Маленький танцующий лжец

      Я впервые просыпаюсь в хорошем расположении духа. И яркое желтое солнце, пробивающееся сквозь крону дерева к моему окну, тому в подтверждение.       Родители завтракают внизу и обсуждают инвестиционные вклады Робертсов, наших соседей напротив. Их дочка так и норовит прильнуть ко мне, когда ее родители приходят к моим на ужины. Не знаю, что ей нужно, но она явно хочет стащить мои очки. Как только мы сталкиваемся лицом к лицу, так она тянет свои длинные руки к моей переносице, чтобы схватить очки. Только при этом ее лицо странно меняется: она чуть прикрывает глаза и вытягивает трубочкой губы. Это зрелище меня одновременно и пугает и смешит, что мне приходится выбегать из комнаты и прятаться где-нибудь до ухода Робертсов. Например, в чулане. Однажды, я в нем даже как-то заснул, а отец закрыл на защелку дверь, и я там просидел весь день, так как никого не было дома. Но у меня сложилось впечатление, что отец знал, что я внутри. Только неизвестно почему он запер дверь, обычно она чуть приоткрыта.       Медлить я не стал: спустился в холл, не заходя на кухню, и отправился в школу. Весь день Мелисент говорила о Джеке, и ни слова о нас. Даже прошедшую ночь не упомянула. - Но знаешь, если я попаду на концерт, то это еще полбеды. Ты же видишь это?       Мелисент показывает пальцем на свое лицо, избитое, изрезанное, не выспавшееся, сероватое.       Умное, красивое, невинное, несчастное. - Мне нужно как-то это скрыть. Хотя бы на одну ночь. Для Джека. Я копила деньги с тринадцати лет на концерт, но вот не догадалась прикупить косметичку, хотя это меня мало волнует. Вот только Джеку вряд ли понравится этот пельмень. – Так она назвала свое лицо. - Я помогу тебе. У меня дома у мамы есть все эти штуки, ну которыми вы, девушки, пользуетесь. Я видел. Точно есть. Как раз она закрашивает ими круги под глазами, если не высыпается. - Правда? Ты мне поможешь? Мне нужно совсем немного, так что твоя мама ничего не заметит.       Едем ко мне домой. - А во сколько концерт? - Нужно быть там в девять. – Мелисент смотрит мне четко в глаза и выискивает там какую-то подоплеку. - Уверен, что придешь? - Обязательно приду. – Утвердительно киваю головой.       Мы приезжаем, и Мелисент чуть ли не с открытым ртом рассматривает то, к чему я привык за всю свою жизнь.       Меня уже тошнит от этого слишком убранного места. Всюду чистота. Все лежит по полочкам. Скоро дом, в котором я живу, будет как музей. Старинные часы, старинные картины. О, друзья, не трогайте этажерку! Она очень хрупкая, и от одного вашего дыхания свалится с грохотом слона, упавшего в посудной лавке, где все из хрусталя. - Какая фамилия у твоих родителей? - Джонсон. - Поместье Джонсонов. – Произносит она величественным тоном.       Мелисент смеется и толкает меня в плечо, что я чуть не сваливаюсь с лестницы, поднимаясь на второй этаж, в свою комнату.       Я приношу косметику матери Мелисент, а также по бокалу вина, и наблюдаю за тем, как она замазывает ушибы и кровоподтеки. - Что ж, вот и все. Достаточно скрыла? - Ты выглядишь потрясающе без синяков и ссадин. - Не льсти мне. Надеюсь, Джек хотя бы обратит на меня внимание.       На такую красивую девушку грех не засмотреться. Не знаю, что ждет Джека, вероятно, что-то приятное. - Можешь оказать мне еще одну услугу? - Конечно. - Не волнуйся, а просто смотри. Есть музыка? Небыстрая. - Найдется.       Я ставлю одну наугад из медленных песен, и играет «Я хочу быть твоим». - Отлично. – Мелисент становится в центр комнаты и разминается. – Я хочу станцевать этот приватный танец для Джека. Он любит, когда девушка красиво двигается и высоко ценит это. Я отрепетирую перед тобой, чтобы потом не волноваться слишком сильно. Ты можешь сказать, как тебе, но твое мнение меня не сильно интересует.       Что-то в горле пересохло. Я делаю большой глоток вина. - После этого я хочу подарить ему свою девственность.       Я давлюсь, вино, чуть ли не выливается из моего рта на дорогой светлый ковер. - Что с тобой? – Лицо Мелисент приобретает серьезное выражение. - Нет, нет, ничего, продолжай. – Отвечаю еле-еле, кашель все поднимается по бронхам. - Включи заново и заткнись. «Позволь мне быть твоей подстилкой»,- начинает тихо напевать голос.       Остальной смысл песни понятен.       Мелисент стала изгибаться все откровеннее, стягивая с себя косуху, следом за ней майку. Она ложится на пол и приподнимает бедра, потом садится и начинает медленно крутить бедрами.       Я осушил бокал одним глотком, но сухость во рту не оставляет меня.       Мелисент проводит руками по груди, животу, по бедрам, стягивая с себя лосины. Я в панике еле концентрируюсь на том, чтобы не закашлять снова. - Не слишком ли жарко здесь? – Спрашиваю я, вставая с кровати, чтобы приоткрыть окно.       Мелисент хватает меня за галстук и притягивает настолько близко к себе, что я слышу ее сердцебиение. Она отворачивается от меня и прогибается так, что ее ягодицы соприкасаются с моими бедрами.       Как только она начинает двигаться, я убеждаюсь, что Мелисент была права насчет привязанности или сближения, что не стоит этого делать, особенно физически, так как это стала подтверждать моя эрекция.       Я быстро снимаю с себя пиджак и кладу его на колени, чтобы Мелисент не заметила бугорок, что появился у меня в штанах буквально минуту назад.       Она буквально уваливает меня на кровать и заканчивает танец. Я лежу, вцепившись в пиджак и глядя выпученными глазами в одну точку. - Дальше уже не для тебя. – Мелисент нажимает на кнопку «стоп» на проигрывателе. – Ну как?       Я, не вставая и ничего не говоря, поднимаю большой палец вверх. - А мне кажется, это было ужасно. Тебе не понравилось. И что мне делать с взрослым мужчиной, если я не могу возбудить даже мальчика? Да что с тобой?       С этими словами Мелисент стягивает с моих колен пиджак и видит то, что я так тщетно пытался скрыть. - Ого! Святое дерьмо! – Она разразилась истерическим смехом. – У тебя стояк! У меня получилось? У меня получилось!       Мелисент долго смеялась, пока не послышался стук в дверь. Девушка ошарашено смотрит на меня и мечется по комнате в поисках своих вещей. От смеха по ее лицу пролилось немного слез, и грим размылся, что снова стали виднеться синяки и царапины.       Я спрыгиваю с кровати и спрашиваю, кто там. - Тайлер, с кем ты там? - Мама, сейчас не лучшее время. - Открой дверь!       Мелисент уже оделась и смотрит на меня выжидающим взглядом. Она хватает первую попавшуюся книгу и делает вид, что читает, отвернувшись к окну. - Что здесь происходит? – Спрашивает мама, как только попадает в комнату. – Кто это? - Моя подруга, – отвечаю я.       Мелисент поворачивается и на лице матери проскакивает гримаса ужаса. - Здравствуйте, миссис Джонсон. И пока. Я уже ухожу. - Стой, – говорю я. - Я не хочу, чтобы она уходила. - Нет, Тайлер. – Хватает меня за руку мать. – Пусть идет. Прощайте. – Обращается она к Мелисент. - Я приду, – говорю я подруге, и она кивает.       Дверь захлопывается. - Что это за отвратительная особа? И чем вы здесь занимались? Она проститутка? - Что?! – Это возмутительно. – Зачем ты судишь о человеке по его внешнему виду? - Кто она такая? Кто ее родители? Как ты умудрился с ней познакомиться? Посмотри, кто ты и кто она. – Мать вздыхает. – Я скажу об этом отцу. - Ему до лампочки до всего этого. - Неправда! За дерзость ты наказываешься. – Мать снова вздыхает. - Как долго вы с ней знакомы? - Недолго. - И она уже дурно повлияла на тебя. Какой ужас! А теперь обдумай свое поведение, а завтра извинишься.       Я оскаливаюсь.       - Извини. – Проговариваю я сквозь зубы. - Извинишься, когда осознаешь, что наделал.       Мать захлопывает дверь. Но я не собираюсь ничего осмыслять. К девяти часам мы с Мелисент идем в клуб.       Я должен быть с ней. Я нужен ей.       Выжидаю время, привожу себя в порядок. Вряд ли она заметит, насколько приятно от меня пахнет, ей важнее запах того мужлана, которому она мечтает отдаться.       Неужели она достойна того?       Рассматриваю себя в зеркале, поднимаю руку, напрягаю то место, где должен быть бицепс. Тут же опускаю руку и шумно вздыхаю.       Кто взглянет на такого дохляка?       Исправляет положение только мое миленькое личико. Наверное, на таких неудачников, как я, и будут засматриваться такие как та девочка-лягушка. А такие девочки как Мелисент никогда не обратят взор в сторону неудачников, а будут только мечтать переспать с рок-звездами. Это как пищевая цепочка. Растение, насекомое, птица, животное… Только в мире людей не едят, а минимум проявляют симпатию. Скоро девять. Натягиваю футболку и джинсы. А Мелисент не заметит на мне аромат туалетной воды, которой я нечасто пользуюсь.       Сегодня она будет танцевать перед этим рокером. Переспит с ним в грязной гримерной комнате, если она еще там есть. В крайнем случае, в туалете.       Чего она добивается?       Вылезаю через окно, теперь я немного опасаюсь, что свалюсь и сломаю все кости или раскрошу череп о железную крышу, либо о каменную кладку во дворе.       Было бы мило, если бы утром, выходя из дома, мои родители лицезрели мои размозженные внутренности на их любимой плитке, аккуратно выложенной накануне дня благодарения.       Как бы они жалели, что не успели сказать мне приятных слов на дорожку. Представляю лицо матери, слезы, всхлипывания, крики. Естественно, все ее старания насмарку, все попытки вырастить идеального сына увенчались неуспехом и вылетели в трубу. Представляю лицо отца, вечно сдержанного, даже равнодушного, уже продумывающего, как заменить грязную окровавленную плитку на другую.       Ветки деревьев царапают меня за руки, хоть я и в куртке, будто пытаются удержать меня. Но, нет, сегодня я иду ловить кайф с Мелисент, и этому никто и ничто не сможет помешать. Кроме Джека. Я уже ненавижу его. Ненавижу его лицо, хоть не видел его ни разу. Ненавижу его музыку, хоть и не слышал ни разу этот «Кровяной всплеск».       Подхожу к кафе. - Минута в минуту. Молодец. – Слышится голос позади меня. – Ты сбежал? Не очень похоже, что родители отпустили тебя добровольно. - Я же сказал, что приду. В любом случае. Не беспокойся об этом. – Я чуть улыбаюсь, но этого незаметно, так как на улице темно, хоть глаз выколи.       Но выкалывать себе я ничего не хочу. Я хочу смотреть на Мелисент. По ней не поймешь, что она будет делать через секунду, да и то, что она скажет. Интересно, о чем она думает? - О Джеке. Чем он так ее привлек?       Мы идем до клуба, обменявшись парой реплик по поводу того, что нас ожидает там.       Протиснувшись в очереди, мы заходим в клуб. Внутри все шевелятся, кричат, прыгают, пьют, и все это под грохот музыки. - Через час начнется концерт. – Мелисент берет меня за руку, чтобы мы не разошлись в огромной толпе. – А сейчас я хочу повеселиться. - Каким образом? – Пытаюсь я перекричать ужасно громкую музыку. - А сам как думаешь?       Мы пробиваемся, да, буквально пробиваемся к барной стойке, так как здесь очень много людей, все они, вероятно, пришли посмотреть на Джека. Знаменитость Джек. Все любят Джека. Все хотят Джека. Чертов Джек.       Я не расслышал, что там заказала Мелисент. Надеюсь, меня не стошнит сразу после первой рюмки. - За свободное общение! – Произносит тост Мелисент и залпом выпивает непонятную жидкость из рюмки.       Следую ее примеру. Такой жгучей горечи я еще не пробовал.       Третья рюмка. Я теряю контроль надо всем. - Ладно, на сегодня хватит. – Глаза Мелисент косятся. – Пойдем танцевать! Мы должны вытряхнуть эту дрянь из себя.       Идем к танцполу. Мне уже все равно, что скажут люди вокруг меня о моем танце. Вероятно, тут всем плевать, какой ты танцор. Все похожи на танцующих, дергающихся в конвульсиях наслаждения зомби.       Мелисент кладет свои руки на мои плечи и яростно извивается. Я пытаюсь как-то подражать людям вокруг, но получается у меня неважно. Мелисент, смотря на меня, смеется, прыгает, танцует с другими людьми. Она расплывается и превращается просто в образ.       Люди вокруг становятся всего лишь силуэтами. Должно быть, это из-за избытка алкоголя в моем организме. Все вокруг расплывается в разноцветных облаках.       Мелисент исчезает. Я оглядываюсь, в глазах «настраивается» резкость, облака превращаются в яркие четкие лучи от аппаратуры.       Но моей подруги нигде нет.       Я еле вырываюсь из танцующей массы и направляюсь к туалету. Вижу, на полу у стены сидит Мелисент. - Эй, что ты делаешь? - Я перебрала. Дерьмовое здесь пойло...       В этот момент ее вырывает. Сероватые кусочки и жидкость попадают ей на низ штанов. Она добирается до унитаза и уже туда выливает из себя все остатки того, что она ела и пила за последние часы (то самое яблоко, должно быть, плюс алкоголь).       Она встает и запрокидывает голову вверх. Молчит.       Я пытаюсь найти салфетку или что-то похожее. Ничего подобного, естественно, в таких местах нет. Я не теряюсь, смачиваю руку водой, встаю на колени и смываю остатки рвоты с лоснящихся штанов девушки. - Ты с ума сошел… - Произносит неразборчиво Мелисент. – Встань. Ты не обязан делать это. - Я хочу этого. - Мне было бы противно трогать это собственными руками.       Она смеется, а потом опускается, и мы находимся уже на одном уровне. Ее лицо становится серьезным. - Я красивая? – Она это спрашивает так, будто будет ли она жить. - Да. Очень. Невероятно. - Значит, в таком виде я понравлюсь Джеку?       Чертов Джек! - Возможно. – Я опускаю голову.       Я убит. - Ну-ну, - она прикасается пальцами к моему подбородку. – Я же вижу. Ты ревнуешь.       Она давит пальцами так, что мне приходится приподнять голову. Она смотрит на меня, поблескивая уже темно-синими глазами из-за плохого освещения. Но этого освещения хватает, чтобы ощутить всю проникновенность ее взгляда. - Я хочу этого с ним с тринадцати лет. А тебя я знаю всего неделю. И не стану спать так сразу с тобой. – Она присматривается к моему лицу еще более пристально. – Хотя, ты очень симпатичный. Даже не представляешь, насколько.       Она этого переростка совсем не знает, как она может говорить такие вещи? А меня «всего неделю»… Да это же безрассудство! - Я не думал об этом.       - Обычно красивые мальчики об этом знают. - Я не о том. Я и не думал, что буду с тобой спать или ты захочешь этого со мной.       Мелисент притягивается ко мне, чтобы обнять, я был бы не против. Но из открытой двери в туалет слышится гул толпы, радостные крики и какое-то безумие. Глаза Мелисент округляются, она вскакивает, и убегает, чтобы взглянуть на своего Джека. И не только взглянуть.       Я плетусь следом. Вижу, как моя подруга уже почти у сцены, машет руками, что-то кричит и улыбается. Сцена заполняется группой. «Кровавый всплеск», кажется?       На сцену выходит длинноволосый мускулистый мужчина, лет под тридцать. Он одет в кожаную жилетку, кожаные штаны, обтягивающие его в том самом месте, ради которого пришла сюда Мелисент. Длинные волосы закрывают пол лица. Это и есть Джек.       Джек небрежно хватается за микрофон и начинает выкрикивать непонятные слова. Все повторяют за ним. Видимо, это и есть его песни.       Я еще больше возненавидел Джека. Бас, доносящийся из его рта, заполняет весь клуб, мои уши взрываются от какофонии, что исходит из электрогитар, барабанов, из самого Джека.       Он кричит: «Трахну ее не по-детски!», толпа повторяет: «Трахни ее не по-детски!»       Хотел бы я в данный момент стать глухим и покинуть это место. Но я не могу. Я должен быть рядом со своей подругой. Хотя, вряд ли бы она расстроилась, если бы я покинул ее. Я решаю переждать это безумие у барной стойки. Бармен смотрит на меня как на невменяемого, но я не собираюсь заказывать выпивку.       Смотрю на прыгающую среди толпы Мелисент, и понимаю, что ей осталось совсем немного времени до самой ужасной ошибки, которую можно совершить в подростковом возрасте.       Вдруг «подплывает» нечто в синем. Я даже не смотрю. - Привет, ты не танцуешь? Поворачиваю голову и вижу девушку, переборщившую с подводкой для глаз и губной помадой. Ее вываливающуюся грудь обтягивает отвратительно синий топ, темно-синие лосины также подчеркивают промежность, будто весь ее внешний вид – вызов. - Не твое дело. - Дерзкий. Мне нравится.       Девушка хватает меня за зад и засовывает свой язык мне в рот. Я пытаюсь вырваться, но тщетно. Как отвратительно мокро у нее во рту. Будто червяк, ее язык, извивается и пытается угнаться за моим языком в погоне на выживание.       Я еле отрываю ее от себя и замечаю, что Джека нет на сцене, выходит конферансье (если можно так назвать этого наркомана), и развлекает публику. Мелисент тоже нигде нет.       Прошмыгиваю за сцену (одновременно отплевываю этот ужасный привкус во рту) и иду по длинному коридору, похожему на катакомбы. Вижу приоткрытую дверь, из которой пробивается неяркий луч света. Заглядываю внутрь и вижу Мелисент, сидящую на диване, а около нее Джека, разговаривающего по телефону.       Мелисент встает, но Джек отталкивает ее от себя и она с грохотом сваливается на тот же диван.       Ярость вскипает в моих венах. Но я жду.       Джек знаками показывает, чтобы Мелисент сняла штаны. И она повинуется. «Это одна из тех проституток, что ты заказал мне?» - Говорит в телефон Джек. – «Но ее уже трахнули! И побили. Мне нужна чистая. Ты понимаешь, о чем я говорю! Я люблю бить по чистой коже. Козел!» - Джек, могу я что-то сделать для тебя? – Говорит Мелисент. – К примеру, станцевать? - Ты не из тех шлюх? - Из каких еще шлюх? - Плевать. Заткни пасть и сядь на колени.       Мелисент опустила голову и села на пол на колени перед Джеком.       Гнев закипает в моих жилах. - Голову подними.       Командует Джек, замахиваясь рукой, и ударяет с размаху и так по калеченому лицу Мелисент. Она вздрагивает, всхлипывает и хватается за подбитую щеку. Но молчит.       Я больше не в силах сдерживать свою ненависть.       Выбивая дверь ногой, я стремительно приближаюсь к Джеку, и мои пальцы сами сгибаются, образуя кулак, наконец, я бью в его отвисшую челюсть с такой силой, что боль от удара отдает мне до локтя. Я пытаюсь сделать второй удар по этому мужлану, но он хватает меня за руку и бьет в глаз, что я начинаю видеть все звезды Галактики.       Хватаю за руку Мелисент, но чувствую, как этот подонок пинает меня в поясницу, отчего меня скручивает, и я валюсь на землю. - Куда собрался, сосунок? – Процеживает сквозь зубы ублюдок.       Я смотрю, а из его рта льется кровь нескончаемым ручьем, челюсть искривилась, а глаза преисполнились болью и гневом.       Смотрю на Мелисент, а ее и без того не маленькие глаза увеличились до небывалых размеров. Она пытается утянуть меня за собой. Ее покрасневшая щека разбухла от удара. Растрепанные волосы падают на лоб, а приспущенные штаны висят, и ограничивают свободу движений.       Подползаю к подруге, но на меня обрушивается бугай и пытается раздавить своим неимоверным весом. Я извиваюсь, как червяк, бью Джека куда-то в ухо, давлю на его глаза, а он вдавливает меня в пол, и я чувствую бедром, что драки его возбуждают.       Чертов фетишист.       Через мгновение Мелисент хватает что-то со стола и ударяет этим в голову Джека.       Я соскакиваю, и мы бежим к выходу, где нас встречают копы. «Кто-то вызвал копов! Кто-то вызвал полицию!» - Только и слышится отовсюду.       Джек выбегает в зал и кричит своим громовым басом: «Задержите этих малолеток! Они пытались прикончить меня! Тупая охрана! Где ты был, козел?!»       К Джеку подбегает лысый и большой как скала, мужик.       Копы подбегают к нам и заламывают наши руки. Мелисент кричит, что не нас они должны арестовывать, а Джека.       Ее никто не слушает и не пытается услышать.       Нас сажают в машину, как преступников. Мелисент таращит на меня свои обведенные черным глаза и молчит.       Но сейчас, в этот момент, когда мое лицо и тело болит, я чувствую удовлетворение. Не то удовлетворение, которое испытывает Джек, избивая девушек. Я чувствую спокойствие и свободу.       Потираю руку, которой в первый раз в жизни нанес серьезный удар по наглой морде мужика, чуть ли не в два раза большего меня.       Рассматриваю Мелисент. Ни одна жилка на ее лице не дрогнула. Вот как выглядит свободный человек. Спрашиваю, как она себя чувствует. Она делает некоторую паузу и говорит, что хорошо. А через время она добавляет, что я ей нужен.       Я очень рад, что теперь хоть кому-то принес пользу. Это лучший день в моей жизни.