***
— …и разве я многого прошу? Немного внимания? Немного нежности? Предполагается, что мы собираемся пожениться, так что в этом нет ничего неразумного. Правда? — Нет, вовсе нет. — Но всё, что его волнует — это он сам, его работа и Карасу. Боже! Он и Карасу практически соединены членами. Если бы я не знала их лучше, я бы сказала, что они трахаются. Засранцы! Оба! — Законченные ублюдки. — Точно, да?! Они ведут себя друг с другом так по-гейски. Я знаю Какаши с пятнадцати лет — один раз, когда я делала ему минет, он назвал мужское имя. Неловко! Он не признается, но я видела, как некоторые мужчины смотрят на него, а он смотрит в ответ. Не знаю, как Карасу... я никогда не видела его с женщиной. Я пыталась затащить его в постель десять лет назад, но ему это было безразлично. Он по любому гей. — Определённо. Рейка перекинула свои блестящие белые локоны через плечо и постучала плоской стороной лезвия по бедру, оценивая Сакуру. — Ты не так уж плоха, — сказала она. — Ничего личного... кроме того, что ты моя соперница в любви. Ни одна уважающая себя женщина не может просто взять и смириться с этим. Я должна что-то сделать, верно? — Верно, — кивнула Сакура, глядя вниз с края пирса на высоту около двадцати метров. Под ними было озеро, наполовину скрытое тенью от платформы, на которой они стояли, и Сакура могла поклясться, что видит, как что-то движется там, под водой. Нечто большое. — Ты действительно хочешь это сделать? — Ну, я планировала просто отрезать тебе голову, — размышляла Рейка. — Чтобы Какаши хорошенько испугался, понимаешь? Чтобы было о чём подумать. Но... я не знаю. Резать беременных женщин — это не совсем по мне. — Понимаю, — сочувственно сказала Сакура. — Таким образом, акулы сделают это за меня, — весело сказала Рейка. — Моя совесть чиста. — Вообще-то, это щуки-людоеды, — поправила Сакура. — Серьёзно? — Рейка с любопытством выглянула из-за края. — Будем надеяться, что они питаются и женщинами. — Скрестим пальцы, — вздохнула Сакура. Рейка казалась позабавленной. — Хорошо, что у тебя есть чувство юмора. Некоторые люди могут быть такими унылыми, когда ты их унижаешь. — Это очень неосмотрительно, — согласилась Сакура. — Неужели они не понимают, как тебе тяжело? — Вот именно! Не то чтобы мне нравилось убивать людей! — Рейка провела пальцем по волосам. — Ну, не когда это грязно и отвратительно. А вот с пирса в кишащие акулами — простите — щуками воды — это довольно чисто. — Так тебе это нравится? — Не совсем. Я бы хотела, чтобы мне не пришлось. Я же говорила тебе, беременные женщины не в моем вкусе. Но ты моя соперница в любви, так что ничего не поделаешь. — Поможет ли тебе, если я скажу, что больше не с Какаши? — спросила Сакура. Рейка прикусила накрашенную губу, но выражение её лица не изменилось. — Я бы подумала, что ты пытаешься выкрутиться, вот и всё, — сказала она. — Как ты думаешь, почему я плакала? — заметила Сакура. — Он выгнал меня. Он сказал, чтобы я собирала вещи и уходила, я ему надоела. Меч Рейки опустился. — Мужчины могут быть такими жестокими… — Мы обе жертвы непостоянных похотей этого мужчины, — продолжила Сакура. — Разве мы не можем заключить перемирие и пойти каждая своей дорогой? Я сомневаюсь, что мы увидимся снова. Сомневаюсь, что Какаши вообще когда-нибудь вспомнит обо мне. Лицо Рейки слегка скривилось, и она неохотно вздохнула. — Послушай, не пойми неправильно, но я не такая, как ты, — объяснила она. — Я элитная куноичи из одного из старейших и сильнейших кланов на земле, прямой потомок одного из великих лидеров Имперской революции. А ты? Ты просто служанка из ниоткуда. Я королевская особа, ты крестьянка. Я невеста «этого мужчины», а ты его шлюха. Я с ним почти двадцать лет. А ты с ним три месяца. Ты понимаешь? Ты мне не ровня, и я не собираюсь опускаться до того, чтобы быть очередной брошенкой. — Хорошо, — обидчиво сказала Сакура. — Ты лучше меня. Но тебе не обязательно меня убивать. — Я бы предпочла это сделать, — сказала Рэйка, пожимая плечами. — Какаши оскорбил меня, бросив ради простолюдинки. На самом деле речь идёт не о том, чтобы наказать тебя, а о том, чтобы наказать его. — Но я же сказала тебе, что он и меня бросил! — протестовала Сакура. — Ему всё равно, если он услышит, что я мертва! — Ладно, это не наказание, — сказала женщина, задумчиво поглаживая губу. — Это может быть подарком. Он будет впечатлён глубиной моей любви к нему, как только услышит, что я убила его бывшую любовницу, он вспомнит свои обязательства передо мной. Сакура вздрогнула. — Ты совсем не знаешь Какаши, да? — Ой! Я знаю его лучше, чем ты! — Рейка направила свой меч на Сакуру. — Может, ты и полировала его член последние несколько недель, но это не значит, что ты знаешь его так же глубоко и близко, как я. — Справедливо, — Сакура не собиралась спорить с девушкой, держащей острый меч. Рейка посмотрела на небо, которое постепенно становилось всё светлее и бледнее. — Это затянулось сильнее, чем я ожидала. Лучше поторопиться. — Она махнула ниндзято в сторону Сакуры. — Подойди к краю, пожалуйста. — Если ты настаиваешь, — вздохнула Сакура, на цыпочках подойдя к краю платформы. Воды не то чтобы кишели зубастыми рыбами, но они, вероятно, появятся вскоре после того, как её тело коснётся поверхности. — Один вопрос, прежде чем ты умрёшь, — неожиданно сказала Рейка. — Ты когда-нибудь трахалась с Карасу? — Что? — Сакура уставилась на неё, как на сумасшедшую. — Должна же быть какая-то причина, почему он так упорно не хотел тебя убивать. Я имею в виду, что он не очень любит убивать детей — или кого-либо без веской причины, если уж на то пошло — но он был таким занудой, когда я упомянула о том, чтобы избавиться от тебя. Так что, пожалуйста, скажи мне, что ты с ним трахалась. Или это правда, что его кастрировали? — Я... я не знаю, — заикалась Сакура. — Я никогда не спала с Карасу. — Но ты ему нравишься, — проворчала Рейка. — Это очевидно. — Я не знаю, — повторила Сакура. — Ну, просто подумала, что тебе будет интересно. Что-то, что подбодрит тебя перед смертью. — Это должно было поднять мне настроение? — Я бы хотела знать, если бы самый могущественный преступный авторитет в стране запал на меня, — размышляла Рейка. — Наверное, он всё-таки страшноват. Готова ли ты умереть сейчас? — Нет, — честно ответила Сакура. — В своё время. Я мысленно досчитаю до двадцати, и если к тому времени ты не спрыгнешь, мне придётся протянуть тебе руку помощи. — Спасибо. — Раз... два... три... — прошептала Рейка. «Мысленно» явно не означало для неё того, что означало для остального мира. — ...шесть... семь... восемь... Сакура глубоко вздохнула и снова посмотрела вниз. Мягкий счёт Рейки был подобен строительному заряду, и с каждым числом в её животе всё туже скручивался узел лёгкого беспокойства. Но сегодня был не тот день, когда Сакура собиралась стать кормом для рыб. У неё ещё были дела. Дети, которых нужно родить. Деревни, которые нужно спасти. — … шестнадцать… семнадцать… давай, я почти закончила … восемнадцать… девятнадцать… двадцать. — Рейка переместила свой вес. — Смелость отступила, да? — Что-то вроде того, — сказала Сакура. — Ну, что ж, мне придётся подтолкнуть тебя, — её рука коснулась спины Сакуры. — На счёт три — раз, два, три! Она толкнула. Сакура развернулась и схватила Рейку за руку с мечом. Может быть, она и была на восьмом месяце беременности и страдала таким же недостатком чакры, как Рок Ли, но это не имело значения для одной из лучших куноичи Страны Огня. Не подготовленная к скорости и уверенности своей жертвы, Рейка оступилась, столкнувшись с сопротивлением, которое вскоре исчезло, и всё, что осталось — это воздух... и падение с высоты двадцати метров. В течение трех головокружительных секунд она покачивалась на краю, поражённая. Её глаза метнулись к Сакуре, и она рефлекторно повернулась, чтобы взмахнуть клинком, едва сумев задеть поспешно отдёрнутую руку Сакуры. Воспользовавшись моментом после промаха, Сакура протянула ладонь, чтобы ударить Рейку по лицу, толкнув её так, как она пыталась толкнуть Сакуру. Рейка потеряла равновесие, её руки развернулись так резко, что меч пролетел над решёткой. Затем она исчезла. Заметив далёкий всплеск внизу, Сакура подняла ниндзято, поморщившись и вздохнув. Проклятье… у неё болела спина, но, по крайней мере, она обманула смерть ещё на один день. Она выглянула за край, чтобы убедиться, и действительно, внизу была красно-белая пена от бурлящей воды и что-то похожее на остатки красивого нового кимоно, избежавшего драки. — «Итак, ты только что убила невесту Какаши, — сказала она себе. Случались вещи и похуже...» Она подхватила рюкзак и просунула новое оружие через ремни, стремясь поскорее отправиться в путь. Она не чувствовала триумфа или даже удовлетворения от содеянного. Это была вынужденная самозащита, но это стало вторым случаем, когда она убила члена клана Хатаке. Какаши беспокоился о том, как Коноха поступит с его семьей, если они когда-нибудь узнают правду, но что насчёт неё? Она была единственной, кто постоянно их убивал. Пришло время покинуть место преступления. Вдоль длинного пирса, протянувшегося вдоль северного края плавучего массива Аме, стояли десятки лодок, и некоторые рано поднявшиеся рыбаки уже были на ногах, готовясь отправиться на дневную рыбалку. Немного денег могли бы убедить кого-нибудь переправить её на берег, чтобы миновать мост, который Какаши и его собаки должны были проверить в первую очередь. Она заметила крепкую на вид баржу, которую загружали оборудованием дальше по причалу, и спустилась по лестнице. Двое мужчин, работавших там, посмотрели на неё, когда она приблизилась, и она поняла, что это отец и сын, и оба сильно загорели за годы работы под солнцем Страны Дождя. — Извините, — вежливо сказала она. — Не могли бы вы подвезти меня до восточного побережья? — Мы рыбацкая лодка, а не паром, — сказал ей пожилой мужчина. — У меня есть деньги, — отметила она. — Сколько? — Около... трех рё? — За время, необходимое, чтобы добраться до восточного берега и обратно, мы потеряем шесть. Сакура сменила позу, чувствуя себя неуютно от усталости, боли и нехватки самообладания. — Тогда как насчёт этого? — спросила она, показывая им ниндзято, которое подобрала. Со вкусом у Рейки было всё в порядке, потому что этот клинок никак не мог стоить меньше сотни рё. — Ты украла его, — прямо сказал рыбак. — Нет, я не крала, — солгала Сакура. — Нет, украла, — ответил он. — У беловолосой женщины. Мы видели, как ты толкнула её к щукам. Сакура побарабанила пальцами по бедру. — Так что? — Так что, нет. Убийц в этой деревне убивают ужасными способами, как и тех, кто им помогает. Пожалуйста, просто уходи. Очевидно, ей придётся пройти гораздо дальше, прежде чем она наткнётся на какую-нибудь лодку, которая не находилась в пределах видимости с высокой платформы, где они с Рейкой боролись. Сакура бросила на двух мужчин раздражённый взгляд, решив не объяснять, что она всего лишь защищалась от самопровозглашённой соперницы, и поднялась обратно по ступенькам, продолжая свой путь вдоль пирса. Она не думала, что они будут сочувствовать ей, не тогда, когда она сама с трудом сочувствовала себе. Казалось, что за ней тянется шлейф из трупов. Как она могла притворяться, что чем-то отличается от Какаши, узнав, что он убил женщину по имени «Соболь» за угрозу предать его? Сакура преодолела не более трёхсот метров по металлической дорожке, прежде чем судорога в бедре заставила её остановиться. Ей нужно было присесть, но здесь, в этой промозглой грязной бухте не было ни стульев, ни скамеек, и единственным вариантом было прислониться к одной из тёплых труб, протянувшихся вдоль ближайшей колонны. У неё было ощущение, что это канализационная труба. Ну что ж. Это было лучше, чем ничего. — Дай мне минутку, — прошептала она себе, а может быть и ребёнку. Казалось, он занял неудобное положение под её рёбрами, и следующие несколько минут она провела, массируя живот, пытаясь ослабить давление. Она закрыла глаза, желая оказаться в мягкой постели, чтобы восполнить пропущенный в последнее время сон. Чёрт, она скучала по тем дням, когда она была стройной и её центр тяжести находился там, где и должен был находиться. Вся её жизнь зависела от выносливости, ловкости и скорости, а теперь она поняла, как много потеряла, когда даже не смогла полностью увернуться от ниндзято. Сакура посмотрела на длинный тонкий порез, прочертивший кожу над левым локтем. Он был не очень глубоким, однако крови было достаточно, чтобы испачкать руку и платье. Она машинально подняла руку, чтобы залечить рану... затем медленно опустила её, вспомнив, что не может. Сакура отложила рюкзак и принялась за кропотливую работу по поиску своих скудных запасов предметов первой помощи. Она отбросила в сторону пустые пробирки, в которых когда-то хранились остатки сыворотки правды, использованной на Карасу, которые до прошлой ночи она хранила в ящике с нижним бельём в гостиничном номере. Она нашла немного марли на дне сумки и обвязала ею руку, чтобы остановить кровотечение. Этого будет достаточно, ведь теперь она была ниндзя-медиком только номинально, и её возможности ограничивались теми инструментами, которые были под рукой... а их было не так уж много. — Всё в порядке, — сказала она, потирая живот. — Когда мы вернёмся домой, в распоряжении твоей мамы будет целая больница. Лучшая больница во всех пяти странах. Вот где ты должен родиться... а не здесь, на этой плавучей свалке, несмотря на то, что говорит твой отец. Я сама найду для тебя дом. Может, тебе понравится Суна? Там всегда хорошо и солнечно. Или, может быть, Кумо? Если ты не возражаешь против больших высот. Комок подступил к горлу, а глаза защипало. Хорошо, что у неё кончились слёзы, иначе они снова покатились бы по её лицу. Она во многом могла винить гормоны, но на этот раз ей действительно было о чём поплакать. — «Нельзя строить жизнь с мужчиной, который не даёт тебе свободы», — предупреждала она себя, как предупреждала каждую минуту с тех пор, как увидела его реакцию на заголовок в газетном ларьке. Он хотел помочь и поддержать её. Она в этом не сомневалась. Но она также не сомневалась, что он в первую очередь поможет и поддержит свою семью. С какой стороны ни посмотри, всё было безнадёжно. Они были замешаны в войне, преследуя собственные интересы, сражаясь друг с другом на каждом шагу, и никакие притворства, что они могли бы создать счастливую, стабильную семью, не могли сделать это правдой. Ей нужно было убраться подальше от Какаши. Она должна была вырваться из всей этой безумной ситуации, пока этот ребёнок не стал ещё одним инструментом, который можно использовать для контроля над ней. Труба, на которой сидела Сакура, накренилась и заскрипела, как гвозди по меловой доске. Звук пронзил Сакуру насквозь, заставив её резко вскочить на ноги. Металлическая труба, на которой она сидела, треснула и помялась. Неужели это сделал её вес? Ей хотелось закричать на коварную трубу. Она не настолько толстая! Но пока она смотрела, труба продолжала трещать и смещаться. Один конец вдруг выскочил из стыка и покатился к ней, как длинная, неуклюжая рука. Задыхаясь, Сакура увернулась и упала на бедро, но недостаточно быстро, чтобы избежать брызг тёплой воды и пены, хлынувших из отверстия. Её подозрения, что это была канализационная труба, подтвердились. Что-то врезалось в металлическую решётку в нескольких метрах от её ноги, и она дёрнула головой, чтобы увидеть, что не только эта труба обрела жизнь. Вторая труба пробила решётку, прижав её за ткань платья. — Дьявол... — пробормотала она, изо всех сил пытаясь встать и упереться в повреждённую трубу, когда на пол хлынула грязная, маслянистая вода. От запаха её затошнило, но это была наименьшей из её забот. Если ей не удастся вырваться, то большая труба, которая всё ещё судорожно раскачивалась, в конце концов раздавит её. — Ты... сука... Сакура подняла голову и сквозь намокшие, грязные волосы увидела довольно знакомую фигуру, хромающую по дорожке в её сторону. Похоже, щука хорошенько укусила её за ногу, а на левой руке не хватало нескольких пальцев. Понятно, что она выглядела взбешённой из-за этого. — Что это было, чёрт возьми?! — закричала Рейка, остановившись рядом с лужей нечистот. — Я была мила — пыталась облегчить тебе задачу — и вот как ты мне отплатила?! Ты столкнула меня?! Такое возмущение не требовало ответа. Сакура могла бы указать на то, что Рейка намеревалась столкнуть её только потому, что хотела отомстить своему бывшему, но с неразумным не поспоришь. Она промолчала, сосредоточившись на попытке освободить платье. — Я не знаю, как, чёрт возьми, тебе удалось одолеть меня, но я не совершу той же ошибки, — Рейка сделала жест здоровой рукой, и болтающаяся труба замерла, продолжая выплевывать загрязнения, но теперь подальше от них. — П-подожди... — Сакура тяжело дышала, пытаясь встать. Рейка проигнорировала её и подняла руки, чтобы сформировать печати дзюцу, которое могло убить мгновенно. За всю свою жизнь она использовала его всего на трёх людях, и каждый раз эффект был весьма приятным, когда кровь жертвы закипала и прорывалась через поры. Рейка приберегала его только для самых достойных людей — например, для тех, кто сталкивал в озёра с острозубыми рыбами, откусившие незаменимые кусочки от её прекрасного тела. — Просто поторопись и умри! Кетсуэки но дзюцу! Ничего не произошло Мокрая женщина в замешательстве посмотрела на свои отсутствующие пальцы, а затем грустно произнесла: — Ох... Сакура возобновила свои попытки. — Если мне придётся испачкать руки, то так тому и быть, — Рейка шагнула в грязную, скользкую жижу и схватила упавший рюкзак Сакуры. Одной рукой она вытряхнула содержимое на землю и подняла ниндзято. — Я не знаю, что ты думала делать, крадя это, — фыркнула она, вытирая нечистоты со своих испачканных шорт. — Ты вообще знаешь, как им пользоваться, или ты думала, что сможешь продать его за кругленькую сумму? Боже, я ненавижу бедняков. А теперь не двигайся, пока я тебя убиваю. Пока она приближалась, Сакура безрезультатно била ногой по трубе, определённо не собираясь бездействовать и умирать. — Не двигайся! — повторила Рейка, как будто Сакура была непослушным ребёнком. — Так будет легче для нас обеих. — Ты всё неправильно поняла, — сказала ей Сакура, качая головой. — Ты на самом деле не хочешь меня убивать. — Очень хочу, — ответила Рейка, поднимая искалеченную руку. — Думаешь, они просто так отрастут, а? Я изуродована, и это всё твоя вина! Я не могу позволить этому сойти с рук! Сакура проигнорировала её тщеславие. — Если ты убьёшь меня, Какаши сам тебя зарежет! Он не будет доволен, он не будет гордиться, он не будет равнодушен! Он убьёт тебя. Рейка выпрямилась, на её промокшем лице появилось раздражённое выражение. — Эй, ты изменила свою историю, — подозрительно сказала она. — Ты сказала, что ему всё равно. Я думаю, ты лжёшь. — Я лгала! — зарычала Сакура. — Я лгала очень долгое время. Как и Какаши. — Ух! Прекрати называть его так фамильярно! — Рейка рявкнула на неё. — Только я могу называть его Какаши! Для тебя он Какаши-сама! — Не для меня, — твёрдо сказала ей Сакура. — Для меня он Какаши-сенсей. Рейка выглядела возмущенной. — Это бессмысленно! — заявила она. — Какого чёрта он стал твоим сенсеем! — Потому что он мой учитель! — крикнула Сакура в ответ. — Я куноичи из Конохи, я училась у Какаши восемь лет назад и с тех пор служу с ним. Мы любовники! Этот ребёнок его, а не Тошио! Он знает об этом, и если ты убьёшь меня, ты убьёшь его ребёнка! Рейка уставилась на неё, побледнев сильнее, чем это можно было объяснить даже потерей крови. — Ты лжёшь, — прошептала она. — Ты грязная лживая шлюха, которая просто пытается вымолить свою жизнь! — Я не лгу! — Где твоё снаряжение, куноичи?! — отрезала Рейка. — Почему ты не использовала ни одного дзюцу, чтобы защитить себя? Видишь! Ты просто лгунья! — Я не лгунья!— Сакура указала на разбросанное содержимое своей сумки. — Вот! Вот мои свитки для призыва! Рэйка неохотно перевела взгляд на два свитка, лежащих в сточных водах. — Это может быть что угодно! — прорычала она Сакуре. — Там мой контракт, написанный кровью! Если не веришь мне, посмотри сама. Взгляд Рейки снова метнулся к свиткам, и она беспокойно заёрзала, очевидно, не в силах решить, то ли посмотреть, говорит ли Сакура правду, то ли отвергнуть любую идею потакать её лжи. Её мысли мысли с таким же успехом могли быть написаны на её лице, учитывая весь страх и замешательство, которые видела Сакура. Страх, что Сакура говорит правду, и Какаши будет очень недоволен ею, и замешательство, как такое вообще возможно. Как могла какая-то женщина опередить её и занять почётное место матери его детей. Направив ниндзято на Сакуру, она подошла к свиткам и наклонилась, чтобы поднять один из них с пола. — Если это окажется твоим списком покупок, — прошипела она, позволяя предупреждению повиснуть. С удивительной ловкостью для руки, на которой было всего три пальца, Рейка сорвала восковую печать и развернула свиток, позволив ему скатиться до самого пола. Она посмотрела на содержимое свитка лихорадочными глазами, просканировав его по всей длине, прежде чем снова взглянуть на Сакуру. — Это шутка? Сакура молчала. — Здесь ничего нет! Там пусто! — взревела она, швырнув свиток в лицо Сакуры с такой силой, что у неё на носу образовался синяк, а глаза заслезились. — Не могу поверить, что я хоть на секунду подумала... Боже. Это смущает нас обеих. Давай просто покончим с этим. Она вернулась к Сакуре и подняла клинок. Сакура закрыла глаза — затем почувствовала только горячие капли крови, брызнувшие ей на лицо и грудь. Она никогда раньше не осознавала, насколько безболезненна смерть. Как сюрреалистично. Она посмотрела на себя сверху вниз, ожидая увидеть глубокие, зияющие раны... но на мгновение отвлеклась, когда тело Рейки с мокрым шлепком упало на землю в нескольких метрах от неё. Мужчина в униформе ниндзя из деревни Облака стоял по другую сторону от упавшего тела, вытирая окровавленный меч о чёрный рукав. Он не смог полностью избежать брызг крови, судя по ярко-красным пятнам, усеявшим его безупречно белый жилет. Впрочем, он бы этого не заметил. — Саске, — прошептала она, отказываясь от борьбы за освобождение платья от трубы. Он слегка сморщил нос и задышал через рот. — Сакура, будь добра, не вызывай меня в канализацию.***
— Вы уверены, что она пошла в ту сторону? — спросил Какаши у своих собак. — Её след ведёт по этой аллее, а потом сворачивает в другую сторону, — сказал ему Шиба, энергично принюхиваясь к ногам, которые стучали по тротуару вокруг него. — По какому следу нам идти? Какаши заколебался. Если Сакура свернула направо от отеля, это означало, что она направилась в деловой район и повернула обратно в сторону большого лифта. Он хотел найти её как можно быстрее, но... — Биске, Акино и Гуруко, следуйте по свежему запаху. Вероятно, она спустилась на лифте на третий ярус, но проверьте, не вышла ли она на втором. Паккун и Шиба, покажите мне, куда именно она пошла на этом уровне. Остальных мы догоним позже. Стая разделилась, и Какаши последовал за Паккуном и Шибой, когда они пробирались в сторону делового района, огрызаясь и рыча на любого, кто преграждал им путь по узким улочкам. Чем дальше они продвигались к центру связи, тем тяжелее становилось на душе... но, возможно, он ошибался. Может быть, вопреки всякому здравому смыслу, Сакура на самом деле не... Но все надежды рухнули, когда две собаки, принюхавшись, остановились у старомодных дверей. — Она вошла сюда, — уверенно сказал Паккун. Какаши посмотрел на название здания, нарисованное над дверным проёмом, и подавил стон. Телеграммы Аме — Подождите здесь, — пробормотал он собакам, прежде чем протиснуться внутрь. Интерьер был удивительно похож на офис банка, с упорядоченной линией людей, стоящих в очереди, чтобы попасть на приём к одному из шести работников телеграмма, сидящих вдоль стойки, которая занимала всё помещение. Не в силах ждать, Какаши обошёл предполагаемую очередь, игнорируя тихое бормотание и вздохи раздражения, и оттолкнул плечом одного из клиентов в сторону, чтобы обратиться к работнице в бордовом костюме за стойкой. — Сюда приходила беременная женщина? — спросил он её. — С розовыми волосами и в белом платье? Женщина бросила на него раздражённый взгляд. — Господин, пожалуйста, дождитесь своей очереди… — Было бы быстрее, если бы вы просто ответили на вопрос. — Возможно, здесь раньше был кто-то с таким описанием, — нетерпеливо сказала она. — Теперь, пожалуйста... — Что она здесь делала? — потребовал он. — Она отправила сообщение? Женщина развела руками. — Это телеграф. Люди приходят сюда, чтобы отправлять сообщения. Если она была здесь, есть все шансы, что она сделала именно это. — Какое сообщение? Куда она его отправила? — Прошу прощения? — женщина ошеломлённо нахмурилась. — Что заставляет вас думать, что мы можем просто так выдавать такого рода информацию любому, кто спросит? — Я её муж, — прямо сказал Какаши. Женщина почти наверняка ему не поверила. Она повторила своё суждение ещё раз, и было ясно, что она пришла к выводу, что он не был ничьим мужем. — Не имеет значения, — сказала она. — Я не могу разглашать эту информацию. Он почувствовал, что взятка легко уладит это дело. Какаши потянулся к карману, готовый выложить любую сумму, которая могла бы польстить более покладистой и сговорчивой стороне женщины, но его пальцы не нашли ничего, кроме пуха. Он замер. Сакура забрала все его деньги. — Если это всё, господин, пожалуйста, уходите, — ледяным тоном сказала ему женщина. Какаши одарил её слабой, застывшей улыбкой. — Мне очень жаль, — сказал он, перегнувшись через стойку, чтобы схватить женщину за лацканы и притянуть её к себе. — Но вы действительно должны сказать мне, какое сообщение отправила беременная женщина. Это вопрос национальной безопасности. — Вопрос ч-чего?.. — заикаясь, спросила она. Что ж. Возможно, не национальная безопасность этой страны. — Вы меня слышали. — Пригласите менеджера! — рявкнула женщина своим коллегам. — Он сумасшедший. Возможно, он выглядел таким же убедительным оперативником полиции Аме, как и мужем. Он опустил женщину на место и повернулся к остальным сотрудникам. Если его собирались заклеймить сумасшедшим, он мог бы извлечь из этого максимум пользы. — Кто её обслуживал? — громко спросил он. — Кто обслуживал беременную девушку с розовыми волосами? Ответьте в течение следующих пяти секунд, и я не стану отрезать уши. Для убедительности, он вытащил из ножен свой любимый кунай и повертел его между пальцами — ровно настолько, чтобы продемонстрировать, что он точно знает, как с ним обращаться. В течение четырех секунд комната, полная людей, смотрела на него в полной тишине. На пятом тиканье часов невысокая юная девушка в конце стойки вскочила со своего места. — Я-я, — прошептала она, выглядя униженной из-за того, что вообще заговорила. — Я обслуживала её. Какаши оттолкнул другого клиента, чтобы подойти к ней. — Какое сообщение она отправила? — спросил он. — Я-я не помню, — выдохнула она. — Я только помню, что она отправляла его в Коноху. Ей пришлось заплатить в пять раз больше обычного за к-корреспонденцию на вражескую территорию. Нет. Нет. Нет! Какаши провёл руками по лицу и дёрнул себя за волосы, не делая ничего, чтобы развеять чьи-либо опасения, что он опасный безумец. Он должен был оставаться спокойным и собранным, но это было трудно сделать, когда всё, над чем он работал годами, рушилось. — У вас есть копия сообщения? — спросил он глухим голосом. — М-мы уничтожаем отправленные копии, — объяснила девушка. — Если только оно всё ещё не стоит в очереди на отправку. Он резко опустил руки. — Есть вероятность, что оно ещё не отправлено? — Возможно… — Где сообщения, которые ожидают отправки? — спросил он. — В задней — нет — туда нельзя, господин! Какаши перемахнул через стойку, игнорируя панические вздрагивания персонала позади него, когда он протискивался через следующий ряд дверей. Три телеграфиста растерянно переглянулись, когда он вошёл, а следом за ним несколько встревоженных работников из приёмной. Сколько бы раз женщина в бордовом ни повторяла ему: «Вам сюда нельзя!» Какаши не обращал внимания, сосредоточившись на стопках карточек на столах операторов. — Это те, которые ждут отправки? — спросил Какаши, приподнимая повязку, закрывающую шаринган, чтобы лучше рассмотреть каждую напечатанную букву. — Уходите, иначе мы вызовем полицию! — настаивала женщина. Военная полиция Аме доставляла неудобства даже тогда, когда не пыталась встать у тебя на пути. — Вызывайте, кого хотите, — пренебрежительно ответил Какаши, планируя уйти задолго до того, как прибудет подкрепление. Он указал рукой на одного из операторов — и то, что в этой руке был кунай, было лишь непреднамеренной угрозой. — Ты отправлял что-нибудь в Коноху этим утром? — Я не помню, что я отправлял пять минут назад... — пробормотал мужчина, не отрывая взгляда от клинка. — Чёрт... — прошептал Какаши и стал перелистывать карточки с такой скоростью, что половина из них упала на пол, когда он торопливо добрался до следующей стопки. — Где же оно? Облако дыма взорвалось у его ног, и сотрудники телеграфа в тревоге отпрянули назад. — Мы кое-что нашли, Какаши, — пропыхтел Бисуке. — На третьем уровне. — Это может подождать, — мрачно пробормотал Какаши. Он схватил ещё одну стопку карточек и пробежался по названиям мест, напечатанных в углу каждой. Шаринган работал быстрее, чем мог бы любой человеческий глаз. — Ты должен поторопиться… — сказала ему его собака. — Твоя женщина там, внизу. Она в очень плохом состоянии. Рука Какаши замерла над карточкой. — Что? — Быстрее, Какаши! Копирующий ниндзя моргнул, как будто впервые увидел беспорядок, который он устроил в этом кабинете. Он оглядел все встревоженные, сердитые и расстроенные лица вокруг. — Извините, — сказал он ровным голосом. — Я больше вас не побеспокою. Он оставил их позади, присоединившись к Паккуну и Шибе на улице. Они оба встали, увидев своего человека, и нервно завиляли хвостами от его настроения. — Она пошла к большому лифту, — сказал ему Паккун. — Я знаю, — коротко ответил он. Но он не собирался совершать бессмысленный поход к лифту для спуска, который занял бы по меньшей мере пятнадцать минут. Это заняло бы слишком много времени. Он посмотрел на своих собак, сложив руки вместе. — Встретимся на третьем уровне. Не дожидаясь их подтверждения, он завершил дзюцу и почувствовал, что земля, на которой он стоял, стала такой же нематериальной, как воздух. Гравитация взяла своё, и он соскользнул вниз, прямо сквозь пятьдесят пять метров бетона и металла, падая с потолка второго уровня. Он не отменил дзюцу, когда земля стремительно неслась ему навстречу, и он вновь провалился сквозь барьер из труб, стоек и опор. Под ним появилась площадка третьего яруса. Какаши развеял технику и раскинул руки, тщетно пытаясь замедлить своё падение. Он ударился о землю достаточно сильно, чтобы оставить вмятину на решётке, но перекат в последний момент спас его кости от разрушения при ударе. Ему пришлось бороться, чтобы набрать воздуха в лёгкие, и через несколько секунд ему удалось подняться на ноги. Бисуке, Паккун и Шиба появились вокруг него почти мгновенно. — Это было опасно, — упрекнул Паккун. — Я не спрашивал твоего мнения, — сухо сказал Какаши. — Где она? — Сюда, — прощебетал Бисуке. — Я думаю. Какаши впился в него взглядом. — Ты думаешь? — Аммиак здесь очень густой, я почти ничего не чувствую… Им приходилось ориентироваться в основном по звуку. Звук хорошо разносился здесь, между двумя металлическими плитами длиной почти в километр в каждом направлении, и отдалённый лай стаи привлекал их, как маяк сквозь туман. Запахи были совершенно отвратительны даже для носа Какаши. По мере приближения к цели становилось только хуже. — Мы с подветренной стороны, — объяснил Паккун, пока они мчались пешеходным дорожкам и мостам, образующим лабиринт между трубами и заводами. Они вышли из туннеля, и перед ними открылся вид на озеро. Он мог видеть под собой несколько рыбацких лодок, выстроившихся вдоль своего рода пристани, и это был первый признак жизни, который он увидел на этом уровне. — Сюда, — Бисуке повёл их по дорожке. Впереди Какаши разглядел других членов стаи, кружащих вокруг бугристой фигуры на земле. Приближаясь к телу, он не обратил внимания на зловоние канализационных вод. Всё, что он видел, это следы укусов, отсутствующие пальцы и длинную глубокую борозду вдоль спины, которая рассекла позвоночник и разрезала её на части, как масло. Её платиновые волосы, когда-то бывшие её гордостью и славой, были грязно-бурыми и прилипли к коже, как перетёртая бечёвка. Какаши сел рядом с ней, не заботясь о том, какая невыразимая грязь покрывает землю. Он перевернул её на спину так, чтобы уродливая, смертельная рана больше не была видна. Он ничего не мог сделать, кроме как взять её холодную, безжизненную руку и сжать в своей. — Какого чёрта она здесь делала? — прошептал он. Стая не могла ответить. Они зависли на приличном расстоянии от беспорядка, издавая тихие неуверенные поскуливания. Какаши озадаченно огляделся. Неподалёку от него в землю вонзилась труба. Вокруг неё зацепился клочок грязной ткани, и он сразу узнал его. Но это не имело смысла. — Это Сакура сделала? Паккун поднял голову. — Она была здесь. Но был и кое-кто ещё. — Кто? — Другой твой ученик. Тот, от которого пахнет бурей. Какаши не был уверен, хватит ли у него сил даже на то, чтобы удивиться. — Значит, теперь она работает с Саске. — Их след ведёт к лодкам. Он не такой старый. Они всё ещё могут быть на озере. Он больше не обращал внимания на слова Паккуна. Его взгляд остановился на маленьком грязном свитке, брошенном на земле возле ног Рейки. Он был не распечатан и проигнорирован. Это был свиток, который он дал Сакуре, чтобы уберечь её. С запозданием он понял, что Паккун зовет его. — …что? — Хочешь, чтобы мы пошли по следу? — снова спросил его мопс. Какаши снова обратил внимание на девушку, чья жизнь закончилась в грязи. Он осторожно закрыл её широко раскрытые глаза, ни разу не ослабив хватку на её руке. — Оставьте, — глухо сказал он своим собакам. — Если она с Саске, она в безопасности. — Она вернётся в Коноху, — прокомментировал Паккун. Какаши сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. — Это больше не имеет значения. Пусть делает, что хочет. Я должен вернуть тело Рейки домой. Вы все можете идти. Паккун склонил голову набок. — Но... — Уходите. Одна за другой собаки неохотно уходили, пока не остался только Паккун. — Если ты отпускаешь её… значит ли это, что ты выбираешь свой клан? Ты никогда не сможешь вернуться в Коноху после этого. — Я в курсе, — вздохнул он. — Паккун, пожалуйста. Просто уходи. Мопс повторил его вздох, более глубокий и полный сожаления. — Мне жаль, Какаши, — пробормотал он, прежде чем исчезнуть в облаке дыма. Мягкий тёплый ветер трепал волосы и одежду Какаши. Это подчёркивало, насколько неподвижно лежала рядом с ним Рейка. — Мне жаль, что тебе пришлось вот так умереть, — прошептал он ей. Но ещё больше ему было жаль, что в тот момент, когда он узнал её… он почувствовал только облегчение от того, что тело, лежащее там, не принадлежало Сакуре.***
— Его невеста? Сакура поймала себя на том, что кивает, прежде чем вспомнила, что разговаривает со слепым человеком. — Да, — сказала она, сосредоточившись на яростном втирании мыла в платье. Она скорчилась на мелководье восточного берега озера, полуголая и дрожащая, но, по крайней мере, рядом с Саске ей не приходилось беспокоиться о скромности. Не похоже, чтобы он мог что-то получить, слушая её наготу. — Она пыталась убить тебя, — спокойно сказал Саске, всё ещё сидя на носу рыбацкой лодки, которую они угнали и посадили на мель. — Какаши бы понял. Он разумный человек, несмотря ни на что. — Я не беспокоюсь о возмездии, — язвительно сказала Сакура. — Или… или ищу его прощения, если ты об этом думаешь. Но это не значит, что я этому рада. Если бы у меня была чакра, я могла бы просто вывести её из строя или что-то в этом роде. — А если бы у тебя были крылья, ты бы улетела, — ответил Саске, пожав плечами. — Нужно обходиться тем, что имеешь. Нет смысла плакать из-за пролитой крови. — Кто плачет? — проворчала она. Кусок мыла яростно тёрся о платье уже в третий раз, но она всё ещё была убеждена, что оно воняет. Может, это была она? Саске соскользнул с лодки и приземлился на воду. — Если ты пришла сюда с Какаши, — сказал он, проходя мимо неё. — Как тебе удалось от него сбежать? Сакура настороженно следила за его движениями. Несмотря на то, что он пришел ей на помощь, она не была настолько уверена в себе, чтобы повернуться к нему спиной, если он вдруг решит поквитаться за нападение на него у реки восемь месяцев назад. Только глупцы ослабляют бдительность в отношении Учихе Саске, будь то друг, враг или странная смесь того и другого. — Я накачала его наркотиками, — просто объяснила она. — Похоже, твой любимый метод нападения, — заметил он. Она подняла бровь. — Это работает, не так ли? — Только если не приводит к неприятным последствиям, — он повернулся в её сторону, и хотя она знала, что он слепой, она боролась с желанием поднять платье, чтобы прикрыться. — Его ты тоже пырнула или?.. — Я накормила его, — сказала она. — Всё произошло очень мирно. — Если не слишком любовно, хотя обычно депрессанты не вызывают состояния возбуждения. Только если желание уже было, но его подавляли, как и все другие секреты, которые сыворотка любила вытаскивать наружу. По крайней мере, это Сакура всё равно отказывалась обсуждать с Саске. — Я сомневаюсь, что он напал бы на тебя в любом случае. Очевидно, он готов спустить тебе с рук очень многое, — сказал он, ударяя ногой по гальке на берегу. — На его месте я бы давно убил тебя. Твоя жизнь доставляет неудобства. — Спасибо, — сказала Сакура голосом, полным упрека. Он ещё раз слегка пожал плечами, прежде чем наклонился и провести пальцами по камешкам. — Но я не он и я бы не хотел им быть, — сказал он. — Представь, что он сейчас чувствует. Единственный человек в мире, который знает все его самые ужасные секреты и готов ими поделиться, вырвался из-под его контроля. Он, наверное, рвёт на себе волосы. — Он сам виноват, — твёрдо сказала она. — Он должен был признаться с самого начала! — И передать свою семью в руки лицемерного правосудия Конохи? — теперь он взвешивал в руках камешки и повернулся к неподвижной поверхности озера. — Единственное преступление клана Хатаке в том, что они никогда не присоединялись к Конохе, но их поведение ничем не лучше и не хуже, чем у шиноби, прикреплённых к деревням. Ты выполняешь миссии за деньги и убиваешь людей, не задавая вопросов. Так же поступают и они. Разница лишь в том, что они сами выбирают свои цели, а ты — нет. Они свободны, а ты прихвостень. Деревни стремятся разбить кланы-изгои, чтобы обеспечить порядок и безопасность населения. Кланы-изгои стремятся уничтожить деревни, чтобы дать им свободу. Нет никакой разницы, Сакура. Сакура громко вздохнула. — Я не слушаю речи анархистов, — пробормотала она. — Трудно смириться с тем фактом, что твой образ жизни не единственный, и что он по своей сути не лучше и не этичнее. Хатаке Карасу такой же хороший человек, как и любой другой. Он заботится о себе и заботится о состоянии мира. То же самое можно сказать о любом ниндзя, преданном Конохе. — Хорошо! — огрызнулась она. — Я поняла! Клан Хатаке такие милые люди, когда не пытаются избавиться от меня! Но дело не в Карасу, а в Какаши! Как ты думаешь, сколько людей погибло из-за того, что он не рассказал о синдикате? Саске встал боком к озеру и выпустил один из своих плоских камешков. Сакура не смотрела, но она услышала мягкие хлопки, когда он пронесся над водой, как стрекоза. — Вопрос в том, — сказал он, доставая другой. — Как ты думаешь, скольких людей он спас, снабжая своего помешанного на войне кузена недостоверной информацией, саботируя его миссии против Конохи и манипулируя им, чтобы он не применял жёсткую тактику? По правде говоря, Коноха могла бы понести огромные потери, если бы Какаши не сдерживал их, даже если никто из вас этого не осознавал. — Он замешан в их действиях против нас… — Не так сильно, как я, и всё же, с кем ты сейчас тусуешься? Сакура бросила своё мокрое платье на землю и села. Она была раздражена, подавлена, расстроена и, чёрт побери, почему всё должно быть так сложно? — Ну и что, чёрт возьми, прикажешь мне делать? — спросила она, обращаясь ни к кому конкретно. — Если я сдам Какаши, у Конохи будет больше шансов уничтожить синдикат и положить конец войне — если я этого не сделаю, я стану соучастницей, как и Какаши, защищая врага и рискуя допустить эскалацию войны! Не надо рассказывать мне слезливые истории о свободных кланах! Это ежу понятно! Я обязана рассказать. — Было бы наивно думать, что, рассказав Конохе о Какаши и его клане, можно прекратить войну, — вздохнул Саске. — Они будут загнаны ещё дальше в подполье, но продолжат сражаться… единственная разница в том, что вы потеряете свой лучший актив против них. Какаши — неофициальный шпион Конохи и будет оставаться им до тех пор, пока Коноха не узнает об этом. Выдашь его — потеряешь его. — Если я буду молчать, меня тоже посадят в тюрьму, — холодно сказала Сакура. — Этого не будет. — Нет, это было бы неразумно, — признал он. — В тюрьмах нет яслей. Она усмехнулась и сложила руки на коленях. — Я не знаю, почему я вообще должна слушать тебя. Все знают, как ты относишься к Конохе. Я должна делать прямо противоположное тому, что ты говоришь. — Мне незачем тебе лгать, — просто сказал он. — Коноха так или иначе занята саморазрушением и что бы ты ни решила сделать, это навредит твоей деревне. Так что ты собираешься делать, Сакура? Она покачала головой. — Слишком поздно. Я уже связалась с Конохой и всё им рассказала. Они получат сообщение через несколько часов, и пошлют кого-нибудь за мной. — Коноху… сейчас, вероятно, следует избегать, — сказал он. — Что? — Она прищурила на него глаза. — Почему? — У них заканчивается еда, вода, антибиотики. Агенты синдиката проделали хорошую работу, посеяв там хаос. — Вот почему я должна вернуться. Я могу идентифицировать шпионов синдиката, и Коноха снова встанет на ноги. — Дело не только в этом, но судя по слухам, которые ходят в поместье Зуру... что-то крупное планируется против Конохи. Если моя догадка верна, ты должна убедить своих лидеров эвакуировать людей, как только вернёшься. — Что ты слышал? — прошептала Сакура, широко раскрыв глаза, пытаясь сообразить, что может послужить основанием для эвакуации. Последний раз Коноха отдавала такой приказ, когда более половины деревни было сравнено с землей в результате катастрофического вторжения. От одной мысли о том, что нечто подобное может произойти снова, её бросило в пот. — Если я скажу тебе, ты используешь эти знания на благо Конохи, — ему хватило наглости звучать самодовольно. — Саске! — воскликнула она. — На кону жизни людей! — И? — выжидающе спросил он. Затем он вздохнул. — Сколько времени ты провела в поместье Зуру, Сакура? И ты никогда не замечала? — Не замечала чего? — Озеро. — Озеро? — в недоумении повторила она. Но… озеро было просто озером. Какое отношение имеет большой водоём с пресной водой к чему-либо? — Ты правильно сделала, что сбежала оттуда, — продолжил Саске. — Планы Карасу опасны. — Мне было бы легче, если бы ты рассказал мне, в чём они заключаются. — Я не знаю, что это такое. Я могу только догадываться, — он пожал плечами, а затем спросил: — Ты договорилась о месте встречи с Конохой? Не похоже, что она сможет вытянуть из него больше. — Недалеко от границы со Страной Огня есть деревня. Я сказала Цунаде, что буду там через два дня, чтобы вернуться в Коноху. Он кивнул, задумавшись. — Это далеко отсюда. Ты уверена, что справишься одна? — Да, — глухо сказала она, поднимая пару вязальных спиц. — У меня есть всё необходимое оружие. Он не понял шутки. — Как бы хорошо ты ни была вооружена, — серьёзно сказал он. — Ты будешь в опасности. — Это то, с чем я научилась жить. — Я отведу тебя в деревню, Сакура. Она бросила на него пронзительный взгляд. — Отведёшь? — прошептала она. После отказа помочь ей сбежать из поместья Зуру, потому что её знания могли помочь Конохе, теперь он предлагал помочь ей сбежать от Аме? — Что случилось с тем, что ты не помогаешь Конохе? — Если ты уже отправила сообщение, то я ничего не могу сделать, чтобы повлиять на результат. С тем же успехом я могу проследить, чтобы ты добралась до границы живой. Только не жди, что я буду болтаться поблизости, когда появятся твои друзья. Она оглянулась через озеро туда, где Аме теперь была лишь чёрной тенью, скрытой паром и туманом. Она была уверена, что Какаши уже проснулся. Будет ли он беспокоиться о ней? Идёт ли он сейчас по её следу? Если она отвергнет предложение Саске о помощи, рискует ли она тем, что он догонит её и снова сделает пленницей? — Хорошо, — наконец сказала она. — Я обещаю не бить тебя в этот раз.