, а легкой, еле заметной. — К тому же, я составил такие задания, что подглядывать там нечего. — Ничего себе! Что же там такое? — с этими словами Света начала открывать первую страницу распечатки. — Наслаждайся, — как-то излишне загадочно ответил Александр Григорьевич и направился к своему учительскому месту. Первый вопрос. Ты мне доверяешь? «Конечно! Полностью.» — не задумываясь, вписала Света в поле для свободного ответа. Но при чем тут химия? Она взглянула на следующий вопрос. Ты смотришь/читаешь эротику или порно? Если да, то напиши, какие жанры и метки ты обычно ищешь. Что пробовала смотреть/читать? Что понравилось, что не понравилось? «А-А-А!!! Ну почему сразу такие морально сложные вопросы?» — подумала Света, из-за смущения боясь поднять взгляд на Александра Григорьевича. Не то чтобы она собиралась врать, что она такого не смотрит и не читает, но если бы не такой прямой вопрос, она бы не стала первая об этом говорить. А, может, в этом и суть? Он хочет, чтобы Света рассказала ему то, о чем бы она сама не заговорила? — Света, по твоему выражению лица вижу, что ты дошла до интересных вопросов, — довольным мягким голосом обратился к ней Александр Григорьевич, уже сидящий за своим столом и наблюдающий за ней. — Учти, я жду от тебя абсолютно честных ответов. Даже если ты думаешь, что они могут мне не понравиться. — Вы такие смущающие вопросы придумали… — ответила Света, но без укора. Она признавала за ним право задавать любые вопросы, поэтому ситуация не вызывала у нее возмущения. Ей просто сложно было справиться с неловкостью. — А почему вы дали целую страницу на ответ? - продолжила Света. — Больше страницы. Света еще раз взглянула на распечатку. Третье задание начиналось только на середине следующей страницы. — Ого, и правда! Так много места! — Это значит, что я хочу подробный ответ. — А если бы я такое не смотрела и не читала, то ответ был бы просто «нет», и тогда вы бы зря потратили место на листе! Ха-ха — решила подерзить Света. Где-то в глубине души ей казалось, что дерзость скроет ее смущение. — Значит, все-таки ты такое смотрела и читала, — поймал ее на слове учитель. Света смущенно потупилась в пол. Дерзость сыграла против нее. — Да ладно тебе, большинство подростков такое смотрит или читает. Некоторые даже пишут, — учитель начал успокаивать ее. — Конечно, не стоит рассказывать об этом каждому встречному-поперечному, но передо мной можешь не стыдиться. Я всего лишь хочу знать, какие образы тебя возбуждают, а какие отталкивают. — А вы не могли просто спросить? — Мог, конечно. Но разве ты ответила бы мне так подробно? Как мы недавно выяснили, письменно ты обсуждаешь подобные темы гораздо более охотно и раскрепощенно. — Ну да… И правда. Света какое-то время осмысливала происходящее, а потом выдала: — А что если для ответа мне не хватит этого листа? Александр Григорьевич рассмеялся и посмотрел на нее с каким-то странным умилением. — Тогда я дам тебе еще один листок, — сказал он. — Или больше. Смотря сколько тебе понадобится. — Ладно… — скромно ответила Света и стала читать задания дальше. Ей было любопытно, что же еще Александр Григорьевич хочет о ней узнать. А еще она очень стеснялась начинать отвечать на второй вопрос, поэтому оттягивала момент. Третий вопрос. Какой твой любимый и нелюбимый предмет в школе вне зависимости от личности преподавателя? На это Света решила ответить сразу же. Будет еще один заполненный ответ! Странно, что после интимного вопроса следовал такой общий. Любимый предмет — химия. Нелюбимый — физика. Света стала смотреть на распечатку с заданиями более уверенно. Вот, на целых два вопроса она ответила! И с остальным справится. Она решила спросить у учителя еще кое-что, чтобы точно знать, сколько времени у нее для ответа на все эти вопросы: — А контрольную по химии мы все-таки писать не будем? — Не будем. Я же видел, что ты повторяешь материал каждый день. Зная твой уровень, я со всей уверенностью могу сказать: этого достаточно, чтобы написать школьную олимпиаду без проблем. Лучше потратим время на более полезные вещи. — Вы считаете это полезным? — Конечно. — А в чем польза? — А ты как думаешь? — Ну-у, наверное, вы хотите побольше обо мне узнать, и выбрали для этого формат, в котором я меньше всего стесняюсь отвечать на такие вопросы… — Верно. — А где тут польза-то? Может, в том, что это постепенно будет помогать мне чувствовать меньше смущения, когда дело касается подобных тем? — В этом тоже, хотя это не главное. Ты все немного усложняешь, — улыбнулся учитель. — Не поняла. — Это пока неважно. Возвращайся к вопросам. Света подумала, вдруг Александр Григорьевич собирается потом делать с ней то, о чем она напишет в ответах? В этом настоящая цель контрольной? Впрочем, и правда, не важно. Об этом думать было пока рано. Тем более, Света решила не додумывать ничего за Александра Григорьевича — ведь не факт, что догадки окажутся правдой, а так только лишний раз можно себя накрутить. Она максимально открыто и честно напишет ответы на все его вопросы, как он и сказал. Хотя даже без его указания Света не собиралась бы врать. Ведь учитель не сделает ей ничего плохого. Четвертый вопрос. Какое твое любимое животное? Это тоже легко! Кошка. Пятый вопрос. Есть ли у тебя сексуальный опыт? — Света, по твоему выражению лица я могу проследить, как ты переходишь от одного вопроса к другому, и даже угадать, на каком ты сейчас, — снова заговорил с ней учитель. Интонации его голоса были более оживленными, чем на уроке химии с классом. Кажется, он получал удовольствие от происходящего. — И на каком же? — ответила Света с дерзкими нотками в голосе. — Полагаю, на пятом. — Верно, — ответила Света. — Ну не дуйся, — ласково заговорил Александр Григорьевич. — Я рад узнать о тебе все. А по твоему смущенному взгляду, кажется, понимаю, что ты ответишь на этот вопрос. — А вы специально чередуете нормальные и смущающие вопросы? — Да. — А зачем? — Потому что я так захотел. Ты выглядишь очень мило, когда смущаешься. — Ну вот, — надулась Света. — А можно не отвечать на какие-то вопросы? — только что она думала, что готова ответить на все, но вдруг ей не хватит на это решимости?.. Лучше перестраховаться. — Нет. Света даже удивилась, что этот запрет не вызвал у нее возражений. Нет так нет. Значит, ей придется отвечать на все эти личные вопросы. Странным образом после запрета Александра Григорьевича она даже почувствовала облегчение. Раз у нее нет выбора, отвечать или не отвечать, то как будто она и не виновата, если ответит что-то не то. Ведь на самом деле она была не против поделиться с Александром Григорьевичем этой информацией. Просто очень стеснялась. После этой «контрольной» он будет больше знать о ней. И она будет чувствовать еще большую близость с ним. Словно она перед ним как на ладони. Или даже в ладони. О, его ладони. Сжал бы он ее в своих ладонях… Прикоснулся бы к ней своими крепкими пальцами… Свете казалось, что Александр Григорьевич мог намеренно вызывать у нее разные чувства. Причем не только действиями, но даже взглядом и интонацией своего голоса. И ей это безумно нравилось. Света стала более мечтательной и серьезной одновременно. Это ощущение напомнило ей тот момент, когда она делала эротическую фотографию для Александра Григорьевича. Полная готовность следовать его указаниям, желание сделать ему приятно, размышление над задачей личного характера… Света и не заметила, как Александр Григорьевич подошел к ней. Он встал за стулом, на котором она сидела, наклонился над ней сзади и достал листок с первыми двумя вопросами. Второй был еще не заполнен, но на первый «Ты мне доверяешь?» Света ответила «Конечно! Полностью». Александр Григорьевич взял листок, чтобы посмотреть ответ на этот вопрос? Почему именно сейчас? Это важно? И разве он сам не знал ответ? Вдруг Света резко почувствовала опасную легкость во всем теле. Похоже на то ощущение, когда ты пытаешься заснуть и внезапно чувствуешь, будто падаешь куда-то. Это Александр Григорьевич немного наклонил ее стул назад. Света инстинктивно схватилась руками за сидение, чтобы не упасть. Хотя объективно в таком положении и не было риска падения. Она должна была бы возмутиться происходящим, но она совершенно не чувствовала возмущения, только любопытство. Зачем он наклоняет ее стул? Света ощущала себя как в легкой невесомости. Александр Григорьевич наклонил стул еще немного назад. Света не боялась упасть. Ведь она была в его руках! Она полностью ему доверяла. Света даже закрыла глаза от удовольствия. Передавая контроль Александру Григорьевичу, она чувствовала свободу. Как на американских горках, когда, несмотря на адреналин, ты отдаешься ситуации и просто начинаешь наслаждаться ей. Этот стул, который наклонял Александр Григорьевич, был словно рычагом контроля над ситуацией. Пусть он дожмет его до конца. Не надо полутонов. Света почувствовала легкость внутри. Учитель опустил ее еще ниже. Светина рука разжалась и стала бессильно свисать вниз. Раз он все контролирует, то ее хватка не нужна. Можно расслабиться. Можно быть собой. Света издала легкий стон, не то от удовольствия, не то от возбуждения. Он еще даже не прикасался к ней, а она уже была в экстазе! Как же, наверное, будет сладко, если он ее потрогает… Она ощутила, как спинка стула опустилась на какую-то поверхность, но не такую жесткую, как пол. Почувствовав опору, Света медленно разлепила веки. Ее томный взгляд смотрел в потолок. Александра Григорьевича не было видно. Где же он? Вдруг Света почувствовала, как его руки гладят ее непослушные волосы. Вот же он! Опустился на пол вместе с ней, положив спинку опущенного стула себе на колени. Было приятно чувствовать прикосновения его теплых сильных рук. Вот он легонько тянет прядь ее волос на себя, и Света издает тихий протяжный стон, как кошка, которую почесали по голове. Теперь Света могла видеть его лицо. Он улыбался. — Твои чулки мне понравились еще во время нашей первой встречи. Было так мило заставлять тебя подниматься у доски на носочки, — довольно сообщил он. Значит, он это специально делал! Как же Свете было стыдно и как хорошо… Да-да, пусть ему нравятся и ее чулки, и то, как она стоит на носочках, и как стесняется. И все это ради него. Но с чего вдруг он решил заговорить об этом? Света глянула на свои ноги, задранные вверх и свисающие коленями через сиденье стула. Света поспешила поправить опустившуюся вниз юбку, которая в таком положении открывала верх ее чулок и часть трусиков, но учитель строго сказал: — Убери руки. Руки Светы подчинились. Ей не нужно было подключать сознание, чтобы они подчинились. Света начала чувствовать сладкий стыд. Сладкий и жгучий стыд. Света даже удивлялась, как ее чувства могли быть настолько сильными, несмотря на ее пассивность. Словно все импульсы, отогнанные от тела, сконцентрировались в ее эмоциях. Она даже чувствовала, как у нее ослабли руки от исступленного восторга. Но это не страшно, ведь есть руки Александра Григорьевича… Света увидела, как его крепкие пальцы оттянули подвязку для чулок на ее ноге. И резко отпустили. Подвязка с характерным звуком шлепнулась о бедро, оставив под собой еле заметную красноватую полоску. — А-ай… — простонала Света. От боли или от удовольствия? В этой сладкой бессильной неге, в этом расслаблении тела и сознания любые физические ощущения воспринимались глубже: словно камушек, брошенный на спокойную гладь озера и оставляющий после себя медленно сходящие на нет круги по воде. Пусть Александр Григорьевич сделает еще что-нибудь. Пусть он делает с ней все что угодно. Все, что ему угодно. Александр Григорьевич положил свою крупную ладонь Свете на край чулок, погладил и начал медленно опускать руку вниз по внутренней части бедра. — Милые трусики, тебе идут, — прокомментировал он. — Спасибо… — Света нашла в себе силы поблагодарить его, хоть такая оценка и вгоняла ее в краску. Александр Григорьевич будто вынимал Свету из пассивной неги своими прикосновениями. Как будто заставлял ее чувствовать эти всепоглощающие эмоции. Они становились все острее и все приятнее. И сконцентрировались в одной точке. Александр Григорьевич водил пальцами по ее трусикам. Света закрыла глаза, будто отказываясь видеть что либо. Желая только чувствовать. Чувствовать это как можно дольше. Еще. Ей хотелось еще. Света почувствовала, как пальцы Александра Григорьевича легонько отодвинули ткань ее трусиков и продолжили ласкать ее. Теперь она лучше ощущала форму его пальцев. Он ввел два пальца внутрь, продолжая ласкать клитор кистью руки. Почему-то Света не получала столько удовольствия, когда сама ласкала себя пальцами внутри. Она даже не ожидала, что принимать такие ласки от Александра Григорьевича будет настолько приятно. Она сконцентрировалась на своих ощущениях, приготовившись ухватить самую их суть. Она приоткрыла рот и крепко напрягла мышцы на бедрах, словно кошка, готовящаяся наброситься на вкусную добычу. Но Александр Григорьевич отнял от нее руку. — Еще… — промолвила Света, страстно жаждущая продолжения. Ведь оставалось совсем чуть-чуть! — Всему свое время, — спокойно отозвался Александр Григорьевич, но в такой ситуации его наставление звучало даже издевательски. — Ну пожалуйста. — Света, кажется, ты вошла в нужное расположение духа для искренних и подробных ответов на задания контрольной. Я не буду портить тебе настрой. — М-м… — Света не нашла, что ответить. — Мне было так приятно. — Я знаю, — нежно ответил Александр Григорьевич. — Но могло бы быть еще приятнее. Ну, самую малость… — Я даже перестарался. Мне так нравилось видеть, что ты получаешь удовольствие. Но если я доведу тебя до конца, у тебя пропадет настрой отвечать на вопросы. А мне нужны ответы. — Ну ладно, — согласилась Света. Объяснение учителя звучало логично. И правда — после оргазма Света всегда ощущала какое-то приторное отупение. В таком удовлетворенном состоянии ей бы действительно было лень отвечать на вопросы. Тем более на такие вопросы. Они бы уже не вызывали бурного интереса и продуктивного стеснения. — Держи, — Александр Григорьевич протянул ей что-то. Света взяла в руку упаковку и прочитала: «Влажные салфетки для интимной гигиены». — А можете вы? — довольным предвкушающим тоном спросила она учителя. — Хитрая кошечка, — ласково ответил Александр Григорьевич. — Хорошо. Он, что, уже прочитал и ответ на вопрос о любимом животном? Или это была его импровизация? Александр Григорьевич начал вытирать салфеткой между Светиных ног. Но теперь движения его пальцев были быстрыми и функциональными, ничего лишнего. Они совсем не были похожи на недавние ласки. Света по-детски надулась. Она хотела перехитрить Александра Григорьевича, когда просила снова прикоснуться к ней. Но получилось совсем не то, чего она хотела. Хотя она ведь знала, что его нельзя перехитрить. Как кошка не может перехитрить своего хозяина, «‎спрятавшись» за занавеской и одновременно виляя хвостом, выглядывающим из-под этой занавески. Но хозяевам бывает забавно подыгрывать своим кошкам в такой игре. — Крепко держись за стул, сейчас подниму тебя, — сказал ей Александр Григорьевич. — Хорошо. — Держишься? — Да. — Поднимаю. Ну вот, рычаг контроля вернули в исходное положение. Что ж, пора приступать к делам. А из дел у Светы на данный момент — ответить на вопросы контрольной. Александр Григорьевич был прав. Теперь Света чувствовала гораздо меньше стеснения и была более расслабленной. Но и не потеряла концентрацию, потому что он не довел ее до оргазма. «Какой он практичный!» — подумала Света со смесью некоторого недовольства и восхищения. И начала строчить ответ на второй вопрос. Она напишет ему все, что он хотел узнать! Как можно подробнее! Ух! Она ответит так развернуто, что у него дополнительных листов не хватит! Свете хотелось выполнить задания как можно подробнее как будто ему назло. Чтобы поразить его своей исполнительностью и безупречностью. Она уже практически не стеснялась отвечать на такие интимные вопросы. Она даже находила какое-то глубокое удовольствие в такой открытости. Легкое раздражение ушло, но продуктивный настрой остался, и Света стала спокойно отвечать на шестой вопрос. Ты хочешь заняться со мной сексом? Да. Да, черт возьми! Она хочет его! Как будто он этого не видит! Недавняя ситуация говорит об этом красноречивее любых слов. Света подумала и добавила к ответу: «Я вас хочу». Вот пусть и знает! — Света, теперь у тебя сосредоточенное лицо. Я доволен. Получается отвечать на вопросы? — Да. Знаете, эти ваши спартанские методы даже помогают… — Почему спартанские? — мягко поинтересовался учитель. — Я же тебе приятно делал. — Ну, вот так вот начать за здравие, и закончить за… Вернее, не закончить. — Разрешаю тебе закончить самой. — Что-о, вот так вот? Прямо перед вами? — Свету снова начало охватывать смущение, но из-за сильного возбуждения оно было не сковывающее, а, наоборот, бодрящее. Александр Григорьевич рассмеялся. — Ну да. — Ну нет, я стесняюсь… — Тогда продолжай писать контрольную. — Ладно, — согласилась Света. Уж лучше контрольная. Отвечать на вопросы она стеснялась меньше, чем что-то показывать. Седьмой вопрос. Есть ли какая-то одежда, которую ты хотела бы носить, но стесняешься? Интересный вопрос. Даже место для рисунка есть. Можно и нарисовать, и расписать. Да, у Светы определенно есть образ, в котором ей как-то неловко было бы появляться на людях… Хотя это неудивительно. Она ведь даже в обтягивающей блузке в школу стеснялась ходить. Черт, сплошное стеснение! И как она с этим живет? А ведь Александр Григорьевич постепенно заставляет ее делать то, что вызывает у нее смущение, и потом с ним она чувствует меньше смущения. Есть ли в этом какой-то хитроумный план? Впрочем, это не так важно. Можно просто наслаждаться ситуацией. Рисовать одежду было бы долго, поэтому Света решила сначала посмотреть, какие дальше вопросы. Так, что-то про увлечения, фобии, болезни, предпочтения в еде, аллергии… На это тоже можно ответить потом. Вдруг в контрольной есть еще какие-то пикантные вопросы? Логично было бы ответить на них, пока у Светы не прошел настрой. «О! — подумала Света. — Какие-то вопросы с большим полем для ответа. Та-ак.» Напиши эссе на тему «Что мне нравилось в нашем взаимодействии на дополнительных занятиях, а что нет». — Света, мне жаль прерывать тебя. Особенно после тех усилий, что я приложил ради твоих искренних и подробных ответов. Но уже время. — Ой, уже? Я и не заметила. — Да, время прошло быстро, потому что мы тратили его не только на контрольную, — пояснил Александр Григорьевич. Интонации его голоса снова звучали живо и заинтересованно. — Сдай листы с теми вопросами, на которые ты уже ответила, а остальные задания возьми домой. До следующего вторника доделай их и пришли мне на почту. Либо фоткой, либо текстом. — Ой, я стесняюсь отдавать вам ответы… — Света, — строго надавил учитель. — Ладно… — согласилась Света. — Доделаю остальное дома, сфоткаю и пришлю вам. — И решила добавить, — а еще какую-нибудь фотку вы не хотите? Александр Григорьевич умиленно взглянул на нее, улыбнулся и ответил: — На твое усмотрение. — Поняла. — Света, у меня совещание через пять минут. — Ой, извините. Уже собираюсь. Перед тем как выйти из кабинета, Света подбежала к столу Александра Григорьевича и стала смотреть на него ожидающим, по-детски наивным взглядом. Он поцеловал ее в лоб, а затем в губы. — Пойдем, — мягко сказал Александр Григорьевич, складывая листы с ответами в свой портфель. — Ты сегодня молодец. Отвечала на такие сложные вопросы. — Спасибо, — искренне и с теплотой ответила Света. — Теперь вы все знаете. — Почти все, — поправил ее Александр Григорьевич. — Вот прочитаю, что ты ответишь на оставшиеся вопросы, и тогда действительно буду знать все. — Да-да, я пришлю до вторника. — Умница. Он поцеловал ее в макушку. — А олимпиаду по химии еще правда не присылали? — Да, правда. Как только пришлют, я буду вынужден отпросить тебя с какого-нибудь урока. Задания в этом году задерживают, так что наверняка организаторы попросят участников побыстрее написать. — Понятно, ну ладно, — робко отозвалась Света. — Света, да не волнуйся ты так. Если не веришь в свои силы, поверь хотя бы в мои суждения. Ты прекрасно знаешь химию на школьном уровне. Проблем на этой олимпиаде не будет, — начал уверенно успокаивать ее Александр Григорьевич. — К тому же, я прочитал, что ты ответила на первый вопрос. Ты мне полностью доверяешь. И сейчас тоже доверяй. Я говорю, что ты легко справишься со школьным этапом олимпиады, значит так и будет. — Хорошо. Теперь я, и правда, чувствую себя более уверенно. Спасибо. — Пожалуйста, котенок. Свете невероятно понравилось это обращение. Если бы они с Александром Григорьевичем были в более уединенной обстановке, она, наверное, могла бы даже запищать от удовольствия. — Ой, вы уже прочитали, что мое любимое животное — это кошка? — Да. — Классно. Хочу быть вашей кошечкой, — Света, кажется, опять перестала смущаться и просто начала говорить все, что на ум придет, без скрупулезного анализа — стоит это говорить или лучше промолчать. Теперь она стала замечать, что те моменты, когда она не анализирует, иногда оказываются очень приятны и даже полезны. — Это можно устроить, — ответил учитель, когда они выходили из кабинета химии. — Что вы имеете в виду? — Свете действительно было интересно. Александр Григорьевич кинул беглый взгляд на школьный коридор. Никого не было, но в любой момент кто-нибудь мог появиться. Он продолжил: — Об этом как-нибудь в другой раз. Ну все. Жду оставшиеся задания до вторника. — Хорошо. До свидания. — До свидания. Он не говорил «На сегодня заканчиваем», значит, во вторник Свете надо прийти в штанах.