***
— Ты уходишь? Но ты только что пришёл. — Боюсь, это неизбежно. — Хм… — Карасу засунул руку под ночную рубашку, чтобы почесать живот, и широко зевнул. — Почему так темно? Какаши протянул руку и стянул маску для сна, закрывающую глаза мужчины. — Лучше? — спросил он. Карасу осмотрел свою спальню. — Всё ещё очень темно. Ты что, действительно разбудил меня посреди ночи, Какаши? — спросил он. — Я не хотел уходить, не предупредив тебя. — Неужели нельзя было подождать до утра? — глава клана снова начал зевать. — Я бы ударил тебя, будь ты кем-то другим. — Знаю. — Есть какая-то особая причина, по которой ты должен уйти сейчас? Да. Он должен был немедленно вернуться в Коноху, потому что сейчас назойливая светловолосая подруга Сакуры, наверняка рассказала как можно большему количеству людей о Сакуре и о нём самом, и он не доверял Цунаде в том, что она не отреагирует слишком бурно и не сделает что-нибудь крайне противоречащее планам Какаши. — Меня ждут, — сказал он вместо этого. — Я стану Хокаге, помнишь? — А, — кивнул Карасу. В своём полусонном состоянии он, вероятно, не понимал, что это всё ещё не очень хороший повод уходить посреди ночи. — Удачи с этим. — До свидания, Карасу. Карасу неопределённо махнул рукой, стягивая маску для сна, и перевернулся, решив снова заснуть. Выполнив свой долг и сообщив главному о своём уходе, Какаши повернулся, чтобы уйти так же тихо, как и вошёл. Когда его пальцы коснулись дверной ручки, Карасу поднял голову. — Когда увидишь Соболя, подари ей красный цветок, — сказал он. Какаши остановился. — Зачем? — осторожно спросил он. — Она сделает тебе подарок, вот зачем. Всё улажено, — сказал Карасу. — А теперь перестань спрашивать и уходи, а то испортишь сюрприз. — Ненавижу, когда ты организуешь что-то за моей спиной, — раздражённо заметил Какаши. — Поверь мне. Тебе понравится, — он усмехнулся про себя и снова уронил голову на подушку. Какаши выдержал напряжённую паузу, затем издал слабый вздох и выскользнул, когда стало ясно, что Карасу сказал всё, что хотел. Когда он шёл по коридорам с рюкзаком за плечами, Какаши полез в карман и достал два свитка; один из них он использовал для вызова Паккуна. — Что это? — пропыхтел мопс, побежав за ним. Какаши остановился, чтобы засунуть второй свиток в сумку за шеей Паккуна. — Ты должен отдать это Сакуре, — сказал он с лёгкой хрипотцой в голосе. Паккун наклонил голову. — Разве ты не можешь отдать ей это сам? — Я должен уйти, — объяснил Какаши. — Я хочу, чтобы ты остался с ней. Отдай ей это, и если что-то случится, скажи, чтобы она открыла его, и в случае чего ты должен защитить её. Паккун наклонил голову в другую сторону. — Дикая Орхидея вполне может защитить себя сама, — заметил он. — Я мало что могу сделать в кризисной ситуации… — Уже нет, — твердо сказал Какаши. — Она ослабла. — Как? — Беременность иногда так влияет. Маленькое морщинистое лицо Паккуна расплылось в ухмылке с высунутым языком. — Так она действительно беременна? Я ведь говорил тебе, что в Конохе она была другой. Когда ты думал, не ненавидит ли она тебя, я сказал тебе, что от неё разит страхом и чем-то ещё… Думаю, так оно и было. Приятно наконец-то назвать запах по имени, знаешь ли, — он сказал это немного защищаясь, возможно, всё ещё опасаясь, что Какаши намеревается обменять его на нового питомца. — Но это было вскоре после того, как ты спарился с ней. Значит ли это, что это был ты? Какаши вздохнул. От собачьего носа многого не скроешь. — Похоже на то. В любом случае, у неё синдром несовместимости чакры, так что за ней нужно присмотреть. — Это опасно? — спросил Паккун. — Само по себе нет. Но она будет беззащитна перед нападением, и мне также нужно, чтобы ты проследил, чтобы она осталась здесь. Паккун уставился на него. — Если это не опасно, почему ты не счастлив? — спросил он. — Какого чёрта я должен быть счастлив? — рявкнул Какаши, когда они свернули за угол. Все вокруг разваливалось на части, соединенное лишь истертыми нитями, которые могли оборваться, как только он сделает что-то не так. Возможно, он уже начал седеть. — У тебя будут щенки, кто же не обрадуется? Они всегда милые, все ими восхищаются, и они становятся отличными союзниками, когда перестают кусать тебя за хвост и дёргать за уши. У меня было два помёта, знаешь ли. — У людей не бывает щенков, — сказал Какаши, теряя терпение. — Идёт война, и последнее, что мне нужно, это беременная девушка в самом её центре. Извини, если я не прыгаю от радости. Паккун пробормотал что-то невнятное, что, скорее всего, включало слова «странный», «отсталый» и «люди». Какаши вошёл в тёмный, продуваемый сквозняками коридор для прислуги. Вероятно, идти сюда было не самой лучшей идеей, и если бы у него был здравый смысл, он бы прошёл мимо и немедленно покинул поместье. Но он должен был увидеть её. Он должен был посмотреть на неё и попытаться осознать чудовищность того, что она несла. Того, что это собой представляло. Он остановился возле одной из комнат и почувствовал медленную пульсацию собственной чакры внутри комнаты, испускаемую меткой, которую он поставил на неё. Он бесшумно толкнул дверь и заглянул в почти непроницаемую темноту комнаты. С осторожностью подняв хитай-ате, Какаши сфокусировал шаринган на четырех футонах внутри. Три из них были заняты: на одном лежала служанка с каштановыми волосами, которую он встретил накануне, на другом — высокая девушка, которую он не узнал, а на третьем — его Сакура. Она лежала, свернувшись калачиком, наполовину на спине, наполовину на боку, натянув одеяло до ушей. Она не заметила его. В своём нынешнем состоянии она была такой же хрупкой и уязвимой, как и другие девушки в этой комнате. Паккун кружил вокруг него. — Лучше застолбить хорошее место для сна, — вздохнул он и проскользнул в тёмную комнату. Какаши знал, что он может доверять мопсу как сдержанному, но бдительному сторожевому псу, но ему всё равно не хотелось уходить. У него было слишком мало шансов, чтобы остаться с ней наедине, пробиться сквозь эту стальную оболочку подозрительности, и по-настоящему поговорить с ней. Вариантов тоже было очень мало. Он должен был вернуться в Коноху до того, как Ино доложит о своих находках Цунаде, а Хокаге отправит батальон АНБУ, чтобы спасти свою ученицу. Какаши окинул взглядом спящую Сакуру и услышал её медленное, размеренное дыхание. Она действительно была более терпимой, когда спала, потому что если бы она сейчас проснулась, то наверняка швырнула бы что-нибудь ему в голову. Вселенная, скорее всего, ненавидела его за то, что он оказался в такой ситуации, но гнев вселенной меркнет по сравнению с одним из её созданий по имени Харуно Сакура. Скрип двери дальше по коридору заставил его оглянуться, но двигаться было уже слишком поздно. Черноволосая горничная вышла из комнаты слева от него — вероятно, ванной, и первое, что она увидела, был Какаши, стоящий в дверях их с Сакурой комнаты. Она застыла. Очень осторожно Какаши отступил назад и закрыл дверь, прежде чем направиться по коридору к темноволосой девушке. Она слегка прижалась к стене и опустила глаза в пол. Когда он проходил мимо неё, она почтительно поклонилась и пробормотала: — Какаши-сама. Тут же он заметил имя, вышитое на воротнике. А. Теперь он вспомнил её. — Аки, — сказал он, останавливаясь в нескольких шагах позади неё. — На что это было похоже? — Ни на что, господин, — быстро сказала она. Ни один хороший слуга не позволит кому-либо думать, что он может сформировать мнение и строить догадки о делах людей, которым он служит. Но Какаши мог догадаться о чём она думает. И, вероятно, она не думала о том, насколько это похоже на мужчину, наблюдающего за женщиной, которой он заделал ребёнка и которая оказалась шпионкой из Конохи, притворяющейся беременной ребёнком какого-то другого засранца. В этом он был уверен. — Если что-нибудь случится с этой девушкой, пока меня не будет, — медленно сказал он. — Ты ведь скажешь мне, Аки? — Да, господин, — ответила она с энергичным кивком, в котором было больше беспокойства о том, чтобы он ушёл, чем желания выполнить его просьбу. Он вздохнул, понимая, что должен принять ситуацию такой, какая она есть. Его влияние было ограничено, и ему придётся оставить Паккуну право держать Сакуру на поводке и полагаться на здравый смысл Сакуры, чтобы уберечь себя от опасности. Хотя здравый смысл и Сакура были двумя понятиями, которые очень редко совпадали. — Спасибо, — тихо сказал он и продолжил свой путь. Каждый шаг давался ему с трудом, и он уже чувствовал, что идёт не туда и оставляет позади что-то очень важное. К счастью, голова всё же взяла верх над сердцем, и он отправился в тёмный лес, чувствуя, как пульсация метки становится всё слабее и слабее, пока он совсем не перестал её ощущать.***
Сакура зевнула, заняв своё место за столом для завтрака. Суп… сегодня ей хотелось супа. И яблок. Существует ли такая вещь, как яблочный суп? Никто не будет возражать, если она изобретет его сегодня утром? В кои-то веки она порадовалась своему странному аппетиту. Чем дольше она смотрела на еду и думала о том, как она голодна, тем меньше она думала о прошлой ночи в библиотеке, когда ей наконец удалось сообщить Какаши, что она ждёт от него ребёнка. Какой бы реакции она от него ни ожидала, во всех бесчисленных симуляциях, которые она прокручивала в голове с того дня, как узнала о беременности, она никак не ожидала, что он просто встанет и уйдёт. В общем, вероятно, это был плохой знак. Он никогда не показывал, что хочет детей, так что ей не следовало удивляться. И то, что он сказал, когда был уверен, что это Тошио — красноречиво говорило о его истинных мыслях. Он не думал, что она способна. Он не думал, что она была готова. Он не думал, что то, что она получит, будет стоить того, что она потеряет, поэтому был так непреклонен в том, чтобы положить этому конец. Он, конечно, был прав. Она не была готова стать матерью, и при таком раскладе очевидно, что она будет матерью-одиночкой. Всегда оставалось усыновление, и она знала, что это будет её запасным вариантом. Где-то должна быть добрая, любящая пара, которая так же отчаянно хотела ребёнка, как Сакура не хотела. Если она сможет найти такую пару, возможно, всё сложится хорошо. У ребёнка будут мать, отец и крыша над головой, а Сакура сможет вернуться к своей обычной жизни… и жить с осознанием того, что где-то там у неё есть ребёнок, которого она никогда не встретит. Сакура сделала большой глоток мисо-супа и поставила пустую тарелку на стол, а затем снова стала бездумно смотреть вдаль, вспоминая выражение лица Какаши, когда она сказала ему, что находится на третьем месяце беременности. Разочарование… гнев… страх… а потом он сбежал. Где он был сейчас? Со своим кланом? С Карасу? В своей постели, всё ещё крепко спящий, не думая о ней и о комбинации их ДНК, растущей внутри неё. Шурша одеждой, Аки опустилась на сиденье рядом с Сакурой. — Доброе утро, — произнесла она своим немного хрипловатым утренним голосом. Она взяла себе несколько тостов с тарелки в центре стола. — Доброе утро, — ответила Сакура, и какое-то время девушки ели в тишине, вполуха слушая разговоры других людей за столом. Сакура заметила, что Каору решила не садиться с ними, а сесть рядом с Хару, симпатичным мальчиком из птичника. Он больше не смотрел в сторону Сакуры. Как она и предсказывала, девушки становились не такими привлекательными, когда выяснялось, что они беременны от кого-то другого. К тому же, когда все говорили, что Тошио — отец ребёнка, он был прав, не желая связываться с этим. Неподалеку сидела Юи, с вечно каменным выражением лица. В какой-то степени Сакуре было жаль её. Когда-то Юи была сердцем этой маленькой группы, но теперь она сидела одна, ни с кем не разговаривая, и единственным взаимодействием с другими, был случайный враждебный взгляд, который она посылала в сторону Сакуры. От этого ей хотелось только вздохнуть. Но Юи сама навлекла на себя такое положение вещей своим поведением и своей испорченной личностью. Влюбившись в такого слизняка, как Тошио, она решила провести остаток жизни в страданиях, ненавидя всех женщин, которые попадались ему на глаза. Для неё это никогда не было виной Тошио. Если кто и был виноват — так это шлюха, которая его спровоцировала, будь то пьяная Каору на праздновании дня рождения или «новенькая» Сакура в библиотеке. Они заслуживали друг друга. — Как спалось? — негромко поинтересовалась Аки. Сакура оторвала взгляд от Юи и посмотрела на темноволосую девушку рядом с ней. — Достаточно хорошо, — если бы она не была так измотана, то, возможно, не сомкнула бы глаз прошлой ночью после той ужасной перепалки с Какаши в библиотеке. Но, к счастью, она спала как убитая и проснулась свежей, как огурчик, хотя и с очень тяжёлым сердцем. — Я слышала, что Хатаке Какаши покинул дом, — продолжила Аки. — Я видела его прошлой ночью и удивилась, но по всему поместью говорят, что он ушёл. Сакура, которая потянулась за яблоком, ударила костяшками пальцев по кастрюле с супом. Её рот открылся, чтобы спросить: «Что?! Почему?! Как он мог?!», но ничего не вышло. Она нащупала своё яблоко и уселась обратно, чтобы быстро откусить. — Мм, — она безразлично хмыкнула. Но Аки заметила, как задрожало её яблоко. — О, Сакура, — сказала она, взяв её свободную руку в свою. — Не дай себя соблазнить. — П-прости? — «Немного поздновато для этого», — подумала она. — Я знаю, что он красивый мужчина и умеет складно говорить… но я пыталась предупредить тебя о нём, — вздохнула Аки. — Ты ведь не поощряла его? — Я даже не знаю, о ком ты говоришь, — горячо заявила Сакура, надкусив ещё одно яблоко, чтобы скрыть своё волнение. Аки недоверчиво посмотрела на неё. — Кажется, он тебя знает… — с сомнением сказала она. — Я видела его возле нашей комнаты вчера вечером, когда ходила в ванную. Он смотрел, как ты спишь. Тебе не кажется, что это жутко? Да… вообще-то, да. Но это откровение удивило её и немного смутило. Он действительно приходил к ним в комнату? И стоит ли ей волноваться, что она не почувствовала его и не проснулась, или ей стоит задуматься, зачем он вообще туда приходил? — Ну, теперь он ушёл, — продолжила Аки. — Надеюсь, навсегда. Я просто думаю, что тебе следует быть осторожнее с такими людьми, как он, Сакура. — Я не понимаю, что ты имеешь в виду, — прошептала она. — Я не понимаю, чем он хуже остальных. — Ты здесь недавно, поэтому, вероятно, не понимаешь, что такое клан Хатаке, — ответила Аки, оглядываясь по сторонам. — Я расскажу тебе всё, но, наверное, нам следует пойти в более укромное место. Мне нужно убраться в комнате близнецов. Пойдем со мной. Прихватив ещё несколько яблок и апельсинов, и спрятав их в рукаве, Сакура последовала за Аки в хозяйские покои. Конечно, это было нарушением графика дежурств, который Юи так тщательно спланировала для Сакуры, которой следовало сейчас чистить туалеты, но Аки, вероятно, знала о клане Хатаке больше, чем любой другой человек, готовый с ней поговорить, и Сакура не могла упустить такую возможность. Если не ради себя, то ради миссии. Близнецы будут играть в одной из комнат внизу, и две служанки смогут спокойно заняться уборкой. Поразительно, но несмотря на то, что их спальня убиралась каждый день, к утру следующего дня всё, что лежало в шкафах, на столах, в ящиках и под кроватями, было разбросано по полу. Игрушки валялись на всех поверхностях, включая стены и потолок. Сакура с опаской посмотрела на всё это. Было ли это тем, чего следовало ожидать, когда у тебя были дети? Она едва могла уследить за собой… — Помоги мне с кроватями, — сказала Аки, схватившись за один край смятого одеяла, а Сакура — за другой. Пока они хлопали, расправляли и складывали, Аки начала говорить. — Ты ведь знаешь, что я Хатаке, да? Но я всего лишь полукровка. Мой отец был членом одного из низших домов, а мать была такой же, как и я: просто служанкой, ничем особенным не выделялась. Как правило, клан Хатаке не любит, когда заводят детей вне клана и без разрешения, но их не так сильно волнует, когда речь идёт о отдалённых семьях. Нас всё равно считают нечистыми. Тем не менее, когда мой отец умер, меня отправили работать сюда. Это было сделано не только для того, чтобы убрать меня с дороги, но и для того, чтобы установить глаза и уши в доме Зуру. Я шпион, Сакура. Значит, у них было много общего. Сакура сделала изумлённое выражение лица, хотя она уже задавалась вопросом о том, как Аки оказалась здесь в штате. — В клане очень следят за кровью, — продолжила она. — Основателем клана был великий человек, живший более двухсот лет назад. Он был одним из лидеров революции, которая развалила империю. Титул главы клана всегда передавался по наследству, от старшего сына к старшему сыну. Это непрерывная линия, которая тянется вплоть до сегодняшнего дня. — Карасу, — кивнула Сакура. — Нет, — резко ответила Аки. — Какаши. Сакура нахмурилась. — Я не понимаю… — Помнишь, я говорила тебе, что в клане не любят, когда члены семьи вступают в брак вне семьи, так вот, это касается и тех, кто в верхнем доме. А клан Хатаке кочевой и всегда им был. Когда кланы по всей земле начали оседать и образовывать деревни, клан Хатаке воспротивился этому и возмущается до сих пор. До появления деревень были просто кланы ниндзя, постоянно враждующие друг с другом, отдающие себя в услужение всем, у кого есть деньги и потребность, и клан Хатаке был одним из самых свирепых. Но как только стали появляться деревни, кланы стали исчезать, и клан Хатаке оказался в безвестности. Он больше не является таким грозным, как раньше, против объединенных сил скрытых деревень… — А что насчёт тебя? — спросила Сакура. — А мне какое дело? Я не ниндзя, и меня меньше всего волнует, чего хочет верхний дом, — сказала она. — Но больше всего они ненавидят Коноху, потому что именно они начали революцию, понимаешь? Так что если клан и ненавидит что-то большее, чем женитьбу одного из членов верхушки вне клана и без разрешения… так это если он женится на женщине из Конохи. Сакура слегка оскорбилась и спросила: — Разве это так плохо? — Для верхнего дома это измена. Последним прямым потомком основателя был человек по имени Хатаке Сакумо. Ты, вероятно, слышала о нём. В вашей стране его называют Белым Клыком. Сакура слышала о нём. Конечно, слышала. А кто не слышал? Она также знала, что он был отцом Какаши… — Белый Клык был таким же, как и все его предшественники, возможно, даже более образцовым. Он был великим лидером на протяжении многих лет, пока ему не посчастливилось встретить куноичи из Конохи. Он влюбился и сделал немыслимое — поселился в Конохе. — А клан? — спросила Сакура. Они больше не притворялись, что работают. Теперь они просто сидели на краю постели, которую закончили застилать, и шептались, прижавшись головами друг к другу. — В этом-то и дело, верно? Он хотел, чтобы клан поселился рядом с ним и отказался от кочевого образа жизни. Но когда они узнали, что он сделал, верхушка была в ярости. Они вычеркнули его род из родословной, что было неслыханно, и впервые за двести лет линия преемственности прервалась. Белый Клык был старшим из двух сыновей, и поскольку не могло быть и речи о том, чтобы одна из его сестер взяла на себя ответственность, титул наследника клана перешёл к младшему брату Белого Клыка. Тот умер около двенадцати лет назад, и с тех пор титул принял его сын, Карасу. Но он не истинный наследник, и всё это знают. Женщина, на которой женился Белый Клык, может, и была из Конохи, но она была элитной куноичи — из тех, которых жаждет верхушка, чтобы принести свежую кровь. Поэтому у всех двоякое мнение о его сыне. Он прямой потомок основателя клана, но на нём лежат грехи его отца, и некоторым в клане не по себе, когда он рядом. Все подозревают, что он жаждет титула, которого его лишили. Поэтому Карасу подпускает его так близко, насколько осмеливается. Хатаке Какаши — чрезвычайно опасный человек, если его боится даже Карасу. Однажды прольётся кровь, и тогда знакомство с этим человеком не принесет ничего хорошего. В последний раз, когда кто-то попытался взять титул наследника силой, он был убит вместе с женой, любовницами, детьми, братьями и сёстрами, пока весь его род не был стёрт с лица земли. Поэтому, пожалуйста, пойми, когда я говорю тебе: будь осторожна. Не вмешивайся в дела этого клана. — Возможно, для этого уже слишком поздно, — прошептала Сакура, касаясь рукой своего фартука. — Насколько хорошо ты его знаешь? — спросила она у Аки. — На самом деле его никто не знает, — ответила та. — Это половина проблемы. Он провел почти всю свою жизнь в Конохе… возможно ли, что он не был заражен ими? Если бы только это было правдой. Но если бы Какаши был предан Конохе, он бы не хранил секреты и не саботировал миссии. Он был опасен, но не по тем причинам, в которые верила Аки. Для её клана он не представлял опасности, но для деревни Сакуры он был ничем иным как крысой. — Похоже, они там ему доверяют, — сказала Аки. У них не было причин не делать этого, но… — Откуда ты знаешь? — осторожно спросила Сакура. — Ну, они делают его своим Хокаге, так ведь? Сакура резко вскинула голову. — Что? — Это то, о чём они говорили вчера в зале. Наверное, поэтому он и вернулся туда. Сакура почувствовала онемение и одышку, и вдруг её стало трудно видеть. Она чувствовала себя так же, как в тот день, когда её заставили идти на задание, на следующий день после того, как она узнала, что беременна: её бросало то в жар, то в холод, ещё немного и она упадёт в обморок. — Извини, — пробормотала она. — Эм… Мне не очень хорошо, Аки. Думаю, мне нужно в ванную… — Это из-за ребёнка? — забеспокоилась Аки. — Хочешь, я пойду с тобой? — Нет, нет… со мной всё будет в порядке. Сакура быстро вскочила на ноги и поспешно покинула комнату. Она не лгала. Ей было нехорошо, и когда она спешила вниз по лестнице и коридору к уборной, она чувствовала сильное головокружение, и она не была уверена, успеет ли вовремя. К тому же у неё было странное ощущение, что за ней следят, хотя она не слышала и не видела никого позади себя. Оказавшись в ванной, она ворвалась в кабинку и села на прохладный кафельный пол. Какаши… Хокаге? Цунаде упоминала об этом один или два раза в прошлом, когда болтала о том, что планирует делать после выхода на пенсию, но Сакура никогда не думала, что это случится в ближайшее время. Так почему же сейчас, в разгар конфликта? Что-то случилось с Цунаде? В обычной ситуации Сакура могла бы согласиться, что Какаши — самая подходящая замена, но не после всего, что она о нём узнала… Она должна связаться с Конохой. Она жалела, что вообще медлила с этим из-за неуместного доверия к Какаши. Теперь её чакра исчезла, оборудование и свитки уничтожены… она не могла призывать своих кошек, у неё не было ни рации, ни дзюцу, которые могли бы помочь ей. Она могла отправить письмо по старинке, но невозможно было послать что-либо адресованное Конохе или её аванпостам, не вызвав вопросов. Всегда были птицы-посыльные, но есть ли в поместье хоть одна, способная долететь до Конохи? Возможно, если она сможет добраться до Амегакуре?.. Мягкий цок-цок-цок когтей по плитке заставил Сакуру замереть, сердце бешено забилось в груди. Она услышала глубокое, хриплое сопение, и через мгновение под дверью её кабинки показались четыре бледные и приземистые лапы. Затем она увидела знакомую морщинистую морду. — О, привет, Дикая Орх… Сакура, — сказал Паккун. Сакура какое-то время смотрела на него, размышляя, можно ли вообще дружить с этим животным. Она ненавидела Какаши, но распространялось ли это на его призыв? Ведь Паккун не был ответственен за то, что сделал Какаши. К тому же, призывы были связаны со своими хозяевами таким образом, что не оставалось никаких сомнений в том, на чьей стороне Паккун. Поэтому она предпочла нейтральный, но холодный вопрос. — Что ты здесь делаешь? — Какаши оставил меня здесь, чтобы присматривать за тобой. — Чтобы убедиться, что я не сбегу, — заключила она. — Чтобы убедиться, что ты в безопасности, — поправил он, присаживаясь. — Ты можешь открыть дверь? Я мог бы пролезть под ней, но я тут несу кое-что. — И? — И… это для тебя. — Мне ничего не нужно, спасибо. — Это от Какаши. — Тогда мне это точно не нужно, — прошипела она, шаркая к самой дальней стене за унитазом. — А теперь уходи. Паккун тяжело вздохнул, и его лицо на мгновение исчезло, когда он снова встал и яростно встряхнулся, пока что-то не упало на пол рядом с ним. Он схватил это зубами и, к большому сожалению Сакуры, начал протискиваться под дверью кабинки. — Свиток, — констатировала она, когда он бросил его рядом с её коленом. — Что в нём? — Понятия не имею, — Паккун сел и запыхтел рядом с унитазом, вмонтированным в пол. — Он сказал не открывать его без крайней необходимости. Сакура взяла слегка потрепанный свиток и безразлично посмотрела на него. Чего ей действительно хотелось, так это собственных свитков с собственными дзюцу, сенбоном, ножами и кунаями. — Он ведь знает, что я не могу использовать чакру, да? — заметила Сакура. — Что толку от свитка, если я не могу его активировать? — Часть его чакры запечатана внутри, поэтому он, вероятно, автоматический, и именно поэтому ты не должна открывать его, пока он не понадобится. Пока Сакура недовольно возилась с истертыми бумажными краями свитка, Паккун засунул голову в унитаз и начал лакать воду. Хорошо, что вчера Юи заставила её почистить эти самые унитазы. Какаши утверждал, что его собаки — воплощение чистоплотности, после того как Сакура не позволила ни одной из них лизнуть себя в лицо; теперь это утверждение было полностью опровергнуто. Сердце сжалось от боли при одной только мысли об этом маленьком моменте из прошлого. Таких воспоминаний больше не будет. Никогда больше не будет того случайного момента, когда она сидела рядом с Какаши возле ветеринарной клиники и уверяла его, что «мёртвый хвост» не так уж и плох, как кажется. Или когда они сидели на вершине памятника Хокаге, обмениваясь содержимым своих коробочек с бенто, пока не насытились едой или пока не подрались за право обладания последним онигири. Сакура посмотрела на Паккуна. Он выполнял приказы Какаши… но его личность была сильной. У него был собственный разум. Наверняка он знал разницу между добром и злом и мог мыслить самостоятельно, как Докко? — Ты знал, что твой хозяин работает на врага? — многозначительно спросила она. Паккун повернул к ней голову. Туалетная вода обильно стекала по его подбородку. — Это зависит от того, кого ты спросишь. — Это не сложный вопрос, Паккун, — язвительно сказала она. — Враг Конохи — Синдикат, и Какаши — его часть. Ты действительно поддерживаешь это? — Не знаю, — сказал пес, по-собачьи пожав плечами. — Я доверяю Какаши. В большинстве случаев он поступает правильно, и я сомневаюсь, что он настолько плох, как ты утверждаешь. — Он помогает уничтожить Коноху, — заметила она. — Он станет Хокаге, а человек, который запер беременную девушку в сумасшедшем особняке, чтобы никто не узнал, что он предатель, не достоин быть Хокаге! — Возможно, ты права, — хмыкнул Паккун. — Так… так помоги мне найти выход отсюда. Или, может, ты сможешь передать сообщение в Коноху? Просто скажи им, что происходит, и… — Сакура, — прервал он низким укоризненным тоном. — Ты не хуже меня знаешь, что контракт между призывами и людьми заключается и скрепляется кровью… помимо других безымянных телесных жидкостей. Я не могу пойти против желания Какаши, как Докко не может пойти против твоего… — Докко всегда идёт против моих желаний, — с горечью сказала Сакура. — Да, ну… кошки такие. Тебе следовало заключить контракт с нами, собаками. Верность — наше второе имя. Единственное, на что годятся кошки, это царапать твою мебель и придавать вкус нашим печенькам. Тихий смешок вырвался у Сакуры, и она прижала ладони к глазам. Но только когда она почувствовала влагу на своих пальцах, она поняла, что плачет. Её горло начало болеть от усилий, затраченных на то, чтобы удержать рвущиеся наружу эмоции, Паккун нервно завилял хвостом, почувствовав, что с её лицом что-то не так. — Почему он просто ушёл? — спросила она в недоумении. — Это самая большая, самая ужасная вещь, которая когда-либо случалась со мной, и когда я сказала ему… он просто ушёл, не сказав ни слова. — Что за ужасная вещь? — спросил Паккун. Сакура прижала руку к животу. — Эта большая ужасная вещь! — Он довольно большой, но я бы не сказал, что он слишком ужасен. — Что ты знаешь? Ты собака, — презрительно фыркнула Сакура, прежде чем добавить. — И ты самец. — Ты права. Я и то, и другое. — Но ты мне не поможешь, — мягко закончила она. Он вздохнул и посмотрел на неё. — Доверься Какаши. Сакура посмотрела на черную мордочку мопса и задумалась над его словами. Он и Какаши всегда были её союзниками, всегда надежными. В пылу битвы она никогда не сомневалась в приказах Какаши, и он никогда не вводил её в заблуждение. Но сейчас всё было иначе, поэтому Сакура могла только беспомощно пожать плечами, прошептав: — Я не могу.***
— Хокаге хочет поговорить с тобой. Это было первое, что ему сказали, когда он прошёл через ворота Конохи. Обычно после трех дней безостановочного бега он был бы склонен проигнорировать намек на то, что его ждут в башне Хокаге, и вернуться в свою квартиру, чтобы отдохнуть и принять душ. Однако в этот раз, чем меньше времени он потратит, тем лучше. В конце концов, он возвращался домой в срочном порядке. У подножия башни Хокаге на ступеньках сидели Шизуне и Генма. При появлении Какаши Шизуне ахнула и махнула ему рукой. — Цунаде-сама хочет тебя видеть, — сказала она. — Тебе лучше пойти сейчас. Как будто и так не было ясно, куда он спешит. Он только надеялся, что не опоздал. Десять лестничных пролетов — ничто, когда ты торопишься, и к тому же ты ниндзя. Какаши быстро нашёл вход в кабинет Хокаге и пронесся мимо заикающейся и возмущенной секретарши. Несмотря на спешку, он успел сделать паузу, чтобы постучать костяшками пальцев по двери в сдержанной, ленивой манере, которая не выдала бы его. Внутри раздался голос Цунаде. — Брифинг команды. Уходи. — Это Какаши, — ответил он. Последовала долгая пауза, прежде чем Цунаде заговорила снова. — Тогда тебе лучше зайти. Не зная, чего ожидать, он толкнул дверь. В комнате на него уставились три человека. Хокаге всегда свирепо смотрела на него, так что в этом не было ничего необычного. Взгляд Шикамару был скорее любопытным, чем злобным, но он всё равно был раздражён тем, что его прервали. Взгляд Ино, напротив, был особенным. Если бы взглядом можно было резать, он бы развалился на полу на две половинки. Не то что она в теле той птицы… Когда он остановился перед столом рядом с Ино, Цунаде окинула его оценивающим взглядом. — Вот это сюрприз, — холодно заметила она. — Шикамару? — Да, Хокаге-сама? — Иди, постой, снаружи. — О… — он не стал спорить. Он, казалось, уже привык к этому и просто многозначительно закатил глаза, скрывшись за дверью и захлопнув её за собой чуть громче, чем это было необходимо. Ино продолжала смотреть на него. — Итак, — начала Цунаде с таким ледяным спокойствием, что Какаши почувствовал, как комната покрывается инеем. — Последние несколько дней ты был в самоволке. Неделю назад ты должен был возглавить операцию на границе, так что представь моё удивление, когда тебя нигде не было. Ни записки, ни объяснений, ни разрешения. Вряд ли я ожидаю такого поведения от человека, который, как я надеюсь, станет преемником моего титула. Какаши опустил голову в знак позора. — Прошу прощения, Хокаге-сама, — сказал он. — Не мог бы ты сказать мне, где, чёрт возьми, ты был последнюю неделю? — спросила она. Конечно, она уже знала. Три дня — достаточный срок для того, чтобы Ино рассказала Хокаге, что именно она видела и слышала, и ему повезло, что АНБУ ещё не нагрянул в поместье. Он подозревал, что это произошло лишь потому, что эта женщина всё ещё доверяла ему. Сейчас Какаши не мог позволить себе лгать. — Если честно, Хокаге-сама, — спокойно сказал он. — Я был с Сакурой. Цунаде вскинула подбородок. Она знала, что он, по крайней мере, говорит правду, так что он вернул себе часть её уважения. — Продолжай. — Она связалась со мной несколько дней назад и сказала, что ей нужна моя помощь, — сказал он. — Естественно, я сразу же ушёл. — Не предупредив меня? — Она просила меня не делать этого, — у Какаши было три дня, чтобы спланировать эту историю. Не было вопроса, на который он не придумал ответ. — Она сказала, что это чрезвычайная ситуация, но деликатного характера. — И что это за чрезвычайная ситуация? — спросила Цунаде с невозмутимой улыбкой. Какаши уставился в пол. Признаться в этом было трудно, хотя он знал, что она уже в курсе. — Сакура беременна, Хокаге-сама. Цунаде перевела взгляд на Ино, которая посмотрела на неё очень многозначительно. — Видите? Я же говорила, что не ослышалась. — Не ослышалась в чём? — уточнил Какаши, изображая невежество. Ино повернулась и ткнула пальцем в его лицо. — Вы, — прошипела она. — ВЫ отрубили мне голову! Он невинно моргнул. — Не думаю, что я это сделал. — Кака-сенсей, я была той птицей за окном! Я раскрыла свой большой дурацкий клюв, думая, что вы меня узнаете, — она свирепо посмотрела на него. — Но, очевидно, нет. По правде говоря, он прекрасно узнал её. В конце концов, именно поэтому он и был здесь. — О, — вот и всё, что он решил сказать. — Это была ты? — Никогда больше так не делайте! — прорычала она. Какаши оглянулся на Цунаде, которая вела себя обманчиво тихо. И это была не обычная тишина, как затаившаяся в кустах тигрица, готовая вырвать у тебя селезенку. Это была отчужденная тишина, которая оставила на её лице необычное выражение. — Хокаге-сама? — неуверенно спросил он. — Почему она связалась с тобой? — спросила она, не отводя взгляда. — Понятия не имею, — ответил Какаши. — Она сделала это через наши призывы. — Она также послала экстренную радиопередачу примерно в то же время, когда ты ушёл. Вот уж этого Какаши никак не ожидал. — Да? — Она не сказала тебе? Поскольку можно было с уверенностью сказать, что доверие Сакуры к нему было подорвано, вероятно, было много вещей, о которых Сакура забыла упомянуть. — Должно быть, это вылетело у неё из головы, — сказал он напряжённо. — Что она сказала? — Связь прервалась, и мы забеспокоились. Поэтому я послала Ино осмотреть поместье и выяснить, что происходит. — Ну, — неловко сказал Какаши. — Я уверен, что она доложила вам, что там всё в порядке. — Помимо того факта, что Сакура беременна. — Не считая этого, да. Цунаде опустила голову и начала щипать переносицу, словно у неё начиналась адская головная боль. Какаши и Ино молча наблюдали за ней. Это было не похоже на Хокаге. Узнав, что её ученица беременна, она восприняла это на удивление спокойно, хотя Какаши знал, что он, вероятно, опоздал к драме на три дня. Он был очень рад, что его не было в комнате, когда Ино рассказывала Цунаде о том, что она подслушала. — Где она? — тихо спросила Хокаге. — Она всё ещё в поместье, — ответил Какаши. Женщина взорвалась, и другого слова не подберешь. Она вскочила на ноги так внезапно, с такой яростью и дикостью в глазах, что Ино отшатнулась назад, а Какаши вздрогнул. — КАКОГО ЧЁРТА ТЫ ОСТАВИЛ ЕЁ ТАМ?! — Эм, — слабо начал он. — Я беспокоился о её способности путешествовать, а там она в большей безопасности. У меня есть основания полагать, что её отъезд в это время создаст ненужные осложнения как для её миссии, так и для её… здоровья. Правая рука Цунаде пошарила по столу, и на мгновение он подумал, что она ищет какой-нибудь острый предмет, чтобы воткнуть ему в лицо. Вместо этого она взяла папку с исписанными бумагами. — Её задание — собрать информацию о синдикате, — прочитала она. — Хочешь сказать, что это реально? Там действительно что-то есть? — Она говорит, что никаких зацепок о Синдикате не было, — сказал он, солгав совершенно спокойно. В конце концов, от этого зависела его жизнь. — Лично я не верю, что эта миссия принесет плоды, однако в поместье есть несколько в меру опасных группировок, за которыми следует проследить. — Тем более, ей нужно убираться оттуда, — фыркнула Цунаде. — И как я уже говорил, Хокаге-сама, я не думаю, что это было бы разумно, учитывая её состояние. Она не в форме, она не была в форме, когда уходила, и могу я говорить откровенно? — Как будто я могу тебя остановить, — проворчала она. — Я серьёзно сомневаюсь в вашем решении послать её на это задание, — он сказал это с предельной вежливостью, но в его словах всё ещё чувствовалась нотка раздражения, которая давала ей понять его истинные чувства по этому вопросу. На самом деле он был чертовски зол, что Сакура оказалась в такой ситуации. Он знал, что навсегда пожалеет о том дне, когда Цунаде дала ей это задание. Женщина пренебрежительно посмотрела на него. — Кто-то должен был отправиться туда. Если не она, то Ино. Какаши бросил взгляд в сторону девушки рядом с ним, которая была слишком занята тем, что грызла ноготь большого пальца, чтобы обращать на него внимание. Если бы она была на месте Сакуры, как бы сейчас сложилась ситуация? Он бы уже был разоблачен, или же он также заточил бы её в поместье Зуру, где она не могла бы причинить вреда? Он должен был признать, что не испытывал особой симпатии к девушке, но избавиться от ученицы Асумы он мог не больше, чем от своей собственной. И он знал, что эта слабость погубит его. — И что она собирается с этим делать? — спросила Цунаде, усаживаясь поудобнее и сцепляя руки перед собой. — Я… я не знаю, — честно ответил он, чувствуя, как по спине поползли мурашки от беспокойства. Нижняя челюсть Цунаде дёрнулась в сторону, а её глаза опасно сверкнули. — А отец? — Да, — пробормотал Какаши. — Он. — Ты его знаешь? — Я знаю о нём. — И что он за человек? — Он… хорошо одевается, — начал он сбивчиво. — Эм… и… он довольно высокий. В меру привлекательный. По характеру он тихий человек, но в целом он бездельник, глупый, лживый и ничего не сделал, чтобы заслужить её. Цунаде кивнула. — Понятно, — сказала она, погрузившись в задумчивое молчание. Какаши наблюдал за ней, а потом решил, что сейчас самое подходящее время предложить свою идею. — Если вы не возражаете, Хокаге-сама. Я хочу вернуться в поместье. Она резко подняла голову. — Ты? Ты нужен мне здесь. Я не могу передать тебе руководство деревней, если тебя здесь не будет, верно? Он вздохнул. — В таком случае, я отказываюсь от должности Хокаге. Или, по крайней мере, я хотел бы отложить это на некоторое время. Думаю, вы согласитесь, что сейчас есть более важные дела. От неожиданности она подняла бровь. — Ты считаешь, что Сакура важнее войны? — спросила она. Он сделал паузу, не менее удивлённый тем, как она это сформулировала. — Да, — легко ответил он. — Считаю. Цунаде покачала головой. — Я бы лучше послала Ино. Она лучше впишется в это место. — Вы удивитесь, как хорошо я там вписался, — мрачно сказал Какаши. — Ну, признаться, я удивлена. Если ты проявляешь такой личный интерес к этому… это должно много значить для тебя. Она и понятия не имела. — Да, Хокаге-сама. — И я уверена, что если не дала бы тебе разрешения, ты бы всё равно ушёл, как ты уже успел продемонстрировать, — сухо сказала она. — Приходи ко мне завтра снова, и я постараюсь убедить старейшин позволить тебе взять на себя миссию Сакуры. Он поклонился с немалой долей облегчения. — Спасибо. Но она не выглядела счастливой, когда кивнула им обоим. — Вы оба свободны, и помните, что этот разговор не должен покинуть пределы этой комнаты. Всё понятно? — Да, Хокаге-сама, — хором ответили шиноби. — И, Какаши? Какаши обернулся, когда Ино почти выбежала из комнаты. — Да? — Когда ты вернёшься, ты должен найти человека, который сделал это с Сакурой, — твердо сказала она ему. — И ты должен убить его. Он тяжело сглотнул. — Да, Хокаге-сама.