Несуразная

      Громкие разговоры под ненавязчивый саундтрек в наушниках поднимают настроение. Кто бы мог подумать, что здесь ей будет хорошо, как нигде. Покоя не давал лишь Никита. Где-то внутри было противно пусто, от осознания, что он даже не извинился за скейт тогда. К парню вообще было очень много вопросов. Почему делает вид, что они не знакомы? Что за двуличие в школе и в центре? Почему так холоден к ней, хотя в школе все гораздо лучше? Это напрягало. Ясности не добавила и новость о приходе нового физрука. Она и не слышала раньше о том, что Ковалев решил податься в учителя, но, чем черт не шутит. А вот ребята, похоже уже знакомы с ним. —О, а вот и наш футболист. — Макс говорит это с долей сарказма и все ребята заливаются смехом. Но вот кому-кому, а девушке сейчас точно не до шуток.       Одно лишь появление Ковалева на горизонте не сулит ничего хорошего. Стоит им лишь встретится взглядом, как Ника понимает, он узнал ее. Сомнений нет абсолютно, тело с головой перестают работать сообща и девушка, накинув на плечо рюкзак, стартует в сторону турников и парней, а новоиспеченный физрук следом. Ноги бегут отдельно от головы, она определенно не понимает, зачем это делает и куда собирается идти. Она просто бежит. Постоянно. От полиции, от проблем, от себя. —Эй — за спиной раздается мужской голос и свист — ты нахер бежишь, дура?! — В голосе физрука нет ни злости, ни обиды, только негодование. —А вы нахер за мной бежите?! — Она оглядывается, но все так же бежит. И снова, в который раз голова подводит. Возможно, она настолько надышалась краской за свою жизнь, что мозг просто разжижается и перестает воспринимать очевидные факты, например о том, что у нее нет глаз на спине. Чьи-то руки ловят ее в 10 сантиметрах от земли. Как оказалось, это был Макс. Рядом с ними останавливается и Ковалев, предпринимая тщетные попытки отдышаться. —Ты как? — Парень помогает подняться новой подруге, все с тем же непониманием в глазах. Все же восстановив дыхание, Нике задают вполне логичный вопрос. —Ну вот и нахер ты бежала? Объясни для особо одаренных: нахуя, а главное, зачем? — Почему-то, в этом момент ей стало жалко Ковалева, в другой ситуации она бы посоветовала ему меньше пить и больше бегать, но сейчас хотелось только извиниться. —Откуда я знаю? Может вы меня хлопнуть хотели? А у меня еще два спиногрыза малолетних и бабка с дедом на попечении. — Смотреть ему в глаза от чего-то жутко стыдно. К горлу подкатывает ком, который она силой сглатывает, не давая волю эмоциям. —Чего? — Тренер малолетних уголовников выпрямляется, негодующе смотря на новенькую. — С какого перепуга, извини меня? — Он смотрит на нее еще около минуты, после чего вздыхает и устало трет переносицу. — Давай сразу расставим все точки над И. Я не убиваю и не калечу ментовских детей, я в принцепе не трогаю детей. Так скажи мне, с чего ты взяла, что я буду тебя трогать?.. —Ну… Мало ли… — Возможно, когда-нибудь она поймет, что кроссовки у нее одни и носит она их уже года три, так что ничего нового на них не появится от того, что она будет гипнотизировать их взглядом. Когда-нибудь, но точно не сегодня. —Вы че, знакомы? — В этот момент, Ника могла поклясться, у Макса глаза почти выкатились из орбит. А утвердительный кивок головой с обоих сторон его точно добил в конец.       Занятия пролетели незаметно. Ребята оказались лучше, чем о них все отзываются. Она будто была дома. В месте, где ее не осудят, поддержат и помогут. Неожиданной новостью оказалось и то, что уже завтра у парней пробные соревнования с какой-то супер-пупер понтовой школой, из-за чего Ковалев запретил любые употребления. Но проблема в том, что их позвали на тусовку в честь дня рождения Гены. —Узнаю, что вы курили или принимали свою дурь или алкашку — пизды получат все без исключения, андерстенд? — Ответом на вопрос последовали активные кивки всех присутствующих.       Не сказать, что Никита собиралась идти на праздник. Присутствовало отчетливое чувство, что произойдет несусветная хуйня, которую придется разгребать, да и родных оставлять не хотелось, все же она обещала завязать со всем, что переступает закон.       Солнце не спешило садится, не смотря на то, что время близилось к семи. С парнем они так и не общались. Но вот зато с другими много. Возможно даже слишком. Разговоры прервал звук торможения и заметное напряжение среди ребят. Один взгляд на знакомую машину и внутри все всколыхнулось. Он приехал. Не раздумывая и минуты, девушка срывается с места и бежит к выходящему из машины мужчину. —Пап! — Она накидывается на него с объятиями, на что отец отвечает ей тем же. — Ты все же вытащишь меня от сюда, да? Я говорила, что люблю тебя, пап? — В ее глазах сияют языки пламени, радости и добра, которые постоянно тушат. —Никусь, мы же говорили с тобой об этом… Я хотел забрать тебя, что бы посидели все вместе, ну и Дарине с Тимуром заранее подарки на день рождение завезти, а то меня отправляют в командировку, я не смогу приехать. — Он говорит это чертовски будничным тоном, от которого начинает тошнить. Никуся. Он не назвал ее так лет пять, наверное. Стоило догадаться, что он не собирается ее вытаскивать. Он даже не в состоянии отменить какую-то дурацкую командировку, ради дня рождения родных детей. Теперь, мысли о том, что бы сходить на тусовку, кажутся единственным спасением. Она отходит от отца, даже не попрощавшись. Говорить с ним нет смысла, он снова найдет глупую и нелогичную отмазку. Всегда находит. —Так ты поедешь? — Он все еще с надеждой говорит этого, на что получает вполне логичный ответ в виде среднего пальца и отдаляющееся фигуры дочери.       Хорошее настроение сняло, как рукой. На что нужно было надеяться? Что он скажет: «Конечно, доченька, ты не заслуживаешь этого, поехали домой, я все решу». Как глупо. Она каждый раз верит в то, что отец изменится и каждый раз ее надежды давит огромный и тяжелый ботинок безразличия такого родного человека. —Это твой батя? — Яна определенно не ожидала такого. — И ты че, типо все, больше не придешь? — Она делает очередную затяжку, пока Никита трясущимися руками старается поджечь сигарету. —Это типо батя идет нахуй, а я веселиться к Дрочеру на др. — С третьей попытки огонек все же подпаляет табак и девушка тяжело и глубоко затягивается, пока никотин проникает в легкие и голову. —Хароош! — Платон, улыбаясь, закидывает руку ей на плечо, его примеру следуют и другие, смеясь, чем заставляют подругу так же заливаться хохотом. Только Фил по неизвестной причине курит в стороне от всех, явно что-то обдумывая. —Все хорошо? — Легкое касание плеча парня вызывает у него мурашки. — Че такое кислый? — Ника берет не докуренную сигарету из рук Филиппа и делает неторопливую тягу. —Даа, все круто, ты идешь к Дрочеру? — Он поворачивается к девушке, забирая единственный источник никотина в радиусе трех метров от них. — У тебя отец в метнтовке работает что ли? — Она кивает, отвечая на оба вопроса сразу. —К сожалению. Была бы от него хоть польза, а так, только слова — она улыбается, но в душе все сжимается в комок. Она пожимает плечами, нутром чувствуя, что с Беловым все не так просто и он явно что-то мутит. — Ладушки, пошла я, ты это, приходи, повеселимся. — Беда машет ему рукой, надеясь, что он правда придет. Потому что что-то ей подсказывает, что без Фила они точно не выживут.       В кармане спортивок настойчиво звонит телефон и прекращать явно не собирается. На разбитом экране высвечивается знакомое «братан» и все внутренности обволакивает теплом.       Тимур редко звонит ей сам, обычно за него это делает двойняшка. А если такое и случается, что брат звонит ей сам, то с вероятностью 90% не по своей воле. Девушка быстро нажимает на зеленый кружок принятия вызова и прикладывает телефон к уху. —Что-то случилось? — Первое, что всплывает в голове. Либо случилось что-то хорошее, либо что-то плохое. «—Ага, батя приехал, представляешь? Дуй домой скорее, он еще и торт купил, твой любимый к слову, медовик.» — Его голос такой светлый, буквально обжигающе алый. —Я не приду сегодня, передай бабушке, что я к Лене Фокиной на ночевку ушла. — Молчание на том конце напрягает больше, чем звонок младшего. «—Так он это, подарки привез… Может все-таки забежишь на часик, а потом пойдешь к своей Ленке?» — Теперь его голос звучит совсем по-другому. Это больше не согревающий алый, как языки пламени буйного костра, а темно-красный, почти бордовый, как кровь из свежей раны. —Он уедет. А подарки это на днюху вам с Дашей, заранее. Потому что он не приедет. Командировка. Давай, передавай Даше, бабушке и деду, что я вас люблю, приду домой завтра утром, не угашенная и трезвая, чмаф. — Ее прощальная фишка, которой достойны не все. Она вешает трубку вместе с верой брата в их отца.       В квартире Дрочера уютно до безобразия, она будто и из дома не уходила. Те же ковры, диван, хрустальная люстра с множеством непонятных висюлек. И куча, пока еще трезвых, подростков. Как оказалось, пить сегодня они не собираются, точнее, не могут. Гена потерял возможность принести алкоголь, а вместе с ним и кучу веселья. Но даже так, предупрежден — значит вооружен. Девушка достает из рюкзака непонятный тюбик и выдавливает небольшую часть содержимого себе в рот, после сглатывая и неприятно морщась. —Это еще че за херня? — Макс забирает тюбик и с интересом начинает рассматривать его. —Энтересгель — Ника закатывает глаза, не забирая вещь у парня — сорбент, отличная вещь к слову, мало ли чем нас Дрочер почивать будет, вдруг отравлюсь потом — она пожимает плечами — вам тоже было бы не плохо слопать. —Ну, если это спасет от Дрочера, то я всегда за — парень открывает крышку и, следуя примеру девушки выдавливает немного в рот, после глотая. — Фу блять, ты чего не сказала, что он такой мерзкий? Будто слизь глотаю или что похуже. — Максим закрывает тюбик, брезгливо откидывая его хозяйке. —Так, вот торт, я сейчас еще чай принесу. — Гена говорит это так заботливо, что у девушки начинают возникать сомнения на счет того, правильно ли то, что ребята так его гнобят.       Первым, кто подает голос становится Платон, сообщая о своем намерении свалить. Его затею поддерживают и другие, но тут на стол кладется пакетик с разноцветными таблетками разной формы и раздается солнечно-желтый голос. —Ладно, Дрочер, так уж и быть, спасу я твою вечеринку. — Никита не стесняясь открывает пакетик и кладет одну из таблеток в рот. Остальные начинают одобрительно улюлюкать и следовать примеру парня. А дальше все как в тумане.       Дрочер лопает две дозы, Женя танцует без музыки, Никита, Платон и Макс творят несусветную хрень, Дрочера рвет прямо на ковер, после чего он начинает искать виноватых. Спасительный звонок в дверь за которой оказывается Филипп. —Что за херня у вас тут? — Парень озирается по сторонам, пока девушка с растерянными взглядом и признаками явной паники тащит его в комнату. И о ужас, оказываются они там именно в тот момент, когда Гене становится через чур хорошо и сознание покидает его. Паника, парни тащат пациента в ванну, Ковалев и какая-то женщина в квартире, лимон, а потом — тишина. Она ничего не принимала, но ощущение, будто от передоза почти откинулась она, а не Дрочер.       Ковалев что-то ворчит, ругается вместе с женщиной, как оказалось той самой, что приходила к ним в школу вместе с Германом, напоминая о том, что если завтра все пойдет по пизде — это личная заслуга подростков и все получат по щам. После чего, они уходят. —Пиздец — почти шепотом произносит девушка, ища на кухне стаканы и чай с чем, к слову, не возникает никаких проблем — даже не знаю, что лучше, быть здесь или стоило тухнуть дома… —Забей, все обошлось же. — Фокина пожимает плечами, уводя в свободную комнату Фила. Ника не собирается мешать им, это было бы неблагодарно, зная, что все ее отношения развивались лишь благодаря помощи Лены.       Все ребята давно спят, а кто не спит, тот занимается чем-то явно более приятным. Сейчас, в пустой квартире заполненной приятным полумраком царит спокойствие. Зеленый чай с ромашкой приятно успокаивает. Теперь может без тревоги разложить все по полочкам: всех укрыла, каждому поставила что-то, во что можно без проблем проблеваться, в стаканы заранее насыпала полисорб. Все сделано. Сказать по-правде, она давно не была в таких ситуациях. Примерно с того момента, как приехала обратно в Москву. Хотя кажется, что она все еще у мамы, в Воронеже. Просто теперь это ее новая компания, сейчас придет ее новый парень, сново попросит зашить ему руки, они будут обниматься и пить чай, а потом лягут в обнимку спать на родительской кровати. Но все рушится одним лишь сообщением на телефоне от бабушки о том, что бы она долго не засиживалась и ложилась спать. На часах давно перевалило за полночь, она сидит тут уже часа два, глупо пялясь на кухонный гарнитур. Она и сама не заметила, как заснула прямо здесь, на узком диване на кухне.       Звон ложки и шумящий чайник действуют почти как будильник. Ника бесцельно тычет пальцем в выключенный экран телефона, свято надеясь выключить этот самый «будильник». Когда же на протяжении 3 минут шум не утихает, она все же открывает глаза. На угловом диване, рядом с ее головой сидит рыжеволосый паренек, пытающийся разлепить глаза. —Возьми тазик… — Зевающе говорит девушка. —Че?.. — Парень определенно еще не проснулся. А может, это побочки от наркотиков так сильно воздействуют на его разум. —Блять, Бойко, не будь тупым, тазик возьми, эта херня противная, блевать будешь дальше чем видишь. — На экране показывается всего семь утра, подъем слишком ранний для человека, который спал от силы часа 4. Непонимание парня начинает ужасно раздражать, не хочется не видеть, не слышать никого и ничего, теперь она отворачивается к стене и ежится, что бы согреться. Внезапно, на плечи  и спину ложится что-то весомое, приоткрыв глаза, оказывается, что это бомбер парня. Самого его на кухне, нет, как и стакана с разведенным сорбентом, а в ванной горит свет. Желания знать, что там происходило абсолютно нет. Глаза потихоньку начинают слипаться от разливающегося по телу тепла от бомбера и сознание уступает место сну.        Новое пробуждение сопутствовал кипишь в квартире, крики Дрочера о том, что нужно как можно быстрее убраться в квартире, а потом и убраться самим, потому что скоро приедут его предки. На кухне попрежнему сидел только Никита, мешая в кружке воздух и залипая в телефоне. Ресницы, как на зло слипались друг с другом, сил не было даже на то, что бы элементарно принято сидячее положение и для этого пришлось приложить усилия. На оголенном участке шее чувствуется странная прохлада и влага, но она ничего на себя не проливала. Посмотрев на возможную причину непонятных ощущений, на лицо ползут красные пятна смущения. Она так сладко спала, что обслюнявила воротник на куртке Бойко. В ответ на ее недоразумение послышались сдавленные смешки.  —Я постираю и отдам. — Она прижимает вещь к себе, боясь смотреть на Никиту.  —Да уж, твоя фамилия говорит сама за себя, Беда. — Парень закатывает глаза, оставляя наконец в покое воздух в кружке и встает, направляясь к ребятам. — Пошли, еще эту парашу разгребать.