Дом воронов

Я могу спрятать секрет, И выбросить ключ от него.        Дверь отворилась без особых усилий. Какаши бесшумно вошёл внутрь, внимательно следя за обстановкой, чтобы не сделать ни шагу, не убедившись, что его не увидят и не услышат. Если кто-нибудь заметит его, крадущегося по дому доктора в столь ранний час, ему придется объясняться.        Внизу, в конце коридора, из полуоткрытой двери донёсся тяжёлый храп. Это обнадёживало. Пока он мог слышать этот звук, Какаши точно знал, где находится хозяин дома. С этими мыслями он приступил к поискам.        Первая комната, которую он проверил, оказалась гостиной, ведущей на кухню. Ничего интересного. Какаши вернулся через холл к запертой двери и, присев, поддел замочную скважину той же отмычкой, которую использовал для входной двери. Когда она открылась, он внимательно осмотрел помещение. Стеклянные шкафы, странные стулья, обтянутые бумагой, запах абсолютной стерильности, письменный стол с ворохом записей и папок... бинго. Вероятно, именно здесь хранились нужные ему предметы.        Какаши направился к первому шкафу, вглядываясь сквозь стекло в ряды маленьких бутылочек и коробочек на полках. Названия были на жаргоне — они ничего для него не значили. Ему нужно было что-то конкретное, и он сунул руку в карман, чтобы достать набросанный Сакурой список.        — Это зависит от того, чего ты хочешь,— сказала она ему, сидя на диване с видом чопорного медицинского эксперта, которым она и являлась. — Лучше всего подойдут депрессанты: барбитураты, бензодиазепины и тому подобное. Иногда достаточно алкоголя, но тебе понадобится что-то более сильное, например, этанол. Зависит от того, насколько ты готов рискнуть. Этанол практичен, но он легко убьёт тебя, если неправильно подберёшь дозировку.        — Это должно быть безопасно, — сказал ей Какаши. — Я не собираюсь никого убивать.        — Мы немного ограничены в средствах. Всё, что у нас есть, это врач общей практики на другом берегу озера, у которого, вероятно, не будет ничего настолько продвинутого. В лучшем случае у него будут успокоительные, но возможно       не те, которые нам нужны. Я не уверена, что у него вообще есть тиопентал натрия.        — Что это?        — То, что ты хочешь, судя по всему.        — Просто напиши мне список всего, что тебе нужно, и я достану это для тебя.        Сакура была ужасно конкретна в своих просьбах, но Какаши не мог ожидать меньшего от ученицы такой женщины, как Цунаде. Мало того, что ей нужен был список веществ со смехотворно длинными названиями (да и вообще её правописание было весьма сомнительным), так она ещё запросила инструменты. Мерные шприцы. Стерильные стеклянные пробирки. Ему также не разрешалось брать целые флаконы с препаратами, потому что она думала, что доктор заметит пропажу. Какаши задумался, как он сможет это заметить. Флаконов было так много, и всё содержимое выглядело настолько одинаково, что трудно было поверить, что даже владелец поймёт, что не хватает одного или двух.        Он тщательно проверил все шкафы и ящики — даже запертые — на наличие предметов из своего списка. Вскоре перед ним на столе стояло около пяти бутылок, в одной руке он держал горсть пробирок, а в другой — шприц. Он снова посмотрел на список и на последнее замечание, подчёркнутое внизу. «НЕ ЗАГРЯЗНЯТЬ ОБРАЗЦЫ!!!»        Что это значит? Она говорила ему не плевать в них? Использовать чистые пробирки? Использовать разные шприцы для забора каждого образца?        Лучше перестраховаться.        Когда все пробирки были заполнены на несколько кубических сантиметров и тщательно закупорены, он пометил каждый ручкой, взятой со стола. Ту, что для тиопентала натрия, он просто назвал ТН. Он был абсолютно уверен, что это всё, о чём просила Сакура.        Откуда-то из глубины дома раздался жуткий писк маленького устройства, и доктор перестал храпеть. Какаши замер. Быстрый взгляд на собственные часы подсказал ему, что это, вероятно, был будильник доброго доктора.        Наделённый скоростью и проворными пальцами, Какаши одновременно засунул пробирки в подсумок и поставил бутылки на место. В коридоре раздались глухие шаги. Единственным спасением была дверь, через которую он вошёл, но он не паниковал. Он сомневался, что первым местом, которое этот человек посещал по утрам, была его операционная...        Ручка двери начала поворачиваться.        — «Медики!», — злобно подумал он. Все они были такими безумными и раздражающими, как на подбор!        Дверь начала со скрипом открываться, и Какаши нырнул за неё, применив самое быстрое гендзюцу «не-замечай-меня», какое только мог. Возможно, это было излишне. Дверь врезалась в него, придавив парой белых халатов, висевших на обратной стороне, и даже если бы доктор оглянулся, он не смог бы увидеть Какаши.        — Могу поклясться, что запер эту дверь, — пробормотал доктор себе под нос, пересекая комнату.        Пора было уходить. Какаши вышел из-за двери, делая по одному медленному, бесшумному шагу за раз, пятясь в коридор. Он не сводил глаз с доктора, который в это время доставал из-под стола треугольную мензурку с безымянной жёлтой жидкостью. Затем он сделал большой, очень большой глоток.        — «Медики...» — снова с содроганием подумал Какаши, когда его рука нащупала ручку входной двери, и он вышел из дома, оставив за собой лишь шелест воздуха.        По ту сторону озера солнце наполовину взошло, сияя неестественно большим и тёмно-красным светом на неподвижной поверхности воды. Какаши бросился бежать. Он должен вернуться к Сакуре до того, как прозвенит её будильник. Если он не застанет её до начала первого дежурства, то, скорее всего, ему придётся ждать весь день, чтобы снова её увидеть.        Когда он ворвался в главный дом, он не совсем рассчитывал на то, что будет не единственным, кто не спит в этот час. После первого лестничного пролёта он свернул за угол и врезался прямо в Рейку.        Он скрыл свое удивление, выпалив безобидное:        — Доброе утро.        Она сердито посмотрела на него.        — Куда ты так бежишь?        — Упражняюсь, — ответил он, пытаясь обойти её, что было довольно сложно, когда она настойчиво шагала вместе с ним, пытаясь преградить ему путь. Казалось, этим утром все хотели усложнить ему жизнь.        — Нет, ты бежишь наверх, во второе гостевое крыло. Если бы я не знала тебя лучше, я бы подумала, что ты спешишь обратно в постель? — её глаза сузились. — Тебя там ждёт кто-то особенный?        Что-то вроде того, да. Он оставил попытки незаметно обойти её и смирился с конфронтацией, которой ему до сих пор удавалось избегать. С каждым днем, прошедшим с тех пор, как он вышвырнул её из своей постели, а затем заменил обычной женщиной, давление внутри неё нарастало всё сильнее — каждый завтрак был напряжённее предыдущего, каждый взгляд наполнен большим количеством яда, на который была не способна даже Сакура. Со дня на день она должна была взорваться потоком яда и желчи. Какаши надеялся, что он будет далеко-далеко отсюда, когда это случится.        — Тебе что-то нужно, Рейка? — спросил он, надеясь отвлечь её внимание от Сакуры.        — Тебе нужно раскрыть глаза, — сказала она, тыча пальцем ему в грудь, уперев кулак в бедро. — Ты заходишь слишком далеко, Какаши.        — Я? — сказал он безразлично.        — Ты проводишь каждую ночь с этой... этой служанкой, — прошипела она. — Это противно. Это неправильно. Как ты вообще можешь прикасаться к ней — я даже не хочу думать о том, как отвратительно вставлять член в беременную женщину!        — Ну, — сказал он медленно. — Дело не в этом.        — Не в чём? Сексе? — она бросила на него непристойный взгляд, как будто это было даже хуже, чем она думала. — Она же тебе не нравится?        Он вздохнул и закатил глаза.        — Рейка, — устало начал он.        — Нет, — перебила она, снова подняв палец. — Послушай меня, Какаши! Люди судачат! Они думают, что ты ничем не лучше своего отца, и такими темпами ты потеряешь свой статус! Ты истинный наследник этого клана, но тебя никогда не примут, если ты заведёшь серьёзные отношения с какой-то низкородной девкой. На самом деле, ты хуже своего отца! По крайней мере, твоя мать была куноичи, а эта девчонка — никто! Она просто какая-то блядь, которую Тошио выбросил на помойку! А ты, как чёртов падальщик, ковыряешься в его объедках!        — Эй, — сказал он мягко, но строго. — Достаточно.        — Нет, недостаточно! — выкрикнула она, её глаза заволокло тончайшими слезами столь идеально, что он был уверен, что она тренировалась плакать перед зеркалом. — Я не могу поверить, что ты выбрал эту девушку вместо меня! Что у неё есть такого, чего нет у меня? Я недостаточно хороша для тебя?        — Дело не в тебе, — пытался он заверить её.        — Конечно, во мне! — бушевала она. — Если ты просто хотел порвать со мной, так и скажи! Не обязательно кувыркаться с другими женщинами, чтобы оттолкнуть меня!        — Хорошо, — сказал он. — Я хочу порвать с тобой.        Она почти закричала.        — Нет! Мы обещаны друг другу!        — Это ты решила, а не я.        — Я сделала тебе твой первый минет!        — …ты и это решила сама.        Она топала ногами и вела себя, как маленькая девочка.        — Какаши, это несправедливо! — захныкала она. И тут, словно в ней щёлкнул переключатель, она плавно превратилась из капризного ребёнка в оскорблённую куноичи. — Знаешь, я могла бы убить её. Такие хрупкие девушки, как она, долго не живут.        Какаши пристально посмотрел на неё.        — Не шути с этим, — ледяным тоном сказал ей Какаши. — Если хоть один волосок упадёт с её головы, я сам тебя убью.        Явное предупреждение, похоже, не шокировало её. Вместо этого она просто надулась и разочарованно вздохнула.        — Ты и Карасу. Вы как дети. Ни один из вас не понимает шуток.        — Прошу прощения? — Какаши нахмурился.        — Не похоже, чтобы я действительно планировала что-то сделать, — сказала она, возвращаясь к своему жеманному, ребяческому поведению. — Вам обоим нет надобности меня отчитывать. И что такого особенного в этой девушке? Почему вы оба всё время встаёте на её защиту? Тебя я ещё могу понять, она держит тебя за член. Но Карасу? Может, она и с ним трахается, раз он так себя ведёт.        Какаши нахмурился ещё больше.        — И что это значит? — Не прикасайся к этой девушке, Рейка, или я заставлю тебя пожалеть об этом, — сказала она, имитируя, как он предположил, нелестную версию голоса Карасу. — Похоже, она не промах. Она и перед ним раздвигает ноги, да? Как мерзко.        Вот это уже настораживало.        Он ни на секунду не мог представить, что Сакура добровольно приблизится к Карасу, не говоря уже о том, чтобы переспать с ним. Но не это беспокоило его. Его беспокоило то, что за спиной Какаши лидер клана угрожал расправой тому, кто причинит вред Сакуре.        Он был человеком, который вонзил руку в грудь собственного отца за то, что тот устроил пьяный дебош. Он не был человеком, который предлагает защиту кому бы то ни было, если речь не шла об плате, а теперь он защищает простую служанку? Какаши не мог даже предположить, чем это вызвано... и где-то под рёбрами в его сердце был вбит ещё один кол тревожности. Ещё одна причина для беспокойства. Ещё одна потенциальная проблема, из-за которой стало чуть труднее дышать.        — Мне нужно в душ, — надменно сказал он Рейке, больше не заботясь о том, чтобы нести на себе всю тяжесть её гнева. Он обошёл её и направился вверх по лестнице, и если она что-то крикнула ему вслед, он этого не услышал. Сейчас он был сосредоточен только на том, чтобы вернуться в свою комнату до того, как Сакура уйдёт.        Когда он вошёл, она уже умылась, оделась и даже заправила постель, как хорошая служанка. Он нашёл её сидящей на диване, где он её оставил, и там же он нашёл Паккуна в почти коматозном состоянии блаженства от того, что его чесали за ушами.        — Ты всё достал? — спросила она.        — Думаю, да, — ответил он, протягивая ей пробирки, которые он спрятал в своей сумке.        Пока она пробегала глазами по этикеткам, он огляделся вокруг, чтобы убедиться, что двери и окна наглухо закрыты. Он не хотел, чтобы кто-то оказался рядом с ними в этой компрометирующей ситуации.        — Хорошо… да… — кивнула Сакура. — Этого хватит. Ты достал пипетки?        — Э… у него были только шприцы.        — Пойдёт. Дай мне свою зажигалку, — она взяла всё, что он ей передал, и перенесла свёрток в соседнюю комнату к его столу. Она включила лампу, расставила две небольшие стопки книг как своего рода подставку для пробирок, и в считанные секунды у неё получилась симпатичная маленькая лаборатория.        Но когда Какаши попытался заглянуть через её плечо на то, что она делала, она взглядом заставила его отступить.        — Ты не должен подглядывать, — сказала она ему. — Последнее, что мне нужно, это чтобы ты запомнил, как приготовить сыворотку правды.        Он вздохнул и повалился на кровать, получая некоторое удовольствие от того, что испортил аккуратно сложенное одеяло. От него сильно пахло Сакурой и совсем немного несостоявшимся сексом, и этого хватило, чтобы напомнить ему о необходимости вести себя прилично, хотя с Сакурой было намного легче ладить, когда ей давали поиграться с наркотиками.        — В любом случае, всё это может оказаться напрасным, — сказал он, потирая усталое лицо. — Я уже использовал сыворотку правды на допросах. Это не всегда даёт результат.        — У тебя есть преимущество в том, что твоя жертва не осведомлена о ней, — сказала Сакура, тщательно отмеряя образцы. — Он по-прежнему сможет солгать — они всегда могут солгать — но он не будет знать, что у него есть причина для этого. Это вещество действует как депрессант, и поскольку для того, чтобы солгать, требуется больше воображения и концентрации, чем для того, чтобы сказать правду, он будет более склонен быть честным, даже не осознавая этого. В результате ты получишь необычайно болтливого человека на несколько часов, и пока ты обхаживаешь его должным образом, он не почувствует подвоха.        — Он всегда чувствует подвох.        — Не забудь дать ему саке. Когда он начнёт уходить, он будет идти как пьяный... тебе придется поить его, чтобы он или кто-нибудь ещё не догадался, — сказала ему Сакура. — Это своего рода наркоз, так что к завтрашнему дню он не вспомнит ничего из того, что сказал или сделал.        — Это хорошая идея? Смешивать алкоголь с этой дрянью?        Сакура ничего на это не ответила. Какаши сел.        — Лучше бы это было безопасно, Сакура.        — Это так, — с лёгкостью ответила она.        — Сакура, — сказал он более решительно, — если это навредит Карасу…        — Это ты хочешь накачать его наркотиками — всегда присутствует неотъемлемый риск! — огрызнулась она на него через плечо.        — Я не настолько наивен, чтобы думать, что ты не воспользуешься этим как предлогом, чтобы дать ему смертельную дозу, — он начал задумываться: не совершил ли он ошибку, попросив её о помощи. Безусловно, она хотела помочь спасти Коноху, но с таким же успехом она могла думать, что эта цель будет достигнута быстрее при немедленной смерти Карасу, чем при реализации плана Какаши.        Сакура повернулась на своём месте, устремив на него непроницаемый взгляд. Через мгновение её челюсть упрямо дёрнулась в сторону.        — Я лишь выполняю твою просьбу, — сказала она спокойно. — Ты же понимаешь, что я не могу позволить себе убить ещё одного Хатаке. В прошлый раз я едва спаслась. Я не собираюсь искушать судьбу во второй раз, и уж точно не с этим ребёнком. Я и так сильно рискую с этой сывороткой.        Он слегка расслабился.        — Хорошо, — сказал он.        Но Сакура не успокоилась. Она вернулась к работе с каменным лицом, её руки двигались рывками, выдавая её раздражение. Какаши встал и подошёл достаточно близко, чтобы коснуться её плеча. Она застыла под его рукой.        — Я тебе верю, — попытался он убедить её.        — Но ты мне не доверяешь, — выдавила она.        На мгновение он понял, что нет. — Ты мне тоже не доверяешь.        Она швырнула использованный шприц на стол.        — Конечно, я тебе доверяю! — воскликнула она. — У меня нет выбора! Я не обязана любить тебя или быть милой с тобой, но я должна доверять тебе, потому что ты единственный игрок в этой игре, который, возможно, не хочет меня убить. Когда ты говоришь «прыгай», я прыгаю! Когда ты говоришь «создать сыворотку правды, чтобы мой кузен заговорил», я должна это сделать. Я должна верить, что ты поступаешь правильно, потому что если я не поверю, то... то мне конец.        Она заплакала. Слёзы потекли по её щекам, словно из ниоткуда, и она сердито смахнула их.        — И почему я всегда плачу? Ненавижу гормоны! — рыкнула она на себя. — Ненавижу быть беременной!        — Это не будет длиться вечно, — мягко сказал он, вставая рядом с ней на колени, чтобы повернуть её к себе. — Если всё пойдет хорошо, моей семье придется отказаться от контракта с Ивой, и они покинут это место, и после этого мы с тобой сможем позаботиться о ребёнке. Затем мы сможем вернуться в Коноху.        Она влажно шмыгнула носом.        — Мы? — повторила она с сомнением. — Как только ты пройдешь через ворота, тебя арестуют.        Это правда, но…        — Только если ты расскажешь им, что я сделал, — отметил он.        Она невозмутимо смотрела на него, не давая понять, согласна она или нет. Девушка всё ещё обижалась на него. В данный момент он знал, что если ослабит бдительность, то она выдаст его семью Конохе.        Он вздохнул и провел рукой по её волосам.        — Я доверяю тебе, — сказал он ей. — Потому что ты доверяешь мне. Мы заодно, Сакура.        Она вытерла нос тыльной стороной ладони — в отличие от Рейки, она не старалась плакать привлекательно —взяла закупоренную пробирку без этикетки и протянула ему.        — Вот, — сказала она ровным голосом. — Лучше всего действует, если сделать инъекцию, но я бы посмотрела, как ты попытаешься это провернуть. Если он выпьет его, то это может занять много времени, но в любом случае он будет болтать как Наруто на сахаре. У тебя будет мало времени, прежде чем он потеряет сознание, поэтому ты должен разговорить его довольно быстро.        Он кивнул.        — Будет лучше, если одна из служанок подмешает наркотик в его напиток. Ты должна будешь обслужить его за ужином, — сказал он.        — Если меня поймают…        — Я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось, — он посмотрел на её живот. — Или с ним.        — Верно, — мрачно сказала она.        Какаши встал, приподняв её подбородок, чтобы он мог насухо вытереть её щёки большим пальцем.        — Ты же мне веришь? — тихо спросил он. — Знаешь, если бы до этого дошло, я бы не задумываясь отдал за тебя свою жизнь.        Она удивленно моргнула, её длинные ресницы обрамляли большие влажные глаза.        — Да... я думаю, ты бы так и сделал.        Её полные розовые губы были приоткрыты. Они искушали. Они искушали его и раньше, в маленькой гостинице в северо-западной провинции Страны Огня, и прошлой ночью, когда они радушно раскрылись для него. Не задумываясь, он провёл по ним большим пальцем... и они оказались такими же мягкими, как он помнил.        Голова Сакуры дёрнулась назад.        Какаши пришлось сглотнуть и насильно опустить руку.        — Скоро начнется твоя смена, тебе лучше уйти, — сказал он.        Она оцепенело кивнула и встала, не говоря ни слова. Стеклянная пробирка с тщательно отмеренной сывороткой исчезла в рукаве, а потом она ушла. Испарилась. И, вероятно, была только рада сбежать от него.

***

       В пять часов разразилась буря, какой Сакуре ещё не доводилось видеть в этой стране, и, как всякая местная погода, она пришла внезапно и без предупреждения. За час до ужина пришлось бегать по всем комнатам, закрывая все окна и двери, пока дождь хлестал оглушительным потоком, а молнии рассекали небо.        Сакура наслаждалась бушующим штормом, но к тому времени, когда её позвали обслуживать семью и их гостей, она хотела только одного — лечь в постель и проспать до утра. Однако сегодня была единственная ночь, когда она не могла умолять Аки отпустить её. У них с Какаши была миссия. Совсем как в старые добрые времена.        Сейчас Сакура стояла в вестибюле за пределами комнаты, где собрались семья Зуру и клан Хатаке. Судя по оживлённому разговору, их не беспокоили доносящиеся сверху гул и грохот. Каору же — совсем другая история. Каждый раз, когда она слышала раскаты грома, она вздрагивала, и каждый раз, когда свет вспыхивал и мерцал, словно вот-вот должен был полностью погаснуть, она тянулась к руке Сакуры.        — Это не причинит тебе вреда, — попыталась успокоить её Сакура, но у неё не хватало терпения на эту зайчишку-трусишку.        — Моего дядю по материнской линии ударила молния, — дрожащим голосом произнесла Каору. — Он был похож на копчёную треску, когда мы его нашли.        — Ой, — Сакура позволила Каору сжать её руку, а сама вернулась мыслями к людям в другой комнате. Аки и Юи были заняты обслуживанием, и Сакура решила, что после последней реакции Господина Зуру на её появление, будет лучше подождать вдали от посторонних глаз. Единственная причина, по которой Каору тоже ждала здесь, заключалась в её нервном срыве.        Над головой раздался ещё один взрыв, сопровождаемый вспышкой. Буря была практически над ними.        — Т-ты выглядишь встревоженной, — прокомментировала Каору. Было странно слышать это от девушки, дрожащей как осиновый лист. — Э-это из-за грозы?        — Да, — солгала Сакура. Она испытывала сильное напряжение из-за предмета, отягощающего её левый рукав. Как она собиралась подмешать его в саке так, чтобы другие девушки не заметили? Как ей удостовериться, что она единственная, кто подаёт Карасу саке?        — Эй, Каору, — тихо сказала она. — Ты не против, если... ты обслужишь Господина Зуру?        — А? — Каору выглядела озадаченной.        — Не хочу снова его расстраивать, — сказала Сакура.        — О. Т-точно. Да. Эм… хорошо, но знаешь, если ударит молния и я что-нибудь пролью на него, он придёт в ярость.        — А ты бы предпочла пролить что-нибудь на Карасу? — спросила Сакура.        Каору побледнела ещё больше.        — Я обслужу господина Зуру, — прошептала она.        Прошло полчаса, прежде чем Аки вернулась в вестибюль с пустыми подносами в руках.        — Идите, разносите напитки, — сказала она ожидающим девушкам, и Каору поспешила повиноваться.        Именно она схватила первые две фарфоровые бутылки с буфета, а Сакура медленно последовала за ней, не спеша выбирая одну бутылку, затем вторую, пока не увидела, как Каору направилась в зал, а Аки скрылась в коридоре.        Это был её шанс.        Сакура потянулась к рукаву и достала заранее приготовленную пробирку. Резиновая пробка издала тихий хлопок, когда она вытащила её и вылила несколько капель содержимого в одну из выбранных ею бутылок. Запаха не было, но вкус будет заметен. Ей оставалось молить небеса, что крепость саке его перекроет.        Юи появилась в дверях так неожиданно, что сердце Сакуры виновато ёкнуло. Каким-то образом ей удалось снова спрятать его в рукаве плавным, небрежным движением руки. Она сомневалась, что Юи что-то видела. Не тогда, когда игнорирование Сакуры всё ещё было её основной тактикой.        Стараясь держаться непринуждённо, Сакура взяла бутылки с саке и прошла в столовую. Как и было условлено, Каору сначала обслуживала Господина Зуру — хотя и дрожащей рукой — предоставив Сакуре возможность переместиться в другой конец зала, где сидели Карасу и Какаши. Они оба бездельничали, не разговаривая, один наклонился вперёд, а другой откинулся на спинку кресла. Было очевидно, что им скучно, но когда Сакура подошла, Какаши даже не взглянул на неё. Он ничем не выдал, что знает о кое-каких изменениях в сегодняшней трапезе.        Сакура осторожно опустилась на колени между ними, протягивая одну из бутылок к чашке Карасу.        Он автоматически накрыл её.        — …спасибо, — вежливо отказался он.        Что ж... это не входило в план, хотя, если подумать, Карасу отказывался от саке чаще, чем кто-либо другой в этой комнате.        Какаши пошевелился.        — Не будь таким занудой. Выпей, — сказал он.        — Что-то мне не хочется, — надулся Карасу.        — Так вот, миссия провалилась… но будут и другие, — продолжил Какаши. Он посмотрел на Сакуру. — Налей ему выпить.        Сакура попробовала снова, и на этот раз Карасу не протестовал, хотя энтузиазма у него не было и в помине. Налив Какаши из второй бутылки, она встала и отошла, опасаясь, что Карасу схватит её за руку и выкрикнет что-нибудь о яде в его чашке.        Ещё один раскат грома. На этот раз Сакура подпрыгнула от собственной повышенной паранойи и ускоренным шагом направилась к двери. Она не оглянулась. Она не встретилась взглядом с Какаши, не кивнула ему тайком и не подмигнула, чтобы дать ему понять, что она выполнила свою часть задания, он бы и так догадался, что она выполнила. Если бы он ей доверял.        Вместо этого она, шатаясь, вышла в прихожую и пробормотала Аки какую-то отговорку о том, что устала. Та была достаточно наивна, чтобы поверить ей, позволив ей сбежать с работы на остаток вечера.        Остальная часть миссии теперь полностью зависела от Какаши.

***

       — У этого саке неправильный вкус.        Какаши сохранил невозмутимое выражение лица и сделал несколько скромных глотков из своей чашки.        — Обыватель. Ты не разбираешься в хороших винах.        — В этой дряни нет ничего хорошего, — сказал Карасу. — Оно отравлено.        Сердце Какаши едва не остановилось.        — Ты шутишь, — пробормотал он, глядя на своего кузена, который, в свою очередь, уставился на свою чашку. Какаши выхватил её у него из рук и поднёс к губам. — По-моему, пахнет нормально, — он сделал глоток. — На вкус тоже ничего.        — На вкус как чистящее средство.        — Так и должно быть. — Какаши вернул чашку обратно. — Не будь такой девчонкой и пей свой напиток.        На это Карасу пожал плечами и сделал, как он предложил, лишь слегка нахмурив брови, чтобы показать свое недоумение по поводу вкуса. Какаши внутренне расслабился. Карасу пил так мало и так редко, что его вряд ли можно было назвать знатоком разнообразия вкусов саке, и если Какаши сказал ему, что его напиток должен быть на вкус как лекарство, то кто он такой, чтобы утверждать что-то иное?        Но теперь Какаши надеялся, что украденный глоток не обернется для него неприятными последствиями. Это был всего лишь крошечный глоток... конечно, он не вызовет никаких побочных реакций. Нельзя допустить, чтобы единственным, кто сегодня выложит всё начистоту, будет он сам. У Какаши было много вещей, которые он хотел бы сохранить в тайне, спасибо.        — Не так уж и плохо, — Карасу допил остатки из своей чашки и начал наливать следующую.        — «Он бы не стал этого делать, если бы действительно подозревал, что оно отравлено», — подумал Какаши. Скорее всего, это была его очередная странная шутка.        — Твоя девушка ушла, — сказал ему Карасу.        Какаши заметил. Очевидно, Сакура посчитала свой долг выполненным и исчезла на случай, если план провалится.        — Наверное, устала, — проворчал он, делая глоток и тщетно надеясь, что он разбавит действие принятого им препарата.        — Означает ли это, что ты оставишь её сегодня в покое? — деликатно осведомился Карасу. — Девушка проводит у тебя каждую ночь с тех пор, как ты вернулся. Ты вообще даёшь ей поспать?        — Ревнуешь? — спросил Какаши.        Мужчина расправил плечи и наклонил голову, улыбаясь там, словно хотел, чтобы Какаши поверил в это. Но Какаши не был наивным. Карасу думал о женщинах так же, как о саке; ненужное потакание своим желаниям, которое порождало слабости в мужчинах. За двадцать лет, что он знал Карасу, он ни разу не видел, чтобы его кузен проявлял интерес к женщинам — да и к мужчинам, если уж на то пошло.        Отчего-то Какаши сомневался, что он начнёт сейчас.        — Она хорошенькая, — задумчиво произнёс Карасу. — Но не самая красивая здесь. А также она может быть довольно своенравной, но если понадобится, Рейка с лёгкостью уложит её на лопатки.        — Эй, — сказала подслушивающая девушка слева от Какаши.        Карасу пренебрежительно махнул на неё рукой.        — Я не знаю, что ты в ней нашёл, — сказал он Какаши.        — Что ты в ней нашёл?        Карасу сделал паузу.        — Хм?        — Ты слышал меня.        — Да, я знаю, но вопрос был глупым. Я не вижу в ней ничего, кроме досадной помехи, — теперь Карасу пренебрежительно махнул рукой в сторону Какаши.        — И поэтому ты специально сказал Рейке не причинять ей вреда? — спросил Какаши.        Глаза Карасу метнулись к Рейке. Если и существовал взгляд, который можно было понять как «я убью тебя позже», то это был именно он. Рейка сделала вид, что не заметила.        — Не пойми меня неправильно, Какаши, — сказал он спокойно. — Я бы с радостью посмотрел, как она умирает, или даже сам перерезал бы ей горло от уха до уха, только ты начнёшь ныть из-за этого, а это не стоит усилий. Рейка просто немного расстроилась, что ты пренебрегаешь ей. Я просто пытался заверить её, что твой интерес к этой розовой конфетке — всего лишь временное явление, и ей лучше позволить тебе разобраться с этим самостоятельно.        — Я же говорила тебе, — громко вздохнула Рейка. — Я пошутила. На самом деле я не собиралась причинять ей вреда.        — Ты пырнула ножом последнюю девушку, которая перешла тебе дорогу, — заметил Карасу.        — Это совсем другое.        — Да, она всего лишь пошутила про твой нос. Страшно подумать, что ты сделаешь с девушкой, которая увела у тебя жениха, — в этот момент Карасу довольно пристально посмотрел на её нос, после чего Рейка замолчала, захваченная внутренней войной самокопания из-за носа, на котором она постоянно зацикливалась.        — Видишь? — Карасу повернулся к Какаши. — Это всё, о чём мы говорили.        Это было вполне разумное объяснение. Если бы Рейка причинила вред Сакуре, это почти наверняка положило бы конец любым шансам на брак между ним и Рейкой, а Карасу всегда поощрял этот брак. «Тебе нужно остепениться с достойной девушкой», — говорил он, и Какаши всегда считал, что под этим подразумевается Рейка, одна из его троюродных сестёр, девушка, принадлежавшая к верхушке, но оторванная от главной семейной ветви на протяжении четырех поколений. Карасу не обращал внимания на загулы на стороне, лишь бы это не мешало законному клановому браку.        Какаши невольно задумался: поменял бы он своё мнение, узнав, как часто Рейка выражает мятежные мысли относительно него.        — Рейка понимает, что у мужчины есть потребности, — объяснил ему Карасу, наливая очередную порцию саке. Какаши с удовольствием наблюдал, как он переворачивает бутылку вверх дном, чтобы вылить последние капли. — Это просто мимолётное увлечение. Я прав?        — Хм? — Какаши сделал вид, что не слышит. В свою очередь, Карасу сделал вид, что ему на это плевать, откинув голову назад, невольно выпивая последнюю порцию сыворотки правды. Она не подействует ещё какое-то время.        Это убедило Какаши в том, что вполне разумное объяснение, которое он только что получил касательно стремления Карасу защитить Сакуру, почти наверняка было ложью. Он должен будет расспросить об этом позже, когда Карасу станет более... честным.        — Здесь становится немного шумно, — сказал Какаши, хотя это было не так. — Не хочешь выпить в другом месте?        Карасу на мгновение задумался.        — Конечно, почему бы и нет?        Бессмысленно допрашивать его в столовой, пока Рейка подслушивает их разговор. Она обязательно заметит, если Карасу начнет вести себя как обдолбанный пьяница, или если Какаши начнёт задавать щекотливые вопросы, которые ему не следовало бы задавать.        Когда они вышли через вестибюль, Какаши не преминул прихватить из буфета дополнительные бутылки саке, чтобы поддерживать свою жертву в кондиции.        — В твою комнату? — предложил он.        — Разумеется.        — Что с жучком? — спросил Какаши.        — Хм? Оу. Он всё ещё там, но им больше никто не пользуется, — ответил Карасу, и Какаши заметил, что он немного нетвёрдо стоит на ногах. — Может, им вообще никто никогда не пользовался? Чёрт, насколько я пьян?        — Всё в норме. Пойдём.        Потребовалось немного больше терпения, чтобы довести Карасу до его комнаты. Он тормозил, несколько раз споткнулся и даже пытался выйти на веранду с предложением «выпить на улице!» Какаши вывел его обратно на дорогу, ведущую к главной гостевой комнате.        — Там буря, помнишь? — пояснил он.        — Буря? Я думал, что эти грохочущие звуки были в моей голове…        В комнате, Карасу с облегчением опустился на пол рядом со столом, тяжело опираясь на него для поддержки. Как только Какаши достал бутылку саке, он снова принялся пить.        — Этот напиток не так уж плох, — заметил он. — Поднимает настроение.        Какаши пил в более спокойном темпе.        — Ты выглядел так, словно тебе нужно было взбодриться. Как продвигается кампания?        — Ну, последняя миссия провалилась… но у нас всё ещё есть оперативники, работающие в Конохе. Поскольку еда и вода заражены, половина бойцов в их госпитале находятся там не из-за ранений. Они борются с эпидемией. Ива становится всё смелее, но они по-прежнему очкуют. Они даже не смогли проникнуть через границу Страны Огня из Страны Водопада. Похоже, они не станут нападать на Коноху напрямую, пока все до единого ниндзя Конохи не выйдут из строя. Трусы.        — Я слышал, у тебя возникли проблемы с одним из твоих связных в Иве, — небрежно сказал Какаши. — Напомни, как его звали?        — Бог его знает. — Карасу вздохнул. — После того, как мы покончим с Конохой, мы возьмёмся за Иву, но это может занять несколько месяцев.        — Это всё равно прогресс.        — Я пообещал себе, что к тридцати годам превращу Коноху в руины.        — Тридцать пять — это не так уж плохо.        — Иди в жопу.        Какаши пожал плечами, наблюдая, как его кузен наливает ещё одну чашку саке, при этом его рука блуждала так произвольно, что половина содержимого вылилась на стол. Казалось, он ничего не заметил, или ему просто наплевать.        — В Конохе есть человек с такими же способностями, как у первого Хокаге. Он может восстановить что угодно за считанные секунды, и это представляет для нас серьёзную проблему.        Бедный Тензо.        — Ты хочешь, чтобы я убил его? — спросил Какаши.        — Не, не… я уже поручил кое-кому заняться этим.        — Чёрт.        — Что?        — Я надеялся на какую-нибудь движуху, — быстро поправился Какаши. Теперь у него было чертовски срочное сообщение, которое нужно отправить домой сегодня же, хотя он сомневался, что что-либо, кроме особо сильного средства для уничтожения сорняков, способно убить Тензо. Но что ещё важнее, он должен был заставить Карасу рассказать о своих связных в Иве.        — Когда этот ублюдок уберется с дороги, дело пойдёт быстрее, но конец всё равно будет одинаковым, как только я завершу дзюцу, — сказал Карасу.        — Какое дзюцу? — спросил Какаши.        — Не догоняешь? Ива заплатила нам не деньгами, Какаши. Они заплатили нам свитками, при условии, что мы ими воспользуемся. Тцц. Идиоты. Не могу дождаться, чтобы увидеть их лица, когда мы ответим им тем же, — Карасу мрачно усмехнулся. — Почему ты не пьёшь?        — Пардон, — Какаши сделал большой глоток и снова наполнил свою чашку. Он должен был не отставать от собеседника, если хотел, чтобы этот разговор выглядел не более чем непринужденной болтовней двух пьяных друзей, а не тщательно спланированным допросом пьяного человека трезвым. Когда Какаши поднял глаза и увидел две версии Карасу, сидящих напротив него, он почувствовал себя достаточно набравшимся. — Итаааак, — невнятно пробормотал он. — То, что тебе нужно сделать, это связаться со своим контактом в Иве. Возможно, кто-то из них сможет убедить Цучикаге предпринять более решительные действия против Конохи.        — Да, может быть… — вздохнул Карасу.        — У тебя есть какие-нибудь знакомые, близкие к Цучикаге? — с надеждой спросил Какаши.        — Один из его советников, — начал Карасу, и на мгновение его губы сжались, как будто он собирался выболтать что-то ещё. Затем он потёр висок. — Я чувствую тяжесть…        — Ты пьян.        — Отъебись, — проворчал он. — Я и раньше напивался. Но не так. Как ты себя чувствуешь?        — Лёгким, как пёрышко.        — Ты пьян.        — Нет, ты пьян.        — Нет, ты пьян.        — Ха-ха, нет, ты пьян.        — Правда? О, Боже… — Карасу уставился на свою чашку. — Сколько я уже выпил?        — Четыре, — услужливо подсказал Какаши. — А я выпил пять.        — Пш-ш-ш-шёл нахер, — Карасу снова потянулся за бутылкой. — Меня не превзойдет такой с-слабак, как ты.        Сыворотка определённо начинала действовать. Если раньше рука Карасу могла дрогнуть, когда он наливал, то теперь он даже не мог поднять бутылку со стола. Сакура велела ему продолжать спаивать одурманенного мужчину, но этого уже было достаточно. Её не особенно заботило повреждение печени, но это заботило Какаши, поэтому он протянул руку, чтобы забрать бутылку у своего кузена.        — Эй! — Карасу начал раздражаться. — Отдай.        — Завтра ты пожалеешь.        — Завтра ты пожалеешь.        — Нет, ты пожалеешь завтра, — и прежде чем Карасу успел ответить, Какаши опрокинул бутылку и выпил остатки саке тремя большими глотками.        Он чуть не потерял сознание.        — Это просто показуха, — пробормотал Карасу. — Ты перебарщиваешь. Я всё ещё могу надрать тебе задницу в честном бою — и я лучше выгляжу, и умнее, и мой член на два сантиметра больше твоего.        Вот тебе и сыворотка правды.        — Ты никогда не видел мой член.        — В последнее время нет. Эта служанка хранит его в своей сумочке.        — Следи за языком, — рявкнул Какаши, с грохотом ставя бутылку на стол.        — И что ты сделаешь? — Карасу поднял брови и развёл руками. — Давай, любитель толстушек, — он, вероятно, на самом деле не ожидал, что Какаши прыгнет через стол, целясь прямо в его волосы.        Мужчины повалились на покрытый циновками пол, слишком пьяные, чтобы суметь нанести какие-либо серьёзные удары. Какаши дёргал Карасу за волосы, а Карасу щипал его за лицо, пока один из них не взвыл о пощаде, и они не свалились рядом друг с другом в отдельные задыхающиеся кучки. Кто из них сдался первым, можно было только догадываться.        — Ты слишком похож на своего отца, — сердито пыхтел его кузен, положив руку на вздымающуюся грудь. — Позволяешь женщине увлечь себя. Что мне с тобой делать? Мне пришлось восемнадцать лет слушать, как мой отец жалуется на то, что твой отец бросил нас... мне пришлось просидеть восемнадцать лет, слушая, как мы когда–то были элитным кланом, пока Сакумо не ушёл и не оставил клан в руках своего предприимчивого младшего брата, который превратил нас в клан бизнесменов. Когда я наконец убил его, было уже слишком поздно. У нас были деньги и связи, но мы почти перестали быть ниндзя. По-прежнему уже никогда не будет. Когда Сакумо ушёл, чистота родословной была нарушена. Моему отцу никогда не суждено было стать лидером, Какаши. Он из побочной семьи, как и я, как и мои дети. Клан никогда не будет прежним, пока настоящий наследник не вернется туда, где ему самое место.        Какаши слушал, сбитый с толку. Он никогда не слышал этого. Он знал, что его отец когда-то был главой этого клана, но какое это имело значение?        — Что значит, как и твои дети? О чём ты говоришь?        — Я не истинный наследник этого клана. Не пока ты жив.        — Ты говоришь, что хочешь убить меня? — неуверенно спросил Какаши.        — Я говорю, что хочу лучшего для клана, и это не я, — выдавил Карасу. — Лидерство передавалось непрерывной цепочкой на протяжении более двухсот лет, от старшего сына к старшему сыну, вплоть до основателя. Потом твой отец ушёл. Но ты всё ещё здесь, и ты тот, кому клан должен был подчиняться.        Какаши протянул руку ладонью вверх.        — Хорошо, давай его сюда.        — Пошёл на хрен, — проворчал кузен. — У меня ещё есть планы, которые я не успел реализовать. А ты держись за свою кувшинку        — Мою что? — Какаши нахмурился, желая протрезветь. — Какие планы?        Какое-то время Карасу ничего не говорил, он напряженно думал. Какаши заподозрил, что он пытается солгать.        — Ты должен стать Хокаге, — сказал он в конце концов.        — Может, ты провернёшь то же самое в Иве, — предложил Какаши.        — Хм?        — Отправь туда своего связного, чтобы он узурпировал Цучикаге. Как его там зовут?        — Связного?        — Ага.        Карасу покачал головой.        — Из Аташи получился бы ужасный каге.        — В этом-то и смысл, — сказал Какаши, отвернувшись, чтобы Карасу не увидел торжествующую улыбку на его лице.        Аташи. Попался.

***

       Сакура не могла уснуть. Как она может спать, когда она накачала наркотиками лидера международного преступного синдиката? Который оказался двоюродным дядей ребёнка, которого она вынашивала.        Какаши наверняка уже раскусили. Он был сильным бойцом, но против своей семьи он бы не выстоял, и, возможно, именно в этот момент кто-нибудь уже шёл по её душу. В любую минуту дверь могла распахнуться и... Бах.        Дверь распахнулась.        Сакура резко подскочила, едва не скинув маленького мопса, свернувшегося калачиком на кровати рядом с ней, положив подбородок на её лодыжку. Паккун тоже поднял голову, но не столько от удивления, сколько от любопытства. Его ошейник звякнул в темноте, когда соседи по кровати, не шевелясь, смотрели на сёдзи.        Раздался грохот, затем треск, а затем то, что прозвучало как тихое, невнятное ругательство... за которым последовал слегка коварный смех.        Уши Паккуна опустились.        — О, нет, — вздохнул он, сползая с кровати и прячась под ней.        Она могла бы спросить, какого чёрта он прячется — и следует ли ей тоже спрятаться — но в этот момент дверь отъехала, и в комнату ввалился Какаши. Сакура никогда не видела ничего подобного. Это не было похоже на наблюдение за человеком, спотыкающимся о деревянные пороги, да и спотыкания, собственно, не было. Скорее, он выглядел как человек, который обнаружил, что горизонтальный пол, на котором он стоял, быстро превращается в вертикальную стену, и он попытался ухватиться за дверной косяк, чтобы справиться с земным притяжением, но... пол всё ещё оставался полом, и внезапно мужчина очутился на спине с растерянным видом.        — Ну, блядь… — сказал он удивленно.        — Ты пьян? — охнула Сакура.        Он откинул голову назад, чтобы посмотреть на неё.        — О... нет, — затем он начал смеяться над своей мастерски исполненной ложью.        Существовало множество способов определить, насколько пьяным был Хатаке Какаши. Если он улыбался шуткам, то это был один стакан. Если он смеялся над шутками, то два. Если он шутил, то около трёх стаканов. Если он смеялся над своими шутками, то четыре. А если он смеялся спонтанно и без причины, значит, он выпил чертовски много.        Сакура не видела его таким пьяным с вечеринки по случаю его тридцатилетия — ночи, которая заставила остальную часть команды Какаши дать ритуальную клятву никогда больше не подпускать этого человека к такому количеству алкоголя.        — Ты должен был напоить его, — заметила Сакура. — Что случилось?        — Мне пришлось выпить, иначе он бы превратился в подозрительную сосиску, поэтому я выпил так много… — он немного протрезвел. — А потом меня стошнило в вазу.        — Здесь нет ваз, — невозмутимо ответила Сакура. — Только бесценные артефакты двенадцатого века.        — А потом я выпил ещё, — продолжил он уже веселее. — А потом меня ударил пол.        Сакура выскользнула из кровати и подошла к нему. Она вгляделась в его потное лицо и отметила почти полностью расширившийся правый глаз. Если бы он был её пациентом, она бы назначила ему промывание желудка.        — Ты в порядке? — спросила она, стараясь, чтобы её голос не звучал обеспокоенно.        — Я… — начал он, тщательно подбирая слова, — пьян.        — Тебе стоит выпить воды, — сказала она, подойдя к тумбочке, чтобы взять кувшин с водой. — И хотя бы расскажи мне, получил ли ты от него то, что хотел.        — Это и ещё кучу всякой ерунды, — сказал он, покрутив пальцами в воздухе. — Ты знала, что у него была кошка по кличке Могу? Он засунул её в сушилку. Я думаю, это очень многое объясняет. Что за ужасный человек так обращается с животными?        Сакура закрыла глаза.        — Какаши. Это был ты.        — Нет!        — Ты рассказал мне эту историю пять лет назад! Ты сказал, что тебе было два года, и ты плакал потом несколько недель! — она вернулась к нему со стаканом воды. — И ты прав, это действительно многое объясняет. Что за ужасный человек мог сделать такое с кошкой и потом всю оставшуюся жизнь злиться на весь кошачий род?        — Я не помню события, о котором ты говоришь, — недоверчиво сказал он, но воду всё же принял.        Это смутно напомнило ей о том, как она в последний раз протягивала ему стакан воды после того, как он выпил слишком много. Это накануне той ночи, когда они переспали. Но эта мысль, казалось, пришла в голову только Сакуре, Какаши был слишком пьян, чтобы даже поднять голову.        — Значит, сыворотка подействовала? — спросила она.        — Да. Я даже испытал её на себе, — сказал он.        — О, нет.        — Да… — он сонно улыбнулся. — Ты можешь спросить меня о чём угодно, и из моих уст выльется любая постыдная правда.        Почему-то Сакура сомневалась, что даже сыворотка правды сможет добиться честности от этого хронически неискреннего человека. Всего десять секунд назад он пытался выдать свою историю жестокого обращения с животными за чужую. И всё же…        — Когда ты в последний раз мочился в постель?        — В двадцать один год. Тогда я тоже был пьян.        Сакура была впечатлена.        — А тут я и без памперсов.        — Всё в порядке... я уже сходил.        К сожалению, это означало, что завтра её будет ждать не один осквернённый артефакт.        — Думаю, нам стоит уложить тебя в постель, — сказала Сакура с терпением, удивившим даже её, когда она наклонилась и взяла его за руку. Он неловко поднялся, но когда она попыталась подтолкнуть его к кровати, он остался на месте и покачал головой.        — У меня… у меня есть дела, — запротестовал он. — Я должен отправить сообщение Тензо, иначе его зарежут.        — Он вечно получает ножевые ранения, — заметила Сакура.        — В Конохе есть ещё пять агентов... это может быть любой из них. Паккун, я знаю, что ты там, маленький блохастик.        — Да, босс? — раздался усталый ответ из-под кровати.        — Предупреди Тензо сейчас же… иди, иди, кыш-кыш… скажи ему, что я услышал это на улицах. Будь немногословен.        — Хорошо, босс.        Собака нетерпеливо исчезла, а Сакура молча смотрела на Какаши из-под полуприкрытых век. Пять, да? Она запомнит это на будущее.        — … я должен отправить сообщение связному, — сказал он, опускаясь на край кровати. — Сегодня.        Сакура посмотрела на него и засомневалась, что он вообще придет в сознание через несколько минут.        — Ты слишком пьян, — сказала она. — Скажи мне, что делать, и я сделаю это за тебя.        Он посмотрел на неё затуманенным взглядом, и каким бы пьяным он ни был, в его глазах всё ещё теплилась искра трезвости, пока он обдумывал её предложение. Через мгновение он решил, что может ей доверять.        — Да, — сказал он, переворачиваясь на бок. — Хорошо.        — Но ты должен сказать мне, что делать, — напомнила она ему.        — А? О, да. Спустись в птичник и найди ворона, который летит под кодовым именем Аташи. Они помечены. Ты должна проверить их крылья, — беспечно сказал он, закрыв глаза и помахав рукой в воздухе, словно дирижируя какой-то неуловимой мелодией.        Сакура поймала блуждающую руку и помогла снять перчатку, а затем и кобуру на бедре.        — Что потом? — спросила она. — Что я должна написать?        — Ничего. Никаких сообщений. Это код, — радостно пробормотал он, и когда она потянулась к нему, чтобы ослабить черную повязку, закрывающую его глаз, он благодарно скользнул рукой по её ягодицам.        В последний раз, когда он пытался сделать то же самое, она была слишком пьяна, чтобы возражать. И даже тогда она ударила его за это, а в данный момент Сакуре пришлось держать себя в руках и прикусить внутреннюю сторону щеки, чтобы не выхватить один из ножей из кобуры, которую она только что сняла, и не воткнуть его в руку обидчика. Не стоило забывать, что кровь, которую она прольёт сегодня, завтра придётся убирать самой. Этого оказалось достаточно, чтобы успокоить её агрессивные порывы, и вместо этого она решила просто схватить его руку и прижать её к груди, где она не могла причинить вреда.        — Какой код? — медленно спросила она.        Он терял сознание. В комнате было темно, он растянулся на роскошной мягкой кровати, и его одурманенный алкоголем мозг решил, что пора отключаться.        — Твоя подушка приятно пахнет, — пробормотал он.        Сакура почувствовала как её лицо пылает, и грубо встряхнула его.        — Скажи мне код! — прошипела она. — Я отправлю его ночью.        — Сад, — сказал он. — Иди в сад и найди красный цветок. Отправь его.        Сакура ожидала продолжения.        — Это всё? Красный цветок? Что это значит?        — Это значит, что к завтрашнему дню Синдикат станет таким же врагом Ивы, как и Конохи, — сказал он, высвобождая руку, чтобы щёлкнуть её по носу. — Ты доверяешь мне?        — Да. — Какой у неё был выбор?        — Хорошая девочка, — сказал он, улыбаясь.        И для пущей убедительности он похлопал её по попе в последний раз.