Дом воронов

Ничто не могло бы меня приблизить, Ничто не могло бы сделать меня ближе. Где дорога, по которой я иду, чтобы покинуть её?        Сакура внутренне вздохнула от нетерпения и усталости. Ноги ныли, а руки болели от пяти тяжёлых кимоно разных цветов и фасонов. Аки выглядела так, словно собиралась уснуть, держа на руках десять видов оби.        Светловолосая женщина Хатаке по имени Рейка хмыкала и охала, не в силах решить, что же ей надеть. По утрам она была ещё хуже, чем госпожа Зуру, а о госпоже Зуру ходили легенды, когда дело касалось привередливости в одежде.        — Я думаю, что синий цвет прекрасно подойдёт к вашим волосам, — пыталась убедить женщину Химико.        — Но он не сочетается с моими глазами, — пожаловалась Рейка.        По мнению Сакуры, и её волосы, и глаза были лишь бледными оттенками серого, поэтому она понятия не имела, о чём говорят Химико и Хатаке. Сакура смотрела, как девушка улыбается своему отражению, и в этой улыбке ей почудилось что-то ужасно знакомое. Может быть, потому, что она была похожа на улыбку Какаши? Хотя… на самом деле это было не так. Улыбка Какаши всегда была мягкой и нерешительной. Эта женщина улыбалась постоянно, и эта улыбка была не из приятных.        — Мне нравится этот, — сказала она, выхватив другой оби из рук Аки и швырнув предыдущий практически ей в лицо. Сакура нахмурилась. По всей видимости, Аки была частью семьи этой женщины, но она обращалась с Аки не лучше и не хуже, чем с Сакурой. Неужели разница между верхним и нижним домами была настолько выраженной? Она не видела подобного классового разделения со времен клана Хьюга.        Но не только бесконечная суетливость этой женщины раздражала Сакуру. Шёл четвёртый день с тех пор, как она отправила Ня с посланием к Цунаде, и та уже должна была вернуться. Как только сообщение будет доставлено, Ня сможет мгновенно призвать себя к Сакуре, чтобы сообщить о своём успехе. Ей было интересно, пошлёт ли Цунаде какие-нибудь новые приказы через маленькую кошку. Возможно, её попросят остаться и узнать больше, а возможно, ей скажут вернуться, хотя сейчас Сакура не была уверена, какой вариант её устроит. Ей не особенно хотелось возвращаться домой… но и оставаться тоже не хотелось.        Сакура боялась этого сообщения и по другой причине. Это означало, что Коноха была предупреждена о существовании клана Хатаке и его причастности к этой войне. Что это означало для Какаши? Оставалось только надеяться, что Цунаде не станет действовать в отношении подозреваемого шпиона как обычно — запирать его в самых тёмных и холодных подвалах военного штаба. Во время последней войны туда спустили множество невинных людей, и она не сомневалась, что то же самое произойдёт снова, когда страх и подозрения начнут нарастать.        — Может, белый… — продолжала размышлять женщина Хатаке.        Сакура закатила глаза. Досадная ошибка. Женщина заметила её в зеркале и бросила на неё мерзкий взгляд.        — Тогда проваливай, — прошипела она. — Я не хочу, чтобы меня обслуживало невоспитанное отродье.        — Мне жаль, — пробормотала Сакура.        — Мне всё равно. Убирайся.        Стараясь выглядеть покорной, Сакура передала свой ворох кимоно укоризненно смотрящей Химико и пошла своей дорогой. Вероятно, позже она будет наказана уборкой туалетов, но Сакура — медик, повидавшая многое, не брезговала такими вещами, и это была справедливая цена за то, чтобы не прислуживать избалованной соплячке, у которой одежды больше, чем ума.        Проходя по длинному коридору верхнего этажа, она выглянула в окно и на мгновение остановилась, чтобы посмотреть вниз на подрагивающее озеро. Был серый день, и тина загустела на ближнем берегу, где тренировалась группа темноволосых мужчин. Но, несмотря на такую ужасную грязь, их движения казались плавными и стремительными. Это были не посредственные, и даже не выдающиеся шиноби.        Они были наравне с лучшими шиноби Конохи.        Она снова забеспокоилась о том, как поступит Цунаде, получив её отчёт. Пошлёт ли она в это самое поместье штурмовой отряд, чтобы загнать клан в угол и устроить засаду? Это был бы самый заманчивый вариант, который положил бы конец участию Синдиката в войне. Однако Цунаде пришлось бы послать значительные силы, ведь это был клан, породивший Хатаке Какаши, а значит это была семья, с которой нужно считаться.        Но согласится ли Цунаде на такие действия? Отправка войска через границу для нападения на поместье в Стране Дождя в нескольких километрах от Амегакуре, может быть истолкована как начало войны. Могла ли Коноха пойти на риск, зная, что Аме воспользуется этим как предлогом, чтобы объединиться с Ивой? Это было ещё хуже, чем Ива объединившаяся с Синдикатом.        Сакура продолжала спускаться по лестнице, чтобы вернуться в свою комнату. Было всего одиннадцать часов, а она уже устала. Поскольку до обеда в списке её обязанностей ничего не было, она хотела немного вздремнуть в своей постели.        Но не тут-то было. Докко сидел на веранде возле спальни, одной лапой удерживая маленького бешеного котенка.        — Сакура, Сакура, — слабо произнесла она.        — Ня! — прошептала Сакура. Она быстро закрыла за собой дверь и поспешила к крыльцу, где сидели две кошки. — Ты вернулась? Что происходит?        — Скажи ей, — отрывисто сказал Докко.        Ня жалобно мяукнула и посмотрела на Сакуру с робким сожалением.        — Потеряла сообщение.        Сакура уставилась на неё.        — Ты потеряла… сообщение? — повторила она.        Докко подтолкнул маленькую кошку.        — И всё остальное, — пригрозил он.        Ня вздрогнула.        — Человек-собака украл ошейник.        — Я не понимаю, — Сакура посмотрела на Докко. — Что она имеет в виду?        — Она говорит, что Хатаке Какаши перехватил её в Конохе. Он взял её ошейник и нашёл сообщение, — объяснил старший кот.        — Я пыталась остановить его, а он пытался убить Ня!        — Убить? — Сакура ахнула, чувствуя, как что-то внутри неё начинает ломаться и разваливаться. Это было неприятно и разрушительно, и от этого её лёгкие сжимались, а голова закружилась. — Нет… нет, Какаши не такой жестокий. Произошла какая-то ошибка. Он не стал бы перехватывать личное сообщение. Возможно, он даже не прочитал его…        — Прочитал, да, — затараторила Ня. — Он прочитал.        — Когда? — требовательно спросила Сакура, паника сделала её голос громче и жёстче, чем следовало.        Ня сжалась, пытаясь укрыться под лапой Докко.        — День назад. Ня не хотела идти — пришлось идти — сильные боли — не могла прийти.        Сакура покачала головой, не в силах понять беспорядочный поток слов, поэтому Докко вздохнул и изящно шевельнул ушами.        — Она оправдывается. Она недостаточно быстро призвала себя назад, когда Какаши поймал её. Она по глупости позволила ему ранить себя и оказалась в другом мире. Она нашла дорогу сюда только час назад, так что, можешь считать, что у него теперь день форы. — Его хвост сердито дёрнулся, когда он посмотрел на Сакуру. — Теперь ты наконец-то видишь его истинную сущность? Или ты хочешь сказать, что он сам передаст сообщение Хокаге, потому что он настолько идеален?        — Ты предвзят! — огрызнулась Сакура. — Он тебе просто не нравится из-за его собак!        — А ты не предвзята? — прошипел Докко. — У тебя его котята!        — У меня нет — ничьих — котят!        Она попыталась встать на ноги, но боль отозвалась в районе таза, и она судорожно вдохнула. Второй раз за четыре дня. Две кошки нависли над ней с беспокойством, но Сакура свирепо посмотрела на них.        — Уходите! Вы оба!        Ня исчезла первой, радуясь побегу, но Докко остался.        — Ты должна считать, что тебя скомпрометировали. Если он шпион, то теперь он знает, где ты, и предупредит свой клан. Если у тебя есть здравый смысл, ты уйдёшь сегодня же.        — Оставь меня в покое, — прорычала Сакура и захлопнула двери, чтобы Докко не смог последовать за ней внутрь.        Она тут же рухнула на футон и сделала несколько глубоких, рваных вдохов, прежде чем слезы покатились по лицу. Она не хотела больше находиться здесь. Она не хотела быть беременной. Она даже не хотела быть Харуно Сакурой.        Как Какаши мог быть шпионом? Это было немыслимо. Он был генином с трех лет, джонином с тринадцати… Вся его жизнь прошла в Конохе и была посвящена Конохе. Какая у него может быть причина или мотив для дезертирства? Хотя она знала, что он общался с Карасу по меньшей мере с семнадцати лет…        Она слишком хорошо помнила то письмо. Она помнила, как сидела за его столом, рылась в ящиках, чтобы найти ещё больше пикантных любовных писем, и хотя тогда письмо не произвело такого впечатления, теперь слова сами собой всплыли в памяти. Она даже вспомнила почерк.        «Карасу, твоё приглашение очень любезно… передавай привет малышке Рейке…»        Разве можно было не надеяться, что это была обычная семейная переписка?        То, что он перехватил её сообщение, ещё ничего не значит. Ведь так? Возможно, он просто проявил любопытство и пренебрег правилами без веской причины, как обычно. Это не значит, что он был шпионом. Возможно, поняв смысл сообщения, он передал его Цунаде — и тем самым показал, что ему нечего скрывать — Да! Так оно и было. Если бы Какаши передал ей сообщение, которое выдавало его самого, Цунаде не была бы столь подозрительна по отношению к нему!        Только… почему Ня сказала, что он пытался её убить? Это было не похоже на Какаши. Может, она преувеличивала? Её языковые навыки не очень хороши, может, она пыталась сказать что-то другое?        — «Ты можешь до бесконечности придумывать оправдания и фантазировать, Сакура, — сказала она себе, — но это не отменяет того факта, что Докко прав.»        Как бы сильно она ни верила в Какаши, она должна была уйти отсюда. Ей придётся допустить возможность, что её скомпрометировали… потому что только глупец всегда остается оптимистом. Неважно, был ли Какаши святошей. Она узнала больше, чем ожидала, и этого будет достаточно, чтобы завершить миссию досрочно.        Но Сакура не хотела идти домой. Возвращение в Коноху означало возвращение к бездомной жизни, да ещё и на третьем месяце беременности. Здесь у неё была постель, бесплатная еда, новые друзья, никто не возлагал на неё больших надежд и никто не осудит её за «выбор» отца, и даже если по соседству жила банда головорезов-наемников, до этого момента она чувствовала себя в безопасности. И снова Какаши перевернул все её представления о безопасности с ног на голову.        Сакура села и вытерла слезы. Хватит плакать. Ей нечего бояться Какаши. Она была с ним на бесчисленных миссиях, и они много раз спасали друг другу жизнь. И даже если близкое общение прекратилось в то утро, когда она проснулась в номере отеля, всё это не было фальшивкой. Он заботился о ней. О чём бы он ни лгал, он не мог лгать об этом.        Кроме того, разве она не заметила бы? На всех этих миссиях, на которых она была с ним, разве она не заметила бы, что он не был полностью предан Конохе? Его миссии всегда заканчивались успехом. Он никогда не выкладывался меньше, чем на сто процентов.        Вот только… во время последних миссий всё было иначе. Они получили так много ложных зацепок. Это не было виной Какаши. Например, последняя миссия в Джонане, где они целый день бродили по городу и не нашли ни следа, ни волоска ни одного джонина Ивы или члена Синдиката, который…        Сакура застыла на месте, её охватил ужас.        Внезапно она поняла, почему женщина Хатаке показалась ей чертовски знакомой. И дело было не в семейном сходстве с Какаши. Сакура уже встречалась с ней раньше.        Когда она вернулась с Какаши в гостиницу той ночью, у дверей стояла служанка. Со светло-серыми глазами и платиновыми волосами. Она улыбнулась так же, как улыбалась, глядя на своё отражение в зеркале этим утром, а Какаши бросил на неё озадаченный взгляд.        И это было как раз перед тем, как он начал вести себя странно… как будто вообще не хотел, чтобы она покидала их комнату.        Сакура тогда не придала этому значение, но ведь он знал, верно? Он знал, что она одна из его родных. Он должен был знать, что это означает, но ничего не сказал.        Он саботировал миссию.        Внезапно Сакуре стало очень трудно дышать. Она должна была уйти. Она должна была уйти сейчас.        Нет, она должна была передать сообщение Цунаде, это важнее всего. Она должна была предупредить Коноху, прежде чем делать что-либо ещё, потому что шпионы, которых раскрыли, были опасными и непредсказуемыми существами. Сакура беззвучно повторяла про себя, что Какаши не шпион — Какаши не шпион — даже когда поспешила к своему шкафу, ища что-то в рюкзаке. Внутри лежал свиток, а внутри свитка была сложная печать.        Сакура прижала свиток к груди и некоторое время сидела молча, прислушиваясь. Снаружи по коридору периодически проходили люди, приближалось время обеда. В любую минуту могла войти одна из девочек.        Она спрятала свиток в рукаве и как можно спокойнее открыла двери на веранду. Вокруг никого не было. Незамеченной она пробиралась через лес, удаляясь от дома так же далеко, как в тот день, когда отправила Ня с посланием, — достаточно далеко, чтобы никто, случайно выглянувший из окна, не увидел её.        Там Сакура сняла печать со свитка, и из бумажной поверхности выпала груда электронных приборов. Дрожащими руками она начала собирать их.        Аварийная рация использовалась только в ситуациях, когда речь шла о жизни и смерти. Если Какаши отправит телеграмму, ей грозила неминуемая угроза быть раскрытой, а Хокаге не знала, что один из её самых верных джонинов саботирует миссии. По мнению Сакуры, это была чрезвычайная ситуация. Но нельзя утверждать, что всё это было абсолютно безопасно. Неподалёку находилась Амегакуре, а у этой деревни были серьёзные проблемы с паранойей. Они использовали всевозможные глушилки, чтобы уничтожить передачи возможных шпионов, и кто знал, сколько частот они отслеживали в эту самую минуту.        Сакура могла рассчитывать только на то, что они не следят за частотой, которую использует Коноха… если, конечно, у них нет шпиона, который дал им список всех секретных радиочастот, которые используют ниндзя Конохи…        Это не имело значения. Даже если кто-то поймает эту трансляцию, к тому времени, как они прибудут, она уже исчезнет.        Сакура глубоко вздохнула, пытаясь выровнять голос, затем переключила прибор на нужную частоту и нажала кнопку вызова на трубке.        — База, это агент три-шесть-два, вы на связи? Приём.        Она ждала, слушая помехи и прикусив губу. Где-то позади неё хрустнула ветка, она испуганно обернулась… но никого не было. Но это не избавило её от тревожного ощущения, покалывающего в затылке, что она находится в опасности.        Приёмник зажужжал.        — Агент три-шесть-два, мы на линии. У вас есть пароль? Приём.       Чёрт бы её побрал, если бы она могла вспомнить.        — Ёж?        — Извините, вас плохо слышно. Вы сказали «дикобраз»?        — Да, — солгала Сакура.        — Пароль принят. Что за чрезвычайная ситуация, агент три-шесть-два?        — Мне нужно передать сообщение Хокаге, пожалуйста. Это срочно.        — Подождите минутку… — трубка на мгновение замолчала, и Сакура представила, как парень на другом конце ищет ручку. — Хорошо, можете говорить. Приём.        — Синдикат, — быстро начала она. — Это клан Хатаке.        На другом конце провода повисла долгая пауза.        — Извините, я не совсем уловил. Вы сказали, что Синдикат собирается напасть на нас? Приём.        — Нет! — рявкнула Сакура, её страх и отчаяние сделали её нетерпеливой и агрессивной. — Я сказала, что они…        Она была вынуждена резко остановиться, когда связь завизжала и заглохла — причиной тому было огромное лезвие, торчащее из коробки передач.        — Думаю, достаточно.        Несмотря на теплоту и влажность леса, Сакура чувствовала холод и оцепенение. Она не могла сбежать, даже если бы приказала себе. Она совершила ошибку и рискнула, чего делать не следовало… и теперь ей предстояло дорого за это заплатить.        Мужчина в тёмной одежде обошёл её, подтянул катану и стряхнул передатчик с конца лезвия, словно это была не более чем коробка салфеток. Сакура не поднимала глаз, но знала, что он один из них. Он носил ту же форму и говорил тем же низким, глубоким голосом.        — Итак. — Член клана Хатаке стоял перед ней, проверяя свою катану на наличие царапин. — Сообщение для Хокаге, да? И кто же ты тогда? Шпион из Конохи?        Должно быть, он следовал за ней от самого дома и слушал её передачу так долго, как это было необходимо. Сакура закрыла глаза. Горькие слёзы потекли по её щекам. Теперь она была всё равно что мертва.        — Я думал, что мне придётся тащить тебя в дом для допроса, чтобы выяснить на кого ты работаешь, но ты упростила задачу, — сказал он. — Теперь я могу просто убить тебя.        Сакура подняла голову, чтобы встретиться взглядом со своим потенциальным палачом. Его волосы были тёмными, а глаза ещё темнее, но больше всего её напугало то, что в его глазах не было ни искры жестокости или садизма. Он смотрел на неё с безразличием и решимостью. Так смотрел Какаши, когда перерезал глотки и пронзал сердца смертельно раненых врагов, которым нельзя было позволить жить.        И каким-то образом это вернуло жизнь её конечностям. В долю секунды Сакура поднялась на ноги, отпрянула от мужчины, но не успела и глазом моргнуть, как он оказался позади, схватив её за горло.        Сакура кашляла и хрипела. Он поднимал её и сжимал, а она не могла ни дышать, ни видеть, ни ясно мыслить. Где была земля? Её ноги ударились о его голени, но не произвели никакого эффекта. В отчаянии она вцепилась в его лицо и руку, царапая и щипая, осознавая, что если сейчас ничего не предпримет, то умрёт через несколько секунд. Она видела, как он поднимает катану, готовый вонзить её ей в грудь.        Задыхаясь, она собрала всю свою природную силу и рванулась вперед, пока не освободилась настолько, чтобы запрокинуть голову назад и почувствовать, как его нос хрустнул о её череп.        Его хватка немного ослабла, и это всё, что требовалось Сакуре. Коснувшись ногами твёрдой поверхности, и сконцентрировав чакру, она потянулась назад, чтобы поднять мужчину и перекинуть его через голову. Он приземлился на спину, меч полетел вслед за ним, и прежде чем Сакура успела опомниться или передумать, она схватила оружие в воздухе за рукоять и с новым зарядом чакры обрушила острие на его шею.        Земля раскололась. Кровь брызнула во все стороны. Голова члена клана Хатаке откинулась назад, несколько раз перекатилась и остановилась у ствола бамбука, выражение его лица всё ещё было удивлённым. Он не ожидал схватки. Он не ожидал смерти.        Но он должен был знать, что разоблачённые шпионы — непредсказуемые и опасные существа. Особенно беременные. Сакура сползла на землю, зажимая одной рукой полураздавленное горло, а другой придерживая живот, и в немом шоке уставилась на тело мужчины. Горячая кровь забрызгала её руки и одежду. Она чувствовала капли крови на своём лице. Она только и могла, что сидеть и смотреть на обезглавленное тело и гадать, что, чёрт возьми, произойдёт дальше.        Однако она знала. Они придут искать его, или учуют смрад крови, если их носы хоть вполовину так же хороши, как у Какаши. Она не могла скрыть содеянное. Она не могла вернуться в дом вся в крови. Возможно, у неё было всего несколько минут до того, как кто-нибудь прибежит на шум, и если её найдут стоящей над мёртвым телом их брата, она окажется в ещё большем дерьме, чем когда её застали с передатчиком.        Обстоятельства подгоняли её, хотя всё, что ей хотелось сделать, это рухнуть на мягкую кровать и проваляться без сознания до конца дня. Она поспешно начала собирать части рации, чтобы запечатать их обратно в свиток, вместе с окровавленным мечом, который она использовала. Она надёжно спрятала его в рукав.        Затем она, шатаясь, подползла к безголовому трупу и притянула его к себе на колени, не обращая внимания на сочащуюся кровь, которая капала из отрубленной шеи на её юкату. Бросив последний взгляд на голову с удивлённым выражением лица, Сакура подняла голову и закричала.        Она прокричала ещё два раза, а затем начала плакать. Вызвать слёзы было проще простого. У неё было столько поводов, достаточно было только открыть шлюзы и позволить своим истинным чувствам захлестнуть её.        Когда появились первые два охранника Зуру, она была похожа на месиво из слез, соплей и страха.        — Что случилось?! — спросил один из охранников, но ни один из них, похоже, не хотел приближаться. Они оба могли видеть, что именно произошло, оттуда, и Сакура задалась вопросом, не впервые ли они видят труп.        Когда прибыло ещё несколько человек — темноволосые мужчины Хатаке и охранники Зуру в алой форме, — Сакура начала свой сбивчивый и сумбурный рассказ.        — Т-там был мужчина! Он пытался… — она указала на своё красное и покрытое синяками горло. — Но потом пришёл он — и он боролся с ним — и тогда я закричала, а он взял меч и убежал! Это всё моя вина! О-он мёртв! Е-его голова — меч — один удар — о боже…        В их глазах она выглядела истеричкой. Она и сама чувствовала себя немного истеричной, потому что понимала, что если они на это не купятся, её голова может покатиться туда же. Руки принялись хватать её за запястья, вытаскивать из-под трупа, помогая встать и уводя с места преступления. Охранники Зуру выглядели мрачно, а наемники Хатаке смотрели бесстрастно.        Мужчина Хатаке справа от неё поддерживал её в вертикальном положении.        — Куда он пошёл?        Сакура указала в произвольном направлении от дома.        — Туда.        — Вы двое, отведите её обратно в дом. У неё шок. Остальные, идите за мной!        Сакура позволила охранникам помочь ей подняться и сопроводить обратно в дом, в то время как остальные мужчины исчезли в лесу, разыскивая воображаемого преступника. Однако её шаткие движения не были притворством. Если бы двое охранников Зуру не поддержали её, она бы упала на землю — не потому, что ослабла от шока, а потому, что вернулись прежние острые боли, скручивающие живот сильнее, чем когда-либо.        Но мужчины не поняли её вздохов и нежелания идти, и чуть ли не потащили её обратно в покои для прислуги.        Было очевидно, что её крики донеслись до них, так как теперь толпа слуг собралась вдоль ранее пустующей веранды, с тревогой поглядывая на лес. При появлении Сакуры, на лице и руках которой были пятна запёкшейся крови, а платье густо пропиталось ею, раздались возгласы ужаса и волнения. Её сразу же передали Химико, единственной, кто не отшатнулся при виде Сакуры, и та провела её через быстро расступающуюся толпу озадаченных мужчин и женщин в свою комнату, где можно было немного отдохнуть.        — Моя дорогая, ты выглядишь ужасно напуганной.        Химико была совершенно права. Сакура была на волосок от разоблачения, потом на волосок от смерти, потом она убила человека, что всегда потрясло её даже в лучшие времена, а теперь у неё были сильные судороги. Этого хватало, чтобы вытеснить мысли о возможном предательстве Какаши из её головы… но не до конца. Боль всё ещё пульсировала, ноющая и невыносимая. Она чувствовала себя истощенной. Обессиленной. Её остекленевший взгляд, так встревожил Химико, что женщина заставила её лечь, пока она снимала одежду и набирала в таз горячую мыльную воду, чтобы очистить кожу.        — Нет ничего, что не могла бы исправить чашка чая, — сказала она, вероятно, пытаясь оставаться веселой ради Сакуры. И правда, в следующее мгновение Сакура поняла, что ей передали чашку пахнущую так, словно в ней была сильная доза снотворного. Натренированный нос Сакуры никогда не обманывал. Ей захотелось отпить, но сейчас она не могла ослабить бдительность.        — Ты должна отдохнуть, — сказала ей Химико. — Такое нервное потрясение не пойдёт на пользу ребёнку.        Сакура не могла успокоиться. Возможно, её попытка предупредить Цунаде и не удалась, но ей всё равно нужно было покинуть это место. Ей нужно было строить планы и готовиться к обратному пути, но теперь, когда она была на третьем месяце беременности, она сильно сомневалась в своей выносливости. Простое действие — поднять этого человека над головой — было не только трудным, но и совершенно изнурительным и более чем болезненным. Чем дольше она лежала с Химико, обтирающей тёплым полотенцем её руки, тем быстрее проходили спазмы, но она не могла не замечать, что они становились всё чаще, особенно при физической нагрузке. А поскольку она была медиком, а не акушеркой, она не знала, что это значит.        — Мне всё равно, — прохрипела она Химико, ещё одна слеза скатилась по её виску и попала в волосы. — Что, если я всё равно потеряю его?        Химико провела тряпкой по её лицу.        — Что ты имеешь в виду?        — У меня всё время болит…        — Где?        Сакура жестом показала на низ живота, и Химико озабоченно нахмурилась.        — У тебя было кровотечение?        — Нет…        — Теперь, когда ты отдыхаешь, это проходит?        — Вроде да.        — Тогда всё нормально. Ты становишься больше. Всё смещается и растягивается, конечно будет больно. Пусть это тебя не беспокоит. Если ты будешь время от времени расслабляться, то всё будет хорошо.        Сакура вздохнула, по крайней мере в одном она успокоилась, и снова улеглась на футон. Теперь, когда боль утихла, она почувствовала, что её беспокойство начинает ослабевать. Затем её охватила другая тревога.        — Я действительно становлюсь больше? — прошептала она.        — Конечно, дорогая.        — Я… я выгляжу толстой?        — …нет.        Это прозвучало слишком наигранно. Сакура фыркнула, и из её глаз потекли новые слезы. Почему она никогда не могла добиться успеха? Если это не её командир саботирует миссии и не оставляет ей выбора, кроме как подозревать его, значит, все диеты, на которых она когда-либо сидела, были напрасны.        Дверь справа от неё внезапно открылась, вошла Аки, а за ней и Каору.        — Сакура, — робко прошептала темноволосая Аки. — Ты в порядке?        Сакура была очень благодарна, что Химико так быстро справилась с кровью. Это было то, что эти две девушки не должны были видеть.        — Мы узнали об этом от одного из охранников, — быстро объяснила Каору. — Они пытаются поймать человека, который это сделал. Надеюсь, им это удастся. Нападать вот так на девушек… что за грубиян мог так себя вести?        — Скорее всего, он был шпионом, — со знанием дела сказала Аки.        Каору удивлённо взглянула на неё.        — Шпионил за кем?        — Возможно, за моей семьей… не похоже, что они замышляют здесь что-то хорошее.        — Девочки, поменьше болтовни, пожалуйста, — отчитала их Химико. — Бедная Сакура сильно испугалась. Ей нужен отдых. Почему бы вам не спуститься и не посмотреть, как…        — Нет, я бы хотела, чтобы они остались, — быстро сказала Сакура. — Я не хочу сейчас оставаться одна после того, как… этот ужасный человек пытался…        К Сакуре тут же подбежали две сочувствующие девушки.        — Бедная Сакура! — заявила Каору, хватая её за руку.        — Ты храбрая девчонка, — согласилась Аки, поглаживая её по волосам.        Было приятно, когда тебя подбадривали, но Сакура не была уверена, что сможет снова чувствовать себя здесь комфортно. Какими бы милыми ни были эти девушки, они не могли удержать её здесь. У неё всё ещё были веские причины убраться отсюда. С кланом Хатаке вокруг было слишком опасно оставаться в поместье.        Как бы в доказательство этого, дверь в коридор снова открылась, и теперь там стоял мужчина с белыми волосами. Судя по цвету волос, он явно принадлежал к «высшему дому» клана Хатаке. Он посмотрел на Сакуру, но все три женщины, окружавшие её, быстро поднялись и закрыли ему обзор. Неприлично врываться в женскую комнату и подглядывать за женщинами в постели.        — Хатаке-сама? — спросила Химико. — Я могу вам помочь?        — Девушка должна пойти со мной, — сказал он, очевидно, имея в виду Сакуру. Ледяная кровь хлынула по венам, и она попыталась ещё глубже провалиться в матрас. Поняли ли они, что человек, за которым она их послала, всего лишь ложь? Поняли ли они, что она — настоящий убийца? Он собирался отвести её на казнь?        — Боюсь, это неразумно. Ей нужен отдых, — вежливо, но твёрдо продолжила Химико.        — Это прискорбно, но Карасу-сама настаивает на немедленной встрече с ней.        Ох. Чёрт побери.        Цунаде сидела в мягком кресле в зале заседаний Хокаге. Слова на бумагах, лежавшие на коленях, давно превратились в неразборчивые каракули, и теперь она сидела, потирая уставшие глаза и ненадолго опустила веки. Это был почти самый долгий сон, который она позволила себе в последнее время.        Войска Ивы продвигались. Вдоль границы уже происходили столкновения. Пока что их сдерживали, но она боялась того дня, когда Синдикат начнёт выставлять свои силы. Эту бешеную дикую собаку нужно было усыпить до того, как она укусит, если она ещё не сделала это.        Половина её сил уже была задействована. Наруто ушёл. Сай ушёл. Практически все чунины ушли, но она отказалась посылать генинов. В войнах, в которых она участвовала, её ужасало то, насколько молодыми были тела погибших. В этот раз она хотела избежать этого и не посылала детей, пока не погибнет последний взрослый.        В дверь постучались. Цунаде выругалась себе под нос.        — Войдите, — гаркнула она. Вошла Шизуне, держа в руке листок бумаги.        — Срочное сообщение от Сакуры, Цунаде-сама, — сказала она.        Хокаге резко села.        — Что там?        — Ну, — Шизуне с досадой посмотрела на незаконченную записку в своей руке. — Она сказала что-то о Синдикате, но, похоже, глушилки Амегакуре исказили передачу, поэтому сообщение не совсем чёткое. Её довольно быстро отключили.        — Что это значит?        — Мы не знаем, — призналась Шизуне с обеспокоенным выражением лица. — Оператор говорит, что, возможно, это из-за плохой погоды, или глушение сигнала… или что-то случилось с Сакурой.        Цунаде потёрла губы и уставилась вдаль, обдумывая возможные решения.        — Это была экстренная радиопередача? — спросила она.        — Да, Цунаде-сама.        — Тогда мы будем рассматривать это как чрезвычайную ситуацию. Отправь кого-нибудь, кто свободен, к ней как можно быстрее.        — Ино, Шикамару и Чоуджи свободны, а Гай только вчера вернулся с пограничной битвы с Какаши…        — Какаши. Он знает её и, возможно, он лучший из всех доступных сейчас. Приведи его сюда.        Кивнув, Шизуне быстро поспешила к выходу. Цунаде поднялась на ноги и начала вышагивать, не в силах усидеть на месте от беспокойства. Шесть мужчин и одна женщина уже погибли в схватках на границе между Страной Огня и Страной Земли, и ещё двое оперативников под прикрытием бесследно исчезли за последние три недели. Можно было с уверенностью сказать, что их обнаружили и ликвидировали. Цунаде не хотела думать о том, что Сакуру постигнет та же участь.        Шизуне вернулась через час, но не с Какаши, к огромному раздражению Цунаде.        — Где он? — Хокаге набросилась на свою помощницу, прежде чем та успела открыть рот.        — Я-я не могу его найти, — заикаясь, ответила Шизуне. — Я не понимаю, видите ли, я видела его вчера утром, и он не регистрировался для другой миссии, но его нигде нет. Он пропал. Птицы не могут его найти.        — Как он мог исчезнуть? — возмутилась Цунаде, чувствуя, что готова швырнуть ближайший предмет через всю комнату. И этим предметом была Шизуне.        Почувствовав это, Шизуне отступила на шаг или два.        — Эм, я не знаю, — нерешительно сказала она. — Может быть, он ушёл с другим отрядом? Он должен был отдыхать и восстанавливать силы, но вы же знаете, какой он. Возможно, пока мы разговариваем, он направляется обратно к границе.        В каком-то смысле она была права, но не к той границе, о которой она думала.        — Проклятье, — вздохнула Цунаде. — Когда этого человека назначат Хокаге, его нужно будет приковать наручниками к столу, чтобы он не мог вытворять подобные трюки.        — Да, Цунаде-сама, — вполне серьёзно согласилась Шизуне.        — А теперь приведи мне Ино.