***
Очередная дешёвенькая гостиница, на какую только можно было не зажмотить деньги, – вот текущее временное пристанище SSZ на ближайшие 10-11 часов. Персиковые обои в коридоре со стрёмными блестящими цветочками, на полу вдоль застелили длинными синими махровыми коврами, на которых кое-где ворсинки странно замяты, одинаковые абсолютно скучные скрипучие двери под тёмное дерево с отваливающимися металлическими безвкусными ручками и такими же цифрами, вкрученными шуруповёртом не менее пятиста лет назад, наверное. В целом, самое интересное, что тут произошло за последнее время – это беготня пьяного Чанбина по этажам с криками "Чани-хён!!!" и то, что какой-то мелкий пацан спиздил рыбку из аквариума возле ресепшена. Ну, и сам непосредственно приезд SSZ, панк-рок-группы, набирающей популярность. Комнаты тут везде одинаковые, что люкс, что эконом – разница только в наличии полотенец, кулера и наклеек "Курить нельзя". Две шаткие кровати с заранее застеленными оранжево-коричневыми покрывалами, узорчатые ковры при входе в комнату, косые стол и два стула из одной коллекции любого мебельного магазина, радио и квадратный толстый телевизор на столе. Ничего интересного, каждая десятая гостиница такая. Зато соседи шумные, стены картонные, можно поподслушивать, о чём говорят администраторы на первом этаже. Веселуха! Почти всю площадь между кроватями заняли клавиши Джисона, за которыми сейчас сидел Минхо и импровизировал какую-то надрывную мелодию. На другой кровати напротив сидел сам Джисон и рассматривал только высушенные от покраски ногти, аккуратно поставив баночку с чёрным лаком возле подушки. Получалось (естественно) криво-косо, на обкусанных ошмётках кожи вокруг ногтей чёрными кружками и линиями лака выдавался тот факт, что Джисон всё-таки правша и не каждый день подобным занимается. За стенкой Чан болтал с кем-то по телефону, пока топот бегающего Чанбина в коридоре всё удалялся в сторону лестниц. – Пара-па-пам, пара-папарапара-ра-рааам.. – Хан начал "подпевать" музыке, подмахивая лохматой головой в такт. Ли на это не реагирует, продолжая бегать длинными пальцами по клавишам. Губы его приоткрыты, глаза устремлены куда-то выше панели, то ли на край одеяла Джисона, то ли на лак. Лицо прикрывала тёмная чёлка до переносицы, мокрая после умывания. Полотенце на плече, неизменный парный с Ханом кожаный чокер на шее, под грудью на левых рёбрах тату отпечатка губ, которое в планах забить чем-нибудь, так как набито на спор, на ногах серые джинсы с дырками на коленях, в ушах простые маленькие серьги-колечки. Красив, тварь. Хан укладывается на заправленной кровати поудобнее, стягивая с себя шорты, оставаясь в одних трусах. Бросив их в кучу своей одежды, Джи складывает ноги четвёркой и, подкладывая руку под голову, глядит на старшего. – Ты не думал свою песню написать? – Минхо поднимает взгляд на заговорившего друга и сбивается. – В смысле, сольную. Всё своё, там текст, музыка.. Не смотри на меня так! М? – Ли усмехается и отводит пристальный взгляд к потолку. Он расслабляет атмосферу смехом, с усилием отодвигает инструмент чуть в глубь комнаты, от выхода, откидывается назад на кровати, опираясь на руки. – Да как "так"? Я должен смотреть на своего собеседника! – Минхо лукаво наклоняет голову в сторону, чтобы лучше было видно, как Джисон привычно смущённо (но очень громко и истерично) смеётся, прогибаясь в спине, приподнимая грудь и валясь на бок. Его снова высветленные для покраски волосы прикрыли глаза, десноватая улыбка засияла, родинки на животе, руках и ляжках так красиво украшали тело. – Это ты смотришь на Ликса, пока говоришь с администратором! – Отстань! Так думал или нет?! – доставая из-под себя шершавое одеяло, повторил Хан, подминая покрывало ногами. – Конечно, думал! У меня и лирика есть заготовленная. Только с музыкой свести осталось, – едва раздражённо ответил Минхо, слегка сводя брови. – Ты не говорил об этом.. – по голой коже прошёлся холодок от этой блядской интонации, которая всегда заставляла Джисона накручиваться и нервничать, хотя Хан человек весьма похуистичный в каком-то плане. Но автоматом на всё, что связано с Минхо, тем более на прямую, ему не может быть насрать. – А.. а о чём лирику сделал? Помню, ты мне перечислял около 12 идей, хах.. Ли кивнул и усмехнулся. Губы его растянулись в ухмылке, а рука проскользила по постели вбок, от чего старший принял весьма однозначную позу, подняв ногу на кровать. Поза "Я тебя трахну так, чтоб ты на сегодняшнем концерте стоять не мог". Джисон слегка наклонил голову на подушке, вопросительно изогнув бровь, при этом понятливо закусив губу. В душной комнате без кондиционера в этот майский вечер стало ещё душнее. – О сексе. О том, каким разным он может быть, о том, как сильно хочется к нему возвращаться, – старший вздохнул. И, наверное, с этим вздохом по лёгким к мозгу пронеслись все мысли о том, что времени до концерта, мягко говоря, маловато. Хо сел прямо, так просто и быстро, словно прямо сейчас не соблазнял парня на соседней койке. – Текст получился немного грязным, но я уверен, что тебе и остальным понравится. – Ты по своему опыту писал? – хохотнул Джисон, уже почти смирившись с тем, что придётся перед концертом бежать к заправке, возле которой ближайший круглосуточный продуктовый магазин, за энергетиком. – Конечно, по своему, – так спокойно и ровно, ничего в голосе не дрогнет, будто он не сказал сейчас что-то.. соблазнительное? Интересно, как звучал голос Ли, когда он по-пьяне признавался Хану в любви?***
– Х-хани.. – ухо объяло горячим дыханием, руки беспорядочно гладили, казалось, каждый миллиметр тела Джисона. – Пиздец, Сон-и, я в дрова пьян тобой.. Ли дышит прямо на ухо пока-ещё-хорошего-друга и крепко обнимает. Мир перед глазами Джисона совсем теряет очертания, в голове стойкий туман, мысли сжижались и, наверное, вытекали из организма в виде слюнок, которые образовали на футболке старшего маленькое пятно. Во всём теле сменяли друг друга поразительная эйфорийная лёгкость и тянучее ощущение тяжести и жара, напоминающее лаву, растекающуюся по всему живому и не оставляющую за собой ничего. Слова Минхо застревали где-то в сознании и исчезали так же быстро, не позволяя парню успевать их анализировать и складывать в нормальные предложения. Руки сами собой обняли парня в ответ, обвивая его спину и плечи. Хан шептал что-то едва похожее на человеческую речь, уткнувшись в шею старшего. Стоял запах "укачивания", бензина, перегара, соджу и пота. – Джисон-и... – голос Минхо тихий, нетерпеливый, пьяный. Ли потряхивало, слова из его рта казались такими хрупкими, но в то же время беспорядочными. Хан поднял красные глаза на парня, слегка отстранившись, и прижал свой лоб к его. Он прерывисто выдыхал, изо рта пахло алкоголем. – Хо..? – Я люблю тебя так сильно, просто с ума сойти... – Ли гладит шею Джи, выхрипывая каждое слово. Его колено упёрлось в промежность младшего. – Ты можешь просто смеяться, а у меня сердце от этого хуярит.. Я могу один раз посмотреть на тебя во время концерта, твой азарт и огонь на сцене заряжают меня.. Ты просто дикий, Джисон-и.. – Минхо между словами старается поймать взгляд мутных зрачков, облизывает искусанные губы, на которых ещё чувствовался вкус выпивки и помады, которую Хан любил (в то время) мазать. Интонация его была похожа на что-то животное, первобытное. – А когда ты в своей портупее или ходишь в одних трусах и гетрах – ну, ты просто мозг выносишь. – Хён.. – еле шевеля влажными губами, Джисон пробует лизнуть лицо старшего, но Минхо действовал решительно, поймав его в поцелуй. Вернее, нетрезво.***
Хан улыбнулся и кивнул в сторону зачехлённых клавиш Ли, где в кармашке лежала тетрадка с текстами, песнями, зарисовочками, полями для "Морского боя" и прочим. – Дашь посмотреть лирику? Интересно.. Минхо отрицательно покачал головой. – Я сам покажу тебе, – от его сладкой ухмылки даже бы у натурала встал (ладно, это спорно). Он медленно поднялся со своей койки, изящно обходя пианино, и невесомо провел пальцем по его пластиковой поверхности. Ли одной рукой слегка отодвинул Джи, чтобы сесть рядом на смятую простынь. – Ты наглядно уловишь смысл песни, там не особо сложный посыл, Хан~и.. – одна рука Хо опустилась на плоский живот парня, другая же устроилась как опора возле подушки младшего. – Хён, давай понежнее и побыстрее. Я ещё успею не раз услышать твою песню, ведь так? – Джисон потрепал волосы любовника и усмехнулся, оскалив зубы. – Вот после концертов ты будешь обязан трахнуть меня как следует. – Фу, вечно ты всё опошляешь, Сон~и. Я может хотел красиво всё рассказать о том, что после концертов трахну тебя как следует.. – вопреки разочарованию в голосе, Минхо улыбается и проводит кончиком носа по линии подбородка младшего. – Успеешь ещё, – Джисон запускает руку в волосы парня и сжимает волосы на макушке, прикусив нижнюю губу.***
Джисон из тех людей, которых вдохновляют талантливые люди. Он часто был рядом с Минхо тогда, когда он практиковался в пении, постигал обрывистый рок, пробовал скрим, брал Эверест диапазона своего голоса и Марианскую впадину (да, это он делал по приколу и неосознанно и это сказано слишком "по-учёному" и пафосно, но всё-таки это дало плоды!). Несмотря на то, что он саб-вокалист и партий у него было немного, но играться со своим вокалом Хо любил. Осты из аниме, рок-баллады, скримастые песни Linkin Park и замысловатые песни их современников и коллег по цеху Xdin & Co – всё то, что, в целом, и Джисон, и Чанбин, да и даже Чан могли голосить, хоть и без техники, как пьяные мужики в караоке. Хан был рядом так много и вдохновлялся, впитывая каждый полутон голоса Ли в себя. Он сам пробовал петь, безнадёжно напрягая соседей Минхо, Чана, Феликса и своих. Пробовал подражать. А вдохновение такое летучее и лёгкое чувство, может и в увлечение перетечь или даже в азарт. А возможно, и в симпатию?***
В своей квартире Минхо Джисона видел чаще, чем своего студенческого сожителя, когда жил в общаге во время нудной и позже брошенной учёбы. С момента их первого визита к Ли, когда Минхо, превозмогая желание посраться с раздражающим Ханом, терпеливо слушал клавишную партию, прошло немало времени. И за это время Джисон регулярно бывал у старшего. Феликс часто шутил над Хани, что у того тысяча и один способ съебаться к Хо. Они вдвоём в квартире-с-которой-всё-началось (буквально, начало SSZ было положено именно у Ли) праздновали юбилей родителей Хана. Это было зимой, атмосфера располагала к детству, к традициям. Они действительно попробовали сделать всё как полагается, как взрослые люди, в чьей крови, конечно, нет ни грамма рока, – торт с безе и кешью, ложки из столового серебра, коньяк, покупной салатик. Минхо составил вместе две табуретки, накрыл скатертью пожилой квартиродательницы, поставил на импровизированный столик всё добро, Джисон заранее помыл пыльную праздничную посуду, завязал уже подросшему котику на шее бантик из верёвочки от упаковки торта. С горем пополам и со звонком отцу Хана, они даже настроили телевизор на музыкальный канал. Ляпота. Но! Они тогда переборщили с коньяком, облили и кресла, и скатерть, и пол, и кота, заигрались на клавишах так, что пришли соседи с жалобой на шум и были посланы далеко нахуй своим же обычно молчаливым (хотя и не более вежливым) молодым соседом. Засмотревшись на редкий в Сеуле снегопад, Джисон уронил тарелку с куском торта в окно – парень ел на весу, перевалившись через прохладные перила балкона, и, залюбовавшись белёсыми ёжиками в воздухе, выронил угощение вместе с серебряной вилкой, которую он ранее надраивал. Вслед за тарелкой и безе Минхо обещал и Джисона выкинуть с балкона. – Долбаёб, Джисон, блять... – Ли обречённо смотрел на расквашенную на мокром асфальте тарелку, по которой уже успела проехаться машина. – Да не отпиздит же тебя эта Пак! Ей лет больше, чем Корее! Она не заметит даже! – Хан из-за выпитого херово себя слышал и орал на весь двор, привлекая внимание гуляющих на площадке детишек. – Я тебя сейчас отпизжу, – с угрозой Минхо обхватил свои клавиши, слегка приподнимая. Ближе к ночи Сона потянуло побренчать акустически их выпущенные песни и треки, которые он услышал из телевизора. Во время одного из их первых ещё не дружеских посиделок у Ли, Джи забыл тут свою гитару, которую так и не забрал до сих пор. Изнеженные клавишами отвыкшие пальцы побаливали уже спустя семь минут перебора металлических струн, зато вот голосовые связки, смазанные коньяком и успевшим попасть в рот сладким тортом, не подводили – Хан пытался повторить манеру Anti-Flag, пробовал партии Сынмина (не настолько Сон крутой, конечно, чтобы их спеть равновелико, но, стоит признать, это у него выходило действительно хорошо), напевал оппенинг какого-то аниме, а из-за выпадавших из памяти строк начинал просто с хрипотцой кричать. Джисон много слушал, как поёт Минхо, втягивая себе в голову каждый микрозвук, каждую волну, стараясь не упустить ничего. Он очень любил вокал, а ещё больше любил вокал Минхо – у Хана до сих пор коленки дрожат от его потрясающей срывистой партии в "Hesitate" в конце. А когда ты кого-то любишь и восхищаешься кем-то, невольно хочется быть похожим, вот поэтому Джи сейчас и голосил. В какой-то момент он отложил гитару и стал просто проговаривать какую-то песню Дэвида Боуи. Вот так, дети, и выглядит нередкий гибрид долбаёба и музыканта после сезона концертов, побывавший у водкопоя. Минхо переодически подпевает-подвывает, растянувшись на диване рядом, подперев голову рукой. Тихо фонил телевизор, на импровиз-столе составлена грязная посуда и пустая бутылка коньяка, с открытого балкона тянуло холодом и колючим свежим воздухом, что морозил ноздри, из-под задницы Джи, из складки дивана, одиноко и грустно выглядывает пульт в плёнке. Ли слышал, как что-то лишнее мешалось в лёгких Хана, хотелось отхаркаться вместо него. Пальцы на ногах начинали неметь от морозца, так что Минхо, скрипя позвоночником, встал и всё-таки с хлопком закрыл деревянную облуплившуюся дверь на щеколду, от которой всё равно холодом тянуло, из-за чего Джи слегка сбился. Джисон поёт и смотрит на хёна. Он знает, что тот слушает и делает это с удовольствием, несмотря на то, что прямо сейчас у него ебало кирпичом. Кто ещё может получить удовольствие от косо-пьяного пения Хана? Возможно, конечно, ещё Чан, у него своеобразные понятия прекрасного. Ну, а так, только любящий. Люди любят, да ещё как! Джисон заболел после, что и не удивительно – сидеть зимой с открытым настежь балконом затея не самая мудрая. Сопли, кашель, температура и похмельная тошнота – на Хани жалко смотреть. Уложенный своим заботливым парнем на нормальный диван в том же, в чём уснул, Джи, выглядывая из-под тонкого пледа, поджимал пальцы на ногах и шмыгал. И смеялся, щурясь, настолько ярко, насколько позволяла слизь в горле. Клавишник лежал под жалким, держащим тепло божьим словом, пледом, прямо во вчерашней футболке с логотипом-черепушкой "The Offspring", в которой зверски вспотел, пока спал, в домашних шортах и смеялся. Ли реально даже подумал, что у младшего пошёл какой-то угар или бред от лихорадки. Хани очень легко заболевает, косяком было открывать окно в первые нормальные сеульские холода. Минхо бухнулся рядом с диваном на пол и щёлкнул парня по влажному от соплей носу. – Чего ржёшь? – он усмехнулся и сунул Джи в свисающую руку плотные носки. – Надевай давай. – Просто так... юмора не понял и смеюсь, хён! – ворочаясь, больной принялся натягивать носки на ледяные лодыжки. – Ну, Пабосон~и.. – оба засмеялись. – Я звонил Чану, он слишком необычно для себя шутканул про твою задницу, постыдился и сбросил, ха-х! Ну-ка, стой.. – Минхо, рукой держа голову парня неподвижной, прижался губами ко лбу Сона. Он улыбнулся и быстро чмокнул Хана в переносицу. – М-да, горячий мужчина..***
Гараж Хванов, в отсутствие людей, в уединении, когда внутри дома слышно громкий смех, крики Чанбина, топот ног и хлопки кухонных шкафчиков, за которые госпожа Хван ещё даст пизды сыну, – что может быть романтичнее? Настоящий сопливый фильм был бы, конечно, если бы Минхо и Джисона послали в гараж за чем-нибудь вдвоём, но увы! Ни для кого не секрет, что собирается спросить Минхо. Кроме самого Хани, естественно. Хотя в шальную голову и без того закрадываются перспективные мысли. Идеи, что дальше его синтезатора и поцелуев есть что-то бо́льшее. Что-то, что, на самом деле, он не признаёт, но... Джисон, наверное, взрослеет или наконец начинают шалить гены мамы, что является очень вдумчивой женщиной, потому что признать захотелось и серьёзные мысли о планах на будущее без безумной сцены привлекали всё больше. А может это Чан на него так влияет, последнее время они с Крисом много говорили на сторонние темы. А Бан мужчина зрелый, хотя чаще выглядит как молодой дедуля, у которого шарики за ролики заехали. А также вполне возможно, что это Минхо заставил Джисона начать... мыслить в таком ключе. Так что да, они оба знают о чём будут говорить. Хан плюхается на диван, провожаемый взглядом старшего. Рука сразу по привычке укладывается на мягкую спинку и начинает пальчиками отбивать заводной ритм. Сам Ли подходит сначала к барабанной установке, пару раз тыкнув в блюдца, отчего те заколыхались и трепетно затрещали, а потом и к своему синтезатору, что сегодня лежал на полу какого-то хуя. Минхо, не мигая, глядел на Джи, усаживаясь на прохладный бетон возле инструмента. Они молчат. Просто глядят друг на друга, пытаясь выудить что-то глазами в лицах. Так долго и одновременно, будто сговорились. Ли даже не услышал обычное сопение Сона, кажется, что младший даже не дышит. Было немного страшно. Забавно, что эти люди, что ежемесячно, едва ли не еженедельно, творят хуйню как по расписанию, прыгая с балконов клубов к автобусам, разгуливая по улице в одних трусах (Минхо пока до такого абсурда не дорос), упиваясь в юбилей родителей и роняя тортики в окно, бегая по коридорам отелей, трахаясь перед концертами, крича любимые песни до срыва упругих голосовых связок, получая пиздюлей от всех, при всём этом широком и, наверное, бесконечном списком безумствий, они боятся говорить о чувствах. Боятся взрослых слов, перемен. Ведь казалось, что любое слово, что они сейчас скажут друг другу, отдалит их от столь сладкой, страстной, горячей и сумасшедшей жизни, что у них сейчас. Но люди любят. – Хан~и.. – Минхо ободряюще улыбается, голос его тихо дрогнул, что даже слышно почти не было за шумами внутри дома. Когда последний раз голос Ли колебался, выдавая волнение? Когда он признавался в любви беспамятному Джисону? Тогда это было больше похоже на накипевшую страсть и возбуждение. А здесь они.. взрослы для этого. – Ты будешь моим мужем? Вот так сразу. Нечего сопли на кулак мотать, Минхо такое не любит. Ему и так страшно до чёртиков, он видит, что Хану также страшно, так что наверняка лучше быстрее это решить. Философия Ли одновременно так проста и так сложна. Джисону подумалось, что он точно внутри взорвался в ту секунду, когда услышал слово "муж". Он тысячу и один раз представлял вопреки своим дестрой-устоям против обычной семьи, браков и прочих "формальностей", как это будет звучать. "Мужья Ли и Хан", "Ли Минхо муж Хан Джисона" – похожие на запретный плод мысли-миражи, что как приходы под дозой всплывают в сознании и соблазняют разум. Джисон давно думал обсудить с Ли это, думал сам сделать предложение, но столько тупых сомнений начали иметь такой вес. Обычно бы Хан ни секунды не сомневался касательно важных решений в жизни, но, наверное, он взрослеет. Или это Минхо на него так влияет. – Я уже несколько недель думал с тобой об этом поговорить. Чёрт, ты вечно читаешь мои мысли! – Джисон драматично схватился за голову. – Я так шапочку из фольги носить скоро начну! – момент для шуток очень неуместный, младший это чувствует уже после того, как говорит, заливая шею румянцем. Минхо усмехается и нервно тыкается в выключенные клавиши. – Я думал, что ты против фамильярных браков, разве нет? Пиздец, я так волновался! – обижено бурчит Ли. Всё-таки он довольно громкий. – Хоть бы намекнул. Джисон, наклонив голову вбок, глазами изучает лицо Минхо так, будто видит его впервые. Он медленно поднимается с трухлявого дивана, что сопроводил это жалобным скрипом внутренних пружин, и садится рядом с Ли. Это какая-то новая мода – говорить о важных вещах, сидя на полу в гараже Хванов. – Будем считать, что мы оба ссыкуны, ладно? – Хан пальцем стал ковырять выемку на полу, не отрывая взгляда от лицо "нового" Хо. "Нового", с новым статусом, с новым взглядом, взрослого Ли Минхо, жениха клавишника SSZ, знаменитой рок-группы. Жениха.. Старший смело, но нежно обхватывает горло парня, большими пальцами щекотя нервы на коже челюсти. Глаза его сияют знакомым хищным блеском, красноватые от кусаний губы приоткрыты от внутреннего волнения, а щёки пунцовые от битов изнеженного любовью сердца. Руки Джисона ответно так правильно устраиваются на коленке и плече Ли, а взгляд не смеет отрываться от плена хёна. Скользнув ладонью выше и легонько надавив на загривок, помогая второй рукой, что уже покоилась на спине под лопаткой Хана, Минхо притягивает младшего к себе, оставляя между их лицами жалкие десять сантиметров. – Ты не ответил на моё предложение, Джисон~и, – спокойные и ровные слова, что с внешними следствиями волнения совсем не вязались. Наверное, Хан просто сойдёт с ума, если будет гадать, волнуется Минхо или нет. – Если тебе нужно кольцо... – Ты будешь моим мужем, Минхо-хён? – перебивает Джисон, усмехаясь в лицо хёну. – Я первый спросил! – сморщил носик Хо, как и ожидал Сон, и сильнее придвинул к себе парня, от чего колени их соприкоснулись. – Да, я буду... – Джи коротко чмокнул нежные, от укусов мягонькие губы Ли и улыбнулся. – Кольца ещё глянем потом.. Поднявшись наверх к парням, было ощущение, что они уже другие люди. Держатся за руки как-то по-серьёзному, а драные футболки смотрятся уже будто не по-панковскому, а по-домашнему. В глазах меньше страсти, но больше любви. Чанбин радостно хлопнул дверцей холодильника, доставая бутылку шампанского. Спустя пару потуг моржа Сынмин вздрагивает от громкого хлопка-выстрела, а Чан довольно улюлюкает. Кружки, стаканы, миска (Чонин случайно именно сегодня разбил !свою! чашку, поэтому пришлось пить из маленькой миски для риса) поднялись в воздух, керамика и стекло зазвенели, The Offspring переключились на свадебный, что не без шутки включил Хван, и новая волна криков и истеричного смеха. С громким грохотом Со, произносивший тост "за новую семью", летит с табуретки, разбивая свой гранёный стакан со времён династии Чосон. – Вот блять, морж! Живой ли? – помогая встать, толкая в спину, ругается Феликс. Джисон в это время кашляет и переглядывается с Яном, морщась. – Фу, блин... кто шампанское в холодильнике хранит? Давно оно там? – Нин поднимает с пола пустую бутылку и осматривает. – Как-то не очень обстоятельства встречают новость о нашем браке, – Минхо изогнул бровь, неуверенно усмехаясь. – Это плохой знак, Сон~и? Чан хихикает. – Пусть это будут последние неприятности как в ваших обособленных жизнях, так и в общей семейной! – довольно выкрутив крышечку от своей фляжки, даёт тост Крис. – Ой, чё базарит иногда.. ой, как спизданёт... – Феликс блаженно смотрит в окно, внимательно слушая весь кипиш.***
Сегодня концерт был необычный. Отчасти похоже было скорее на просто тусовку, так как инструментов на сцене не было, только восемь микрофонов, хотя стоек для них было всего две, остальные валялись на полу, зал был совсем маленький, гостей было очень мало (и грешно думать о том, как много денег с них содрал жмот-владелец этой халупы). Из колонок, бессистемно растыканых по небольшой площади зала, не без помех, хуярила музыка... не SSZ. Но на сцене сейчас, вне всяких сомнений, Ким Сынмин, вокалист SSZ, пытается раскрутить микрофон вертолётиком за шнур, Ли Феликс басисто пытался переорать стоящую рядом колонку, разговаривая с фанатом, Ян Чонин прыгал, как мячик, поджимая ноги к груди, и махал башкой в ритм рок-хита "Smell Like Old Spirit", чей припев сейчас старательно выпевал мультиталантливый Бан Крис Чан, менеджер SSZ. Абсолютно точно в куче людей можно было увидеть ушанку Хван Хёнджина, что спустился, чтобы к следующей песне устроить слэм, а Хан Джисон скакал, подтанцовывая и скалясь, с Ли Минхо по сцене, подкрикивая недо-Кобейну и размахивая шнуром микрофона. Это было похоже на дикий кавер-концерт каких-то начинающих школоло-рокеров, но нет... Это идея Чана – ему захотелось выйти на сцену, чтобы попеть, но на широкую публику постеснялся, поэтому он нашёл зал поменьше, диджея попроще и получился этакий дорогущий фан-митинг "Для Кристофера". Да и парни хорошенько оттянулись. Весь зал вонял всевозможными одеколонами, потом, от динамиков, если близко стоять, пахло плотным пластиком и технопылью, от маленького бара вязко пахло алкоголем, а от сцены ебашило телесными запахами парней, ковролина под колонками, а разбрызганная чуть ранее Со Чанбином прохладная газированная вода приятно контрастировала, освежая до мурашек на спине. Программу составляли на ходу, по окончанию песни крича диджею следующую, пришедшую в голову, как в караоке. Пели в разнобой, даже Чанбин выявил желание вспомнить когда-то выученную Boom Boom у Зелёного Дня. Под конец года, поздним сентябрём, перед всеобщим разъездом по родным домам Чан захотел хорошенько отпраздновать это, тем более что на горизонте Новый Год, Рождество, пора счастья в семейном кругу. Хотелось бы сделать подарок будущей семье перед всем этим делом. В конце сентября группа как раз начинала "отпуска", отпуская парней до следующего года отдыхать, до рождественских праздников. Сегодня Сынмин рвал, как в последний раз, Чанбин с ним, зато вот закулисье скудной гримёрки порадовали Минхо и Джисон. – Чан-хён, наверняка, счастлив! Теперь со спокойной душой можно уезжать! Моя мама так хочет тебя увидеть, всё шутит надо мной! – стягивая с себя футболку с потным пятном на спине в форме сердечка, кричит Хан, потирая мизинцем заложенное и приглу́шеное ухо. Минхо тяжело дышал, хлопая майкой, запуская под неё, на разгорячённую грудь, хоть немного прохладный воздух. Он сопел и широко улыбался, оголяя ровные зубы. – А чё шутит? – Про то, что я зятя ей не показываю! – Хорош орать, я тебя прекрасно слышу, как, небось, ещё половина клуба. Увидит она меня, никуда не денется, – Ли посмеялся. – Нам нужно будет и к моим съездить до самолёта. – Мы так разъезжать планируем, будто благословение просить будем.. – почти шепчет Джисон, просипывая слова по просьбе быть тише. – Так почти и есть, – передразнивает Минхо, по-актёрски схватившись за своё горло. Хан громко смеётся, что без сомнений это слышал даже таксист, дежурящий возле клуба. – Ох.. Джисон~и-и... Мой жених, ты прикинь! Как такого предложения у них не было, они приняли считать, что они сделали его друг другу одновременно оба, чтобы не спрашивали особо. Романтично ведь звучит? А ещё романтичнее факт, что за какие-то следующие три месяца они действительно попрощались с SSZ (ох и расстраивался же Хёнджин), съездили в Инчхон в родной дом Хана, где пропали с радаров, отметились в Кимпхо у родителей Хо и покинули Южную Корею тайным самолётом, что стал свадебным подарком от Чана. А незадолго до Нового Года в Сиднее была зарегистрирована новая семья Ли, состоящая из двух парней, потерянных всей Кореей. В квартире вместо стандартных мелодий будильников всегда по утрам кричало что-нибудь поактивнее, в духе полюбившихся Джисону Fall Out Boy, во время романтичных вечеров с их балкона всегда пахло сигаретами, за что первое время до переезда влетало от соседей. Минхо начал курить также быстро, как потом бросил, ведь они стали папочками – сестра Чана, что жила в центре Сиднея, по просьбе брата, подарила Хану, с которым успела сдружиться, собаку. Люди любят, судьбы меняются. В молодости музыканты и безумцы, а сейчас домоседы с четырьмя питомцами. Рок-кровь в их жилах не остыла и по сей день, когда каждому под 40, как аргумент цветная башка Джисона и не запылённый синтезатор Хо, но Корее точно грустно и скучно без них.