***
Сакуре всегда нравился запах горящих дров, почти так же, как запах готовящейся утки. Ей редко выпадала возможность посидеть у костра, даже во время миссий по различным необитаемым местностям. Обычно это была стандартная процедура — взять с собой портативную газовую плиту для приготовления пищи и термоодеяла, чтобы согреться. Однако и она, и Саске оказались застигнуты врасплох. Большая часть припасов Саске сейчас лежала брошенной возле ларька с собой на одинокой горе в Стране Молний, поскольку Сакура вызвала его в самый разгар покупки лапши. Припасы Сакуры, которые она тщательно упаковала, были залиты грязью, и хотя ей удалось спасти книги и кое-что из одежды, вся еда, которую она взяла с собой, была выброшена в озеро вместе с остальными вещами, которые были испорчены до неузнаваемости. К счастью, она и Саске были ниндзя, несмотря на то, что были беременны и слепы, соответственно, так что они могли справиться с этим. Даже если это означало, что им придётся самим добывать себе пищу. — Часто ли ты сам добываешь себе еду? — спросила она его с любопытством, откусывая вкусную утиную ножку. — У тебя очень хорошо получается. — Это довольно просто, — сказал он, пожав плечами. — Просто стреляй кунаем во всё, что движется. Да поможет Бог всем несчастным бродягам, которые случайно проходили мимо голодного Учиха Саске. — В любом случае джунглевых кур довольно легко поймать, — продолжил он. — Но… — сказала она, глядя на птицу на вертеле. — Это же утка. — Нет, не утка. На вкус это как джунглевая курица. — Нет, на вкус как утка, — она бросила на него обеспокоенный взгляд. — Ты всё это время убивал уток, не так ли? — Среди прочего. — Тебе повезло, что пока не попалось ничего ядовитого, — пробормотала она, оглядываясь по сторонам. Они пробирались через густой тропический лес, и в этом лесу было много всего, от самого крошечного муравья до самого крупного травоядного, что могло бы убить, стоит только лизнуть его. Утка, однако, была вполне безопасна. Она посмотрела на тушу над костром. С её стороны она была совсем голой, а Саске едва прикоснулся к своей половине. — Ты будешь есть это бедро? — спросила она. Он покачал головой. — Ты всегда так много ешь? — Считай это комплиментом твоим кулинарным способностям, — сказала она ему. — Это так же прекрасно, как и всё, что подают в ресторанах Аме. — Вот чем вы занимались? — размышлял он. — С Какаши? Наслаждались едой и напитками? Забавный способ обращения с заложником. — Он не собирался морить меня голодом, — сказала Сакура, хмуро глядя на него. Мысли о Какаши было достаточно, чтобы очень быстро обуздать её аппетит, и она поймала себя на том, что ковыряется в мясе, пока оно не развалилось. — Зачем он вообще привёл тебя в Аме? — спросил Саске. — Наверняка он знал, что у тебя будет больше шансов сбежать оттуда, наряду с множеством способов связаться с Конохой. Она вздохнула. — Да, он знал... и он думал, что я начинаю доверять ему, поэтому он тоже доверился мне. Но мы пришли туда только потому, что я хотела отдать ребёнка на усыновление, а для этого нам нужно было убраться подальше от поместья Зуру. Он всего лишь пытался мне помочь. — Тогда зачем его бросать? — Что-то насчёт того, что благими намерениями вымощена дорога в ад, я не знаю. — Она бросила кости в огонь и облизала пальцы. — Какое-то время я действительно была готова вернуться с ним в Коноху и хранить его чёртовы секреты до тех пор, пока его семья не создаёт проблем. Но потом… — Потом Ива возобновила свою вооружённую кампанию, — предположил Саске. — И он передумал? — Может быть. Я просто накачала его наркотиками и свалила оттуда, прежде чем он успел придумать новый способ заставить меня замолчать. — Больше нет планов по усыновлению? — Может быть, — снова вздохнула она, потирая живот руками. В эти дни ей было гораздо теснее. — А может, и нет. — Отец ждёт тебя в Конохе? Поэтому ты пыталась избавиться от него за границей? Проницательно... но далеко от истины. — Помнится, я говорила тебе, что это не твоё дело, — едко сообщила ему Сакура. Саске пожал плечами и больше ничего не сказал. В тишине они доели остатки еды, пополнили фляги в ближайшем ручье и затушили костер землей. Пора было двигаться дальше. До деревни, где она должна была встретиться с командой из Конохи, оставалось ещё полдня пути, но при той скорости, с которой они передвигались, это был оптимистичный прогноз. Саске был не так терпелив, как Какаши во время путешествия в Аме. Когда Сакура говорила, что ей нужно отдохнуть и снять нагрузку с ног, Саске вздыхал и иногда даже попрекал её, как будто она его задерживала, что было весьма странно, учитывая, что у него не было причин торопиться в деревню. Услышав его, Сакура громко и язвительно извинялась за то, что, будучи чертовски беременной, причиняет ему неудобства, и говорила, что дело пойдёт быстрее, если он понесёт её на руках. На что он странно притих, как человек, размышляющий о том, каково это — нести на себе слона. Пограничная деревня находилась на востоке от Аме. Как и поместье Зуру. Несмотря на то, что они миновали это место на несколько километров, Сакура не могла избавиться от неприятного ощущения, что они идут не в том направлении, когда расстояние между ней и кланом Хатаке хоть немного сокращается. Они остановились, чтобы ещё раз передохнуть около древнего дерева на обочине дороги, которое почти полностью почернело от болезни. Сакура узнала его по своему первому путешествию по Стране Дождя около пяти месяцев назад. — Мы примерно в трёх часах пути от поместья Зуру, — неловко вспомнила она. — И примерно в двух от нужной тебе деревни, — указал он, а затем заметил, что она отстала от него. — Только не говори мне, что тебе нужен ещё один перерыв. — О, не позволяй мне задерживать тебя, — проворчала Сакура. — Ты можешь идти вперёд. — На каком ты месяце? Судя по всему, ты должна родить со дня на день. — На восьмом месяце, — выдавила она. — Ты ужасно тяжёлая для восьмого. Это близнецы? — Спасибо, что счёл нужным указать мне на это. — Или, может быть, это будет просто толстый ребёнок? — Не мог бы ты... — Может быть, он будет похож на своего отца, Чоуджи? Он намеренно пытался вывести её из себя, рассчитывая на её вспыльчивость, чтобы заставить раскрыть личность отца. Но он мог изводить её сколько угодно — не существовало такой техники допроса, которая могла бы заставить её признаться, что она переспала с Хатаке Какаши, и уж точно не перед своей первой любовью. — Ты просто жалеешь, что это не ты, — ехидно заметила она, надеясь ослабить его интерес, заставив обороняться. Но вместо этого он просто пожал плечами и сказал: — Да. Возможно, так и есть. Сакура остановилась посреди дороги. — Даже не шути об этом. Он продолжил идти. — Я никогда не шучу, — просто сказал он. — Я всегда хотел возродить свой клан и я совру, если скажу, что никогда не рассматривал тебя в качестве возможного кандидата. Как типично неромантично! Саске рассматривал любовниц не как «партнеров», а как машины для размножения своих великолепных генов. Но Сакура тоже солгала бы, если бы сказала, что никогда не хотела стать той женщиной, которую он выберет для создания новой большой семьи. Однако это не означало, что она должна была говорить правду. — С чего бы мне вообще хотеть помогать тебе в этом? — надменно спросила она, ускоряясь, чтобы догнать его. — У меня есть некоторое самоуважение, знаешь ли. — Всё в порядке. Я нашёл несколько женщин, которые справились бы с этой работой так же хорошо, — равнодушно сказал он. — Но это такая трата… — Чего именно? — спросила она, страшась ответа. — Что куноичи с твоими талантами и энергией застрянет, меняя подгузники в двадцать один год из-за никчёмного мужчины, — сказал он. — С тем же успехом ты могла бы умереть, если бы это было в интересах Конохи. Теперь ты для них бесполезна. — Рождение ребёнка — это не конец света, — сказала ему Сакура, хотя иногда ей самой так казалось. — Отец собирается тебе помогать? — спросил Саске. Она подумала о явно искреннем предложении Какаши оказать ей поддержку, если она решит оставить его, но всё же страх, что он просто пытается купить её молчание, преследовал её. Какаши мог быть иногда хладнокровным и логичным, а иногда очень сентиментальным. Вполне возможно, что он хотел устроить всё так, что отвернуться от него означало бы поставить под угрозу воспитание им собственного ребёнка, а также возможно, что он передал бы все свои банковские реквизиты, только чтобы сделать её счастливой и загладить свою вину. — Он сказал, что сделает это, — честно сказала она. — Чего бы это ни стоило. Теперь настала очередь Саске остановиться посреди дороги. Сакура сделала вывод, что он не способен улыбаться, потому что в противном случае его губы должны были бы изогнуться в победоносной ухмылке. — Значит, в Конохе никого нет, — сказал он. Сакура остановилась, неуверенно нахмурившись. — Прошу прощения? — Ты никому не сказала о своей беременности перед тем, как отправиться на столь длительную миссию, потому что они остановили бы тебя, или рассказали бы кому-то другому, кто мог бы остановить тебя, и с тех пор ты не контактировала с Конохой, потому что ты сказала мне, что Какаши держит тебя в изоляции, — сказал он. — Значит, если ты общалась с отцом, то он должен был быть в поместье. — Удачи в сужении этого круга. Там живут и работают более трёхсот мужчин, — сообщила она. — Да, и ты, возможно, спустила трусики перед каждым из них, однако ты на восьмом месяце беременности, и восемь месяцев назад ты обменивалась со мной ударами в северо-западной провинции Страны Огня и уж точно не рядом с поместьем Зуру. Интересно, с каким мужчиной ты была тогда, который потом также оказался с тобой в поместье?... Колючий укол раздражения и унижения пронзил её вены. — Ладно, детектив! — ледяным тоном огрызнулась она. Ему не хватало только закадычного друга и гостиной, полной восторженных подозреваемых. — Я и не знал, что у тебя комплекс учителя, Сакура, — ответил он. — Это не… я никогда… не с Какаши! — яростно солгала она. — То, что ты даже предположил это, является больным и извращённым! — Не думаю, что я здесь больной и извращённый, — сказал он немного самодовольно. — Запомни. Я могу сказать, когда ты лжёшь — твой голос повышается. — Меня это бесит! — сказала она с яростью, которая удивила даже её саму. — Меня бесит, что ты думаешь, что знаешь меня после всех этих лет! Ты думаешь, что раскусил меня, но… — Я действительно тебя раскусил, — простодушно возразил он. — Не волнуйся. Это не значит, что я думаю о тебе хуже из-за того, что ты трахнула нашего сумасшедшего учителя. На самом деле я впечатлён. Лицо Сакуры пылало, что было неизвестно Саске. — Его не пришлось долго уговаривать, — сказала она сквозь зубы. Он даже не потрудился сделать вид, что сопротивляется, как это сделал бы более профессиональный начальник, когда она поцеловала его в первый раз. Это само по себе должно было быть тревожным знаком. — Нет, я имею в виду то, что ты делаешь сейчас. Я впечатлён, — пояснил он. — Ты готова нанести удар в спину своему любовнику ради своей деревни. Не многие люди предпочли бы верность любви, но ты более безжалостна, чем кажешься, не так ли? Ты действительно куноичи высокого уровня. Интересно, что случилось с девушкой, которая сказала, что сделает для меня всё, что угодно, и умоляла пойти со мной, когда я покидал Коноху? — Она забеременела, — коротко сказала Сакура, — и поняла, что мужчины существуют для того, чтобы унижать женщин. — И что противозачаточные средства — это для неудачников, да? — По крайней мере, я хотя бы не девственница! — возразила она. — Я не девственник. Кто тебе сказал, что я девственник? — Ты лжёшь. Я могу сказать, когда ты лжёшь — твой голос становится глубже, когда твоему мужскому достоинству угрожают. Если он и хотел что-то ответить, то забыл об этом, когда кусты в нескольких десятках метров от него зашуршали. Сакура и Саске оба резко обернулись, чтобы посмотреть на источник шума, и Сакура расслабилась, увидев маленького кролика, который прыгал между сорняками и обгладывал листья. Зная свою удачу, она ожидала нападения клана Хатаке. — Что это? — спросил Саске, хмуро глядя в сторону маленького травоядного. Сакура искоса посмотрела на него. — Это просто один из тех гигантских тигров, которыми славится Страна Дождя. Выглядит голодным. Саске положил руку на меч. — Я не буду есть тигра на ужин, — предупредила она его. — Так что не утруждайся. — Нам лучше двигаться дальше, если мы не хотим стать ужином для тигра, — тихо сказал он. Сакура обнаружила, что слепые могут быть довольно забавными. Жаль, что он не вернулся в Коноху — кто-то вроде Наруто мог бы бесконечно веселиться за счёт слепого друга. Хотя, возможно, он знал это, и это была ещё одна причина, по которой он избегал деревни. Если подумать... — Всё в порядке, если ты хочешь разойтись здесь, — сказала она ему. — Это всего лишь пара часов ходьбы, если ты не хочешь столкнуться с кем-то из Конохи. Он задумался на несколько секунд. — И оставить тебя на съедение тиграм? Давай пока просто продолжим путь. Я сам решу, когда мне будет угрожать опасность. Когда им приходилось останавливаться примерно каждый час из-за болей и спазмов Сакуры, три часа до деревни превратились в пять. К тому времени, когда стали появляться первые дома, было уже ближе к полуночи, а в таком маленьком местечке, где практически отсутствовала ночная жизнь, было ужасно тихо. На стук в дверь постоялого двора вышел маленький, сердитый человечек в пижаме, который был совсем не рад, что его разбудили так поздно. Однако он уже не казался таким раздражённым, когда принимал деньги и просьбу Сакуры о ночлеге, а когда он заметил её состояние, то ещё и снизил цену. По крайней мере, у беременности были некоторые преимущества. — Комната шесть, конец коридора, — сказал он и, зевнув, вернулся в постель. Сакура посмотрела на Саске, удивляясь, что он всё ещё с ней, но он, похоже, не собирался уходить, поэтому она пожала плечами и повела его в комнату, которую они сняли. В номере было уютно и чисто, с широкой двуспальной кроватью и стеклянными дверями, ведущими на тёмный балкон. Сакура поставила сумку на пол и с блаженным вздохом села на кровать. — Так-то лучше, — прошептала она, стараясь не думать, что путь в Коноху будет в пять раз длиннее и тяжелее. В другом конце комнаты Саске изучал обстановку, дотрагиваясь рукой до стеклянных дверей и нащупывая шкаф. — Когда прибудет Коноха? — спросил он её. — Не раньше чем через два дня, — ответила она. Она уже тянулась к подушкам, чтобы сложить их вокруг себя в уютное гнёздышко. — Тогда я могу остаться здесь с тобой на некоторое время, — решил он. Сакура ничего не сказала. Она не чувствовала никакой необходимости прогонять его, пока оставалась возможность, что Какаши сможет догнать её до прибытия кого-либо из Конохи. Он был неважной компанией, но он был не самым худшим из тех, что у неё были, и если он хотел остаться из-за какой-то странной заботы о её благополучии, кто она такая, чтобы препятствовать этому? Но… — Ты не будешь спать в кровати, — сказала она ему то, что говорила Какаши уже бесчисленное количество раз. — Сомневаюсь, что там нашлось бы место для меня. Хотя, если подумать. — Если ты решил задержаться только для того, чтобы оскорблять меня, можешь сразу проваливать. — Я всё равно не хочу спать. Кто-то должен дежурить, — сказал он, найдя кресло возле кровати. Сакура устроилась на кровати, пожав плечами. Она знала, что дело не только в том, чтобы нести вахту. Однажды она уже предала его из прихоти, и он не собирался закрывать глаза и засыпать в её присутствии на случай, если она решит сделать это снова. Израсходовав последние успокоительные на Какаши, Саске больше не угрожала опасность с её стороны. Но даже если бы у неё была возможность нейтрализовать его сейчас, Сакура не думала, что стала бы это делать. Всё, что он говорил о Конохе... он действительно ненавидел это. Не только эту конкретную деревню, но и то, что она собой представляла и все деревни, подобные ей. Он ненавидел институционализацию их ремесла и мнимые полномочия преследовать любого ниндзя, который оставался на свободе. И если свобода — это всё, чего хотел Саске, она больше не думала, что сможет попытаться поймать его снова. Возможно, как сказал Какаши, все были бы счастливее, если бы ему позволили жить так, как он хочет. И это действительно ничем не отличалось от того, что думал клан Хатаке о деревнях. И если она не могла найти в себе силы выдать Саске, то справедливо ли было ожидать, что Какаши выдаст свою семью?***
Пропущенный ночной сон и ходьба в течение дня окончательно добили Сакуру к следующему утру. Она проснулась с чувством ломоты и разбитости, а часы на стене показывали, что она здорово проспала. Время обеда уже прошло, и в животе у неё резко забурчало от того, что его так долго игнорировали. Она неуверенно поднялась на ноги и огляделась. — Саске? — позвала она, пытаясь сморгнуть пелену с глаз. Но его нигде не было видно. Неужели он уже ушёл? Не сказав ни слова? Или он просто пошёл ночью в туалет и заблудился? Ну, нет. Этот парень мог самостоятельно перемещаться из Страны Дождя через Страну Огня в Страну Молний. Он мог найти чёртов туалет, если бы захотел. Скорее всего, он просто ушёл и он был не из тех, кто любит неловкие прощания. Зевнув и потянувшись, она поднялась на ноги и сбросила одежду в поисках чего-то более свежего. Всё ещё опасаясь запаха нечистот, она обнюхала всё, прежде чем надеть, и не была уверена, что от неё не пахнет навозом. Озёрная вода и мыло помогли ей лишь частично. Она подпрыгнула, когда дверь позади неё открылась. — В конце улицы есть баня, — сказал Саске. Волосы у него были мокрые, а форма облачного ниндзя была заменена на что-то более сдержанное для территории Страны Дождя. — Мимо человека, который кричит, что продает жареную курицу, которая пахнет жареной крысой. — Ты не можешь отличить утку от курицы, но можешь отличить курицу от крысы? — что-то здесь было не так. Она настороженно оглядела его с ног до головы, гадая, откуда он стащил этот комплект крестьянской одежды. Вероятно, в одном из городских переулков лежал без сознания какой-нибудь бедный голый батрак. — Я думала, ты ушёл. — Чтобы принять ванну? Да. — он пожал плечами и многозначительно принюхался. — Тебе тоже не помешает. — Ладно, ладно, — вздохнула она. — Я поняла намёк, — она считала, что ей повезло, что он не мог видеть её плохо скрываемую улыбку, из-за того, что он всё-таки остался. Если Коноха не прибудет до завтра, это означало, что он, по крайней мере, останется до вечера. Возможно, с ним было нелегко найти общий язык, но как и в случае с заблудшим братом или кузеном, это не имело значения — семья есть семья, и, несмотря на все его недостатки, она была рада, что он рядом. — Я скоро вернусь, — сказала она ему, забирая часть денег, которые она стащила из карманов Какаши, и отправилась на поиски бани, следуя указаниям Саске. Она была маленькой, но чистой, и большинству других купающихся было далеко за тридцать, и это был именно тот период жизни, когда женщины, казалось, смотрели на чужих маленьких детей через розовые очки теперь, когда их собственные уже выросли в непривлекательных взрослых. С того момента, как Сакура погрузилась в общие воды, ей пришлось выдержать целую череду вопросов и комментариев. — Это ваш первый? — Вы должны родить со дня на день. — Вы, должно быть, так взволнованы! — Вы будете кормить грудью или смесью? — Как вы собираетесь его назвать? — Мальчик? Ваш муж, должно быть, так гордится! И поскольку Сакура не хотела распространяться об утомительных сложностях, омрачающих её жизнь прямо сейчас, она просто улыбнулась, кивнула и сказала, что да, её муж гордится, он ждёт её в гостинице, они едут домой, и будут жить долго и счастливо в согласии и радости. Возможно, дело было в неудобных личных вопросах от людей, которые добродушно полагали, что она должна быть счастлива и открыто говорить о своём ребёнке, но Сакура начала чувствовать себя измученной и уязвимой, как будто кто-то стоял позади неё, просто вне поля зрения, на периферии. Это было немного похоже на то чувство, которое она испытала в Аме незадолго до того, как Рейка загнала её в угол. Сколько бы раз Сакура ни оглядывала небольшую купальню, она видела только других женщин и не чувствовала никаких любопытных Варвар, прячущихся по ту сторону перегородок. Взмах крыльев и громкое карканье заставили Сакуру вздрогнуть и чуть ли не нырнуть в воду по самую макушку. Оглянувшись через плечо, она увидела большого чёрного ворона, сидящего на высоком деревянном заборе позади неё, с улиткой, зажатой в клюве. Это была всего лишь птица… и она, вероятно, вела себя глупо, но она не могла не вспомнить о птичнике в поместье, где были целые ряды таких птиц, служившие клану Хатаке. Сакура ещё немного понежилась в воде и убедилась, что полотенце плотно обернуто вокруг её головы. Ворон больше не обращал на неё внимания, разбивая свой приз о верхушку забора и с удовольствием выгрызая улитку из раковины. Когда он, наконец, взмахнув крыльями, улетел, Сакура решила, что с неё достаточно, и вылезла из бассейна, чтобы обсохнуть и одеться. По крайней мере, она почувствовала себя человеком, приняв горячую ванну и расслабив ноющие мышцы, хотя всё ещё не могла избавиться от чувства преследования, стучавшего в глубине её сознания. Выйдя из раздевалки, она увидела Саске, ожидающего её у входа. — Это ваш муж? — спросила одна любопытная женщина. — Да, — соврала Сакура, потому что это было проще, чем объяснять, что он — отчуждённый товарищ по команде, который чуть не убил её несколько месяцев назад. Саске, должно быть, узнал её шаги, потому что он посмотрел в её сторону, когда она подошла. — Тебе не обязательно было меня встречать, я и сама могла бы найти дорогу в гостиницу, — сказала она. — Меня немного беспокоит этот город, — сказал он в качестве объяснения. Сакура оглядела обычную улицу с обычными людьми. Иногда такая обыденность сама по себе может привести в замешательство таких людей, как они, которые были обучены принимать обычное за экстраординарное. Чувство тревоги присутствовало, но Сакура заставила себя отмахнуться от него. Саске ни за что не стал бы играть на её неуверенности и заставлять её покинуть это место — не тогда, когда завтра она должна была, наконец, встретиться с Конохой. — Ты просто параноик, — пренебрежительно сказала она. — Хочешь жареного цыплёнка? — Жареной крысы, — поправил он. — Если бы ты был таким же голодным, как я, ты бы не был таким разборчивым, — парировала она. Часть группы женщин, с которыми Сакура принимала ванну, проплыла мимо узнав её. — Поздравляю, — сказали они мужчине, которого они считали её мужем. — Вы, должно быть, гордый отец. Саске нахмурился. — Но он не мой. Женщины выглядели смущёнными, и как раз в тот момент, когда на их лицах появилось неодобрительное понимание, Сакура схватила Саске за рукав и потащила его обратно в гостиницу. — Всё в порядке, я поем позже, — выпалила она. — Если тебя так беспокоит этот город, давай отсидимся в гостинице до завтра. — Я уйду сегодня вечером, — напомнил он. — Да, да, я знаю… — вздохнула она. Возможно, это было связано с мельканием ворона или словами Саске о беспокойстве по поводу города, но Сакура почувствовала себя обязанной запереть окна и задвинуть цепочку на двери, как только они вернулись в свою комнату. Саске с лёгким интересом следил за её перемещениями по комнате. — Коноха может не появиться здесь завтра, — сказал он ей. Она оскорблённо посмотрела на него. — Конечно, появится. Я всё предусмотрела в телеграмме. — Да, но граница Страны Дождя уже некоторое время охраняется. Мне было трудно пройти незамеченным, поэтому я сомневаюсь, что большой группе ниндзя Конохи будет так же легко проникнуть в Страну Дождя. Они ведь в состоянии войны. — Все так говорят, — раздражённо вздохнула Сакура. — С каких пор Страна Огня находится в состоянии войны со Страной Дождя?.. — Двадцать пять лет назад, — бесстрастно начал Саске. — Аме так и не подписала мирный договор. Они и по сей день ненавидят Коноху за то, что она победила их в прошлой войне. — Тогда Аме, должно быть, твой духовный дом, — монотонно заметила она, присаживаясь на кровать. — Не думаю, что тебе будет легко пересечь границу, — размышлял он. — В конце концов, ты могла бы остаться в этой стране. Сакура раздражённо вздохнула. — Чёрта с два. — Я серьёзно. Всё, к чему ты вернешься, это осуждение и угнетающее материнство. Зачем тебе это? — спросил он. — Заткнись, Саске… — пробормотала она, её лицо пылало от яростной смеси эмоций, которых она не могла определить. Он пожал плечами и подошёл к окну, выглядывая наружу, словно мог чувствовать свет на своём лице. — Ты понимаешь, что если ты вернёшься домой беременной, твои друзья и коллеги, вероятно, пристыдят тебя за то, что ты растишь ребёнка одна? Отдай его здесь, и никто ничего не узнает в Конохе. Никто не сможет заставить тебя сделать что-то против твоих интересов. Сакура тихо сидела, обхватив рукой живот и бессознательно поглаживая его. — Меня никто не сможет заставить, — глухо сказала она. — Я уже решила. Он обернулся к ней, безмолвно вопрошая. — Я оставляю ребёнка. Он мой. Мой малыш. Мой сын. Саске всегда выглядел равнодушным, но сейчас он выглядел просто недоверчивым. — Это также ребёнок Какаши. Сын Какаши. Ты не думаешь, что это создаст осложнения в будущем? — Отдав его незнакомцам, я не изменю этого, и я не думаю, что прощу себя, если так поступлю, — сказала она, её голос крепчал по мере того, как она говорила, словно её мысли по этому вопросу только начинали обретать убедительность. — Даже если мне будет трудно, и мне придётся обирать своих друзей, бросить работу и считать копейки — это моя ответственность. Я справлюсь. Это ведь человек, и я не могу просто бросить его на произвол судьбы, потому что я сейчас немного напугана. Саске вздохнул и снова отвернулся. — Это твоя жизнь, и ты можешь разрушать её так, как считаешь нужным. — Я не думаю, что её можно разрушить больше, чем она уже разрушена, — скорбела она. — С тех пор, как мне в голову пришла блестящая мысль поцеловать пьяного извращенца, моя жизнь… — Ш-ш-ш, — резко прервал её Саске. Наполовину обиженная тем, что её прервали и наполовину обеспокоенная напряжённым выражением лица Саске, Сакура замерла на кровати и внимательно прислушалась. Она ничего не слышала, но все всегда говорили, что слепые обладают лучшим слухом, поскольку без зрения они могли полагаться только на него. После нескольких секунд тишины Сакура открыла рот, чтобы спросить, что он услышал, но он лишь поднял палец, чтобы заставить её замолчать, прежде чем она успела заговорить. Надев всё ту же напряжённую маску, он двинулся к двери и повернул голову, словно прислушиваясь к чему-то по ту сторону. Как раз когда казалось, что он вот-вот расслабится, Саске вдруг резко отступил назад... Как раз вовремя, чтобы избежать наэлектризованного кулака, пробившего панель. Полетели щепки — Сакура вздрогнула от шока и быстро спряталась за кроватью. Натренированный инстинкт подсказывал ей, что ей нужно оружие — любое оружие, но самым острым предметом, который у неё был под рукой — это вязальные спицы, торчащие из сумки. Лучше, чем ничего. Саске обнажил меч, Сакура взмахнула иглами, а рука в перчатке, торчащая из двери, спокойно потянулась к замку, чтобы снять цепочку. Рука исчезла, и через секунду сломанная дверь распахнулась. — Кто это? — спросил её Саске. Желудок Сакуры резко сжался, но она так и не опустила иглы. — Какаши, — хрипло сказала она. Первым, кто пошевелился, был Саске. Быстрее, чем мог уследить глаз, он метнулся вперед, вытаскивая меч, и только быстрый шаг назад спас Какаши от того, чтобы ему вспороли живот. Торшер на столе у двери развалился на две половинки. — Не надо! — закричала Сакура, не уверенная, с кем она вообще разговаривает. Что-то в ногах Саске дрогнуло — небольшая нерешительность в том, чтобы после замаха сделать выпад — Какаши без каких-либо колебаний воспользовался своим преимуществом. Он метнулся вперёд и схватил Саске за запястье, одновременно прижав пальцы к его горлу, заставляя молодого человека откинуться на кровать со сдавленным кашлем. Запульсировал электрический заряд. Неподготовленный, Какаши отпрянул назад и был немедленно схвачен за переднюю часть жилета и отброшен движением, которое Сакура узнала. В конце концов, Саске применил его к ней семь месяцев назад, когда она чуть не разбила голову о каменный мост. На этот раз тело Какаши врезалось в раздвижные стеклянные двери, и он рухнул там, когда на него посыпались осколки стекла. — Не делайте глупостей! — прошипела она им обоим. — Я здесь никого не могу исцелить! Но бой ещё не закончился, и Какаши напряжённо застыл, пожимая плечами, стряхивая стеклянные крошки с одежды. Не говоря ни слова, он схватил с земли горсть осколков и швырнул их в Саске… Ещё один треск электрических разрядов. Стекло превратилось в пыль до того, как попало в Саске, но шум заглушил звук приближающихся шагов Какаши. Он застал парня врасплох, оттолкнув его к стене с такой силой, что меч выпал. Сакура наблюдала, как Саске тут же прибегнул к своей лучшей защите в ближнем бою — Чидори Нагаси. И в то время как вокруг его тела нарастал электрический заряд, способный оттолкнуть от него группу людей эффективнее любого удара, вокруг Какаши накапливался такой же заряд. Саске внезапно содрогнулся и сжался от боли, прислонившись к стене. Какаши держал его за запястья, отталкивая его чакру своей собственной, вгоняя её в Саске, и тот забился в агонии. — Не используй мои собственные приёмы против меня, Саске, — проворчал он, глядя на закатившиеся глаза Саске. — Даже ты не можешь победить шаринган. Не в силах больше держаться на ногах, Саске наклонил голову вперёд. Когда Какаши отступил назад, он сполз на пол, как мертвец. Возможно, он и был мертвецом... Какаши повернулся и посмотрел на неё, и впервые с тех пор, как он вошёл, она наконец-то смогла хорошо его разглядеть. И это было некрасиво. Под его правым глазом было огромное чёрное пятно, густое, как масло, а по тому, как поник сам глаз — как будто вся правая сторона его лица провисла или расплавилась — Сакура сразу поняла, что он сломал скулу. Когда же он?.. — Благодарю, — сказал он, потянувшись к ней. Сакура не осознавала, что всё ещё размахивает перед ним вязальными спицами, пока он не забрал их у неё из рук и не вернулся к Саске. Он вонзил их в рукава потерявшего сознание парня, полностью прижав его к земле. Возможно, он был не так уж и мёртв? Какаши со вздохом сел на кровать. Ладонь, которую он порезал об стекло, лежала перевернутой у него на коленях, и он на мгновение остановился, чтобы очистить её от оставшихся осколков. — Я не знаю, — устало сказал он. — То ли я спас принцессу от разбойника, то ли победил её рыцаря в сияющих доспехах. Его первой ошибкой было предположить, что она хоть сколько-нибудь похожа на принцессу. — Ты слишком уродлив, чтобы быть героем, Какаши. Он указал на своё изуродованное лицо. — В любом случае, это, вероятно, твоя вина. — Я ничего такого не делала, — воскликнула она с негодованием. — Я только накачала тебя… — Я бы очень хотел, чтобы ты этого не делала, — сказал он с ещё одним вздохом, и Сакура удивилась, как быстро он понял, что она сделала после того, как проснулся один в номере отеля Аме. — Ты следил за нами? — спросила она. — Всю дорогу от Аме? Он покачал головой. — Я сдался. Я слишком устал, чтобы искать твой след, и слишком устал гоняться за тобой. — И всё же ты здесь, — холодно заметила она, когда по комнате пронёсся ветерок из разбитого окна. — Коноха будет здесь завтра… и когда они придут, ты должен быть как можно дальше, для своего же блага. Он лишь посмотрел на неё. — Прости, — сказала она, неловко спотыкаясь. — Я отправила им сообщение. Я... я рассказала им всё о тебе и твоей семье. Если они найдут тебя здесь, я не знаю, что они с тобой сделают. Какаши снова опустил взгляд в землю. — Так что... так что тебе следует просто уйти, — хрипло закончила она. — Пока они тебя не поймали. Она смотрела, как он полез внутрь своего жилета и вытащил скомканный кусок розовой карточки. Он бросил её на землю к её ногам, забрызгав при этом кровью. Сбитая с толку, но любопытная, она наклонилась, чтобы поднять её. Её сердце едва не остановилось. — Коноха не придёт, — сказал он без обиняков. — Когда я очнулся в Аме, я пошёл по твоему следу. Я нашёл это в телеграфной конторе. Это была её телеграмма. Сообщение, которое она пыталась отправить. — Не связывайся с Какаши или его призывом, — продекламировал он, как будто выучил слова наизусть. — Скомпрометирован. Наёмники — Хатаке. Лидер — Хатаке Карасу. Прошу прислать команду по адресу: 9 48 0, 105 49 59. Не связывайтесь с Какаши. Он перехватил его. Она сама виновата. Если бы она дала ему более сильную дозу — он бы спал дольше, а если бы он спал дольше, то не успел бы добраться до телеграфа до того, как они отправили её сообщение, и тогда он никогда бы не узнал, где её искать, и Коноха была бы совсем рядом... и... и… Сакура уронила бесполезную бумажку и закрыла лицо руками. — Почему ты продолжаешь делать это со мной? — умоляла она. — Просто отпусти меня! Я ничего тебе не сделала! — Не говори со мной в таком тоне! — зашипел он. — Мне это нравится не больше, чем тебе, Сакура. Если бы это зависело от меня, Саске мог бы сопровождать тебя до самой Конохи, мне без разницы. — И не притворяйся, что у тебя нет выбора! Ты мог бы отпустить меня прямо сейчас, но ты слишком занят лизанием сапог Карасу, чтобы действовать по собственной воле! — обвинила она. — Я мог бы отпустить тебя прямо сейчас, — признал он, — но пятнадцать человек внизу не согласятся. Я пытался убедить их, что тебя не стоит возвращать, но у Карасу своё мнение. Даже я не в силах отговорить его. Сакура пристально посмотрела на него. — О чём ты говоришь? — прошептала она. — На кой чёрт Карасу нужно моё возвращение? — Потому что Тошио мёртв, — прямо сказал Какаши. — Теперь семья Зуру осталась без наследников, и Карасу хочет убедиться, что твой сын унаследует поместье, чтобы все деньги остались внутри клана. Мне жаль, Сакура, но он, должно быть, планировал это уже давно. — «Твой» сын? Что случилось с нашим сыном?» — её голова моталась из стороны в сторону, не в силах остановиться. — Нет. Нет, — сказала она. — Этого не будет. Этот мой ребёнок, а не Тошио. Я не отдам его в эту семью. Только не туда. Какаши выпрямился во весь рост, что обычно выглядело внушительно, когда его лицо не было обезображено. — Так вот что ты решила? — резко спросил он. — Ты знаешь, что любой ребёнок, воспитанный как наследник Зуру, будет обеспечен всем необходимым. Он будет под защитой клана Хатаке. — Этого не будет! Если есть хоть малейшая возможность, что он окажется таким же, как Тошио — ни в коем случае! — выкрикнула она, и, Боже правый, она надеялась, что этот парень попал в мясорубку. — И защита твоего клана для меня ничего не значит. Я скорее отправлю его на воспитание к стае бешеных волков, чем позволю ему попасть в лапы твоей семьи. Я же сказала тебе, это мой ребёнок. Я единственная, кто будет его воспитывать! — В лапы моей семьи, да? Это касается и меня? — спросил он. Сакура расправила плечи. — Это не... осуществимо, — неубедительно сказала она. — О, я знаю. Как только ты вернёшься в Коноху, для меня не останется никакой надежды, я это знаю. По крайней мере, постарайся вспоминать меня с любовью. — Что? — она нахмурилась. Его слова, казалось, не соответствовали разговору. Какаши вздохнул и скрестил руки на груди. — Возвращайся в Коноху, Сакура. Делай то, что должна. Прости, если ты считаешь меня трусом, но я не могу пойти с тобой. Я бы предпочёл остаться свободным человеком здесь, где я могу быть более полезен для всех. Её рот приоткрылся от удивления, долгое время она была не в состоянии сформулировать какую-либо мысль, кроме «о». — Значит, ты... наконец-то встал на сторону своей семьи, да? — Вовсе нет, — ответил он. — Кто-то должен держать их в узде, а я не смогу это делать, находясь в камере в Конохе. Ты понимаешь, да? Сакура не была уверена, что может доверять собственным ушам. — Ты действительно отпускаешь меня? И— Я пришёл сюда с остальными, чтобы дать тебе шанс сбежать, — объяснил он. — Используй его с умом. Здесь есть чёрный ход, и если ты пойдёшь на север, я поведу их на юг, после небольшого отвлекающего манёвра. — Отвлекающего манёвра? Какаши повернулся к лежащему на полу парню. — Можешь перестать притворяться, что ты без сознания. Ничего интереснее ты не услышишь. Саске со вздохом приподнялся, выдёргивая иглы, которыми были приколоты его рукава. — Я немного разочарован. Всё это время она убеждала меня, что ты держишь её в клетке, но на самом деле это ты у неё в плену. — Судя по всему, ты тоже у неё под каблуком, — заметил Какаши. — Ты готов оказать ей последнюю услугу? — Возможно, — проворчал Саске, отряхивая одежду, и Сакура подумала, не симулировал ли он поражение только для того, чтобы подслушать. — Если мне будет по пути. — Пятнадцать человек внизу ждут каких-то действий. Устрой диверсию и уведи их на юг. Саске вздёрнул подбородок. Какаши, казалось, понял, что он больше не лидер команды, и на мгновение закрыл глаз, словно взывая к терпению. — Пожалуйста, — сказал он. — Для Сакуры. — Не знаю, — задумчиво произнес Саске. — Звучит как много усилий и риска, когда она могла просто мирно вернуться в поместье. — О, тебе бы этого хотелось, не так ли… — разглагольствования Сакуры были прерваны, когда рука Какаши закрыла ей рот. — Думаешь, что не сможешь справиться с пятнадцатью мужчинами? — недоверчиво спросил он у парня. Уголок рта Саске приподнялся в ухмылке. — Подстрекательство действует только на неуверенных в себе, сенсей. Тебе повезло, что я уже решил помочь. Сакура почувствовала, что ей стало легче дышать. Она посмотрела на Какаши рядом с собой, на его избитое лицо и сильные плечи, и вдруг поразилась его непоколебимому состраданию, которое всегда было в нём, даже когда она думала о нём самое худшее. Ей не хотелось верить, что это может быть последний раз, когда она видит его лицо. Эта мысль душила её. — Какаши, — неуверенно начала она, потянувшись к его рукаву, не зная, что именно она хочет сказать и как это выразить. Какаши всегда понимал её, обычно лучше, чем она сама. — Мы ещё увидимся. Обещаю, — сказал он, коснувшись рукой её макушки, а затем провёл пальцами по её щеке. Это были просто слова. За эти годы Сакуре было дано и нарушено так много обещаний, что она больше им не доверяла. В его же интересах, если их пути больше никогда не пересекутся, так что любое желание заполучить его в своё распоряжение было просто эгоистичным бредом. Она действительно выбрала не того мужчину, чтобы влюбиться… Сакура подошла ближе, чтобы обнять его изо всех сил, и чуть не зарыдала, почувствовав тепло его объятий. — Я должна сказать им правду и предупредить их, но я заставлю их понять, — пообещала она ему. — Ты не предатель. — Мне достаточно просто слышать, как ты это говоришь, — прошептал он. В другом конце комнаты Саске неловко заёрзал. Было мучительно трудно отстраниться от него, и ей удавалось делать это лишь по сантиметру за раз. Когда он смотрел на неё сверху вниз, а она смотрела на него снизу вверх, и её руки сжимали его талию, в то время как его руки покоились на её плечах… желание поцеловать его сдерживалось лишь осознанием того, что это усугубит его травму. И всё же она не хотела расставаться с ним, чтобы он думал, что он значит для неё не больше, чем объятия. — Что ты помнишь с тех пор, как я накачала тебя наркотиками? — тихо спросила она. — Я помню драконий фрукт и… больше ничего. Так он не помнил ни их жарких поцелуев, ни её желания остаться с ним навсегда. Однако одно дело признаться мужчине под успокоительными, который позже не вспомнит её слов, и совсем другое — сказать то же самое мужчине в полном сознании, когда рядом стоит другой и невежливым «кхм» просит их поторопиться. Вместо этого она взяла его руку в свои и поцеловала костяшки пальцев. В данных обстоятельствах, когда один крайне разыскиваемый человек дышит им в затылок, а внизу ещё пятнадцать человек, чьё терпение может не выдержать, придётся обойтись этим. — Возьми всё, что сможешь, и отправляйся на север, — тяжело сказал он ей. — Убей всех воронов, которых увидишь, и направляйся в Коноху, когда сможешь. Я буду следить, чтобы все искали тебя в другом месте. Сперва мы с Саске устроим диверсию, так что тебе стоит подождать несколько минут, прежде чем идти за нами. Она кивнула. Больше сказать было нечего. С поникшим взглядом он вернулся к Саске. — Тогда пойдём, — сказал он ему. — Если ты сможешь идти в ногу, — возразил Саске. — Только полегче с ними. Большинство из них ещё дети. Саске пожал плечами и двинулся к сломанной двери. Он не был тем, кто любит прощаться, поэтому, прежде чем уйти, он лишь бросил Сакуре короткое: «Береги себя», что было, пожалуй, большим вниманием, чем можно было ожидать. Какаши остановился в дверях и в последний раз взглянул на Сакуру, словно запоминая её. Она надеялась, что это не так. Она не хотела, чтобы её помнили такой толстой, раздутой, какой она была сейчас. — Увидимся, — мягко сказал он, а затем закрыл за собой дверь. Сакура послушно подождала пять минут. За это время она услышала суматоху на улице через разбитое окно и крики, которые затихали вдали. Только когда она убедилась, что на улице всё спокойно, она надела рюкзак и вышла из комнаты. Проследовав к задней двери гостиницы, она вышла в переулок между двумя рядами домов, и, будучи достаточно уверенной в своей ориентации в пространстве, повернула на север и начала идти. Согласно картам, которые она выучила наизусть, примерно в четырёх километрах к северу должен был быть ещё один город. Там она могла бы пополнить запасы еды и воды и попытаться снова связаться с Конохой. За Саске можно было не волноваться. Если и было что-то, в чём он был хорош, так это бегство, и без сомнения, он мог часами отвлекать даже банду парней Хатаке. Она больше беспокоилась о том, что может случиться с Какаши, если кто-нибудь раскроет его обман. Дома распались на участки, участки слились с полями, а поля превратились в лес. Сакура часто оглядывалась через плечо, чтобы проверить, нет ли за ней слежки, и внимательно прислушивалась к птичьим крикам джунглей. Их было много, но звук ворона был характерным, и если она слышала хоть одно карканье или клекот, она подбирала камень и делала так, как советовал Какаши. Её интуиция редко ошибалась. Она не была настолько параноидальна по поводу ворона, залетевшего в баню. Первый привал она устроила в тени осыпающегося обрыва из камня и мха, где воздух был прохладным и влажным. Она собиралась лишь на мгновение закрыть глаза, но усталость и безмятежный лес ввели её почти в ступор, а беспокойство надолго захватило её мысли, и она забыла о необходимости двигаться дальше. Она продолжала видеть у себя в голове приятную улыбку Какаши. Она никогда не видела, чтобы он улыбался так кому-то ещё, кроме неё. Впервые она увидела её в больнице, когда, очнувшись от лихорадки, вызванной ядом, после миссии, обнаружила, что рядом с ней сидит её капитан. Он сказал, что ничуть не волновался, и улыбнулся ей своей рассеянной улыбкой, хотя состояние его одежды, и отросшая борода, и краснота вокруг глаз выдавали его с потрохами. Увидит ли она когда-нибудь эту улыбку снова? Тонкий запах табака защекотал ей нос. Сакура скривила лицо. Это было несправедливо. Какаши пах нормально, пока не начал курить - хотя в последнее время она заметила, что от него совсем не пахнет дымом. Он всегда остерегался закурить рядом с ней, и чем больше времени они проводили вместе, тем меньше у него было шансов. Теперь он может курить сколько угодно... Запах табака становился всё сильнее, и Сакуру быстро осенило, что это не просто память снабжает её фантомными запахами... она действительно чувствует запах табака. Она резко села, открыв глаза, чтобы посмотреть на фигуру, появившуюся впереди. Он сидел на одном из гигантских грибов, растущих на гигантских деревьях, но вместо сигареты держал длинную тонкую трубку. — Очень опасно путешествовать в одиночку в таких местах, — сказал Карасу, уныло глядя на навес. — Разве Какаши никогда не говорил тебе об этом? Сакура снова закрыла глаза, никогда в жизни она не чувствовала себя такой уставшей, как сейчас.