Маленький танцующий лжец

      Мы проходим квартал, обсуждая тайны космоса, глядя на необычно звездное в эту ночь небо. Оказывается, Мелисент увлекается не только биологией. Астрономия привлекает ее чуть больше.       Через час ходьбы я уже не задумываюсь ни о чем серьезном, кроме как о том, что я замерз до кончиков волос. От дыхания Мелисент исходит пар, она немного улыбается и непринужденно ведет монолог о том, если бы машины восстали против человечества. - Не думаю, что ты бы продержался и пяти минут. – Мелисент сжала мое предплечье. – Ты дохлый. - Я не дохлый! – Шепчу. Хотя знаю, что физической подготовкой сильно не выделяюсь. - Каждый парень в своей жизни должен это увидеть. – Мелисент толкает меня в какую-то железную дверь. – И поучаствовать.       Вижу, как в мрачном свете единственной лампы, освещающей середину комнаты, у Мелисент загораются глаза, хотя огня здесь не наблюдаю. Единственный источник света – сероватого оттенка свет от лампы. Где-то на самодельных трибунах вплотную сидят представители преимущественно мужского пола и выкрикивают какие-то едва различимые звуки.       По углам стоят странные типы в капюшонах, у одного торчит кончик крючковатого носа, на котором отблескивает свет единственной лампы в комнате.       Комната просторная, но из-за переизбытка народа, ощущение, что она метр на метр, до того тесно.       Какая-то неведомая сила толкает меня в спину, мои очки съезжают на кончик носа, а я чуть ли не падаю на колени, Мелисент успела ухватить меня крепкой хваткой. Этой «неведомой силой» оказывается двухметровый качок. Он похрустывает суставами на руках, шеи, устремляет пронзительный взор на худощавого, но не уступающего ему в росте другого мужчину.       Я оборачиваюсь, и вижу, как Мелисент глядит на ринг с восхищением. Двое соперников сходятся под световым кругом лампы и впериваются друг в друга взглядами, будто взглядом смогут прикончить друг друга, даже не прикасаясь. - Сначала ведется зрительный бой. Это психологический прием. – Мелисент шепчет, ее дыхание щекочет мне ухо. - Соперники должны удержать взгляд друг друга. Кто первый отведет взгляд, хоть на секунду, - проигрывает. И выигравший зрительный бой в праве первым нанести удар. Только уже рукой или другой частью тела. Здесь особых правил нет, как будешь биться. Главное – не убить соперника. - Так что это вообще такое? – Я хочу найти подтверждение своим предположениям. И тут Мелисент будто читает мои мысли и оправдывает мои самые невероятные догадки. - Бойцовский клуб. Нелегальный, зато действенный. Здесь отдыхаешь душой. Тут нет врагов. Сюда приходят только для того, чтобы выпустить отрицательную энергию. - Ты сюда ходишь?! – Я поворачиваюсь. Под глазом Мелисент поблескивает фиолетовый фингал. – Но ведь тут одни… э-э, мужчины. - Не всегда. Хотя мне приходилось драться и с мужчинами. - Ты говоришь так, будто здесь есть чем гордиться. - А ты хоть раз в жизни дрался и к тому же одерживал победу?       Я мотаю головой. Если у меня и была дуэль, то только словесная, причем, если бы от такой дуэли можно было бы умереть, я давно бы уже сгнил в могиле. - А теперь представь, что я чувствую, когда одерживаю победу над рослым мужиком, – Мелисент обхватывает мою руку. Я чувствую мелкую дрожь в теле. – Главное не сила, а хитрость, ловкость и быстрота.       Бой оканчивается. Жилистый и худощавый мужчина одерживает победу будто в подтверждение слов Мелисент, пожимает руку двухметровому толстяку, лежащему на полу, и улыбается окровавленным ртом, что даже не видно зубов. А, может, их там уже и нет. На полу остались брызги крови, пот и пара зубов.       Ринг свободен. Мелисент отрывает от меня руку и меня охватывает чувство тревоги. - Господа! – Мелисент выходит на середину ринга под лампу. - Что ты делаешь?! – Шепчу я. Мелисент делает вид, что не слышит меня и продолжает: - У нас новичок. Поприветствуем: Том!       Я оборачиваюсь в попытке заметить этого несчастливца в толпе, но все взгляды устремляются на меня. Мелисент показывает жестом, чтобы я вышел к ней. Прямо на ринг.       Я выхожу, свет лампы ослепляет глаза, что я невольно щурюсь и не вижу ничьих лиц. Слышен только гул толпы, какие-то невнятные возгласы, будто мы находимся в первобытном племени; даже хлопки, видимо, так встречают новичков. - Прошу принять бой. Только поаккуратнее с ним. – Мелисент смотрит в темноту. – Все нормально, Том, не волнуйся, отдай мне свои очки. Ты ведь хорошо видишь без них? Но если ты их оставишь, они тебе повредят больше, чем кулаки. - Какой еще Том? – Шепчу я. - Здесь ни у кого нет настоящих имен. Я, например, Дестини. Ты должен испытать себя, Тай… Том. Узнать свой предел. Свою силу. Свои возможности. И в конце ты почувствуешь то, что ни с чем не спутаешь – свободу и облегчение.       Мелисент скрывается в толпе, хотя я вижу контур ее серых очертаний. Толпа стала выкрикивать обезьяньи звуки еще громче, что мои уши закладывает. Я вглядываюсь и жду соперника. Руки задрожали, а сердце готово выпрыгнуть из груди. Я не смогу. Мне страшно.       Из темноты выплывает фигура. Не такая, конечно, массивная, как до этого, но не менее устрашающая. Я сглатываю, но комок, образовавшийся в горле, никак не опускается.       Смотреть в глаза. Не отводить взгляд. Тогда у меня есть право первым нанести удар. Но что я буду делать? Куда бить? Вспоминай фильмы, боевики, которые ты смотрел в детстве. Обычно нужно бить в челюсть, либо в нос, а можно еще в глаз. Но я едва дотянусь до шеи соперника, а речи о частях лица уже, и быть не может.       Сжимаю кулаки и вглядываюсь в изборожденное оспой лицо незнакомца. Он глядит на меня немигающим взором. Мы плавно движемся по кругу, а точнее, он за мной, а я от страха медленно убегаю от него. Но это не может продолжаться вечно. Перед глазами все странно расплывается…       Кто-то сбоку выкидывает руку вперед в знак поддержки, и незнакомец чуть отводит взгляд. Теперь я вижу в его глазах досаду, хотя она тут же сменяется настороженностью и сосредоточенностью. Я замахиваюсь и угождаю сопернику в ребро. Но мой кулак скользит и не причиняет особого урона железному телу незнакомца. Он ухмыляется, будто знал, что я провалюсь, хоть мне и повезло, что он отвлекся, и замахивается, рассекая мне бровь одним ударом. Он даже не напрягся, а кровь хлынула и закрыла мне обзор. Я вытираю рукавом рассеченную бровь и яростно бросаю взгляд на соперника. Его рот искривляется в более отвратительной ухмылке. Я тебе сейчас покажу!       Я с криком бросаюсь напролом на соперника, а он медленно отходит в сторону, ставит мне подножку, а я с грохотом уваливаюсь на каменный пол. Ударяюсь коленями, и тупая боль тут же отдает по ногам. Кровь так и сочится из брови. Боль искрится в глазу.       Крики толпы теперь совсем незаметны, теперь будто в этой комнате нет никого кроме меня и незнакомца. Я решаю сделать обманный трюк. Разбегаюсь, целюсь кулаком в лицо, что соперник тут же принимает стойку, защищающую его лицо, а сам с размаху пинаю в коленную чашечку сопернику. Он съеживается от боли, я пользуюсь моментом и снова делаю удар ногой ему в ребро, он хватается за бок, и его лицо искривляет гримаса боли. Я чувствую наслаждение и некоторую власть над человеком, которому на вид лет тридцать пять. Я собираю всю силу в кулак и бью сопернику в глаз, чтобы все видели эту отметину, где бы он потом не появился: дома в кругу семьи, на работе, среди коллег или с друзьями, которых будет интересовать этот фонарь. А он либо промолчит, либо со стыдом в глазах ответит: «Это сделал мальчик».       Соперник съеживается от боли и валится на пол. Теперь до меня доходят уже восторженные выкрики толпы. Выходит Мелисент и сердечно обнимает меня за плечи. А соперник с уважением смотрит мне в глаза. Бах!       Кто-то выбрасывает руку вперед, и я вздрагиваю, глядя на это костлявое подобие пятипалой конечности. Соперник, тридцатипятилетний мужчина, замечает, что я отвел взгляд, и наносит первый удар, который приходится мне в глаз. Его будто втоптали в мой череп. Я удерживаюсь в полусогнутом состоянии, соперник наносит удар ногой мне в живот, что я скрючиваюсь еще больше, и падаю на колени. Мужчина подходит и ударяет кулаком в мою челюсть, ощущение, будто она отъезжает за метр от головы куда-то вбок.       В глазах темнеет, я шепчу: «Нет… нет… хватит…»       Кто-то выволакивает меня на улицу и обливает водой. Она обволакивает лицо какими-то колючками, что сразу наступает бодрость. - Что… что это было? - Знаешь, могло быть и хуже. – Отвечает Мелисент, поддерживая меня за спину. – Ты стоял так долго, сколько мог. Но не помешало бы еще драться. И не нужно было отвлекаться на всякую чушь. Они тебя спровоцировали. Так поступают со всеми новичками. - Так, значит, я его ни разу не ударил? Мелисент смотрит на меня печальным взглядом и качает головой: - Нет. Но тебе еще повезло. Кому-то раньше требовалась реанимация. Ты бы знал, сколько раз клуб закрывали, сколько раз мы переносили наши собрания, в разные точки города… Я вижу, что ты потрепан. Пойдем, вставай.       Мелисент хватает меня за руку и ведет в неизвестном направлении. Она говорила, что после боя я почувствую свободу и облегчение. Пока я чувствую радость, что сошел с ринга. - Когда я пришла в первый раз в клуб, то после боя ничего не почувствовала. Мне говорили ровно то, что я говорила тебе на ринге. Я подумала, меня обманули! – Мелисент стискивает мою руку, что я начинаю шипеть от боли. – Но когда я пришла сюда… - Она вдохнула воздух. - … То почувствовала то, о чем мне в первый раз сказали на ринге.       Мы пробираемся через небольшой лесок. Ветки деревьев царапают мне лицо, что я начинаю злиться и жалеть о том, что пошел за этой сумасбродной девчонкой. Она идет целенаправленно и даже не оборачивается, а мои джинсы то и дело цепляются за сучки, что время от времени я теряю из виду Мелисент.       Впереди уже виднеется сквозь редеющие стволы деревьев просвет от луны. Я уже готовлю речь и недовольные крики. Осматриваюсь, и все недовольство, весь гнев и ярость, вся обида и злость немедленно проходят.       Мы пришли на небольшой пляж. Действительно, здесь удивительно свежий и легкий морской воздух. Такой свежести и бодрости я никогда не ощущал. Морские волны тихо накатывают на зазубренные скалы, из ущелий виднеются проростки зелени, темных веток. И что меня удивило, так здесь нет мусора. Ни кусочка. Экологически чистое место, почти что необитаемое. - Я не знал, что это место существует.       Мелисент садится на камень и вглядывается в черное море. - Бродила как-то по всяческим местам, исключая пути в город, вот и наткнулась. Когда увидела это место, то обомлела. Здесь есть какая-то сила, спокойствие, величие. Сюда стоит заглянуть и в шторм. Нет прекраснее моря в ненастную погоду. Бурлящие потоки, бьющиеся о скалы, яростные волны… Они воздействуют на сознание и помогают ощутить всю мощь природы и беспомощность человека перед ней. К закату это место тоже приобретает черты очарования. Медные блики отражаются от темно-синей воды, ветер перегоняет небольшие гребни волны и тебя охватывает чувство, что вот-вот ты улетишь куда-то вместе с золотистыми облаками в неведомое пристанище. И… - Мелисент замолчала.       Я решаю сделать паузу, так как понимаю, что это для нее очень важно, что это момент ее обращения к природе, ее исповедь перед самой собой.       Но Мелисент больше не проронила ни слова. Я разглядываю ее волосы, собранные в неаккуратный высокий хвост, и пытаюсь угадать их цвет, но Мелисент не оборачивается, чтобы продолжить говорить о море, небе, скалах. Она молчит, слившись с камнем, на котором сидит, и глядит также вдаль, не смущаясь того, что прошла уже уйма времени. Я не хочу прерывать молчание, так как знаю, что она ведет внутренний монолог, и было бы не вежливо прерывать ее самые сокровенные и драгоценные мысли.       Свежий воздух взбодрил меня, что я позабыл о боли в лице. Да, боль растеклась от определенных точек, по всему лицу, равномерно пульсируя. Я вдыхаю соленый воздух и, наконец, ощущаю то, о чем мне говорила на ринге Мелисент – чувство свободы и облегчения. Но постепенно нарастает чувство силы и спокойствия, и я знаю, что это воздействие моря, и что после того, как я покину это место и вернусь домой к себе в комнату, это чувство пройдет бесследно, и вернется боль. Не только внешняя. - Теперь ты можешь приходить сюда, когда пожелаешь. Подпитываться энергией и чувствами, чтобы вернуться в тот ужасно жестокий мир, чтобы сражаться, но не быть побежденным. – Мелисент оборачивается и замечает, что все это время я стоял рядом с ней. Она увеличивает глаза, будто в первый раз меня видит. – Никому никогда не говори об этом месте. Никого сюда не приводи. – Она произносит по отдельности каждое слово. – Пообещай. Нет, поклянись. - Клянусь. – Произношу, вкладывая в это слово огромный смысл. - Учти, я не шучу. Это мое тайное место, и если сюда будет приходить всякий сброд, я тебя убью.       Разве она готова убить кого-то из-за раскрытия тайны? Или здесь есть что-то гораздо большее, чем тайна? Возможно, это место – ее душа… - Иначе это место потеряет свою силу и все, что здесь находится, перестанет быть таинственным и притягательным. - Я понял, этот пляж много для тебя значит. Мелисент хватает меня за предплечья и смотрит фанатичным взором мне прямо в глаза: - Теперь не только для меня он должен много значить. Это место обладает всем тем, чего у тебя нет. Сейчас ты ослеплен притягательностью скал, воды, вообще атмосферой, царящей здесь. Но ты должен понять, и позже поймешь, что красота этого места совсем не во внешних факторах.       Мелисент замечает мой растерянный вид, и даже запуганный, отпускает меня и отправляется в чащу, похожую на портал, через который мы прошли в это замечательное место. Я последний раз оглядываюсь и поражаюсь, какой может быть красивой природа.       Теперь, когда я следую за Мелисент, то уже не злюсь, а с благоговением слежу за ее прыгающим хвостом на голове, похожим на нервно раскачивающийся маятник. - Почему ты показала мне это место, если оно такое тайное и о нем никому нельзя упоминать и слова? – Спрашиваю я, когда мы подходим к моему кварталу.       Мелисент замялась. - Иди, а то родители тебя хватятся и мне влетит. Надеюсь, ты извлечешь полезное из всего произошедшего этой ночью.       Мелисент разворачивается и уходит во тьму, оставляя меня с моими мыслями под фонарем, освещающим улицу световым кругом, похожим на лампу над рингом в той комнате.