***
— Женщина-кошка всё ещё ходит с тростью? — девушка подняла голову, переставая тщетно вглядываться в асфальт, когда её острый слух зафиксировал голос Лауры. — У кого-то игривое настроение? — девушка приветственно улыбнулась, слыша приближающиеся шаги, а после почувствовала на своих плечах чужие ладони. — А черт его знает, может и игривое. — нехотя ответила женщина, в сумраке пытаясь вглядеться в черты красивого лица перед собой. — А вообще меня радует, что ты стала слушаться. Надела куртку, молодец. Мария закатила глаза, но при столь плохом освещении это вряд-ли могла бы заметить Лаура. Она обняла девушку, притягивая ту ближе, сжимая её талию в кольце своих рук. Проведя ладонями вдоль спины Марии, она отстранилась, но только чтобы забрать у той из рук длинную трость. — Пока ты со мной, я буду твоими глазами, помнишь? — прошептала у самого уха, вызвав этим действием табун приятных мурашек по всему телу белокурой. Девушка уложила голову на мягкое плечо, которое как будто и было создано для того, чтобы Мария лежала на нём. Настолько ей это нравилось. — Помню. — только и проговорила Маша, сильнее прижимаясь к тёплому женскому телу. — Куда планируешь увести меня на этот раз? В лес, чтобы расчленить? — девушка почти беззвучно засмеялась, но её смех тут же поддержала и Лаура. — Ты когда-нибудь перестанешь видеть во мне маньяка? — Очень сомнительно, но такая вероятность имеется. Уже в теплом и до ужаса комфортном салоне автомобиля Лауры, когда ненужная сейчас куртка оказалась на заднем кресле, покоясь рядом с тростью, двигатель был заведён, а после машина тронулась с места. Женщина везла Марию в неизвестном для неё направлении, но та и не хотела спрашивать куда они направляются. К Лауре у девушки было безоговорочное доверие, зародившееся ещё при их первом знакомстве. Возможно, это было глупо — доверять женщине, которую, по сути, ты и не знаешь. Но для Марии всё было куда проще. Она чувствовала ауру голубоглазой и почему-то была уверена, что та не способна на подлость. — Так ты мне и не сказала, что я должна буду сделать, чтобы узнать число. — Какое ещё число? — Твою дату рождения. Лаура уже успела позабыть об этом разговоре, который в ту их встречу потревожил раздражающий гаджет. — А разве Света тебе её не озвучила? — несколько грубо ответила брюнетка, за что до боли прикусила язык. — У меня вылетело из головы спросить её об этом. — девушка настороженно обернулась в сторону сконцентрированной на дороге женщины, точно зная, что та чем-то раздражена. Было непривычно наблюдать за такой Лаурой. Обычно женщина мягка, спокойна, рассудительна и очень доброжелательно настроена, но что-то, неизвестно в какой момент, резко подпортило той настроение. — 16 мая. — прозвучал еле слышный ответ, на что Третьякова удивлённо приоткрыла и без того большие глаза, а брови её полезли на лоб, образуя мелкие морщинки. — А как же задание? — Мария и сама вдруг приуныла, ведь всё складывалось совсем не так, как могла она себе представить. В её голове была весёлая поездка, сопровождаемая шутками Лауры, её рассказами о работе и кучей комментариев на этот счёт от самой блондинки. Но всё рушилось у неё на глазах, приземляя девушку с небес на землю. Ответ так и не последовал. Вместо него женщина включила радио с зарубежными треками, и музыка погрузила обеих в собственные мысли. Мария не решалась говорить. Она молча сидела в мягком кресле с приятной обивкой, вслушиваясь в текст знакомой песни. Всё же не зря она когда-то изучала английский. Хоть где-то да знания ей пригодились. — Я была не права. Сегодня был тяжёлый день, возможно это и сказалось на моём поведении. Женщина протянула руку, и Мария ощутила, как её ладонь сжали, притягивая к себе. Лаура сплела их пальцы воедино, поглаживая мягкую кожу девичьих рук. И сейчас Мария поняла, что и извинение ей требовалось. Достаточно было Лауре просто взять её за руку, и та бы позабыла все обиды, которые, по сути, ещё и не успели образоваться. — У всех бывают тяжёлые дни, так что не переживай, я тебя понимаю. Девушка не хотела опускать руку голубоглазой, да и ту, кажется, всё устраивало. Поэтому ощущая тепло, которое передавалось от рук на всё тело, она снова заговорила: — Когда у тебя следующий показ? — На следующей неделе. — Переживаешь? — Немного, но думаю, что всё пройдёт успешно. — А как же? У Лауры Альбертовны всё схвачено! — гордо объявила девушка, словно женщина была трудом всей её жизни. — Я уже Лаура Альбертовна? Интересно у нас отношения складываются. — голубоглазая фыркнула на свои же слова. — В скором времени я для тебя уже и в тётушку Лукерью превращусь? Маша засмеялась. Прекрасная вариация имени, она это точно запомнит и обязательно припомнит. — Могу и так тебя называть, без проблем. Главное, чтобы Вас это устраивало, тетушка Лукерья. — она пустила очередной смешок. — Мне и племянников достаточно, так что извольте называть просто по имени, юная леди. — девушка была готова поклясться, что сейчас Лаура улыбалась. — У тебя есть племянники? — опомнившись, спросила она. — Да, двое. Оба уже ходят в школу, но ведут себя не лучше малышни из детсада. Столько с ними забот, кошмар. Порой мне кажется, что они на кофеиновой диете. — женщина немного убавила звук, чтобы разговаривать было удобнее. Мария победно ухмыльнулась. Вот они и добрались до волнующей девушку теме. Она обдумывала, как бы деликатно спросить брюнетку о её семье, а тут выдался такой удачный момент. — С детворой всегда трудно. — кивнула она, и словно лиса, медленно и очень осторожно спросила: — А со своими как справляешься? — У меня нет детей. — сухо ответила Лукина, чуть крепче необходимого сжав ладонь девушки, на что та ахнула от неожиданности. Мария не стала допытываться, лезть в личную жизнь Лауры, поэтому тут же умолкла, но та, на удивление, сама продолжила говорить. — Я не пригодна для семейной жизни. Постоянные отлёты, работа и суматоха — такая себе составляющая для крепкого брака. Именно поэтому я несколько лет назад развелась с мужем. — голубоглазая считала, что если уж и рассказывать что-то, то говорить стоит честно, открыто. — Брак был достаточно хорошим, но какой мужчина согласиться жить с женщиной, которую бо́льшую часть их семейной жизни не наблюдает рядом? Вот и он так решил. Мы расстались спокойно, без криков и разбивания посуды, за что я ему безмерно благодарна. Мария молча слушала откровения женщины, не решаясь прерывать ту. В словах Лауры была грусть. Это было и без умозаключений понятно. Как бы женщина не дорожила свободой и не говорила о плюсах жизни в одиночестве, это её поглощало. Каждому без исключения требуется плечо, на которое можно было бы опереться. Все мы люди, и Лаура не исключение из правил. — Детей у меня нет по некоторым физическим проблемам, да и никогда не видела себя матерью, — продолжала она. — Но мои племянники — неплохая им альтернатива. Порой приезжаю в родной Калининград и балую их на славу. Именно поэтому они тянутся ко мне, а я с удовольствием дурачусь с ними. Но знаешь, я осознаю, что это временно. Я не могу длительное время находится в окружении детей. Не лежит у меня к этому душа. — вся речь Лауры больше походила на исповедь, которую женщина хранила в себе не один год. Марии было приятно ощущать то ценное доверие, которое возникло именно в эту минуту между ними. Она опустила руку Лауры, но только чтобы провести по ней линию, достигая плеча. — Ты очень сильная женщина. Я восхищаюсь тобой. — произнесла с улыбкой на лице девушка, отчего и Лаура улыбнулась одними уголками губ. Женщина не была сторонником такой открытости, она не горела желанием рассказывать каждому встречному о своей нелёгкой судьбе, но в случае с Машей она чувствовала понимание и настоящее сочувствие, без какой-либо жалости. Уже в который раз она словила себя на мысли, что не ошиблась, решая завести с ней разговор в тот вечер. — Но не будем зацикливаться на этом. Расскажи мне лучше о себе. — Про университские годы я тебе рассказывала, про потерю зрения и любовь к книгам тоже. Что ещё я могу рассказать? — Да что угодно! Расскажи мне о своей первой любви, какой она была? Мария немного смутилась, потому что такие разговоры всегда вводили её в лёгкую панику. — У меня ещё не было первой любви. — заливаясь краской, промямлила девушка, чувствуя, как в горле образовался ком. — Тебе двадцать пять, Маша! Такого и быть не может! — возмутилась женщина, абсолютно обескураженная этой информацией. — Да, двадцать пять. — подтвердила она, на что Лукина покачала головой. — У меня были влюбленности, была сильная симпатия, но любви не было, понимаешь? — Не понимаю. Точнее не верю, что за столько лет сердце и разум нашей «Золушки» не захватил ни один принц. — голубоглазой начало казаться, что Маша всего-навсего не хочет делиться сокровенным, поэтому и говорит такие несуразные вещи. — Просто принцы сплошь бракованные. — дуясь, ответила девушка. Лаура звонко засмеялась и Третьякова поняла, что такого чистого и настоящего смеха её слух еще не улавливал. Блондинке захотелось непременно вызвать его снова, чтобы тот окутывал её с ног до головы, словно теплое одеяло в суровую зимнюю ночь. — Принцы принцами, а мне всё же кажется, что ты увиливаешь и недоговариваешь о чем-то. — С чего бы это? — возмутилась кареглазая, изогнув бровь. — Я говорю как есть. Да, не скрою, отношения у меня были, но все они оказывались провальными. Я плохой лучник — всегда бью мимо цели. Досадно это было признавать, но это был факт. Каждые новые отношения Марии были обречены на провал. И ни разу за весь этот период, девушка так и ощутила ту самую «любовь» про которую бессонными ночами она читала в романах, заучивая любимые реплики наизусть. — Лучник ты или снайпер — меня не волнует. У тебя был секс, явно, и ты не станешь отрицать, что был он по любви. Мария поперхнулась от такой прямолинейности. Никогда ей так открыто не говорили о об этом. Личная жизнь на то и личная, чтобы оставаться чем-то сокровенным. Но, кажется, к Лауре это никак не относилось. Она без колебаний и сомнений говорила о чем угодно, даже краснея. В последнем Маша была точно уверена. — Изначально мне казалось, что это была любовь, но как оказалось в итоге — это было не больше чем наваждение, простая страсть… — Хочешь сказать желание? Воплощение потребностей? — всё также невозмутимо говорила Лаура, словно обсуждали они что-то не важнее погоды за окном. — Называй это как хочешь, но знай, что это точно не любовь. — фыркнула девушка, нервно потирая ладони. Смущение уже успело отобразиться на её светлой коже, что вызывало неподдельный восторг у женщины. Её дико смущала эта тема и голубоглазая уже успела это учесть, поэтому пока она оставила Марию в покое, решая, что времени у них ещё безбожно много, и к вопросу они успеют вернуться всегда. — Ты случаем не проголодалась? — спустя пару минут покоя спросила брюнетка. — Нет, ничуть. — Я ещё не успела спросить тебя о твоём любимом блюде. — Пицца, однозначно. Лаура настолько сильно закатила глаза, что появился страх не вернуть их в исходное положение. Так сильно это ее позабавило. — Серьезно? Пицца? — Имеешь что-то против итальянской кухни? — Почему же? Просто ответ был неожиданным. — А чего ты ожидала? — Трудно сказать, но точно не пиццу. — У меня складывается ощущение, что ты её не любишь. — Напротив, очень даже люблю. Поэтому я сейчас припаркуюсь, а ты немного подождешь меня. За окном была непроглядная тьма, которая затягивала в свои объятия, погружая брюнетку в тяжёлые размышления. Лаура провела тонкую грань между Машей и этим мраком. Сейчас, когда женщина глядела в темноту дорожных проспектов, можно сказать, ничего не видела перед собой. Если бы не включенные фары, она была немногим выше положения девушки. Неприятные мурашки покрыли собой каждую частичку тела, отчего Лаура вцепилась в кожаный руль мертвой хваткой. Осознание пришло к ней на примере обычной автотрассы. А ведь Мария жила с этим каждый божий день. С утра и поздней ночи, целыми сутками напролет она ничего не видела. Волосы встали дыбом. Женщине стало жутко. Жутко, страшно и в тоже время мерзко. Пока она жила спокойной жизнью, Мария день ото дня боролась. Боролась за право нормальной жизни, за возможность радоваться и улыбаться. Из череды беспокойных мыслей её вывел приятный девичий голос, а после и касание. Мария накрыла ладонью её запястье, пытаясь достучаться до женщины и быть услышанной. — Лаура, ты меня вообще слышишь? — девушка немного беспокоилась такой молчаливости со стороны брюнетки. — Прости, я немного задумалась. — она покачала головой, пытаясь отогнать рой настигших разом мыслей. Рука Марии по-прежнему сжимавшая её запястье была сплетена в единый с ладонью Лауры узел, и это немного успокоило женщину. — Я спрашивала тебя о том, что на этот раз ты решила задумать. Хочешь заказать пиццу? — Это было бы слишком скучно, не считаешь? — А что же тогда? Вдруг машина остановилась. Видать они припарковались, правда неизвестно где, но это уже другой вопрос. — А вот это ты узнаешь чуть позже. — ответила дама, после чего открыла дверь иномарки. — Ты когда-нибудь перестанешь говорить загадками? — Я женщина-загадка, Машунь, пора бы уже свыкнуться с этим. Это «Машунь» прозвучало так мягко и нежно, что сердце Марии невольно сжалось. Как же было приятно слышать такое обращение к себе, особенно с уст этой женщины. — Я буду очень скоро, а ты пока наслаждайся музыкой. — сразу после сказанных слов, Лукина покинула девушку, направляясь к ближайшему магазину.***
— Так и куда в итоге мы направляемся? — спросила девушка, когда автомобиль снова тронулся с места. После возвращения Лауры и нескольких минут возни с багажником, дама благополучно оказалась в салоне авто, вновь взяв ладонь девушки в свою. И всё это казалось Марии настолько правильным, что даже вся недавняя её раздражённость после не самых приятных тем улетучилась. — Тебе так нравится задавать этот вопрос? — А тебе так нравится не отвечать на него? — ответила вопросом на вопрос белокурая, ухмыляясь собственной сообразительности. Девушка была с характером. Остроумие, колкость и изящная язвительность только подогревали интерес к этой особе в глазах Лукиной. — Мы едем ко мне домой, в мою квартиру. Хочу провести тебе по ней экскурсию и приготовить пиццу. Довольна? Всю интригу убила. — Вообще-то не совсем. Было бы и впрямь лучше, если бы я обо всём узнала на месте. — Ты издеваешься?***
— И всё-таки стоило взять с собой трость. — проговорила девушка, выходя за Лаурой из кабинки лифта. — И зачем она тебе? — Чтобы передвигаться. — Я тебе на что тут? — Ты постоянно отпускаешь руку и я начинаю паниковать. Голубоглазая тяжело вздохнула, мысленно считая до десяти. Главное отвечать спокойно, и всё будет хорошо, — до последнего уверяла саму себя, надеясь, что с таким настроем всё в этом вечере будет проходить гладко и складно. — Я искала ключи. Уже нашла их, так что перестань хныкать, дитя-переросток. — рука девушки снова была окольцевана ладонью Лауры, и та расслышала её облегчённый вздох. Мария умилилась этому сравнению. Несмотря на довольно немалый возраст, в глубине души она была всё той же маленькой Машенькой, нуждающейся в опеке и заботе. Когда обе дамы оказались на пороге квартиры Лукиной, женщина помогла блондинке снять куртку, сразу же отправляя её на вешалку. За ней последовала и куртка Лауры. Вечерами на улице было достаточно прохладно. Дождавшись, пока Мария снимет обувь, женщина вновь взяла ту за руку, ведя за собой. Лаура в красках описывала интерьер своей обитель, рассказывая о паре настенных картин, о примечательно черных, белых и серых тонах её стен и мебели. Говорила она и о панорамных окнах, о прекрасной мраморной ванне, о кухне, совмещённой с барной стойкой, о паре её любимых неприхотливых кактусах, о большой кровати и даже зеркалах в пол. Женщина старалась не упустить ни одну деталь, чтобы девушка смогла в красках представить это в своей голове. Мария на ощупь изучала квартиру брюнетки, с большим вниманием слушала её рассказы, стараясь оставить это всё в своей памяти. А память у Третьяковой, надо сказать, была уникальной. — У тебя очень уютно, мне нравится. Но ты живёшь тут абсолютно одна. Эти стены…они не давят на тебя? В такой большой квартире… разве тебе не одиноко? Лаура не ответила. Она поджала губы, окинув взглядом девушку с головы до ног. Мария была проницательна. Очень проницательна и внимательна. Это казалось новшеством, неким нонсенсом для брюнетки. Мало кто так чувствовал её. Разве что бывший муж, ну или единственная подруга. Но стоило отметить, что эти люди были знакомы с Лаурой очень долго, а эта девушка с большими глазами и сердцем почти и не знала её, но всё прекрасно понимала. — Предлагаю заняться пиццей, а то у меня не на шутку разыгрался аппетит. Она защищалась. Третьякова знала, что женщине нелегко, что это её ахиллесова пята, больная рана, на которую девушка сейчас так безжалостно сыпала соль. Мария хотела помочь, поддержать, но было слишком рано. Лаура — тяжёлый человек, и открываться людям для неё стоило колоссальных усилий. Именно поэтому она не давила. Со временем женщина оттает, станет мягче и подпустит к себе девушку. И Маша уверена, что сделает всё, чтобы каждая, даже самая маленькая царапина на её израненном сердце затянулась. Будет нелегко. Но кто сказал, что Третьякова готова так просто сдаться? — Я уже съела сегодня немало этой вкуснятины, но от добавки не откажусь! — девушка постаралась выжать из себя подобие улыбки, чтобы хоть как-то развеять депрессивные позывы женщины. — Мне кажется, будь у тебя возможность есть её на завтрак, обед и ужин, ты бы точно согласилась прожить так всю свою жизнь. — Тебе не кажется. — теперь уже улыбка перестала походить на кукольную, а была самой настоящей.***
— Может я всё-таки сама натру сыр? — искоса поглядывая за действиями девушки, спросила Лаура, так как та с лёгкостью могла пораниться, а этого им только не хватало. Маша развернулась к ней всем корпусом, и женщина могла заметить раздражение на её миловидном личике. — Пусть я и незрячая, но с этим справиться могу. — говорила она, возвращая всё внимание сыру, который девушка продолжила тереть. — Я не то имела ввиду… — Ты сказала то, что хотела сказать. Потому что и ты видишь во мне калеку, который ни на что не пригоден. Марии стало обидно. Ей казалось, что Лаура выше этого, что эта женщина не станет бить по больному. Но, видимо, она ожидала слишком многого от брюнетки. Женщина положила нож на стол, протерев насухо об полотенце. Она обошла девушку кругом, вставая точно напротив неё. Забрала с её рук сыр, убрав тот на край деревянной доски, а после взяла ладони блондинки в свои. — Маш, ну чего ты? Я не считаю так, и не считала никогда. Я просто беспокоюсь за тебя, переживаю. Понимаешь? — Лаура заправила выбившуюся прядь светлых волос за ухо, глядя на забитую в угол девушку. Она дернула ту по носу, и только тогда Мария подняла на неё свой возмущенный взгляд, в котором можно было заметить благодарность. Кажется, Третьякова сделала преждевременные выводы. — Нос к верху и давай работай, а иначе пиццу сегодня нам не видать. — когда на девичьем лице показалась улыбка, Лаура облегчённо вздохнула, заключая девушку в короткие объятия. — Не расстраивайся, хорошо? — Спасибо тебе. — полушепотом проговорила кареглазая, когда Лаура вновь принялась резать помидоры. Процесс готовки проходил спокойно. Мария успела нарезать соленые огурцы, оливки, а за всем этим очень внимательно наблюдала Лаура, подмечая про себя, что этой девушке горы по колено. В какой бы ситуации та не оказалась, непременно нашла бы выход. — Ну что, отправляем в духовку? — Ага. Не подскажешь сколько время? Лаура взглянула на наручные часы, а затем ответила: — Десятый час. Самое время для позднего ужина. — она усмехнулась, но Марию, кажется, это не забавляло. — Можешь набрать номер, чтобы я позвонила маме? Лаура чуточку удивилась, но это было правильным решением. Родители Маши наверняка беспокоятся за неё, ведь отпускать дочь с неизвестной для них женщиной — рискованно. — Хорошо. Скажи им, что ты переночуешь у меня. — Что? — пуще прежнего раскрыла глаза девушка, не совсем понимая к чему клонит брюнетка. — Ну, смотри, пицца ещё не готова, а пока мы со всем управимся будет поздняя ночь. Да и дорога неблизкая. Поэтому для твоих родителей и меня, в том числе, будет спокойнее оставить тебя у себя. Завтра утром, перед работой, я завезу тебя домой. Всё сказанное было очень логично, и Мария согласилась с этой идеей. Правда, было неловко оставаться в доме голубоглазой, а тем более проводить здесь свою ночь. Но с неловкостью можно было и справится, потому как ехать домой девушке совсем не хотелось. Ей сейчас было слишком хорошо, чтобы так рано заканчивать сказку. Хотелось ещё немного побыть в роли Золушки. — Надеюсь я могу рассчитывать на сказку на ночь в твоём исполнении.***
Пицца была уже почти готова, а Мария поговорила с матерью по телефону. Та возражала, видно очень переживая за дочь, но после пары тройки убедительных аргументов сдалась, прося девушку быть аккуратнее. Лаура в то время подготавливала всё для их ночной трапезы, двигаясь с одной части кухни к другой. — Мне кажется, что она уже готова. — проговорила блондинка, вновь оказавшись в наполненной чудесными ароматами кухне. — Сейчас проверим. И пицца действительно оказалась готовой. Лаура достала её и дала немного остыть. — Чем я могу тебя угостить? — задумчиво произнесла женщина, оглядывая содержимое холодильника. — У меня есть только апельсиновый сок… — Вино у тебя есть? Брюнетка не на шутку удивилась. А Мария то интересная штучка. — Вино у меня есть всегда, но не думала, что такая тихоня сама предложит выпить. — Обычно я не пью, но сейчас у меня появилось резкое желание выпить бокальчик красного-полусладкого. Это было непривычно для самой Марии. Но желаниям порой стоило потакать, и сейчас был именно такой случай. — Всё, что вашей душе будет угодно, юная мисс. Сейчас всё будет. Тратить время на поиски не пришлось, потому что бутылка элитного алкоголя оказалась в нижнем шкафу барной стойки. Лаура мастерски вскрыла её, заполняя два хрустальных бокала багровой жидкостью. Один из них она протянула девушке, вкладывая тот в её в ладонь. — За самую очаровательную язву в моей жизни! — произнесла первый тост Лукина, вызвавший широкую улыбку на лице блондинки. — И за самую вредную обладательницу голубых глаз! — женщина покачала головой, а после прозвучал характерный звук соприкосновения бокала об бокал. Мария сделала небольшой глоток, сразу же морщась. Всё же для её организма было непривычно пить. По телу прошлась волна приятного тепла, и девушка сделала ещё один глоток. Лаура, как хищный зверь наблюдающий за своей жертвой, следила за действиями девушки, тоже пробуя винный напиток на вкус. Как всегда прекрасно. Пицца скоропостижно оказалась разрезанной, а кусочки разложены по тарелкам, одна из которых оказалась подле Марии. Та, не медля, взяла ещё горячий кусок лакомства, надкусывая тот, довольно растягивая расплавленный в духовке сыр. — Это официально лучшая пицца, которую я только пробовала! — возгласила девушка, очередной раз делая глоток из своего бокала. — Да не скажи, насколько вкусно? — Лаура и сама принялась за трапезу, довольно мыча. Пицца и впрямь получилась хорошей. — Слушай, если каждый наш совместный вечер будет заканчиваться пиццей — я набью тату с твоим именем! — говорила уже расслабленная телом и мыслями девушка, алкоголь в крови которой стремительно распространялся. — Прямо таки набьешь? — женщина изогнула бровь, поправляя чуть спавшие очки на переносице. — Сомневаешься? — Ничуть. — Вот и правильно. Расскажи мне лучше об агентстве. Беседа их проходила спокойно, переходя из темы на тему. Лаура заметила, что алкоголь на Марию имел особенное влияние. Он раскрывал девушку, развязывал её и без того болтливый язык. Она много смеялась и остро шутила, заправляла за уши непослушные локоны и смотрела прямо на Лауру, точно в её глаза. Сейчас женщине казалось, что блондинка видит всё кругом, смотрит проникновенно и воспринимает картину, окружающую её. Убрав со стола и вымыв посуду, брюнетка прошла в гостиную, возле панорамного окна которого стояла Маша. Девушка была к ней спиной, поэтому Лаура неспешно двинулась навстречу, и, оказавшись рядом, медленно заключила ту в свои объятия. Кареглазая задержала дыхание, когда ощутила, как женщина уложила голову на её плечо, чуть крепче сжав руки на талии. Сладостный вздох сорвался с девичьих губ, почувствовав она касание носа Лауры на своей шее. Та обдавала её приятным теплом, вызвавшим мурашки бегущие вдоль всего тела. — Ты очень приятно пахнешь. Кажется, персиком. — шепотом выдала своё предложение Лукина, разворачивая девушку к себе. Маша застыла на месте, словно зачарованная. Она не могла вымолвить и слова. Сейчас в её голове мелькнула бредовая мысль, которую в следующую секунду въявь воплотила сама Лаура. Женщина коснулась её подбородка, вынуждая поднять голову. Провела большим пальцем вдоль румяной, уже пунцовой щеки. Потянулась ближе и прильнула к пухлым губам девушки в коротком поцелуе, на который та не успела даже ответить. Марии этого оказалось мало. Катастрофически мало. Блондинка не успела ощутить вкус и мягкость губ Лауры, поэтому прибегла к попытке самой поцеловать женщину, но была быстро отстранена её вытянутыми руками, крепко сжимавшими напряжённые плечи. — Не делай этого. Как иронично было произносить это, когда сама делаешь первый шаг на пути к чему-то сокрушительному. Лауре стоило это обдумать, но чуточку позже. Сейчас перед ней стояла немного иная цель. — Пойдем. Я проведу тебя до твоего сегодняшнего ложе. Третьякова не возражала и ничего не ответив, следовала за женщиной, держа ту за руку. Они оказались в спальне Лукиной. Женщина усадила Машу на край кровати, а сама полезла в рядом стоящий шкаф-купе. Ничего другого не пришло ей в голову, как предложить девушке свою широкую белую футболку. — Так тебе будет комфортнее. — она уже хотела выйти из комнаты, чтобы кареглазая смогла спокойно переодеться, но быстро опомнилась. — Если ты не возражаешь, я принесу тебе ватные диски и мицелярку. Спать накрашенной — не лучшая идея. Мария убедительно кивнула и женщина вышла из комнаты. Футболка была невероятно приятной телу. Мария уже уместилась под одеялом, натягивая его по самую шею. — Вот, держи. — произнесла брюнетка, протягивая девушке смоченный ватный диск. Как она так незаметно появлялась рядом — загадка для Третьяковой. Женщина убрала с постели вещи блондинки, укладывая те на стоящий напротив постели туалетный столик. Затем забрала с рук девушки использованный диск, подмечая, что той гораздо лучше без какой-либо косметики на лице. Сейчас Маша выглядела так по-домашнему настолько просто и без лишних прикрас, что Лаура поняла, что природа наделила девушку невероятной красотой. — А где будешь спать ты? — наконец-то подала голос блондинка, потирая свои сонные глаза. — В гостиной. У меня очень удобный диван. — Останься тут. Вдруг я проснусь посреди ночи и не пойму, где нахожусь. — попросила девушка. Но причина крылась не в одном только страхе. Ей хотелось, чтобы Лаура спала рядом, обнимала её. Чтобы, в конце концов, не чувствовать себя одной в этих четырех стенах. — У тебя очень большая кровать. Неужели мы не сможем уместиться? Лукина расплылась в улыбке. Умеет же Маша убеждать. Она быстро справилась с темными джинсами и оказалась под одеялом. Её черная оверсайз футболка была сегодняшней пижамой, на что брюнетка была более чем согласна. Продвинувшись ближе к девушке, Лаура перекинула руку через её талию, чувствуя, как та сама тянется к ней навстречу. Сейчас женщина, да и сама Мария были не готовы говорить об этом, поэтому обе предпочли сохранять молчание и просто насладиться этим единением. — Засыпай. — только и произнесла Лаура, оставив поцелуй на виске девушки. Накрыв их обеих одеялом и удобнее уместившись, она положила голову на девичье плечо, прикрывая глаза. Одна за другой они стали погружаться в крепкий сон. Но улыбка с лиц обеих так не сошла до самого утра.