Химия

Света сидела на уроке физики и безуспешно пыталась сконцентрироваться на определении, которое втолковывала классу учительница: — Всякое тело продолжает удерживаться в своём состоянии покоя или равномерного и прямолинейного движения, пока и поскольку оно не понуждается приложенными силами изменить это состояние, — медленно и монотонно проговаривала Лариса Сергеевна. Так медленно, что Света успевала забыть начало фразы до того, как услышит конец. И так монотонно, что, несмотря на прикладываемые усилия, Света все же не могла удержать свое внимание на уроке и невольно начинала думать об Александре Григорьевиче. «Он бы точно смог рассказать эту тему лучше, чем физичка», — подумала Света. Одноклассницам, сидящим позади, кажется, первый закон Ньютона был тоже абсолютно не интересен. Они оживленно перешептывались, да так громко, что даже Свете было слышно: — Ой, а знаешь, что я Лешке сказала? Чтоб без подарка на следующее свидание не приходил! Ха! Так он, знаешь чё? Принес мне потом семнадцать роз! — Да-а, я видела твои фотки в инсте! Ну, этот Лешка небось и по ресторанам может поводить. Ты его не бросай. — Конечно не брошу! Главное, чтоб он про Пашу не узнал, ха-ха. Хотя Паша мне таких дорогих букетов не дарил. Может, и не общаться с ним тогда? Но я ведь девушка честная — я с Пашей даже не целовалась! Ну так, один раз только. И то, это не я его целовала первая. Так что если Лешка приревнует — пусть сам идет нафиг, мне такие нервные не нужны. — Ха-ха, правильно! Света почувствовала внутреннее возмущение. Как можно так пренебрежительно относиться к любимому человеку? Ей даже представить было сложно, что она вела бы себя так с Александром Григорьевичем. Хотя материально он мог предложить больше, чем рестораны и букет роз. Вообще-то она могла бы даже шантажировать его, угрожая тем, что расскажет кому-нибудь про их отношения и какой-никакой секс. Оральный секс ведь тоже секс. Нет, нет! Даже думать противно о таком предательском и бесчестном отношении к любимому! Неужели Веронике и Кате и правда нравится водить за нос глупых ровесников? А как же искренние чувства и эмоции? Или Света просто до наивности романтична? — Агапова, Ямщук! Что вы там такое интересное обсуждаете? Может, вы расскажете всему классу, чтобы мы тоже посмеялись? — вмешалась недовольная Лариса Сергеевна. «Какая же банальная фраза…» — со скукой подумала Света, ощутив испанский стыд. От необходимости оправдываться Веронику и Свету спас неожиданный стук в дверь. Кто-то опоздал на урок? Света оглянулась вокруг. Вроде нет, все были на месте. Стучавший не стал дожидаться разрешения войти: дверь открылась, и за ней показался Александр Григорьевич. У Светы сердце ёкнуло от радости и неожиданности. Она украдкой посмотрела на учителя химии, стараясь скрыть от окружающих свой интерес к нему. — Александр Григорьевич? — недоумевающе вылупилась на него физичка. — Лариса Сергеевна, — подчеркнуто галантным тоном обратился он к коллеге. — Простите, что прерываю урок. Хочу попросить у вас Астахову Светлану. Видите ли, только что прислали олимпиаду по химии. Нужно написать ее до обеда, в этом году комитет сильно задерживал задания. — Конечно-конечно! — согласилась Лариса Сергеевна и обратилась к Свете, — Светлана, возьмите потом конспект у одноклассников. — Конечно, спасибо, Лариса Сергеевна! — бойко ответила Света и начала собираться. Ну ничего себе! Она не только пропустит нудную сдвоенную физику, но еще и побудет наедине с Александром Григорьевичем! Вот это удача! Даже волнение из-за олимпиадных заданий куда-то улетучилось. Она не знала, завидуют ей одноклассники или сочувствуют. Света была уверена: по их мнению — что сидеть на уроке физики, что писать олимпиаду по химии — та еще каторга.

***

Когда они с Александром Григорьевичем зашли в кабинет химии, он поцеловал ее в макушку и сказал: — Я посмотрел задания, они не сложные. Только одно есть заковыристое, но ты справишься. Удачи, котенок. — Спасибо! — Света уже и не волновалась, раз в ней был уверен такой компетентный специалист. Более того, его слова успокоили бы ее, даже если бы он не был ее учителем. Просто потому что это он. Он! Света села на свое место и начала смотреть задания. И правда, на первый взгляд ничего сложного. Все эти темы Света хорошо знала. Она стала быстро отвечать на вопросы. Действительно, последняя задача была заковыристой, но, немного поразмыслив, Света нашла, как ей казалось, верный способ решения. Как же хорошо Александр Григорьевич смог оценить ее уровень! Сложность заданий ощущалась именно такой, как он говорил. Теперь Свете начало казаться, что и другие, более личные задания, которые он ей давал, были четко выверены по сложности. По правилам у Светы оставалось еще много времени, но она успела доделать все задания до конца второго урока. Перепроверив некоторые вычисления, Света спросила у Александра Григорьевича: — А что, правда, олимпиаду надо закончить до обеда? Света поначалу удивилась, что комитет дает на решения так мало времени. Всего полдня. Хотя они сами задерживали олимпиаду! — Нет, я преувеличил, чтобы твоя учительница по физике тебя точно отпустила. Написать олимпиаду, конечно, нужно было в ближайшее время, но я мог бы выбрать любой день на этой неделе, и мы бы успели. — Спасибо! Не люблю физику. Гораздо приятнее с вами тут сидеть. — Я знаю, — ласково ответил Александр Григорьевич. — Ты ведь ответила в контрольной, что это твой нелюбимый предмет. Поэтому я специально забрал тебя с физики. — Спасибо! — Света была так ему благодарна. И в то же время начала немного смущаться, вспомнив о более интимных вопросах контрольной. — Кстати, напоминаю, что до вторника тебе нужно прислать мне ответы на оставшиеся вопросы, а вторник уже завтра, — Александр Григорьевич заговорил более серьезным тоном. — Да, я помню, — робко ответила Света. — Тебе хватит времени, чтобы все доделать? — Да. Мне там только по мелочи осталось дописать. Я просто тяну до последнего. — Света, не нужно так стесняться. Я не считаю ответы на эти вопросы чем-то постыдным. — Я знаю. Просто хочу ответить как можно качественнее и подробнее, — Света не соврала, она действительно хотела дать Александру Григорьевичу исчерпывающие ответы. Но стеснение тоже играло роль, она не могла этого отрицать. — Умничка, — сказал Александр Григорьевич с умилением. Интересно, что именно кажется ему милым? Что Света стесняется? Или что она старается ради него? Или все вместе? — А ничего, если я отправлю вам ответы после полуночи? Хотя технически это будет уже вторник… — Нет, отправь до полуночи. А лучше вообще часов до десяти-одиннадцати вечера. И дело не в том, вторник технически или понедельник. Не хватало тебе еще засиживаться над такими волнительными размышлениями допоздна. Потом ведь заснуть не сможешь, а в школу вставать рано. Если ты считаешь, что не успеешь доделать до завтра, я готов дать тебе время до послезавтра. «Если бы он знал, что я и без его вопросов засиживаюсь допоздна с такими размышлениями…» — подумала Света, и ей стало стыдно. То ли от своей, как ей казалось, развратности, то ли оттого, что старания Александра Григорьевича все равно будут напрасны из-за нее. Она ведь уже регулярно упивается такими размышлениями. И после полуночи особенно. Но Света решила пока не говорить ему об этом. — Нет, не надо до послезавтра. Я сегодня все доделаю. Спасибо, что заботитесь обо мне. Александр Григорьевич по-доброму усмехнулся и ответил: — Ты проверила ответы на олимпиадные задания? — Почти. — Проверь все. — Хорошо. — А я пока схожу в столовую, куплю нам поесть. Можем посидеть вместе до конца урока. — Спасибо! — Только не списывай, — ласково предупредил ее учитель. — Нет, конечно! Не буду! — заверила его Света. Она и не собиралась списывать, потому что не могла предать доверие Александра Григорьевича, даже если он об этом не узнает. Она не хотела нарушать его указаний. Но в этом и не было никакой необходимости: Света и так была уверена в своих решениях. Еще бы она не была уверена — ее ведь учил Александр Григорьевич! И он говорил, что она без проблем всё решит. — Умничка. Ну, я пошел. Что тебе взять? — Булочку с корицей. — Хорошо. Еще что-нибудь? — Ну, можно две булочки. — Обе с корицей? — Не знаю даже… Обе с корицей — это как-то скучно. А какую вторую хочу — не знаю. Сложно выбирать. Может, вы купите что-то на свой вкус? — Хорошо. А чай у меня в термосе есть. — О, здорово. Спасибо! Буду вас ждать. — Проверяй пока свои решения, — мягко напомнил ей Александр Григорьевич и вышел из класса. Света была так рада, что он накормит ее, пусть и всего лишь булочками из школьной столовой. Она вспомнила, как девчонки обсуждали на уроке физики, как парни водят их по ресторанам. Какая разница, есть изысканную кухню в ресторане или простую булочку в школе? Главное — с кем. Света бы не отказалась сходить с Александром Григорьевичем и в ресторан, но там надо было бы вести себя чинно. А здесь они могли сидеть вдвоем, говорить о личном и прикасаться друг к другу так, как не позволяют правила поведения на публике. Пожалуй, это даже ценнее еды. Когда учитель вернулся, Света уже закончила проверку. Она не списывала! Но Александр Григорьевич и не спросил об этом. Неужели он настолько ей доверял? Это предположение грело Свете душу. Александр Григорьевич уже наливал горячий чай в кружку от термоса. Усевшись на свой учительский стул, он позвал Свету: — Иди ко мне. И похлопал по своим коленям. Можно будет сесть к нему на колени? Ура, ура! Света оживилась, как котенок, у которого перед носом помахали веревочкой. Она сорвалась со своего места и вприпрыжку поскакала к Александру Григорьевичу. Она поймала себя на мысли, что возбуждается, даже всего лишь сидя у него на коленях с кружкой чая в руке. — Чего стесняешься? — полюбопытствовал Александр Григорьевич. — Да так, ничего… — ответила Света, отводя взгляд. — Кажется, надо включить в контрольную дополнительный вопрос, — по-доброму подразнил ее учитель и погладил по голове. — Ну, я чувствую возбуждение даже вот сейчас, когда просто сижу у вас на коленях чай пью… А мы ведь ничего такого не делаем. — Понятно, — подытожил Александр Григорьевич довольным тоном. — А возбуждалась бы больше, если бы сидела не у меня на коленях, а передо мной на коленях? У Светы сердце забилось чаще от волнения. Как будто ее уличили в чем-то постыдном. И откуда он все знает? Такого она в ответах на контрольную не писала. Хотя если задуматься, это тоже могло бы ее возбуждать. Даже больше, чем сидеть у него на коленях. — А вам бы этого хотелось? — Света попыталась уйти от ответа, задав ему встречный вопрос. Хотя не понятно, зачем — ведь Александр Григорьевич уже ставил ее на колени. Значит, наверное, ему этого хотелось. В отличие от нее, у Александра Григорьевича это обсуждение не вызывало и тени смущения. Но он не стал давить на Свету и просто ответил: — Не сейчас и не на таком грязном полу. Поешь нормально. Он опять погладил Свету по голове и подлил ей еще чая в термос. — Ем. Вторую вы взяли с черникой? Я очень люблю чернику, спасибо! — наверное, это он тоже уже знал. И, очевидно, помнил, раз купил ей булочку с черникой. Света ведь написала в контрольной, что ей нравится черника. Там было несколько вопросов про еду. — Да не за что, это такая мелочь. Тебе нравится столовская выпечка? — Ну, для школьной столовки вполне достойно. Хотя, конечно, в кофейнях вкуснее. — Согласен. Принесу тебе как-нибудь булочек из кофейни. Правда, если я отдам их тебе на общих уроках, это будет выглядеть подозрительно, а дополнительный урок в пятницу у нас с тобой поздно, так что булочки уже будут не такие свежие. — О, спасибо! Все равно вкуснее, чем столовские. — Но все же свежие лучше. Давай дам тебе денег — после уроков сходишь поешь в кофейне. Или завтра с утра — чтоб булочки были самые свежие. — А вы со мной не пойдете? — Сидеть вместе в ближайших кофейнях будет довольно опасно — могут увидеть наши знакомые из школы. А ехать куда-то далеко — точно не сегодня. Обсудим это позже. Значит, он не против потом куда-нибудь с ней съездить? Их общение не ограничится стенами школы! Свету воодушевляла эта мысль. — Хорошо! Тогда не надо денег — одной будет неинтересно. — Сходи с подругами. — Я хочу с вами. — Мой котенок, — Александр Григорьевич сказал это со своим обычным умилением и снова погладил Свету по голове. — Тогда лучше вы принесите булочек на дополнительное занятие. Вместе посидим, поедим. Мне будет приятнее, если вы сами выберете, купите, принесете и накормите меня. — Хорошо, — рассмеялся Александр Григорьевич и ласково добавил. — Я люблю кормить кошечек. Эта фраза могла бы показаться кому-то унизительной, но Свете так нравились кошки, что ей было приятно воспринимать себя кошкой Александра Григорьевича, пусть даже и в шутку. Кошкой, которую он любит, о которой заботится, которую кормит и учит. Хотя если бы Света действительно была кошкой, было бы уместнее слово «дрессирует». А лучше «воспитывает». Все-таки кошки плохо поддаются дрессировке. Только воспитанию. А еще ей стало немного стыдно оттого, что ей вообще нравится такая беспомощная роль. Если она кошка Александра Григорьевича, то он тогда кто? Ее хозяин? — А у вас есть коты? — Света опять решила перевести тему. В реальности говорить о чем-то личном открыто и подробно действительно было намного тяжелее, чем делать это письменно. — Узнаешь, когда побываешь у меня в гостях. — Ой, а можно? — Да. — Вы меня пригласите? — Разумеется. Но пока не знаю, когда. — О-о, как классно! Честно говоря, я и раньше хотела вам сказать, что хочу видеться с вами и вне школы, но побоялась. — Я тоже хочу. Но надо делать все осторожно. Поэтому, к сожалению, видеться будем не так часто, как хотелось бы. И точно не рядом со школой. — Понятно. Хорошо, как скажете. Света была очень рада, что они смогут видеться и вне школы. А что они будут делать у него дома? «Так, об этом я подумаю потом, а то совсем уж засмущаюсь!» — настраивала себя Света. — Доедай булочку. Скоро урок закончится, и мне надо будет тебя отпустить. — А вы не хотите булочку? — Нет, спасибо, я уже две съел, мне хватит. Кушай. Когда до конца урока оставалось минут пять, учитель поднял Свету со своих колен и встал сам. Он вручил Свете какой-то листок и сказал: — Вот список книг, фильмов, аниме и манги, который я тебе обещал. — О, спасибо! — обрадовалась Света и с любопытством начала читать первые строчки, но Александр Григорьевич прервал ее: — Жду от тебя оставшиеся задания строго до двенадцати ночи. Он сказал это так жестко и официально, будто процитировал какую-то строчку из сборника законов. Как судья, оглашающий свое решение. — Строго, — повторил он и посмотрел на Свету пристальным взглядом. Приковывающим, покоряющим взглядом. Сама не зная почему, Света чувствовала себя куклой в руках кукловода, даже несмотря на то, что Александр Григорьевич к ней не прикасался. Его взгляда было достаточно. Света вспомнила легенду о Медузе Горгоне, превращающей в камень человека, взглянувшего ей в глаза. Ей казалось, что Александр Григорьевич был еще могущественнее. От его взгляда Света могла почувствовать себя и холодным неподвижным камнем, и податливой мягкой водой. Любой субстанцией, в которую Александр Григорьевич пожелает превратить ее на этот раз. Самой Свете нравилось сравнивать себя с металлом, который только в руках умелого кузнеца превращается в обжигающе горячую жидкость, из которой мастер творит нечто возвышенно прекрасное, но при этом земное, практичное. Света завороженно смотрела ему в глаза. Ей захотелось сделать что-то, но она сама не знала, что. Кажется, если бы они стояли на краю пропасти, Свете бы захотелось прыгнуть вниз и расправить крылья. А если бы внизу было бескрайнее море, Свете хотелось бы нырнуть на самое дно, чтобы достать для Александра Григорьевича жемчужину. Света и сама не до конца понимала, что она чувствует. Такое состояние было для нее ново, и как раз из-за новизны оно ощущалось особенно прекрасным. Это не было похоже на ту влюбленность, про которую она читала в книжках и про которую рассказывали ей одноклассницы. Звонок на перемену вывел Свету из этого пленительного состояния, и она начала мыслить более рационально: — Тогда давайте сверим время на наших часах. Чтобы избежать недоразумений. Александр Григорьевич ухмыльнулся, затем посмотрел на свои наручные часы и сказал: — Десять пятьдесят. Света проверила время на своем телефоне: — Десять пятьдесят одна. Мои спешат. Света перевела свои часы на минуту назад. Может, лучше было перевести их назад минут на пять, чтобы у нее было время в запасе, даже если она по какой-то причине будет опаздывать с оправкой заданий? А почему вообще она решила, что это ее часы спешат? Может, это часы Александра Григорьевича отстают? Но это было неважно. Чтобы условия были честными, часы должны показывать одинаковое время, и совершенно неважно, кто под чьи часы подстроится. Но Света считала само собой разумеющимся подстроить свои часы под Александра Григорьевича. Вряд ли его часы будут показывать неправильное время. Свете было не сложно подстраиваться. Ей даже хотелось подстроиться. — Перевела часы? — уточнил Александр Григорьевич. — Да. — Умница. Я приятно удивлен, что ты обращаешь внимание на такие, казалось бы, незначительные мелочи. — А вы считаете эту минутную разницу значительной? — Смотря для чего, — Александр Григорьевич улыбнулся своей хитрой улыбкой. Почему-то Света решила не спрашивать дальше. Наверное, потому что она сама догадывалась: минута важна, если речь идет о точном выполнении указания Александра Григорьевича, и не важна, если речь идет об объективной разнице — получит он файл с ответами минутой раньше или минутой позже. Объективно значительной могла бы быть разница в час или два, ведь, действительно, если она закончит эти задания часов в одиннадцать вечера, то сможет лечь пораньше, и у нее будет достаточно времени, чтобы нервная система перешла от возбуждения к спокойствию. Поэтому требование отправить задания с точностью до минуты было несколько утрированным, но не лишенным смысла. Свете даже стало интересно, почему Александр Григорьевич так строг в этом вопросе. Может быть, он просто хочет проверить, насколько точно она может исполнять его указания? — Света, ну все, тебе пора идти. Скоро восьмиклассники начнут подтягиваться на следующий урок. — Восьмиклассники? Им повезло, что они начали изучать химию именно с вами, — Света произнесла это с чуть более резкой интонацией, чем обычно. — Света, — мягко упрекнул ее Александр Григорьевич и добавил таким тоном, будто родитель объясняет ребенку, — завидовать — нехорошо. Как он это понял? Что она завидует. Как?! Будто прочитал ее мысли. — Я бы хотела, чтобы вы вели у нас с восьмого класса. Я бы хотела встретиться с вами раньше, — обиженно и разочарованно возразила Света. — А тебе разве было плохо последние два года? — Хм… — Света задумалась. — Да вроде нет. — Тогда почему ты жалеешь, что не встретила меня раньше? Света погрузилась в задумчивое молчание. Действительно, почему? Александр Григорьевич не стал дожидаться ее ответа и объяснил ей: — Ты хотела бы провести со мной предыдущие два года, потому что тебе сейчас мало времени наедине со мной, и ты пытаешься восполнить недостаток. Тебе кажется, что если бы предыдущие два года мы были вместе, то сейчас тебе было бы достаточно. Но это так не работает. — Наверное, вы правы, — согласилась Света, немного обдумав его слова. — Я точно хочу проводить больше времени с вами. И, действительно, воображаемыми встречами в прошлом нынешний недостаток не восполнишь. — Именно, — подтвердил Александр Григорьевич. — Значит, надо восполнять недостаток сейчас! — уверенно произнесла Света и посмотрела на Александра Григорьевича с некоторым вызовом, преодолевая свое смущение. — Непременно, — ласково откликнулся он. — Но не прямо сейчас. Мне нужно обдумать, как организовать наши внешкольные встречи безопасно и незаметно для наших знакомых. — Хорошо, — смягчилась Света. Ей и правда было некомфортно из-за того, что она проводила с учителем так мало времени наедине, но его слова придавали ей некоторое спокойствие, хоть и не полное. Он сказал, что тоже хочет видеться с ней вне школы и что продумывает этот вопрос. Значит, все будет. Надо только подождать. Света продолжила: — Вам нужна моя помощь в организации? Если бы она помогла, возможно, они смогли бы поскорее начать видеться вне школы? — Спасибо, котенок, — ласково поблагодарил ее Александр Григорьевич, — но помощь не нужна. Если потребуется, я обязательно тебе скажу. А теперь иди. Перемена почти закончилась. От этого ласкового обращения у Светы глаза засияли от радости. Она поднялась на носочки и поцеловала Александра Григорьевича в подбородок. Он посмотрел на нее с теплом и умилением, после чего Света приободрилась и наконец смогла заставить себя покинуть кабинет химии. Пламенное ожидание будущих встреч с Александром Григорьевичем будто грело ее изнутри и скрашивало ее серые школьные будни.