Дом воронов

Стоит ли удивляться тому, Что я нахожу кого-то рядом с собой?        8 недель назад        Единственным отклонением от распорядка в приёмной Хокаге в то утро было то, что Сакура читала сборник стихов. Это было её новое Увлечение.        Надо сказать, что Сакура подхватывала интересы и увлечения, как собака подхватывала блох, только избавлялась от их гораздо легче. Но то, что она редко придерживалась нового хобби, не делало её интерес к нему менее острым, а саму Сакуру — менее сведущей в выбранной теме. Нужно было как-то скоротать время, пока они ждали прибытия командира группы, чтобы начать инструктаж для следующей миссии, и Сакура обнаружила, что чтение стихов гораздо продуктивнее, чем просто пялиться на стены и ковырять в ушах, как это делали Сай и Наруто соответственно.        Когда Какаши, наконец, соизволил появиться, ни один из его подчинённых даже не поднял глаз, чтобы осудить его.        — Вы опоздали, сенсей, — насмешливо сказала Сакура.        — Что на этот раз? — спросил Наруто, который с годами приобрёл почти извращённый интерес к тому, насколько разнообразной и обширной может быть ложь их сенсея.        Какаши пожал плечами.        — Питьевой фонтан возле академии сломался, и, проходя мимо, я заметил длинную очередь из несчастных, измученных жаждой детей. Как джонин, я счёл своим гражданским долгом и обязанностью броситься к ближайшему источнику воды и позвать на помощь. Удача, что я это сделал. К тому времени, как я вернулся, трое уже потеряли сознание...        Наруто откинулся назад, больше не заинтересованный.        — Вы рассказывали об этом две недели назад.        — Ты не думаешь, что что-то может произойти дважды? — спросил Какаши.        — Не тогда, когда возле академии нет питьевого фонтанчика, — заметил Сай.        — Ах, — кивнул Какаши. — Неудивительно, что эти дети тогда так хотели пить.        Он занял место рядом с Сакурой и достал свою книгу. Это само по себе было немного необычно, поскольку Какаши часто оставлял хотя бы одно место между собой и кем-либо ещё по той или иной причине. Однако в приёмной было всего шесть стульев, и два других находились на другой стороне комнаты. Каким бы необщительным он ни был, Какаши не мог быть настолько откровенно антисоциальным.        По большей части, Сакуре было всё равно, где он сидит; она была поглощена стихами, их красивым, умным языком и рифмами. Многие стихи были о любви и красивых женщинах, некоторые грустные, некоторые воодушевляющие, некоторые злые, а некоторые довольно грубые. Ей понравился диапазон и ритм, и она мечтательно вздохнула о том, как, должно быть, романтично иметь красноречивого мужчину, настолько тронутого своей любовью к тебе, что он может перевести и увековечить свои чувства на бумаге.        Какаши усмехнулся рядом с ней. Она взглянула на него, думая, что он наслаждается очередной непристойной шуткой Ича-Ича (которую она ненавидела), но быстро осеклась, когда поняла, что на самом деле он читает её книгу через её плечо.        Инстинктивно она захлопнула сборник стихов и отвернулась.        — Над чем вы смеётесь? — огрызнулась она.        — Над тобой, — с лёгкостью ответил он. — С каких пор ты интересуешься поэзией?        Сакура покраснела, но не слишком смутилась. В конце концов, это было её новое Увлечение, которое она подхватила, потому что ей нравилась идея быть той девушкой, которая читает стихи. Но смешок Какаши обезоружил её. Он явно не считает её такой девушкой.        — Что не так с поэзией? — фыркнула она. — Это знаменитая литература. Хотя я не ожидаю, что вы это оцените.        — «Любой, кто унаследовал чувство юмора Джирайи, должен быть довольно недалёким» — подумала она.        — Я могу оценить поэзию не меньше, чем любой другой человек, — сказал он. — Это Нака, да?        — Поздравляю, вы можете прочитать обложку.        Он мягко улыбнулся.        — Я немного знаю о Нака.        — О, да? — Сакура ни на секунду не поверила ему.        — Её душа увядает быстрее, чем лицо.        Сакура уставилась на него.        — Третий акт «Горы и моря». Он писал его во время своего пребывания в должности имперского поэта при последнем императоре, — объяснил он, возвращаясь к своей книге. — Одна из последних вещей, которые он написал до того, как произошла революция. Он был казнён вместе с остальными придворными, когда империя распалась.        Сакура уставилась на него.        — Я и не знала, что вы так много знаете о поэзии.        — У меня много увлечений, — уклончиво сказал он. — Судя по тому, что ты читаешь, это, вероятно, его ранняя работа до того, как он стал императорской комнатной собачкой.        — Да, — сказала Сакура, глядя на свою книгу. — Лучшая его работа.        — Я в этом сомневаюсь. Его ранние работы смехотворно причудливы и одержимы романтикой. Он нашёл свой путь, только когда он начал писать для империи, — сказал ей Какаши.        — Что? Стихи о войне, славе и сельском хозяйстве? — Сакура скривилась. — Его более поздние работы ужасны — очевидно, что он вытаскивает их из своей задницы, чтобы потешить эго своего работодателя. Он полностью продался.        — Ну, я не удивлён, что тебе нравятся всякие любовные штучки, — вздохнул Какаши. — Ты же девочка.        — При чём здесь это? — возразила она. — Совершенно очевидно, что его ранние работы намного превосходят его страсть к прозе.        — Но его технические навыки намного возросли в дальнейшей жизни.        — Техническое мастерство — ничто по сравнению со страстью!        — И всё же он не заработал ни рё, когда писал о любви.        На первый взгляд могло показаться, что они действительно спорят. Наруто и Сай определённо так думали и слегка обеспокоенно переглядывались между собой, поскольку, хотя для Сакуры было столь же обычным делом затевать ссору с лидером их команды, как и подлизываться к нему, было необычно, чтобы Какаши обращал на это внимание.        Однако, на самом деле, они оба получали удовольствие. Лёгкая улыбка играла на губах Сакуры на протяжении всего разговора, пока она пыталась объяснить своему сенсею ценность страсти, и удивлялась тому, что Какаши имеет довольно твёрдое мнение о ценности точности… для человека, который, как она раньше думала, не придерживался какого-либо твёрдого мнения ни по какому вопросу, не говоря уже о пунктуальности.        — А что случилось с твоим старым Увлечением? — спросил он, возвращаясь к своей книге.        — Я не знаю, о чём вы говорите, — фыркнула она.        — Знаешь, — подсказал он. — Увлечение вязанием.        — Она прекратила это для вашего же блага, — сказал ему Наруто. — Вы продолжали носить всё, что она вязала для вас. Через какое-то время она вас пожалела.        — Но мне понравился тот жёлтый шарф, — сказал Какаши. — Он всё ещё у меня, и я собираюсь носить его следующей зимой.        Наруто фыркнул, словно не замечая взгляда Сакуры.        — Несмотря на то, что там есть дыра, достаточно большая, чтобы просунуть руку?        — Именно потому, что там есть дыра, достаточно большая, чтобы просунуть руку.        — Я вязала вам вещи получше! — Сакура запротестовала. — Вы просто продолжали носить его просто из вредности, чтобы смутить меня!        — Это была первая вещь, которую кто-либо когда-либо связал для меня; он имеет сентиментальную ценность. Я дорожу им так же сильно, как и первым растением, которое Наруто подарил мне: мистером Укки.        — Держу пари, он дал имя и шарфу тоже, — предположил Наруто.        — Он всему даёт имя, — согласилась Сакура, хитро подмигнув.        — Это отсылка к его пенису? — резонно спросил Сай. Это было слишком для Сакуры и Наруто, которые начали смеяться так сильно, что оба задыхались и цеплялись за подлокотники своих кресел.        Какаши одарил их холодным взглядом.        — Вы трое жестоки и дерзки со своим бедным старым сенсеем. Я должен отдать вас всех Гаю.        — Мы будем хорошо себя вести, Кака-сенсей, — мило сказала Сакура, толкая его плечом, давая понять, что они просто дразнят его. — Но я заставлю вас полюбить лучшие стихи Нака, даже если это будет последнее, что я сделаю.        Какаши жалобно посмотрел на неё.        — Ты издеваешься надо мной.        — Нельзя оскорблять людей поэзии, обыватель, — возразила она ему.        — Очевидно, ты никогда не была военнопленным, как я. Откуда, по-твоему, я так много знаю о поэзии?        — Вы так много знаете о поэзии, потому что вы мягкосердечный старый романтик с измученной душой, который жаждет литературного красноречия, чтобы выразить словами то, что у вас на сердце, — сказала она ему.        Его внимание было приковано к его порнокнижке, но она заметила, что он улыбался так, словно был на грани смеха.        — Ты меня раскусила, — признал он, не в силах скрыть веселье в своём голосе.        Сакура торжествующе откинулась на спинку стула.        Так начался день, изменивший её жизнь. Если и было какое-то событие, на которое она могла указать и окончательно сказать, что это была последняя развилка на её жизненном пути, то именно здесь всё началось. По словам Какаши, на дороге жизни было легко заблудиться. Она никогда не была склонна соглашаться, так как всегда была так уверена в своём будущем и в том, куда оно ведёт (и что брехня Какаши, прикрывающая его опоздания, была столь же безгранична, сколь и бессмысленна), но, оглядываясь назад, нельзя было отрицать, что события этого конкретного утра навсегда изменили направление её жизни.        Когда Цунаде, наконец, позвала их в свой кабинет, она вручила им два свитка.        — Боюсь, что миссия разделена, — сказала она. — Вы знаете, как это бывает.        — О, чёрт, — громко простонал Наруто. — Это никогда не закончится!        — Ходит много слухов о том, что деревня Ива обратилась за помощью к группе наёмников, Наруто, и мы должны проверить их все на тот случай, если один из них приведёт к чему-то существенному, — напомнила ему Хокаге. — Вам повезло, что это относительно короткое задание. Вы все должны вернуться к концу недели.        — Чудесно, — пробормотал Какаши, беря оба свитка, передавая один Наруто. Сакура уже видела, по какому принципу разделится команда.        Это было обычным делом в последнее время. Из-за огромного количества миссий, назначенных для расследования каждого слуха, команды повсеместно сокращались вдвое, чтобы охватить больше территорий. Но всегда был шанс вернуться с пустыми руками. Их единственной задачей было наблюдать и шпионить, хотя Команда Какаши так и не нашла ничего стоящего отчёта. На каждую возможную зацепку о вторжении врага в Страну Огня приходилась сотня других тупиков, но все они подлежали расследованию.        Сейчас на их счету было шесть таких вылазок, причём Какаши возглавлял одну половину, а Наруто — другую. Каждый раз Сакура была в паре с первым.        — Какая миссия на этот раз? — спросила она, придвинувшись ближе к Какаши, чтобы заглянуть в свиток, который он читал.        — Мы получили сообщение, что элитный джонин Ивы встретится с наёмниками в одном из этих двух городов ровно через три дня, — сообщила Цунаде команде. — Джонан на севере и Чиба на востоке. Один из них, очевидно, приманка, так что вам придётся снова разделиться.        — Вероятно, оба — приманка, — заметил Какаши, внимательно изучая краткое описание миссии.        — Возможно, — согласилась Хокаге. — Но если всё подтвердится, жди неприятностей. Это не обычные наёмники. Это связные Синдиката.        После значительной паузы Какаши кивнул и свернул свиток.        — Мы сделаем всё возможное. Наруто и Сай возьмут Чибу, Сакура и я возьмем Джонан. Согласны?        Двое из его подчинённых кивнули — третий нахмурился.        — Почему Сакура-чан всегда в вашей команде? — подозрительно спросил Наруто.        — Потому что, когда я куда-нибудь иду с тобой, — сказала Сакура, прежде чем Какаши успел открыть рот, — ты всегда подглядываешь за мной, когда я переодеваюсь! А Какаши-сенсей, напротив, идеальный джентльмен.        — Зависит от того, кого ты спрашиваешь, — пробормотал он. — Это всё, Хокаге-сама?        Цунаде отмахнулась от них.        — Начинайте подготовку, — сказала она. — Вы все свободны — и вызовите следующую группу, когда будете уходить.        Когда они вышли из кабинета, Наруто с самодовольным видом перебрасывал свой свиток в руках.        — Наша миссия будет настоящей, — сказал он. — Не терпится увидеть ваши лица, когда мы вернёмся с целой кучей информации и, возможно, с одним или двумя наёмниками в придачу.        — О, ты действительно так думаешь? — Сакура поравнялась с ним в коридоре. — Ты ошибаешься! Мы будем теми, кто принесёт что-нибудь стоящее, если там что-то будет. Не так ли, Кака-сенсей?        Тишина.        — Сенсей? — Сакура оглянулась на мужчину, идущего впереди них. — Вы слышите?        Очевидно, он не слышал, так как в этот момент он безучастно повернул голову в её сторону с рассеянным: «Хм?». Его мысли явно были далеко отсюда.        — Не будьте таким разгильдяем, — отругала она его. — Где ваш дух соперничества?        — Ага, — сказал он с той же невнимательностью. Он не слышал ни слова из того, что она говорила.        — Удачи с твоей половиной, — сказал Наруто, качая головой, глядя на них обоих. — Увидимся, когда вернёмся, и ты заплатишь за выпивку, когда мы приведём плохих парней.        — Нет, не заплачу, — крикнула ему вслед Сакура. — Потому что мы будем теми, кто схватит плохих парней!        — Ага-ага! — Наруто помахал на прощание и удалился по другому коридору вместе с Саем.        Сакура догнала Какаши и пошла рядом с ним, заложив руки за спину, слегка улыбаясь.        — Что же вас так далеко занесло? — поинтересовалась она. — Вспоминаете об ужасных поэтических концертах в промозглых лагерях для военнопленных Деревни Облака?        — Я просто подумал, — сказал он заметно более серьёзным тоном, чем она, — Джонан находится в северо-западной провинции.        — И?        — И именно там Саске видели в последний раз, не так ли?        — О... да. — Низ живота Сакуры скрутило, и её улыбка померкла. Это имя всегда вызывало у неё боль в груди, когда она его слышала, причём достаточно часто, чтобы ей хотелось его не слышать. — Ну… это большая провинция, — неуверенно начала она.       — Да, — согласился он.        — Значит, вряд ли…        — Ага, — снова согласился он.        — С тех пор он, наверное, всё равно переехал.        — Конечно. — Он пожал плечами и, казалось, выкинул этот вопрос из головы. — Ну, я на девяносто девять процентов уверен, что эта миссия будет провальной, так что не забудь взять с собой колоду карт или что-то в этом роде. Может быть, настольную игру?        — Я принесу Нака, — сказала она ему.        — Ах. А я принесу затычки для ушей.        Они расстались возле башни, пообещав встретиться у западных ворот ровно в восемь утра следующего дня. Сакура знала, что ей не придётся заводить будильник; Какаши в любом случае не появится по крайней мере до половины десятого.        Когда Сакура медленно брела домой, она обнаружила, что необъяснимым образом опустилась на землю с глухим стуком из-за мимолетного упоминания Какаши о Саске. Действительно, последний раз юношу видели ровно две недели назад в одном из прибрежных городов северо-восточной провинции Страны Огня, вероятно, совсем недалеко от города, который им предстояло обследовать через несколько дней. Цунаде послала несколько АНБУ на его поиски, но, как всегда, след простыл. Саске не хотел, чтобы его нашли, и хотя он держался в тени и не создавал особых проблем, Цунаде тоже не очень-то стремилась его найти.        Можно было лишь попытаться помочь тому, кто не хотел этого. Сакура уже давно смирилась с тем, что так будет всегда: несколько отчётов раз в пару месяцев, но не более того.        Наруто никогда бы не отказался от их друга, но сердце Сакуры не было таким сильным, как его. Она не могла вынести ни отсутствия, ни ожидания, ни отказов, ни провала за провалом её собственных попыток достучаться до него. Где бы сейчас ни был Саске и что бы он ни делал, он больше не был частью её жизни. Некоторые вещи невозможно удержать, как бы сильно ты ни желал, и когда Сакура засыпала той ночью, глядя на первую совместную фотографию Седьмой команды, никто не смог бы упрекнуть, что она недостаточно сильно желала.

***

       Когда Сакура проснулась, она упаковала последние необходимые вещи (и некоторые ненужные тоже) и отправилась к восточным воротам. Она прибыла ровно в девять, и прошло ещё двадцать минут, прежде чем появился Какаши.        — Что на этот раз? — зевнула она.        — Сегодня утром я упал в душе и ещё десять минут назад находился в реанимации в больнице. Они сказали, что мне, вероятно, не стоит двигаться в течение следующих двух недель, но я сказал, что это подождёт, потому что у меня есть работа.        — Очень энергично, — сказала она невозмутимо, хотя и подозревала, что пропустила букву «Л» в конце одного из этих слов.        — Спасибо.        Когда мужчина поравнялся с Сакурой, её рука внезапно метнулась, чтобы схватить сенсея за рукав. Он не отреагировал, даже когда она наклонилась поближе и трижды преувеличенно громко понюхала его плечо. Какаши просто терпеливо сносил её назойливый нос, пока она не издала резкий звук отвращения и не зашагала вперёд.        — Вы сказали, что прекратили это! — рыкнула она.        — Что прекратил? — невинно спросил он, следуя за ней.        — Давайте без этого, я чувствую этот запах по всему телу.        — Иди понюхай где-нибудь в другом месте.        — Вы делаете это только тогда, когда вам нужно снять стресс, — обвинила она. — Что вас напрягает?        — Не знаю, заметила ли ты, но сейчас идёт война, — указал он.        — Нет, пока нет. И как будто такая перспектива когда-нибудь будоражила хоть один волос на вашей голове. — Сакура выжидающе посмотрела на него, но если она думала, что ответ вырвется наружу, она ошибалась. Какаши просто позволил себе блуждать по деревьям задумчивым, пустым взглядом, пока Сакура шумно не вздохнула и не сдалась. — Давайте просто пойдём, — простонала она. — Но не делайте этого, пока мы на задании. Это грязно.        — Тогда мне можно заниматься другими грязными вещами?        — Это всего лишь неделя, уверена, вы сможете сдерживать себя.        Возможно, это было слишком оптимистично.        Как и в любой другой миссии, они быстро отправились в путь, стремясь преодолеть как можно большее расстояние, чтобы заблаговременно установить слежку. Путь лежал на северо-восток в сельскохозяйственные угодья, где между бескрайними равнинами ферм и рисовых полей лежала деревня Джонан. Наруто и Сай направлялись на восток, к своей деревне, хотя Сакура надеялась, что именно мальчишки пойдут по ложному следу. Уже несколько недель отсутствовали активные действия, и всё это сидение и ничегонеделание было так же интересно, как наблюдать как сохнет краска.        И всё же... какая-то маленькая часть её втайне была бы рада, если эта миссия окажется пустышкой. Последствия одних только слухов уже привели к тому, что многие люди потеряли сон.        Концентрация, необходимая для скоростного передвижения, оставляла мало места для светских бесед, но они регулярно делали перерывы каждые пару часов, чтобы посидеть в тени дерева, покрытого густой листвой и попить из своих фляг. Какаши вылил немного на голову, и Сакура, подражая ему, сделала то же самое — и только пискнула от отвращения, когда слишком много воды вытекло ей на шею и под жилет. Какаши отлично справился с тем, чтобы замаскировать свой смех под кашель.        — А вы даже не вспотели, — пожаловалась она. Под одеждой она чувствовала себя неприятно влажной, и, когда она села, её колени начали прилипать друг к другу.        — Это потому, что я идеален, — сказал он с совершенно искренним лицом.        — Ха! — Сакура усмехнулась, и они снова отправились в путь, мокрые, но отдохнувшие.        До Джонана было два дня пути, поэтому первую ночь их миссии пришлось провести на открытом воздухе под луной. Какаши выбрал место в роще, а Сакуре была предоставлена ​​«честь» приготовить ужин. Они немного поговорили, но были слишком уставшими, и Какаши продолжал отстраняться от неё, как делал это со вчерашнего дня.        — Что-то случилось? — тихо спросила она, заметив, что его отрешенный взгляд слишком затянулся.        — Хм? — он взглянул на неё, приподняв брови.        — Происходит что-то, о чём я должна знать? — она спросила. — Вы в миллионе миль отсюда.        — Просто размышляю, — он мягко улыбнулся и отпил наваристого бульона, который она ему дала.        Ей нравилось видеть его улыбку; она была теплой, нежной и немного неуверенной. Впервые она увидела её всего несколько лет назад, хотя понятия не имела, почему это заняло так много времени, ведь у него, похоже, не было проблем с тем, чтобы показать своё лицо людям. По крайней мере, он любезно снял маску перед медиками, когда они попросили осмотреть его миндалины, даже если это было сделано с неохотным стоицизмом человека, которого просят снять нижнее бельё и представиться.        Хотя, когда она впервые увидела его лицо, после этого у неё осталось необъяснимое чувство подавленности. Дело было не в том, что он был уродлив, или красив, или чем-то отличался от того, что она себе представляла (она полагала, что он был симпатичным в нестандартной манере). Сакура знала маску так долго, что она стала его лицом, так что увидеть его за ней было большим нарушением её представления о нём, чем если бы он действительно снял штаны и предстал перед ней.        Сейчас она больше привыкла к его внешнему виду. Но, несмотря на это, иногда она чувствовала себя немного скованно рядом с ним, когда он был без маски. Просто возможность увидеть его мягкую улыбку казалась ей более интимной, чем любая другая улыбка любого другого человека.        Они улеглись в свои спальные мешки, разложив их рядом друг с другом. Странно, что в помещении такая близость могла иметь большое значение, но спать в полуметре друг от друга на улице казалось нормальным и приемлемым. И, как она заметила в кабинете Цунаде, когда на следующее утро они переодевались, Какаши почтительно отвернулся и не стал подглядывать.        По крайней мере, никаким образом, который она могла бы обнаружить.        Прошёл ещё целый день пути, прежде чем они прибыли в деревню Джонан, и сразу же поселились в гостинице на вершине утеса, откуда открывался прекрасный вид на большую часть маленького городка. До предполагаемой встречи между джонином Ивы и «наёмниками» оставался ещё один день, делать было нечего, кроме как бездельничать на крыльце перед их общей комнатой, наблюдая за скудным населением, занимающимся своими делами, словно муравьи в своём гнезде. Все выглядели такими безвкусными, бледными и скучными, что, если бы джонин Ивы прошёл через город, он бы выделялся среди этих муравьев, как термит. Сакура оставила наблюдение Какаши, хотя у него был только один работающий глаз.        — Какаши-сенсей? — начала она нараспев.        — Да, Сакура-чан? — ответил он тем же тоном.        — А что за Синдикат? — она перевернулась на живот и посмотрела через двери на его спину. Он так долго не отвечал, что Сакура была уверена, что он забыл о её вопросе, так как был занят разглядыванием крыш через одну половину бинокля, словно тот был монокуляром. — Ну, — начала она снова. — Синдикат, в котором, как предполагается, состоят наёмники?        Какаши со вздохом опустил бинокль, но не повернулся к ней.        — Это преступная группировка, — сказал он. — Вот что такое Синдикат. Поговаривают, что им управляют наёмники, но никто не знает этого наверняка. С таким же успехом это может быть слабо организованная группа лиц вообще без лидера или лидеров, поэтому эта миссия — бессмыслица.        Это заставило Сакуру задуматься. Она нахмурилась и посмотрела на Какаши, размышляя, действительно ли она уловила нотки нетерпения в его голосе. В этот раз он звучал так, словно ему действительно не хотелось разговаривать.        Или, возможно, как и она, он чувствовал себя в подвешенном состоянии. Прошло так много времени с тех пор, как им было поручено какое-либо реальное задание, что легко было почувствовать разочарование от всей этой ситуации. Однако, будучи ветераном войны и, вероятно, пережив эти периоды жуткого затишья до первого кровопролития, неспособность Какаши сдерживать нетерпение было... не в его характере.        — Что-то не так? — тихонько отважилась Сакура.        Он поколебался, затем повернулся и дружелюбно улыбнулся ей.        — Вовсе нет, — сказал он, прежде чем возобновить свой дозор. Остаток вечера он следил за своими манерами чуть лучше, но Сакура не обманывалась ни на секунду. Она наблюдала за Какаши так же внимательно, как он наблюдал за городом, пытаясь понять, почему его плечи подняты и напряжены, почему он постоянно проводит рукой по волосам и почему на его обычно бесстрастном лице появилась постоянная хмурость. Это было наиболее заметно, когда он снимал маску, чтобы поесть, например, когда они спускались к ужину. Хозяйка, казалось, обиделась на его выражение лица, и Сакура не могла её винить. Он выглядел так, как будто его подвергли ужасному на вкус блюду.        Сакура не решалась много с ним разговаривать, пока они переодевались в ночную одежду за скромными ширмами и забирались на свои отдельные футоны по обе стороны комнаты. И когда Сакура не инициировала разговор, сам Какаши никогда не принимал эстафету. На самом деле он был настолько поглощен своими мыслями, что Сакура поняла, что она единственная заметила их странное молчание.        Была ли это она? Неужели она сама того не замечая, чем-то раздражала его?        В прохладной темноте их комнаты Какаши молча лежал. Время от времени Сакура не могла удержаться, чтобы не поднять голову, чтобы посмотреть, здесь ли он, потому что по какой-то причине в глубине души у неё было ужасное чувство, что если она не будет следить за ним, он исчезнет. У неё никогда раньше не было такого иррационального чувства, но каждый раз, когда она бросала взгляд на его футон, она успокаивалась, видя его светлые, всклокоченные волосы и скомканное одеяло.        Конечно же, он никуда не собирался! Куда ему идти?        Ветер ударил по утёсу, дребезжа черепицей крыши, когда холодный сквозняк пронесся по комнате. Сакура плотнее завернулась в одеяло и уткнулась холодным носом в подушку. Как бы она не отчаивалась из-за бездействия в последнее время, она также опасалась надвигающейся войны. Она участвовала всего в нескольких битвах, и они всегда были короткими и довольно решительными. Она никогда не сталкивалась с полномасштабной и затяжной войной с другой крупной деревней. В детстве всё казалось таким безопасным. Враждующие кланы и деревни были частью истории, чем-то, что прошло по пути динозавров к моменту её рождения.        Но вот они оказались на пороге новой феодальной эпохи, и то чувство безопасности, в котором она выросла, было трудно вернуть. С тех пор, как работа с Цунаде заставила её слишком хорошо осознать неуклонный упадок Конохи, превратившейся из одной из самых страшных и уважаемых деревень в старую, находящуюся во власти более молодых и сильных деревень. Стервятники кружили вокруг с тех пор, как умер Сандайме. Они узнавали искалеченное животное, когда видели его; они просто ждали подходящего момента и подходящих условий, чтобы напасть.        Какаши уже проходил через это, не так ли? Наверняка у него есть что сказать по этому поводу? Сакура порывисто подняла голову, чтобы поискать его, и тут же внутри у неё похолодело.        Его одеяло было свернуто, а кровать пуста.        Сакура поспешно села и повернулась, чтобы оглядеть комнату.        — Сенсей? — осторожно прошептала она, но ни одна из теней не отозвалась.        На мгновение она заколебалась, ей было тепло и уютно в своей постели, и она не собиралась покидать её… но всё же она беспокоилась. Раздражённо цокнув языком, она откинула одеяло и на цыпочках подошла к двери, чтобы заглянуть в длинный, тёмный и безмолвный коридор. Она остановилась и прислушалась. Ладно, не так уж и тихо; она могла отчётливо различить храп и сопение других гостей в соседних комнатах — и даже далёкий, приглушенный звук женщины, явно стонущей от возбуждения. Сакура сказала себе, что она просто наслаждается полуночным шоколадом, и Какаши здесь ни при чём, хотя это её не удивило бы.        Она также услышала слабый стук двери на ветру, которая была не совсем хорошо закрыта. В самом конце коридора виднелась дверь, ведущая, скорее всего, наружу, и она была почти уверена, что она была плотно закрыта, когда они пришли.        Подозрения усилились, Сакура бесшумно ступала по холодным половицам, пока не дотянулась рукой до незапертой двери. Затаив дыхание, она досчитала до трёх — затем распахнула дверь и выскочила наружу.        — Ага! — прошипела она.        Какаши сидел в нескольких метрах от неё на пне, слишком беспечно опираясь локтём на забор рядом с ним.        — О, — сказал он с наигранным удивлением, — привет, Сакура.        Она ни на секунду не обманулась.        — Поднимите ногу.        — …нет.        — Сенсей!        Со вздохом он поднял ногу, обутую в сандалии, и Сакура опустилась вниз, чтобы подобрать маленькую бумажную палочку, которая хоть и была сплющена, но всё ещё светилась с одного конца.        — Я думала, вы обещали сдерживать себя в этой миссии? — указала она.        — Если ты помнишь, я такого обещания не давал, — ответил он. — Но то, что у меня под ногой была сигарета, — не что иное, как косвенное доказательство.        Сакура затушила сигарету о забор и подбросила её в воздух, где ветер подхватил её и унёс над обрывом. Открыв рот, она с угрожающим видом посмотрела на Какаши.        — Мне не нужна лекция о вреде курения, — перебил он. — Ты следи за своим здоровьем, а я сделаю со своим всё, что захочу.        — Я не собиралась ничего подобного говорить, — солгала она. — Просто я считаю, что это уже второй раз за два дня, когда я застаю вас курящим. Это на вас не похоже.        — Почему бы и нет? — он спросил.        — Вы сами сказали мне, что никогда не курите в одиночестве, только когда у вас стресс.        — Я забыл упомянуть, что я также курю после секса, — сказал он, приподняв брови, как будто вызывая её возмущение.        Сакура решила проигнорировать его попытку сменить тему.        — Вы ведёте себя странно с тех пор, как мы получили эту миссию, — заметила она. — Как будто вы чем-то раздражены.        — Я ничем не раздражён, — отрицал он.        — Дело во мне? — ровно спросила она. — Я что-то сделала…?        Какаши посмотрел на неё ошарашенным взглядом.        — С чего бы тебе… — он мигом замолчал, как будто внезапно осознав резкость собственного тона. — Возможно, мне просто не нравится эта миссия. Вот и всё.        Очередной порыв ветра пронёсся над ними, и Сакура настороженно скрестила руки на груди. Было не холодно, но и не особенно тепло; она чувствовала, как по коже побежали мурашки.        — Почему? — спросила она.        — Это бессмысленно, — только и сказал он.        — Вы не знаете этого наверняка, — возразила она. — Возможно, мы найдем что-нибудь завтра…        — Не найдем, — снова перебил он.        В его тоне была смертельная уверенность, и Сакуре пришлось признать, что он, вероятно, был прав. Тем не менее, Какаши не был из тех, кто раздражается из-за медленных миссий. Казалось, он даже предпочитал их, так почему же это задание так действует ему на нервы?        — Это затишье перед бурей, Сакура, — ровно сказал он. — Я даю нам ещё примерно месяц… затем разразится Четвёртая Скрытная Война.        Сакура вздрогнула. Никто не любил выражаться так прямо. Все знали, что грядёт война, но никто на самом деле не говорил об этом, и никто не скажет до того дня, пока ниндзя Ивы не убьёт ниндзя Конохи, или наоборот, и тогда это будет тем, что все они знали долгое время.        — Кака-сенсей? — тихо спросила она.        — Мм?        — На что похожа война?        Он взглянул на неё.        — Ты волнуешься?        — Наверное, — сказала она неопределённо. Она знала, что была обеспокоена, но пока это не был сжимающий внутренности страх, хотя она задавалась вопросом, возможно, это должен был быть сжимающий внутренности страх, если бы она знала, что для неё лучше. — Я никогда раньше не была на войне.        Он глубоко вдохнул, а затем медленно выдохнул.        — Это не так уж и плохо, когда привыкаешь. Пока ты осторожна, большинство людей смогут выжить. Тебе не стоит беспокоиться. Ты умная, сильная девушка.        Сакуре стало тепло от этого комплимента, и ей пришлось напомнить себе, что этот человек пережил последнюю мировую войну — худшую из большой тройки, по общему мнению. Если кто и знал что-нибудь о войне, так это он.        — Что произойдёт, если мы проиграем? — спросила она его, потому что это означало бы конец, которого боялись все в Конохе.        — Если мы проиграем? — решительно повторил он. — Кто знает? Это зависит от Ивы. Как правило, нас будут оккупировать и эксплуатировать. На наших дайме будет оказываться давление, и, скорее всего, мы потеряем много стратегических территорий для страны — земли, которые они, вероятно, будут использовать в качестве стартовых платформ для дальнейших войн против меньших стран, пока они не будут контролировать большую часть северо-западного региона. Если они будут особенно безжалостны, они, вероятно, сожгут Коноху дотла, а то, что останется от кланов ниндзя и гражданских лиц, живущих там, будут вынуждены покинуть её в качестве беженцев, чтобы либо присоединиться к другим деревням, либо, возможно, основать новую. Это очень неопределённое будущее для деревни, которая проиграла войну. Даже если мы выживем, мы будем раздроблены.        Звучит невесело. Сакура нахмурилась в темноте и тяжело сглотнула.        — Я не думаю, что смогу покинуть Коноху.        Очередной порыв ветра подхватил её волосы и разметал их по лицу. Она прищурилась, дрожа почти ощутимо.        Какаши начал отряхивать свою чёрную флисовую куртку.        — Тебе не придётся, — сказал он. — Потому что мы не проиграем. Силы Ивы практически равны нашим, и в целом мы опытнее. А если всё провалится, у нас есть Кьюби. Поражение маловероятно.        Говоря это, он обнял её и натянул на плечи свою куртку. От этого тепла Сакура почти сразу перестала дрожать, хотя и была слегка раздосадована и на себя за то, что дрожит, и на него за ненужную жалость. Но всё же. Теперь ей было тепло... даже если от его воротника неприятно пахло дымом, и он быстро и нежно поглаживал её руки вверх и вниз, что убедило её в том, что его мрачное настроение было направлено не на неё.        — Но почему они хотят начать войну именно сейчас? Что мешало им раньше? — указала она ему. — Я не думаю, что они пошли бы этим путём, если только у них не будет чего-то, чего у них не было раньше.        — Козырь? — Какаши пожал плечами. — Может, и нет. Разработка стратегии Ивы никогда не была их сильной стороной, и они всё ещё не отошли от нашей последней победы. Даже если у них есть секретное оружие, их шансы на победу кажутся равными нулю.        — Что, если их скрытый козырь — Синдикат? — она спросила.        Его руки остановились на её плечах, и он, казалось, на мгновение задумался.        — Даже если допустить, что это правда, и предположить, что Синдикатом действительно управляют наемники, Ива взяла бы их жизни в свои руки. Нельзя доверять преступникам вести свои войны. Это почти всегда приводит к обратному результату.        Конечно, она была права. Он уже проходил через это раньше, и у него действительно были обнадеживающие слова на этот счёт. Просто услышав его спокойный голос, объясняющий, почему именно Коноха не проиграет, она отогнала от себя множество тревог, о которых даже не подозревала, пока снова не почувствовала себя легко и непринуждённо.        — Спасибо, — прошептала она.        Обычно после веселого совета и после того, как она благодарила его, он улыбался и, возможно, даже ласково касался её макушки, как будто она была просто глупой беспокойной девочкой. Но когда он посмотрел на неё сейчас, его взгляд был тёмным и почти нечитаемым. Почти нечитаемым, потому что она могла прочесть в нём раскаяние.        Где-то, в чём-то, он лгал ей.        Он вдруг закрыл глаза, как будто знал, что они его выдали, и быстро встал.        — Здесь слишком холодно для тебя, и, поскольку ты настаиваешь на том, чтобы угнетать меня, мы могли бы с таким же успехом вернуться внутрь.        Слегка озадаченная, Сакура позволила увести себя обратно в дом и пройти по коридору в комнату, которую они покинули. Она остановилась рядом со своим футоном, сжимая пальцами край куртки Какаши, которая всё ещё окутывала её своим теплом, но Какаши с усталым вздохом тут же опустился на кровать.        — Завтра нам нужно начать пораньше, Сакура, — пробормотал он, стряхивая пыль с подушки.        Она села на свой футон, но не сдвинулась с места.        — Спокойной ночи, сенсей, — прошептала она в ответ, в голове у неё гудело от мыслей и замешательства от одного только этого мимолетного взгляда, который он кинул на неё. Даже после того, как он успокоился и его дыхание выровнялось, Сакура оставалась в сидячем положении, глядя на его фигуру и абсолютно уверенная, что он так же бодрствует, как и она.