***
— Я вижу страх в твоих старых глазах, Какаши. Вода стекала по холодным каменным стенам, они были настолько плотные, что ни один крик не мог пробиться сквозь них. В этих мрачных подземных камерах, расположенных глубоко под горой, происходили всевозможные ужасные вещи, о чём свидетельствовали многочисленные тёмные пятна на полу и вонючий сток в углу. Иногда простого пребывания в этих комнатах было достаточно, чтобы сломить чей-то дух. Соболь, однако, оставалась бодрой и непоколебимой. Пусть её рука была сломана в трех разных местах, пусть она была прикована к железному стулу, но она всё равно ухмылялась, точно зная, кто сейчас одержит верх. Какаши неподвижно стоял у стены, плотно скрестив руки и застыв на месте. Охранники АНБУ, от которых он так и не смог отделаться, помогли притащить её сюда, но сейчас они ушли за Ибики. Он скоро прибудет, и тогда начнется допрос. — Некоторые из нас подозревали, и мы всё гадали, — продолжала она, её голос эхом разносился по маленькой комнате. — Тебя слишком долго воспитывали эти люди. Ты стал мягким. Ты такой же шизофреник, как твой сумасшедший папаша. В один момент ты приказываешь мне убить Хокаге, а в другой — бросаешься спасать её жизнь! — Я понятия не имел, что означал приказ, — выдавил он. — Если бы я знал, я бы никогда не отдал его тебе. — Разве ты не хочешь быть Хокаге? — прошипела она. — Нет. И уж точно не так. — Ты должен был просто позволить мне убить её… потому что теперь ты труп! — Соболь почти радостно засмеялась. — Что ты собираешься делать, Какаши?! Ты предал собственный клан! Когда Карасу узнает об этом, нам больше не придётся терпеть такое ублюдочное отродье, как ты! Они будут жаждать твоей крови и в конце концов получат её. Не всем нравится, когда первородный наследник ошивается поблизости, знаешь ли. То, что ты сделал… это как раз тот повод, который им нужен, чтобы избавиться от тебя навсегда. Какаши посмотрел на неё. — Я знаю, о чём ты думаешь, — тихо хихикнула она. — Ты думаешь… Карасу не узнает, если я буду держать её здесь взаперти. Ты такой глупый. Как только этот подонок Ибики придёт, я всё ему расскажу. Я расскажу ему о Синдикате, о наших целях, и я с удовольствием поведаю ему, какую роль в этом играешь ты! Жаль только, что я никогда не увижу лицо этой старой карги, когда она узнает, что её самый надёжный джонин всё это время играл за другую команду! Какаши оторвался от стены и обогнул её стул, начав расхаживать взад-вперёд. Он больше не мог стоять на месте. — Как видишь, у тебя нет выбора, брат, — беззаботно сказала Соболь. — Удерживай меня здесь, и скоро вся деревня узнает о твоём предательстве, и ты будешь сидеть рядом со мной, когда они начнут копаться в наших мозгах, чтобы выпытать информацию. Твой единственный шанс — освободить меня прямо сейчас. В наших общих интересах будет, если мы умолчим о твоём сегодняшнем поступке. Какаши остановился и опустился перед ней на колени. — Ты не скажешь Карасу, что я вмешался? — Я просто скажу ему, что какой-то тупой мудак с дерьмом вместо мозгов встал на пути, и я едва спаслась, — жеманно ответила она. — Мне даже не придётся врать, понимаешь? Я защищу тебя. Никто не узнает, что ты предал клан. — Соболь… — пробормотал он, положив руку ей на плечо. — Моё предательство? А как насчёт твоего? Её лицо ожесточилось. — Как только ты выберешься отсюда, то сразу же доложишь обо всём Карасу, — сказал он. — Я знаю, как ты ко мне относишься, и знаю, что ты изнемогаешь от одной только мысли о том, чтобы подставить меня. Я мог бы отпустить тебя, но знаю, что тем самым лишу себя жизни. Так что, видишь ли, ради себя я не могу позволить тебе уйти отсюда. Она зарычала на него. — И когда Ибики… — Когда он придёт… может быть, через три минуты, ты ему всё расскажешь, да? — Какаши согласился. — Если я отправлю тебя на дно, ты утащишь меня за собой. По сути, ты готова утянуть за собой весь клан, чтобы обеспечить мне плачевный конец, а я не могу этого допустить. Моё вмешательство в твою миссию меркнет по сравнению с предательством, в котором ты только что призналась. Ради клана я не могу позволить тебе остаться здесь. — Какаши! — предупреждающе прошипела она, но тут же перешла на более мягкий тон. — Брат, не руби с плеча. — Ты мне не сестра, Соболь, — ровно ответил он, протягивая руку к маленькому медальону, висевшему у её ключицы. В таких медальонах люди обычно носили фотографии своих родителей, детей или любимых. Какаши знал, что у Соболь ничего этого не было. — Не смей! — закричала она, борясь с оковами, когда он сорвал медальон с её горла и раскрыл его на ладони. — Немного предсказуемо, Соболь, — мягко сказал он, держа между пальцами крошечную стеклянную капсулу. — Лучше хранить такие вещи в подкладке одежды. — Как ты? — огрызнулась она. — Я не ношу с собой цианид. Самоубийство — для слабаков, — категорично заявил он, щёлкнув капсулу в ладони и высыпав яд. — Похоже на сахар, не находишь? Хотя на вкус он, наверное, не такой сладкий. Возможно, тебе захочется зажать нос. — Ты мерзавец, — прохрипела она. — Ты ничтожество, твоя мать была шлюхой, а твой отец был величайшим позором, когда-либо рождённым в клане! Ты будешь гнить в аду в одиночестве за то, что втоптал в грязь наше великое имя! — А теперь помолчи, — сказал он, становясь позади неё и накрывая рот ладонью. Её губы оставались плотно сжатыми, отказываясь подчиняться яду, прижатому к ним, но она не смогла бы долго сопротивляться. Какаши зажал ей нос, и её тело начало беззвучно дёргаться. Она могла задохнуться или открыть рот — теперь выбор был за ней. Всё её тело дрожало в его руках. Через несколько секунд её рот открылся от тяжёлого вздоха. Какаши отдёрнул руку и отступил назад, наблюдая, как она жадно хватает воздух, а её глаза начинают безумно вращаться. — Т… ты просто… у… Всё её тело содрогалось, когда мозг начал отключаться. Какаши бесстрастно наблюдал за ней, ожидая почувствовать хоть что-то, когда её тело прошло через смертельные конвульсии, которые он видел так много раз за свою жизнь. Он ожидал чего-то вроде чувства вины. Или сожаления. Возможно, немного душевной боли. Но он почувствовал лишь облегчение. — Мне жаль, — безразлично сказал он, наклоняясь, чтобы ослабить оковы. Когда Ибики открыл тяжёлый замок и вошёл, Соболь сидела в кресле с разбитым медальоном в руке. Ибики нахмурился и посмотрел на Какаши, который вновь стоял у стены. — Что случилось? — спросил он, подходя и прижимая руку к её шее, чтобы прощупать пульс, который остановился несколько минут назад. — У неё в медальоне была таблетка. Я не смог её остановить, — пожав плечами, сказал Какаши. Ибики одарил его грозным взглядом. — Она была шпионом Синдиката, и ты позволил ей умереть?! Она единственная зацепка, которая у нас была! — В любом случае, это никогда не будет так просто, — пробормотал Какаши. — Может быть, вскрытие что-нибудь выявит? — Сомневаюсь, — сказал Ибики, вставая. — Эти люди очень дотошны. Какаши оттолкнулся от стены и направился к двери. — Тогда мы вернулись к тому, с чего начали, — просто сказал он. — Какаши, — прервал его Ибики, заставив его остановиться в дверях. — Цунаде хочет тебя видеть. — Значит, с ней всё в порядке? — тускло спросил он. — Ты когда-нибудь сомневался в этом? Какаши мягко улыбнулся и покачал головой. — Я просто чувствую облегчение.***
— Кто он? — Каору прижалась ближе к щели между панелями, пытаясь получше рассмотреть столовую внизу. Они находились этажом выше, в идеальной точке обзора, чтобы смотреть на людей, собравшихся за столом, и на одного новичка в частности. Сакура чувствовала себя не совсем комфортно, шпионя отсюда. Это была комната, полная ниндзя… и хотя их беседа не была такой уж тайной, они могли не оценить, что за ними подглядывают с верхних галерей. Сакура была уверена, что Карасу хотя бы раз взглянул в их сторону. Однако они были не единственными слугами, подглядывающими за ними. Сейчас в доме царило какое-то волнение. Странно, что даже в столь отдалённом месте имя Учиха всё ещё вызывало глубокое уважение у многих людей. Ну… кроме Каору, конечно. — Он что, монах? — тихо спросила девушка. — Что за причудливый монах вообще носит меч? — Он не монах, Каору, — прошептала в ответ Аки. — Он явно замаскировался. Это разыскиваемый преступник. — Как и Карасу, но ты ведь не видела его переодетым в монаха? — Я не знаю, может, он любит наряжаться? — предположила Аки. — Все говорят, что он немного сумасшедший. — Да, но кто он? — Каору снова зашипела. — Только не говори мне, что никогда не слышала об Учиха, — вздохнула Аки. — Что такое Учиха? — Сакура, ты скажи ей. Сакура замялась. — Почему я? — Ты из страны Огня, ты, наверное, знаешь больше, чем я, — сказала Аки. Возможно, она знала слишком много. Сакура сглотнула и посмотрела на макушку Саске, наблюдая, как он спокойно потягивает воду, пока Карасу говорил с ним слишком низким голосом, чтобы она могла разобрать. — Ну, — начала она, пытаясь обобщить свои знания. — Давным-давно Учиха были известным кланом ниндзя. У них были особые способности, которые ставили их выше всех остальных, и они были одним из кланов-основателей Конохи. — Разве это не делает его врагом клана Хатаке? — заметила Каору. — Между кланами-основателями шла борьба за власть, — тихо сказала Сакура. — Правящий класс изолировал клан Учиха, и когда вспыхнуло восстание, они решили уничтожить их всех. Молодые и старые, мужчины и женщины, все они были убиты за одну ночь. Только один из них выжил и он сидит там. — Коноха заплатила бы большие деньги, чтобы вернуть его, — сказала Аки. — Наверное, чтобы уничтожить последнего. Сакура прикусила язык. Она хотела сказать, что всё было не так, что его искали, потому что любили. Её сердце болело от желания поправить девушку, но она снова вспомнила о том, как другие видят Коноху. Она всегда думала, что это чудесная деревня доброты и свободы, и никогда не могла понять, почему другие не видят этого. Потом ей рассказали о геноциде и заговорах… и она начала понимать, почему Саске сделал то, что сделал. Но в отличие от него, она не могла бросить деревню. Если в Конохе было что-то больное и развращающее, то бегством этого не изменить. Как там говорил Наруто? Следующая эра Конохи будет принадлежать ему, и когда придёт время, наступит рассвет нового пути ниндзя, и он будет его лидером. Сакура будет частью этого, даже если Саске не будет. …даже если ей придётся объяснять Наруто, что Какаши тоже не будет. — У него странные глаза, — недоверчиво заметила Каору. Сакура села на пятки, не в силах больше смотреть. — Он слепой, — вздохнула она. Каору уставилась на неё. — Ты шутишь! Но он только что избил шестерых мужчин! — затем она вздохнула. — О, я поняла! Слепые мечники — это элитные бойцы, чьи остальные чувства становятся невероятно острыми! — она снова посмотрела на столовую. — А может, и нет. Он только что пытался откусить от своей подставки для напитков. — Но он милый, тебе не кажется? — прошептала Аки. — Пугающий. Я бы не хотела столкнуться с ним в тёмном переулке, — призналась Каору. Лицо Саске иногда могло быть немного суровым… — Да, мы все знаем, с кем ты хочешь столкнуться в тёмном переулке, — шутливо сказала Аки. — А я нет, — прощебетала Сакура. — С кем? Я не слышала об этом. — О, они звонят в колокол! — Каору ахнула, вскакивая на ноги, делая одну из самых явных попыток сменить тему, которую Сакура когда-либо видела. — Одна из нас должна спуститься и выяснить, чего они хотят. — Тогда иди, — подтолкнула её Аки. — Ни за что! Я не могу находиться с таким количеством ужасных людей в одной комнате — ты иди! — ответила Каору. Вместо этого Аки начала осматриваться. — Где Юи? Она смелая. — Она не хочет показываться из-за разбитой губы… — обе девушки взглянули на Сакуру, но быстро отвели взгляд. О том, что Юи и Сакура устроили жаркую ссору в подвале, узнали все, как и о том, что Юи заявила о своей открытой поддержке любых попыток покушения на Сакуру. Кроме того, как и положено всем новостям, распространяемым из уст в уста, где-то на задворках это превратилось в слух о том, что Юи сама планировала убить Сакуру. И, честно говоря, Сакура не стала бы сомневаться в этом. Но, похоже, Аки удалось на время отвлечь Юи, сообщив ей, что некто Хатаке Какаши заинтересован в безопасности Сакуры. Сакура не хотела, чтобы об этом узнали, но если это могло отпугнуть Юи, она полагала, что в том, что отцом её ребёнка стал бессердечный злодей, одно имя которого внушало страх, была некоторая польза. Однако, каким бы плохим ни был Какаши, она не думала, что он имеет что-то против молодого человека, сидящего за столом в комнате внизу. — Я пойду, — со вздохом вызвалась Сакура. Поскольку она находилась на миссии, её негласным долгом было подобраться как можно ближе к Синдикату и их контактам — особенно если один из этих контактов был печально известным пропавшим нукенином. Поспешно спускаясь по лестнице, она знала, что ей придётся рассчитывать на слепоту Саске, чтобы остаться незамеченной. Когда они в виделись последний раз, он не узнал её, пока она не заговорила, и это немного успокаивало. В конце концов, горничных должны были видеть, но не слышать. С молчаливым благоговением она проскользнула в столовую и низко поклонилась столу «почетных» гостей. Она заметила, что среди них не было ни одного Зуру, и ей стало интересно, сколько времени пройдёт, прежде чем они перестанут притворяться и официально сделают Карасу главой поместья. Он, безусловно, вёл себя как король замка, сидя во главе стола в окружении всех своих ничтожных подданных. Сакура ждала приказаний. — Наш друг устал от путешествия и хотел бы отдохнуть, — сказал ей Карасу. — Пожалуйста, проводите его в одну из гостевых комнат… мисс. Долгая пауза перед обобщенным «мисс» успокоила её. Если он не мог вспомнить её имя, то, очевидно, она не слишком запомнилась ему даже после всего, что произошло. Его просьба, с другой стороны, оставляла желать лучшего. Она ожидала, что её пошлют за ещё одной бутылкой вина… а не сопровождать Саске до гостевого крыла. Сакура попыталась изменить голос. — Сюда, господин, — сказала она в спину Саске, слегка охрипшим голосом, как будто простудилась. Она не хотела, чтобы Саске узнал её, но и не хотела подделывать голос так явно, чтобы Карасу заметил. Кажется, это сработало. Карасу вернулся к своему напитку, когда Сакура и Саске встали… хотя, когда Саске протянул руку, Сакура замерла в замешательстве. Она уставилась на него, недоумевая, чего же он хочет. — Я могу перейти из деревни Травы в деревню Дождя по одному лишь ощущению солнца на лице, но маленькие коридоры — это сложнее, — сказал он. — Подставь мне своё плечо. — «О, Боги». Не понимая, она посмотрела на Карасу, как бы спрашивая его, что делать, но он лишь взглянул на её выражение лица и рассмеялся. — Слепота не заразна. Подставь ему плечо. Её беспокоила не возможность заразиться от него близорукостью. Дело было в том, что в прошлую встречу с ним она получила сотрясение мозга. Когда она протянула руку, чтобы взять его и поднести к своему плечу, она прекрасно понимала, что дрожит, и не могла скрыть этого. Он, вероятно, чувствовал это, но не подавал никаких внешних признаков заинтересованности. Она полагала, что если ты Учиха Саске, то привык, что девушки трепещут рядом с тобой по той или иной причине. Она надеялась, что он не сможет узнать её по форме плеча, и поэтому Сакура была уверена, что сможет провести его в его комнату без каких-либо казусов. Увести его из-под носа Карасу, оказалось наименее нервным этапом. Когда они молча шли по пустым коридорам, Сакура чувствовала себя наиболее взвинченной. Рука Саске, казалось, весила полтонны на её плече, и она жгла её сквозь ткань юкаты, словно клеймо. Он ничего не говорил ей, пока они шли, и Сакура, в свою очередь, держала рот на замке. Она полагала, что она должна выбрать для него комнату. В гостевом крыле ещё оставалось несколько свободных комнат, не занятых членами клана Хатаке, но Сакура прекрасно понимала, что ему это не понравится. Вечером там может быть очень шумно, а Саске всегда терпеть не мог лишнего шума, поэтому Сакура провела его по лестнице в одну из запасных гостевых комнат. Они были меньше, но он был слепым бродягой, так что какая ему разница? Она выбрала одну из комнат, которую, как она знала, недавно убрали и вытерли пыль, и остановилась, чтобы открыть перед ним дверь. — Мы пришли, господин, — сказала она, возможно, с более сильным акцентом страны Дождя, чем в столовой. К её огромному облегчению, его рука наконец-то соскользнула с её плеча, когда он шагнул в комнату и на мгновение приостановился, словно оценивая её достоинства. Сакура ждала, пока он отпустит её, бессознательно посасывая кончики волос, наблюдая за его спиной. — Где чай? — спросил он. — Вон там, — указала Сакура. Взгляд, который он бросил в её сторону, вполне мог убить, если бы он попал в цель. Ей потребовалось мгновение, чтобы понять, почему он так смотрит, но потом она вспомнила, что слепые люди не так хорошо видят указывающие пальцы. — О, извините, — пробормотала она. — Я-я принесу его. Осторожно обойдя Саске, она поспешила к низкому шкафу у дальней стены, где всегда хранился чайный сервиз. Она переложила всё необходимое на поднос и поставила его на столик под окном. Вежливая горничная, достойная своего жалованья, осталась бы и сделала больше, чем просто поставила чайник, но Сакура очень хотела уйти. — Вам что-нибудь ещё нужно, господин? — сказала она весьма обескураживающим тоном, обернувшись к тому месту, где он стоял. — Нет. Можешь идти, — равнодушно ответил он. Аки была права; он был довольно привлекательным. Но и Каору была права: это был не тот человек, с которым хотелось остаться наедине. — Спасибо, господин, — она не удосужилась поклониться, он всё равно этого не увидит — она просто устремила свой взгляд в щель между ним и дверью и рванула к свободе. В тот момент, когда она прошла мимо него, его рука, с поразительной точностью, поймала её руку, заставив остановиться. Сакура не смела пошевелиться. Пока его пальцы растирали её ладони, Сакура почувствовала, что начинает покрываться холодным потом. — У тебя необычайно грубые руки для девушки, — сказал он, продолжая сжимать её пальцы. — Я заметил это, когда ты впервые коснулась моей руки. Он имел в виду, когда она взяла его руку в столовой? Или когда она взяла его за руку у реки несколько месяцев назад? — И ты всё ещё пользуешься тем же шампунем, Сакура. Попалась. Сакура бросилась к двери, намереваясь сбежать. Хватка Саске только усилилась, и быстрым рывком она была втянута обратно в комнату и едва не отброшена к стене. Удар выбил воздух из её лёгких. На мгновение Сакура только и смогла, что задыхаться и держаться за полку, пока Саске спокойно захлопывал и запирал дверь. Неужели он действительно нуждался в сопровождении до своей комнаты? Может быть, он узнал её как только она вошла в столовую? Она и не подозревала, что её шампунь настолько специфичен… — Я не буду спрашивать, что ты здесь делаешь, — сказал он, стягивая с себя шляпу и бросая её на пол, а затем потянулся к мечу, медленно обнажая его. — Ответ на этот вопрос довольно очевиден, и я, конечно, не настолько тщеславен, чтобы думать, что это имеет какое-то отношение ко мне. Её лёгкие, наконец, снова начали наполняться воздухом, хотя она продолжала тяжело дышать, прислонившись к стене. Ей нужно было сбежать. Ей нужно было оружие. Незаметно её рука начала тянуться к рукаву, где в подкладке платья она спрятала нож. Если бы она могла взять его в руку, у неё был бы шанс застать его врасплох. — Не лезь на рожон, — внезапно сказал Саске, схватив руку, которая тянулась к рукаву, и сильно толкнул её к стене. Сакура отчаянно шарила вокруг свободной рукой. Она не смотрела на то, на чём остановились её пальцы, но инстинктивно подняла это и изо всех сил ударила по голове Саске. Нож он не почувствовал; его застал врасплох тяжёлый фолиант «Вещи, которые нужно увидеть перед смертью». Когда книга с грохотом упала на пол, хватка Саске ослабла лишь на долю секунды. Это всё, что нужно было Сакуре. Она оторвалась от стены и снова бросилась к двери, отчаянно нащупывая пальцами замок. Драгоценные секунды, казалось, тянулись очень медленно, пока дверь не открылась… И тут под её подбородком появился меч Саске. Она услышала, как он вздохнул позади неё. — Не двигайся. Она и не собиралась. Он бы только отрубил ей голову, как бы она ни пыталась убежать. — Закрой дверь и запри её. Или ты хочешь, чтобы местные видели тебя такой? Сакура сделала то, что ей сказали, и снова защёлкнула замок, немного сильнее и злее, чем нужно. Выбраться из этой ситуации было невозможно, это было очевидно. Когда кто-то приставляет клинок к твоему горлу, ты делаешь то, что говорят, и когда он велел ей сесть за стол, она так и поступила, сидя натянуто и прямо, пока он садился напротив неё и клал меч на стол. Это была издёвка. Она могла бы схватить его и надеяться на лучшее, но по опыту знала, что его скорость невероятна. Он мог схватить меч и разрезать её на куски в ту же секунду, стоит ей дёрнуть пальцем. — Ты определённо стала смелее, чем раньше, — сказал он, терпеливо ощупывая руками чайный сервиз, чтобы отличить чашку от чайника. — Хотя всё ещё довольно глупа. Сакура стиснула зубы и уставилась на свои колени. Она не стала отвечать на оскорбление. — Я полагаю, ты здесь, чтобы внедриться в Синдикат, — продолжил он. — А это значит, что теперь ты знаешь. — Знаю что? — спросила она низким голосом. — Ты знаешь правду о сущности Синдиката, — его руки ловко двигались над чайником, пока он говорил. — Теперь ты также знаешь, почему твоя миссия в Джонане провалилась, — сказал он. — Я действительно пытался предупредить тебя, чтобы пощадить твои чувства. Я сказал тебе, что ты не знаешь, против кого выступаешь. У твоей миссии не было шансов на успех, когда ты выступила против собственного напарника, даже не подозревая об этом. В любом случае, где он? Полагаю, ты уже сообщила в Коноху о его настоящей личности. Сакура ничего не ответила. Она не хотела признавать, что Какаши на свободе, а она, по сути, заперта здесь против своей воли. Это было бы очень неловко. В ответ на её молчание он просто пожал плечами. — Все в порядке. Я не жду, что ты мне что-то расскажешь. В любом случае, я пришёл сюда, чтобы продать информацию. — Какую информацию ты вообще можешь продать Синдикату? — недоверчиво спросила она. — Ты покинул деревню семь лет назад, будучи генином; любая информация, которая у тебя есть, сильно устарела и имеет низкий ранг. — Ты об этом знаешь, — сказал он. — Они нет. — Если ты обманешь этих парней, они придут за тобой, — предупредила она. — Думаешь, меня это волнует? — спросил он. — И с чего бы тебе беспокоиться за меня? Ты пыталась меня убить. — Это ты пытался меня убить! Я ничего такого не делала! — пылко прошипела она. — У нас возникло… недопонимание, вот и всё. — Ты должна поблагодарить Какаши за то, что он был рядом. Или, может быть, я должен? — тихо сказал он, наливая чай. — Ты знала, что он сделал? — Да, — твёрдо ответила она. — А он сказал тебе, почему он это сделал? Сакура пристально посмотрела на него. Тогда Саске знал гораздо больше об истинной натуре Какаши, чем она, несмотря на то, что не видел его четыре года. Сакуре было обидно вспоминать об этом, но сейчас она стала намного мудрее. — Я догадываюсь, почему он это сделал, спасибо. — Наш учитель — более эгоистичный человек, чем мы могли себе представить, Сакура, — продолжил он. — Ты должна ценить такую безжалостность. Но тогда я знал правду, и я ожидал подобного от него… но от тебя? Я не буду говорить что-то нелепое вроде «я тебе доверял», потому что это не так. Я просто не думал, что тебе хватит духу, поэтому ослабил бдительность. Это ошибка, которую я больше не совершу. Она покачала головой. — Здесь я ничего не могу тебе сделать, — вздохнула она. — Если бы ты решил убить меня, ты бы легко это сделал. — Не говори так, — упрекнул он. — Это может заставить меня почувствовать себя виноватым за то, что я убил тебя. Ужасающая дрожь пробежала по телу Сакуры, и она зажмурилась. — Ты не можешь убить меня, — твёрдо сказала она. — Разве не ты только что сказала, что могу? — заметил он. — И очень легко. Сакура недоверчиво посмотрела на него. — Хорошо. Ты мог бы убить меня. Но я думаю, что тебе не стоит этого делать. — С чего бы? — вежливо спросил он. Она должна была очень тщательно подбирать слова и произносить их правильно. Для него было бы очень легко просто подумать, что она лжёт… даже она понимала, что это звучит как плохая шутка. — Потому что я беременна, — тихо сказала она. На его безупречно гладком лице между бровями появилась морщинка в в виде крестика. — Ты лжёшь, — сказал он. — Ты уверен? Ты вроде говорил, что можешь определить, когда я лгу. — С каких пор?.. — Этот хмурый взгляд стал ещё глубже. Его рука внезапно взлетела и коснулась её груди, заставив её пискнуть и оттолкнуть его пальцы, прежде чем провести кистью по не очень плоскому животу. Неоспоримое доказательство её утверждения было перед ним. — Кто?.. — Это не твоё дело, — коротко ответила она. — Я просто говорю то, что тебе нужно знать. Я застряла здесь, с ребёнком на подходе, у меня какой-то дурацкий синдром несовместимости, поэтому моя чакра заблокирована, и если ты собираешься угрожать убить меня, то знай, что угрожаешь двоим. — Это Наруто, да? — игнорируя всю ту часть, где это было не его дело. — Ты действительно сделала это с ним. — Даже если бы это было так, я бы тебе не сказала! — огрызнулась она. — Что ты вообще нашла в этом идиоте? — Саске посмотрел на неё с отвращением. Этот комментарий был слишком ёмким, чтобы оставить его без внимания. — Начнём с того, что он никогда не пытался меня убить! — Значит, ты признаешь, что спала с ним? — Нет, я признаю, что никогда не буду спать с тобой! — Мы отклонились от темы, — быстро увернулся он, поднимая чашку с чаем и делая огромный глоток. Опустив её, он снова нахмурился. — Чай здесь очень молочный. — Это потому, что ты только что выпил молоко, — заметила она, слегка ужаснувшись. — Послушай, дело в том, — продолжал он, словно не слыша её. — Что тебе нужно покинуть этот дом. В таком состоянии тебе здесь не место. Сакура сложила руки. — Я не могу уйти отсюда, — упрямо сказала она. — Говорю тебе, я застряла. Пока у меня нет чакры, я не смогу противостоять тем, кто попытается меня остановить, а благодаря этому ребёнку меня, скорее всего, убьют, если я попытаюсь уйти. — И это ещё не говоря о том, что Какаши поручил своему призыву следить за ней. Она не удивилась бы, если Паккун сейчас находился поблизости и подслушивал их разговор. — Почему тебя убьют, если ты уйдёшь? — спросил он. — Тебя разоблачили как шпиона? — Нет. Но пока они считают, что тот, кто оплодотворил меня, является наследником поместья, я никуда не уйду, — сказала она. — Наследником? — повторил он. Его лицо снова разгладилось. — Я удивлён, что они не пытались тебя убить. — На меня уже покушались, — сказала она. — Возможно, единственная причина, по которой не было ещё одного покушения, в том, что все об этом узнают. Они собираются подождать, пока родится ребёнок, и в зависимости от пола, они могут попытаться убить его. Или меня. Или обоих. — Тем больше причин убраться отсюда, — заметил он. — Ты волнуешься за меня? — она почти ухмыльнулась. — Даже после того, как я пыталась тебя убить? — Я просто указываю тебе на очевидный порядок действий, — сказал он, пожав плечами. Она внимательно наблюдала за ним, когда он нашёл настоящую чашку чая и осторожно выпил её. Он мог бы попытаться скрыть это, но он беспокоился за неё, даже если совсем немного. Новость о её беременности потрясла его, она это видела, и Учиха Саске не был таким бессердечным, как ему хотелось бы. У него было мало слабых мест, но, очевидно, одним из них были дети. — Я могла бы выбраться отсюда, если бы ты помог мне, — сказала она будничным тоном. — Ты должен помочь мне только до Амегакуре. Оттуда я смогу связаться с Конохой и выбраться из этой передряги. Он быстро сообразил. — Ты не можешь связаться с ними отсюда? — Нет… — медленно сказала она, понимая, что роет себе яму. — Сакура, они хоть знают, что Синдикат здесь? Они вообще знают, кто этот Синдикат? Она неловко почесала затылок. — Это не моя вина — я пыталась связаться с ними, но он перехватил… — Кто? Она не должна говорить ему. Она не должна говорить ему. Но он был её единственным билетом отсюда… — Какаши-сенсей. Он узнал, что я здесь, забрал моё единственное средство связи и оставил меня, — сказала она, а затем для драматического эффекта добавила. — Умирать. — Очевидно, что нет. Если бы он оставил тебя здесь умирать, он бы рассказал своему клану, кто ты такая, и если бы это было так, ты бы уже была мертва. — Так ты поможешь мне выбраться отсюда или нет? — спросила она. — Чем дольше я здесь остаюсь, тем в большей опасности я нахожусь. Ублюдочный «кузен» Какаши убьёт меня, как только я оступлюсь, семья Зуру убьёт меня, как только я рожу ребёнка не того пола, и ещё эта психованная девчонка по имени Юи собирается помочиться на моей могиле — так что серьёзно — я умоляю тебя — мне нужно выбраться отсюда. Саске поставил чашку с чаем и уставился в окно. Ей было интересно, видит ли он хотя бы подобие света, каким бы плохим ни было его зрение. — Если я сделаю это, ты сообщишь в Коноху. Синдикату будет нанесён страшный удар, а Какаши, вполне возможно, казнят. Уничтожение Синдиката её вполне устраивало. Она бессердечно сказала себе, что будет рада, если Какаши погибнет вместе с ними… но она не могла лгать себе. Даже если он предал её и деревню, образно вырвал её сердце из её груди, это не могло стереть восемь лет приятных воспоминаний. Она могла желать ему зла не больше, чем Наруто. Однако, если бы речь зашла о её жизни или его, она знала, что должна быть эгоистичной. По крайней мере, сейчас, когда её жизнь равна двум. — Я знаю, что произойдёт, — жёстко сказала она. — И ты также знаешь, что я не собираюсь помогать Конохе, — он поднял меч со стола и спокойно убрал его в ножны. Сакура лишь уставилась на него. — Ты бы рискнул моей жизнью, лишь бы насолить Конохе?! — воскликнула она. — Да, — просто ответил он, снова спокойно потягивая свой чай. — Но твои шансы на выживание не так уж малы. Если Синдикат не узнает, что ты шпионка, они не причинят тебе вреда. Если ребёнок — девочка, то Зуру ничего не теряют, и у них также не будет причин вредить тебе. Так что, если смотреть оптимистично, у тебя есть пятидесятипроцентный шанс выбраться отсюда живой. Может быть, двадцать пять, учитывая твои плохие актерские способности. Сакура задумалась, не опрокинуть ли ей весь чайник ему на голову. — Сволочь… — Мы враги, Сакура. Никогда не забывай об этом, — сказал он. — Я могу испытывать праздное беспокойство по поводу твоего состояния и даже некоторое сочувствие. Однако, если Синдикат сможет уничтожить Коноху, я с радостью помогу им… — Продавая ложную информацию… — По крайней мере, я не буду стоять у них на пути, — поправил он себя. — Мы с тобой на разных сторонах в этой войне. Я не выдам тебя Хатаке Карасу и остальным, но на этом наше с тобой сотрудничество заканчивается. Судя по твоим словам, твоей жизни не угрожает непосредственная опасность, поэтому у меня нет причин помогать тебе. Сакура резко встала. — Ублюдок, — прошипела она. Он пожал плечами. — Теперь можешь идти. С удовольствием. Сакура крутанулась на месте и, выбежав из комнаты, захлопнула за собой дверь. Но когда она вслепую шла по коридорам без какой-либо определённой цели, она не понимала из-за чего так злится. Она не могла надеяться на помощь конкретно этого человека. Она должна была быть благодарна ему за то, что он оставил её в живых. Слабый стук когтей по половицам в коридоре позади неё почти заставил её остановиться. Паккун был неподалёку, как она и предполагала. Но в конце концов, он был всего лишь собакой, и она найдёт способ выбраться отсюда с помощью Саске или без неё.***
— …и вот так я стал капитаном АНБУ. — Но… если ты потерял руку, что это? — спросила женщина, указывая на левую руку Тензо, которая лежала на столе между ними. — А, это? Она отросла. Поверила ли ему женщина или нет, было неважно. Её лицо побелело в любом случае, а глаза начали двигаться в сторону выхода из бара. — Я… я думаю, я просто пойду в дамскую комнату, — слабо сказала она. — Пойду принесу нам ещё выпить, — радостно заявил Тензо, направляясь к бару, чтобы сделать заказ. Но, естественно, к тому моменту, когда он вернулся к столику, его спутница ещё не вернулась из уборной, а на её месте сидел Седой Бездельник Конохи, как недавно решил окрестить его Тензо. — Уходи, я занят, — попытался отмахнуться от него Тензо. — Рыжие волосы, чёрное платье? — догадался Какаши. — Да… — Кажется, я видел, как она вылезла в окно, — Какаши взял бокал с коктейлем, который принес Тензо, и сделал изящный глоток. — Ты же не играл в «деревянные» каламбуры снова, правда? — Я не знаю, с чего ты взялся критиковать мои методы соблазнения, учитывая твой послужной список пьяного изверга, который обрюхатил бедную невинную девственницу, а после бегающего за другими женщинами с цветами, когда она не видит. Ну и парень ты, семпай, — начал Тензо, потягивая пиво. — Нет. Не семпай. Теперь ты для меня мёртв. — Не ссорься со мной, Тензо, — сказал Какаши, дёргая друга за ухо. — Кто-то должен, — проворчал младший. — Все вокруг считают тебя замечательным, идеальным и таким джентльменом. Только я знаю правду. Только Тензо знает, какая тьма скрывается в сердце Хатаке Какаши. Какаши вздохнул. — Именно поэтому мне нужно, чтобы ты оставался моим другом, — сказал он. — Когда всё всплывет наружу, мне повезет, если рядом со мной будет хоть один друг. Мне повезёт, если меня не заставят совершить харакири. — Могу я быть твоим секундантом? — спросил Ямато, не теряя ни секунды. — Ты бы с удовольствием отрубил мне голову, да? — Просто из любопытства, чтобы подтвердить моё подозрение, что ты совершенно пустой внутри, — Тензо подпер подбородок кулаком. — Ты всё равно преувеличиваешь. Никто не заставит тебя покончить с собой из-за девушки. — Так вот о чём мы говорили? — отстранённо поинтересовался Какаши. — Если только у тебя нет другого позора, который ты прячешь в шкафу? — Ямато со стуком поставил пиво. — Лучше бы этого не было, потому что единственное, о чём ты должен беспокоиться сейчас, это о бедной девочке! Почему ты вообще здесь? Разве ты ещё не получил отпуск? — Сегодня днём, да. — И ты ещё не ушёл? Если бы ты был настоящим мужчиной, ты бы сейчас был на полпути к Сакуре, чтобы обеспечить ей заботу, поддержку и предложение руки и сердца, — прочитал нотацию Тензо. — Придурок. Какаши проигнорировал последнее слово. — Я не могу уйти, — простонал он, снова закрывая лицо руками. — Хокаге хочет, чтобы я остался и расследовал сегодняшнее покушение на неё. — О, эй. Что? — Тензо моргнул. — Покушение? — Это держится в секрете… мы не хотим, чтобы враги знали, что им это почти удалось. Сейчас с ней всё в порядке. Однако Соболь мертва, и её секреты, вероятно, умерли вместе с ней, но я, очевидно, единственный человек, которому Хокаге «доверяет» достаточно, чтобы провести надлежащее расследование в квартире Соболь и на её рабочем месте, — голова Какаши приблизилась к столу. — Ты можешь представить? Она доверяет мне больше, чем кому-либо другому в этой деревне. Что за жестокая шутка? Тензо обвёл взглядом тёмный, переполненный бар, напряжённо размышляя. — Соболь… Соболь… та, что работала в администрации? Она была убийцей? — Ты знал её? — с любопытством спросил Какаши. — Нет, — честно ответил капитан АНБУ. — Но, вроде как, она была горячей штучкой. Но почему ты не можешь перенести расследование? Разве Сакура не важнее? — Да… но это тоже важно. — Какаши провёл пальцем по горлышку бокала и сунул сладкий палец в рот. — Мне нужно лично присмотреть за делом Соболь. Возможно, Сакуре придётся подождать ещё немного… но не похоже, чтобы она умирала от желания увидеть меня снова в ближайшее время. — Это точно, — хмыкнул Ямато. — После того, что ты с ней сделал. — Ты даже не представляешь, что я с ней сделал, — хмыкнул Какаши в ответ, делая ещё один глоток. — Что это вообще такое? Тензо взглянул на высокий стакан, из которого пил его семпай, и сказал: — Это Розовая Киска. Какаши быстро поставил бокал и, наклонившись вбок, выплюнул содержимое на пол. Женщина, которая, к несчастью, стояла рядом, ахнула и отпрянула в сторону, чтобы посмотреть на него с более безопасного расстояния. Не обращая на неё внимания, Какаши снова повернулся к Тензо. — Это отвратительно и оскорбительно для женщин. — Ты отвратителен и оскорбителен для женщин. — Что случилось с милыми, разумными названиями?.. Например, Персик-тини, или Летние фрукты, или Сливовый ликер, или Вишня… Цветущая вишня… цветёт. Какаши угрюмо уставился на стол, и Тензо в который раз задумался, не слишком ли он строг к семпаю. У мужчины было вечно бесстрастное лицо и ещё менее эмоциональный голос, но было бы ошибкой думать, что ему всё равно. В лучшие времена он держал свои чувства при себе, и если Тензо уже мог видеть трещины в его бесстрастном фасаде, он знал, что дело плохо. Бутылка пива задрожала, когда он подтолкнул её к Какаши. — Всё в порядке. Можешь взять мою, семпай. Какаши посмотрел на это. — На ней твоя слюна. С удивительным терпением, даже для Тензо, он сдержался, чтобы не разбить бутылку о голову Какаши. — Не унывай. До рождения ребёнка ещё много времени, я уверен, что ты успеешь с ней все уладить. — Я же говорил тебе, у нас не такие отношения. — Тогда какого чёрта ты с ней спал? — выпалил Тензо. — Она должна быть тебе хоть немного небезразлична. — Обстоятельства, приведшие к этому моменту, были… смягчающими. — хрипло сказал Какаши, снова поднимая «Розовую Киску», чтобы сделать ещё один глоток. — Тогда объясни мне. — Ты не поймёшь. — Мы же никуда не спешим. Мы будем пить до тех пор, пока не сможем больше читать меню напитков, а потом вернёмся к тебе домой, заснём в очередной неловкой позе на твоей кровати и проснёмся завтра с похмельем и, может быть, даже с болящей задницей, так что время у нас есть. Какаши покачал головой и постарался одним махом выпить остатки напитка, забыв о прежнем отвращении к его названию. — Давай не будем сетовать на прошлые сожаления. Когда что-то идёт не так, не стоит спрашивать, как это случилось, а лучше спросить, как это можно исправить. — Спросить, как это случилось, обычно единственный способ что-то исправить… — пробормотал Ямато. — Вы пьяны, сударь, — пренебрежительно сказал Какаши, поднимаясь на ноги. — И я пойду домой один. Не засиживайся допоздна, Тензо. — Спокойной ночи, семпай. Какаши, петляя и спотыкаясь, вышел из бара и направился домой. Розовый напиток оказался на редкость крепким, хотя всегда можно было предположить, что кохай подсыпал в него что-то, чтобы наказать его. Войдя в квартиру, он включил обогреватель и почти сразу же полез в ящик стола в поисках сигарет. Здесь у него было по крайней мере две пачки, он был уверен в этом. Куда же они подевались? Раздражённо проведя рукой по волосам, Какаши сел на стул и уронил голову на руки. День выдался тяжёлым, по крайней мере, для него. Не каждый день убиваешь члена своей семьи, чтобы заставить его молчать, и он задавался вопросом, стоило ли оно того. Однажды его раскроют… это точно, но будет ли это чья-то ошибка или обнаружение следов тел, которые он начал оставлять, ещё неизвестно. Если бы ему не было кого защищать, он мог бы оставить её в живых и позволить ей говорить всё, что ей вздумается. Но как защитить всех, кто тебе дорог, когда они настаивали на объявлении войны друг другу? Было ли слишком много просить сигарету? Почему именно сейчас Вселенная решила лишить его этой возможности? Обогреватель возле него продолжал медленно вращаться по небольшой дуге, тихо поскрипывая каждый раз, когда ударялся о край стола. Этот звук раздражал его. Он напомнил ему о времени, которое он предпочёл бы забыть, и одним метким ударом он опрокинул его и услышал щелчок, когда он автоматически выключился. В комнате стало ещё холоднее и темнее. Но ему было легче смириться с холодным ноябрьским вечером, чем вспоминать жаркий летний вечер несколько месяцев назад. Слишком жарко. Жара всё ещё обжигала его. Когда Какаши провёл рукой по столу, он услышал, как что-то скользнуло по его рукаву. Подняв голову, он понял, что это всего лишь сложенный лист бумаги на пустой столешнице. Он нахмурился. Неужели он всё ещё здесь? Лампа рядом с ним ожила, он открыл записку и начал читать её заново. «Какаши-сенсей, У меня сейчас небольшие неприятности, и мне нужна ваша помощь. Сегодня я отправляюсь на задание, так что, полагаю, не смогу увидеть вас какое-то время, но мне нужно, чтобы вы связались со мной, я должна сообщить кое-что очень важное. Я знаю, что Паккун может связаться с моим призывом Докко, он сообщит время и частоту. Боюсь, у меня есть только радиоприемник дальнего действия. Я бы хотела поговорить с вами с глазу на глаз, но в данных обстоятельствах это невозможно, и, наверное, так будет лучше. Пожалуйста, свяжитесь со мной как можно скорее. Вы единственный, кому я доверяю. С любовью, Сакура». Опять это ужасное чувство. «Единственный, кому я доверяю». Какаши сунул записку вместе с другими письмами в ящик стола и тихо потянулся, чтобы снова выключить лампу. Безумие одной ночи наконец-то начало превращаться в снежный ком. Один маленький поступок был крошечным камешком, ударившимся об окно стеклянного дома, а теперь трещины становились всё шире и шире, и это был лишь вопрос времени, когда миллион убийственных осколков начнёт сыпаться на его голову. На голову Конохи. На головы его собственной семьи. Но он не позволит этому коснуться Сакуры. Даже если это убьёт его, он её защитит. Не только потому, что она была беременна, и это была его вина, и она теперь связалась с опасными людьми… но и потому, что это что-то значило. Он был не просто «парнем», как он сказал на дождливой дорожке перед своей квартирой, и Тензо часто был более проницательным, чем он думал. Он не переспал бы с девушкой, которая ему безразлична. До сих пор он старался не думать о том, что произошло на той миссии, не тогда, когда это означало конец отношений, которыми он дорожил и теперь боялся, что никогда не сможет их вернуть. До сих пор ему казалось, что он просто не имеет права вспоминать. Но сейчас, в темноте своей квартиры, он не мог думать ни о чём другом.