Mr. Clumsy Wizard

— Какого чёрта я вынужден искать твою задницу, Намджун? Прислонившийся к дереву волшебник, на лицо которого сползла шляпа, резко дёргается, вскакивая. — Твою ж мать, хён! — он хватается за сердце, — Такими темпами мне не понадобится никакой яд в крови, чтобы умереть. Юнги нависает над ним и дёргает за рукав. — Пошли, балбесина, — лесник быстро шагает, даже не оглядываясь, — я тут тороплюсь изо всех сил, не вылезаю всё утро из лаборатории, чтобы обнаружить, что ты слинял из дома в неизвестном направлении. Слава богу, вчера тебе хватило ума переночевать у меня. Волшебник старается поспевать, несколько раз спотыкаясь о торчащие корни деревьев. — Воу, да ты сегодня не в духе. В смысле, ты и так частенько ворчишь, но сегодня особенно, — ухмыляется Намджун, уворачиваясь от подзатыльника. Дорога недолгая в любом случае, потому что Намджун, переполненный переживаниями, просто остановился у дерева, которое нашел самым милым среди прочих ближайших, и пролежал под ним несколько часов, любуясь летающими рядом с ним бабочками. Даже успел подремать, пока его не нашел лесник. Волшебник отмечает, что территория вокруг дома непривычно пуста, прежде чем они заходят внутрь. В гостиной сидит кроль, довольно жующий большую, свежую морковку. Сейчас гибрид выглядит, как самый милый парень на свете, каким он и был для Намджуна всегда. Почти всегда. В любом случае, безобидный вид младшего, любопытно озирающегося по сторонам, и бегающего глазами от одного своего хёна к другому, очень успокаивает. Намджуну приходится сдерживать хохот, когда он видит как у Чонгука еле заметно дергаются плечи, прежде чем он забивает на окружающий мир, принимаясь снова усердно кушать свой излюбленный овощ. — Итак, — вздыхает Юнги, плюхаясь на своё кресло, — мы сделали, что могли, но я хочу сразу сделать важную оговорку, что предусмотреть всё мы не можем никак, потому что никто особо, кроме, конечно, непутёвых волшебников, — он многозначительно смотрит на Намджуна, — к племенным цветам не лезет, так что у нас просто недостаточно сведений. Короче говоря, при любом изменении состояния – бегом ко мне или к Джин-хёну, это ясно? — гибрид и волшебник кивают головами, — Отлично. Я попросил Джина увести ребят на ближайшее время, чтобы вы не переживали, что кто-то может услышать разговор, хотя как по мне, ничего такого тут нет... — Хён, прошу тебя, — Намджун нетерпеливо постукивает ногой. — Да, так вот. Яд, который несут в себе цветы этого племени, не такой губительный, как некоторые из его сородичей, но очень стойкий. Полагаю, его какое-то время придется вымывать из организма – это значит, что принимать противоядие придется ни один раз, — Намджун хмурится и Юнги понимающе сжимает губы, — ничего не поделать, Намджун. — Что на счёт, ну, формата? — уточняет волшебник, пока Чонгук всё так же притихши сидит на своем стуле. Даже морковку отложил. — В общем и целом, мы с Джином пришли к выводу, что тебе нужно будет проглатывать семя раз в сутки. Мы посмотрели образцы, которые нам дал Чонгук, и, похоже, одной порции примерно достаточно, не думаю, что есть необходимость измерять до грамма. Я так же планирую начать делать вам таблетки. — И мне тоже? — удивляется Чонгук. — Да, тебе для стабильных выделений, чтобы консистенция особо не менялась. По большей части, это просто бады. Я так же дам тебе список продуктов, которые лучше не кушать, пока это все не закончится, — Чонгук кивает, — а тебе, — Юнги поворачивается к Намджуну, — небольшие пилюльки по одной в день перед принятием спермы, чтобы лучше усваивалось. Намджуна немного передёргивает, когда он понимает, что теперь сперма будет частью его ежедневного рациона. — И как долго придется это делать? — почти пропавшем голосом спрашивает Намджун. — Джин считает, что месяца будет достаточно, но я бы рекомендовал перестраховаться и растянуть лечение на шесть недель. Лицо Намджуна бледное, как камень. Шесть недель, нет, да даже четыре – звучит слишком долго для чего-то насколько неправильного. — Или, — аккуратно продолжает Юнги, видя лицо друга, — вы можете повязаться, — гибрид и волшебник вскидывают головы, округляя глаза, — ректально в кровь быстрее проникают вещества, это будет просто работать лучше. Более того, сам эффект на организм будет сильнее, так что этого не придется делать каждый день. — Подожди, — вдруг оживляется волшебник, — разве это не значит, что я могу просто использовать клизмы? Хён, пожалуйста, скажи, что это так. Вздох старшего рушит надежду Намджуна. — Знаешь, почему численность гибридов в разы меньше, чем чистокровных людей, Намджун? — Н-не уверен, — Намджун смотрит на Чонгука, но тот тоже пожимает плечами. — Потому что им трудно размножаться из-за сложного состава спермы, которая с трудом вмещает в себя ДНК двух разных видов. По-большей части тот факт, что в нашем мире есть гибриды – само по себе чудо. Сперма самцов безумно привередлива у большинства гибридов и погибает почти сразу, если только она не попадает в благоприятные для себя условия прямо из пениса. Это все делает размножение гибридов долгим и сложным процессом для которого однозначно нужна удача. Если сперма чистокровного человека живёт на воздухе около часа, то представьте как быстро погибает сперма гибридов. — Но мне же не нужно забеременеть. — Конечно нет, Намджун, — немного раздраженно отвечает старший, — но вместе со сперматозоидами в семени погибают все необходимые для тебя вещества. Это так же значит, что, если вы выберете первый вариант, то, ну, готовь рот, Джун-а, — волшебник кривится на эти грубые слова, — я это к тому, что глотать ее так же придется сразу из пениса. — Как часто? Во втором случае, как много раз надо повязаться? — кролик со своего стула поддается вперёд, громко задавая вопрос. — Я рад, что ты проявляешь интерес, Чонгуки. Вам будет достаточно повязаться пять раз за ближайшие две недели. На самом деле, мы с Джином не уверены в этих расчетах на сто процентов. Возможно, было бы достаточно и трёх, но, как я уже говорил, мы здесь не для того, чтобы рисковать здоровьем Намджуна. Намджун, сглатывая, переводит взгляд от слишком спокойного для такой абсурдной ситуации Юнги к слишком энергичному для такой ситуации Чонгуку. Кролик, сидящий к нему вполоборота, подёргивает хвостиком, что отлично видно через его тонкую рубашку. Лесник, в свою очередь, задумавшись о чём-то, смотрит в окно, лаская лицо под солнечными лучами. Неужели один Намджун находит это диким? Пять раз переспать с Чонгуком или употреблять его сперму в течении от четырёх до шести недель. Выбор без выбора, да? Не потому что он очевиден, а потому что любой из выбранных вариантов означает, что они сошли с ума, предпочитая это. — Что ж, я, пожалуй, оставлю это на вас. Разбирайтесь, — Юнги встаёт с кресла, направляясь ко выходу, — только, пожалуйста, определитесь в ближайшее время и сообщите мне сразу же, потому что если вы решите, что сперму Намджун будет принимать перорально, то я уже сегодня начну делать таблетки, окей? Пока что же я примусь за таблетки для Чонгука, потому что их надо будет принимать вне зависимости от способа, который вы выберете. Волшебник слабо кивает, уставившись в свои руки, и напрягается ещё больше, когда слышит, как за Юнги закрывается дверь его комнаты где-то глубоко в коридоре. Тишина оглушает. Намджун не уверен, так как смотрит только на свои пальцы, но, видимо, Чонгук не двигается вообще, потому что в гостиной не слышно ни звука. Ясно, что не он один неуверен, что говорить. Но он старше и именно его кривые руки привели их к этой нелепой ситуации. Значит, и ответственность за этот непростой разговор брать ему. — Ладно, Чонгук-и, — Намджун, наконец, поднимает взгляд, находя младшего с большими, довольно потерянными глазами, — может, прогуляемся? — А? — кролик встряхивает головой, приходя в себя. — Говорю, пойдём пройдёмся, — он получает в ответ короткий кивок, и, подумав секунду, добавляет, — как на счёт дойти до моего дома? Раз я останусь тут на какое-то время, я бы хотел прихватить кое-что для своего комфорта. — О, да, конечно, — Чонгук почёсывает ухо, переобуваясь у входной двери в более крепкую обувь, сменяя ею старенькие шлепки и идёт вслед за другом. Они молча выходят за пределы участка, минуют лес, пробираясь сквозь густые ветки и корявые корни и выходят к пшеничному полю, где дует дикий, живой ветер. Ничто ему не препятствует на этом открытом пространстве, позволяя ветру разгонятся так сильно, как он только сможет – срывая шляпы, перебирая волосы и задирая подолы. Полуденное солнце и стрекотание попрятавшихся кузнечиков – не важно как часто Намджун находится в этой атмосфере. С тех пор, как он смог переехать из столицы в своё собственное жильё, здесь, на окруженной только чистой природой земле, он не перестаёт ценить то, что ему открывает жизнь: будь то невероятной красоты кровавые закаты, открывающиеся с его пригорка, или ежедневные игры недавно родившихся на свет хорьков, дергающих друг друга за хвосты у него на крыльце. Опуская руку в пшеницу и перебирая пальцами твердые колоски, он даже ненадолго забывает про Чонгука. Про всю эту нелепость. Но им всё равно надо поговорить, так что, так и добираясь до дома в тишине, уже в прихожей Намджун предлагает Чонгуку чашку чая. — Хён, лето на дворе, если ты не заметил, — удивляется Чонгук, — как я могу хотеть горячий чай? — Но ведь он для этого и был создан, так что твоё высказывание совершенно не имеет смысла, — кролик хмурит брови, облокачиваясь на кухонный стол пока Намджун достаёт какие-то травы с разных полочек, собирая известный только ему замысловатый букет в небольшом чайничке, — было бы вернее сказать: "Как я могу не хотеть горячий чай?", ведь он нужен как раз для таких жарких дней, как сегодняшний. Намджун улыбается себе под нос, наполняя чайник водой и щелкая пальцами, чтобы нагреть её. Чонгук, уже успевший присесть на краешек стола, завороженно смотрит как с подушечек мозолистых пальцев вылетает первая неудавшаяся искра, растворяющаяся в воздухе, но сразу же за ней следует ещё одна, более яркая, которая бьёт в дно чайника, исчезая. — Айщ, — шипит волшебник, тут же отставляя ставшую в момент горячей посуду и подносит пару пальцев к губам, кладя на свой язык, — вечно так... — Ты колдуешь всю свою жизнь, а до сих пор делаешь такие глупые ошибки? — усмехается Чонгук, поджимая нос. Намджун смущенно улыбается, поднимая на кролика взгляд и подходит к нему, забираясь на стол рядом. Перед ними большое окно, выходящее на веранду, откуда виден большой сад и начало пшеничного поля, потому что дом волшебника находится на небольшом возвышении. Красивый вид, и, слава богу, успокаивающий. — Слушай, — вздыхает Намджун, тут же краем глаза замечая, как напрягается гибрид рядом с ним, — мне действительно жаль, что из-за меня ты теперь втянут во все это. Я полагаю, это может быть несколько... Неприятно, да? — Глупости, хён, — отмахивается Чонгук. — Я правда благодарен, что ты помогаешь мне и- — Я же сказал, что это – глупости, — Намджун смотрит ему в глаза, немного удивлённый, и Чонгук, вспыхнув розовым, отворачивается, продолжая тише, — ты мне не противен, хён, я не... Я действительно не имею ничего против обоих вариантов, в отличии от тебя. Намджун старается корректно истолковать сказанное, но больше всего он не понимает ту часть про него самого. — В отличии от меня? — он тоже говорит не громко, пытаясь сделать атмосферу настолько комфортной, насколько это возможно для такого разговора. — Да, я имею в виду, пока Юнги говорил, ты то и дело хмурился, бледнел, да недовольно поджимал губы. В смысле, я понимаю, что, возможно, я тебе противен, но эта реакция всё равно сбила меня с толку, — Чонгук привстаёт, чтобы отойти на пару шагов и отвернуться от Намджуна, по видимому, слишком уязвлённый своими словами, — просто я, ну, я думал, что это не такой уж и кошмар для тебя – быть со мной, но… Чёрт. До Намджуна доносится грустное фырчание. Твою мать, он даже и не думал, что Чонгук интерпретирует всё так, хотя в этом есть смысл. На его месте он подумал бы так же. Волшебник встаёт тоже, останавливаясь позади друга и мягко берёт его ладонь в свои. — Чонгук-и, ты мне вовсе не противен, — он говорит как можно аккуратнее, — прости, что заставил тебя думать так, но разве ты не находишь это странным? Тебе не кажется, что это как-то неправильно, как-то... Слишком для двух друзей, знающих друг друга тыщу лет? Кролик резко разворачивается, чем пугает старшего и хватает его ладони в ответ. — Но хён, ты такой красивый, почему это должно казаться мне странным?! — воинственно заявляет он, тут же смущая Намджуна, — Я имею ввиду, — уже спокойнее добавляет он, — просто, мне не неприятна мысль об этом, вот и всё, — он отводит взгляд, с каждым словом мямля всё больше. В конце концов, он немного отходит, прикрывая своё горящее лицо локтями. Намджун не уверен, кто из них сейчас смущен больше, но младший имел смелость сказать то, что сказал, и этого достаточно, чтобы Намджун закрыл глаза на своё стеснение, подходя к Чонгуку, который уже упёрся поясницей в кухонную тумбу, и утягивая его в объятия. — Пожалуйста, не думай, что я мерзкий, — шепчет в плечо гибрид. — Я никогда не подумаю, что ты мерзкий, — Намджун целует его в макушку, приглаживая следом волосы. — Ты прав, на самом деле. Чонгук-и, мне тоже не противна мысль об этом, — Чонгук тут же вскидывает голову, впиваясь в Намджуна взглядом, — просто я безумно смущён всем этим. Кролик тут же вызволяет свои руки, чтобы обхватить Намджуна в ответном объятии, и волшебник снова видит подёргивающийся под одеждой от радости комок шерсти. Он такой простой, как пять пальцев. — Пф, — не выдерживая, Намджун прыскает смехом, падая лбом на плечо младшего. — По-почему ты смеёшься? — слышится растерянное у его шеи. — Просто так, Чонгук-и, — волшебник гладит его по длинным ушам и напоследок прижимает к себе посильнее, прежде чем отойти, не желая смущать младшего информацией об его инстинктивных повадках. Если не считать последних пары дней, обычно, он не такой уж любитель обнимашек, на самом деле. Хотя благодарный взгляд Чонгука перед ним заставляет его хотеть обниматься с ним почаще. Вспоминая о, вероятно, уже перезаварившимся чае, Намджун достаёт пару маленьких чашечек из глины и разливает получившийся напиток. — Я действительно рад, что мы всё выяснили, но, что касается... Эм, того, как мы будем это делать, — они, кажется, только что ушли от смущающий обстановки, только чтобы опять к ней вернуться, и Намджун действительно не хочет затягивать этот разговор, — ты сказал ранее, что тебя не смущает ни один из вариантов, так? —Чонгук угукает, пока старший протягивает ему чашечку, — Тогда, ну, если подумать, я не уверен, что мне нравится вкус спермы настолько, чтобы употреблять её каждый день, — у него учащается пульс до невероятной частоты, — так что, наверное, было бы лучше, если бы мы... Повязались, — выдыхает он, не находя в себе силы смотреть на Чонгука. — Хорошо, — голос Чонгука неожиданно хрипит, что заставляет его прокашляться, — д-давай. Горячий чай согревает изнутри, это да, но Намджун не уверен, что именно это стало причиной того, почему ему сейчас так жарко. И ужасно неловко. Говорить человеку, которому когда-то помогал с домашним заданием по математике и называл младшим братишкой о том, что им надо потрахаться – самая настоящая эмоциональная неразбериха. — Что ж, — Намджун хлопает себя по бедрам, отставляя чашку, — нам надо поторопиться, если мы не хотим, чтобы Юнги-хён нас сожрал. Чонгук кивает, и старший окидывает взглядом гостиную, составляя в голове маленький список того, что может ему понадобиться. Бегая по комнатам, его сумка быстро наполняется парой пустых склянок, просто на всякий случай, толстой, набитой листами и вкладышами, тетрадкой, парой трусов и щёткой для зубов. Задумываясь, он всё же хватает самодельную мазь от ран и ожогов, не пытаясь обманывать себя тем, что она навряд ли ему понадобится. Самое последнее, что он кладёт в сумку, убеждаясь, что Чонгук его не видит – бутылочка с ароматным маслом, которое он всегда у себя хранит будучи молодым, здоровым мужчиной с соответствующими сексуальными аппетитами, не смотря на то, что используется оно, всё же, не так часто, как хотелось бы. Эти мысли заставляют волшебника вздохнуть, пока он подкладывает бутылёк под одежду в сумке. У него была куда более богатая половая жизнь, пока он жил в столице. Правда в том, что, отучившись и поднакопив денег, он переехал сюда восемь лет назад, и он действительно не жалеет об этом решении, но с тех пор количество секса, которое у него было, можно посчитать по пальцам рук, серьёзно. Хотя, это стоило ожидать от холостяцкой жизни в глуши. — Хён, ты скоро? Нужна какая-то помощь? — он слышит голос из гостиной и прогоняет лишние мысли, торопясь к Чонгуку. Неловкость между ними никуда не ушла, судя по тому, что они молчат и всю обратную дорогу тоже. Быстро находя Юнги, волшебник с красными щеками и сжатой между пальцев шляпой рассказывает, что именно они решили, и, спасибо старшему, он реагирует ровно никак, сообщая, что таблетки для Чонгука будут готовы к вечеру, так что они могут приступать хоть сегодня. Кролик позади него выпускает странное фырчание, тут же убегая наверх, к себе в комнату, оставляя двух друзей в недоумении. Впрочем, ненадолго – тут все давно привыкли к его странностям. Так что лесник безучастно пожимает плечами, забирая жующего бублик Джина подлокоть в лабораторию. "Сегодня" – бьётся в его голове. Карусель фантазий о грядущих событиях кружит ему голову, представляя как... О боже. Как Чонгук возьмёт его. Если подумать, то половой акт у кроликов обычно длится сколько... Несколько минут, кажется? Намджун на секунду надеется, что эту характеристику гибрид от своих пушистых сородичей не перенял, пока не опоминается, тут же шлёпая себя двумя ладонями по щекам. Потому что суть всего этого не в том, чтобы получить хороший секс, а в том, чтобы получить сперму. — Приди в себя, — шепчет он себе под нос. Мелкие смешки со стороны окна заставляют волшебника испугано дёрнутся, и он обнаруживает голого Чимина, сидящего на подоконнике. Он даже не слышал как перевёртыш залетел внутрь. — Знаешь, хён, все считают, что твоя самая ярка черта – неуклюжесть, — птах, ничего не стесняясь, подходит ближе, из-за чего глаза старшего ползут в сторону, не зная, куда себя деть, — я же скажу, что твоё очарование – в твоей самобытности. Право, какой же ты иногда чудной. — Не чудной я, — отворачивается Намджун, пока Чимин лениво и дразняще подцепляет большую хлопковую майку, брошенную на кресле, пальцами, чтобы приодеться. — Ну, я имел радость наблюдать как ты, стоя в одиночестве посреди гостиной, гаденько улыбался, прежде чем стукнуть себя по щекам и тут же отругать. Это чудно, — Чимин чмокает его в загривок сзади, игриво подмигивая тут же обернувшимуся от неожиданности волшебнику. Когда-нибудь эта пташка доиграется и нарвётся на кого-то более страшного, чем Намджун, он в этом уверен. А пока что волшебнику самому приходится справляться с ласковым перевертышем, поглаживая по голове, пока вторая рука незаметно отодвигает его за плечо, чтобы пройти. — Кстати, хён, — Чимин осматривается по сторонам, — ты не видел Хосоки-хена? Он обещал приготовить обед, но я его со вчера не видел, а уже, — гибрид смотрит на настенные часы, — ну, уже как раз обед. — Не видел. Не переживай, думаю, он просто гуляет где-то. Давай вместе обед приготовим? Чимин смотрит на него оценивающе и тут же кривит рот. — Боже упаси, — фыркает, — пойду попрошу Чонгука. Это не ранит Намджуна, потому что правда. Он так ужасен в готовке всего, кроме чая, что однажды спалил Юнги кухню. Натурально спалил, потом пришлось целую неделю помогать ее чинить под бесконечное ворчание старшего. Чимин весело взбегает вверх по лестнице, шлепая босыми ступнями, так что волшебник решает занять себя чем-нибудь. Выбор быстро падает на анализ тех данных, которые он получил вчера до того, как поранился этими чертовыми цветами. На самом деле, на неделе у него появилось несколько новых интересных теорий, которые теперь, с собранными в то утро данными, можно обдумать намного серьезнее. Доставая из сумки толстую тетрадь и ручку, Намджун решает найти себе хорошенькое местечко на какой-нибудь полянке или холмике. Может быть даже он поднимется к ручью, чтобы можно было умыться, когда голова начнет вскипать. Последнее время он так много работал над зельем, что сейчас, когда он отдохнул от этого занятия на целые сутки, он чувствует в своей голове куда больше ясности. Его вновь, как и прежде, посещают интересные мысли и догадки, пока сознание с азартом пытается поймать разгадку за хвост. Включать труд в отдых кажется более продуктивным, но Намджун знает, что это понимание быстро сотрётся из его головы страхом не успеть. Страхом потерять близких людей. Более того, родителей. В любом случае, он не даст упасть себе в уныние, пока дело не сделано, потому что не может позволить себе просто страдать и плакать, пока есть кто-то, кто нуждается в его помощи. Решительно кивая самому себе, он открывает входную дверь и широким шагом направляется в лес, минуя дом Тэхена, обходя болота и добираясь до ручья. Это не быстрая прогулка, но приятная. Горный ручей спускается быстро, он так же довольно широкий. Уши Намджуна ласкает звук бурной воды, бьющейся о камни, и он приглядывает себе неплохое местечко у широкого дерева, плюхаясь рядом. Он открывает свою тетрадку, листая и всматриваясь в последние записи. Перед тем, как вчера напороться на племенные цветы, он ещё на рассвете успел собрать интересные образцы и занести информацию о них. Его глаза блуждают по тексту и корявым табличкам. Он собрал уже так много образцов и перепробовал столько вариантов целебного заклинания, что даже странно, что ему до сих пор есть за что зацепиться. На самом деле, Намджун знает, что с этим вирусом уже сталкивались огры на западе и смогли с ним справиться. Волшебнику даже удалось раздобыть образцы лекарства и некоторые материалы исследований благодаря международным связям его мамы, но организм огров так сильно отличается от человеческого, что это практически ничего ему не дало. Тут, как с противоядием от паучьих племенных цветов, которое делалось другим народом: компоненты, безопасно выводящие яд для одних организмов, попросту смертельны для других. Так что ему с нуля нужно искать замену, которая не повредила бы человеку, но повлияла бы на клетки вируса достаточно сильно, чтобы их разрушить. Это и стало причиной тому, что он полез в чертовы низины, кишащие всякой гадостью, типо племенных цветов. Из раздумий его вырывает тихое приближающееся копошение, виновник которого уже через секунду запрыгивает Намджуну на плечо, потираясь о щёку влажным носиком, прежде чем улечься на груди. — О, Хосок-и. Где ты был? Чимин искал тебя,— Намджун приглаживает мягкую шерстку, но одергивает руку, когда волоски под пальцами исчезают, превращаясь в не менее мягкую кожу, — пожалуйста, не лежи на мне голышом в человеческой форме, — волшебник смущенно отводит взгляд куда-то наверх. — Но ты сам меня спросил, как бы я мог ответить тебе будучи белкой? — возмущается Хосок не вставая с Намджуна, напротив, укладываясь поудобнее и его голос такой охрипший, что его еле слышно, — Я просто гулял. Это привлекает внимание волшебника даже больше, чем оголённые бедра друга на его собственных. — Что с твоим голосом? — огорченно спрашивает он. — У меня была странная... Ночь, — Хосок говорит так разбито, как будто он действительно ранен своими мыслями, — пожалуйста, ни о чём не спрашивай, я в порядке. Даже если Хосок говорит, что он в порядке, Намджун тут же чувствует невыносимое желание оберегать его, так что опускает все мелочи, вроде тех, что у него нет большого желания обниматься или что его друг слишком голый, чтобы лежать на нём. Он откладывает тетрадку, опуская одну руку на коричневые пряди, а другую на узкую талию. Перевёртыш выдыхает, расслабляясь, и ласково потирается носом о линию челюсти. Это не неприятно, вовсе нет, напротив – Хосок вкусно пахнет, и его кожа отлично чувствуется под пальцами, заставляя неосознанно поглаживать его бока, иногда чуть сильнее сжимая пальцы. Просто Намджуну действительно не близко такое взаимодействие между друзьями. Так что он просто набирает в грудь побольше воздуха, забывая о себе и отдавая Хосоку ту любовь, которую он заслуживает. Слыша через пару минут тихое сопение, Намджун покрепче придерживает Хосока, чтобы вытащить у себя из под спины мантию и накрыть ей голую кожу друга. Конечно, перевёртыш привык щеголять в таком виде, но это не значит, что его не достанут комары или немного прохладный ветерок. Убедившись, что Хосок лежит удобно, все так же на нем посасывая, он возвращает в руки тетрадь, снова принимаясь за дело. Конечно, он советовался и с Джином и с Юнги на этот счёт, но они не специалисты в зельях, создающихся через гибрид с магией, потому что такие зелья требуют совершенного другого подхода и логики. Даже не смотря на то, что Джин знает магию на базовом уровне, они только бестолку проторчали втроём в их лаборатории два дня, вот и все. По крайней мере, хёны дали Намджуну слово, что обязательно сообщат, если что-то придет им в голову. Глубоко зарываясь в свои мысли, он даже не знает как долго пролежал под широкими ветвями дерева, но тень начала сползать, подставляя край его руки на растерзание солнцу, что означало, что времени прошло довольно много. Ванильный запах Хосока перебивал свежий лесной, потому что его волосы то и дело скользили по лицу Намджуна, пока ветерок играл с прядями спящего гибрида. Наверняка они даже пропустили обед. — Хосок-и, — говорит он в пол голоса и проводит ладонью по волосам, — что на счёт того, чтобы вернуться домой? — Мф, — фыркает гибрид, переставая сопеть и сильнее сжимая кулаки на его груди. На самом деле, он просто превращается в белочку, чтобы не добираться до дома самостоятельно, вместо этого катаясь на голове Намджуна. Хосок делал так ещё со школы, досыпая дорогу до нее прямо на этой макушке. Забавно теперь видеть, как некогда столичный мальчик, его сосед, уже столько лет живёт в глуши. Намджуну казалось, что Хосок не продержится и дня без городского шума, но он просто притащил весь шум города с собой в этот лес, а когда к нему переехал Чимин, за ручьём стало даже больше хауса, чем в столице. Теперь свободного, бегающего по веточкам и ворующего с кустов ягоды Хосока, напротив, неестественно представлять в декорациях забитых людьми городских улиц. — Куда путь держите, салаги? — откуда-то сверху раздаётся голос, к котором Намджун сразу же признаёт Тэхёна. Подняв голову, Намджун обнаруживает его парящим среди плотно сплетённых ветвей деревьев. — Снова выкармливаешь птенцов? — отвечает он вопросом на вопрос. — Не, — Присмотревшись, Намджун видит, что рука Тэхёна протянута к крупному гнезду и он достаёт что-то оттуда, получая клевок в кисть от обиженной птицы, — ай! — он так же обижено смотрит на птицу и, потирая руку, спускается к друзьям, — Эта дура украла у меня носок. Вот и води дружбу с птицами, все они такие, — хмыкает он, запихивая носок в карман штанов. Очевидный камень в сторону Чимина, который ранее в этом месяце своровал у него маленький пакетик табака, потому что Тэхён гостил целые выходные у Джина, и когда Намджун приходил к Юнги в прошлый раз, он то и дело слушал разборки на эту тему. — Так вы идёте домой? Все уже пообедали, и я не думаю, что там осталась еда, — Тэхён следует за ними и теперь заметив, что Хосок спит, говорит вполголоса. — Ну, я в любом случае отсидел на земле всю задницу и хочу уложить Хосока в кровать, так что не важно. Мой желудок подождёт и ужина. К тому же, на завтрак я объелся блинчиков. Тэхён встрепенулся, повернувшись на него всем телом. — Вы ели на утро блинчики и не позвали меня? — Намджун хихикает и подносит палец к губам, жестом прося быть потише, — Что за бред, — уже шепотом продолжает Тэхён, — я буквально главный любитель блинов тут, в этом нет никакого смысла! Намджун трясется, чтобы не засмеяться во весь голос и поглаживает фея по голове. — Прости-прости. Это не особо работает на говорливый рот Тэхёна, потому что, неторопливо топая вместе с ним к Юнги, оказывается, что это только начало огромной тирады о его любви к блинам, будь они не ладны. Намджун слушает уже пятую поучающую историю. В этот раз о том как однажды, когда у фея ужасно болел живот, он объелся блинами и всё прошло. Это, конечно, было невероятно интересно, но волшебник выдохнул, увидев, наконец, дом лесника на горизонте и ускальзавая от только начавшийся новой истории. Уже на пороге участка пространство наполняется шумом и галдением, от которого Хосок встрепинается на его макушке и, зачем-то, прячется за шиворот Намджуна, когда к ним подходит Юнги. — Чонгук припрятал для тебя порцию с обеда, так что ты можешь пойти покушать, — сообщает он волшебнику, оглядываясь по сторонам, — ты не видел Хосока? А то я... — лесник немного тушуется, растерянно смотря в пол, — И для него тоже порцию отложил. — Видел, вообще-то он, ха-ха, — Намджун получает куда-то в лопатку настолько крохотный кусь, что ему становится щекотно, но посыл ясен, — нет, хён, кажется, видел его мельком перед тем как уйти, не знаю. — Ладно, — Юнги смотрит немного подозрительно, прежде чем на его лицо возвращается выражение подавленности. — Хён, у тебя... Не знаю, ты выглядишь не очень, всё хорошо? — взволновано интересуется Намджун. — Просто иди в дом кушать, — отмахивается он, потирая лицо руками. Вся эта странная обстановка смущает волшебника, он собирается расспросить перевёртыша, когда они заходят в дом, но Хосок игнорирует и его и отставленную тарелку с остывшей едой, даже не превращаясь в человека, чтобы убежать в коридор с гостевыми комнатами. Боже, в этом доме так давно не было настоящей драмы, что Намджун чувствует себя не в своей тарелке от того, что, кажется, между этими двумя не всё гладко. Безусловно, он не будет совать свой нос, куда не просят, и всё же в нём просыпается почти бесконтрольное желание всё исправить, даже если он не знает, что именно надо исправлять. Но подогрев заклинанием еду и наполняя свой желудок, эти мысли перебивают другие, о его собственных заботах, потому что теперь, когда он чувствует наполненность и сытость внутри, это напоминает ему о том, что к ночи хорошо бы подготовиться. Было бы странно, ну, просить Чонгука растянуть его или делать это на его глазах. Боже упаси. Он даже неуверен как именно всё делать, потому что, по сути, им важна только та часть с кульминацией. Значит ли это, что им не стоит излишне трогать друг друга? Целовать, возбуждать. Черт, Намджуну вообще дозволено быть возбуждённым в ситуации, когда всё это делается просто для обезвреживания яда в его крови? Волшебник останавливает позывы схватиться за голову и убежать в закат, вместо этого глубоко вдыхая и выдыхая. В конеце концов, из них двоих он старше, он опытнее и именно он во всём виноват. Он просто обязан держать себя в руках и не потерять лицо перед Чонгуком. Как бы всё не прошло, он знает одно – растянуть себя нужно в любом случае. Хлопая себя по коленям, он подхватывает сумку, чтобы отправится наверх, в выделенную ему комнату. Нужно выложить вещи, которые он принёс из дома и уже после идти в ванную подготавливаться. Поднявшись по поскрипывающей лестнице и убрав все принесенные вещи в шкаф в своей комнате, он с минуту вертит в пальцах масло, немного неуверенный. Ещё капельку усилий над собой и он, выругавшись, крепко обхватывает бутылек, кладя его на так и не застеленную с утра кровать и решительно направляется в ванну. Хорошенько вымывшись и натеревшись найденной мягкой мочалкой, он немного ежится от недостаточно горячей воды, потому что не уверен как в доме Юнги ее правильно настраивать. Полы так же немного прохладные, когда он после мытья опускает на них босые ступни, так что одежда натягивается длинными руками второпях, чтобы поскорее заползти в кроватку. Он даже не до конца вытирает кожу, облачаясь в большую, тонкую кофту и, минуя коридор, пробегая к себе в комнату. Кровать встречает его тело тихим скрипом пружин, пока волшебник мурчит, все сильнее укутываясь в мягком одеяле. Намджун нащупывает среди простыней бутылочку, оставленную там ранее и решает все же зашторить окна перед тем, как приступить к делу. Просто на всякий случай, чтобы мимо случайно некоторые любопытные птицы не летали. Задернутые шторы такие плотные, что в комнате тут же становится темно почти настолько же, насколько и ночью. Отличие только в маленьком жёлтом лучике, пробивающимся сквозь небольшую щель. Темнота делает всё действительно комфортнее. Как будто теперь не так стыдно растягивать себя для своего тонсэна-кролика, ага. Стыдно до тяжёлых вдохов, нахмуренных бровей и сжатых в полоску губ, пока на ладонь аккуратно выливается жидкость, растираемая между пальцами. Первый палец скользит в него без особо сильного сопротивления, приятно давя на стенки, в то время как со вторым приходится повозиться. Внутри него так давно не было ничего больше этих самых пальцев, хотя и дрочит то он обычно без проникновения. Так что процесс, вполне ожидаемо, занимает довольно много времени, прежде чем Намджун чувствует себя комфортно с тремя пальцами внутри. Он не видел член Чонгука, так что не уверен, будет ли этой растяжки достаточно. Хотя однажды он кое-что случайно подглядел в школьном туалете, но это не в счёт. Он уверен – Чонгук вырос с тех пор. — Твою мать, — шепчет он через едва ли приоткрытые губы, натыкаясь на мысли о младшем раньше, чем хотелось бы. Он вовсе не ждёт большого члена, не то чтобы он скучал по действительно отличному сексу и таким же членам, просто, блять, он не может не ожидать чего-то... Чего-то в стиле Чонгука. Чертовски горячего или удивительного, он не знает, но низ его живота покалывает, потому что, чтобы он не думал, член младшего будет в нём сегодня. В любом случае, ему не хочется просыпаться завтра с больной задницей, так что он просто тратит ещё немного времени чтобы, наконец, добавить четвертый палец. Он ничего не может поделать с высокими вздохами, вылетающими из его рта, только приглушить подушкой, уткнув в нее свое лицо. Четыре пальца ощущаются отлично, на самом деле. Раздвигая их немного пошире и задыхаясь ещё одним стоном, он не может не задаться вопросом, почему так редко дрочит, используя пальцы. Даром, что ли, такие длинные конечности отрастил? Его член, возбудившийся ещё на первом пальце, теперь болезненно трётся о простыни, и когда указательный палец внутри него проезжается прямо по простате, Намджун, выгибаясь, забывается, выпуская из горла прорвавшийся голос. Его щеки мгновенно алеют, но он не в силах справиться с наслаждением, поэтому зарывается носом в подушку посильнее и давит ещё раз, заставляя бедра вздернуться вверх по простыням. Он так сильно не хочет фантазировать ничего лишнего, не хочет надеяться на что-то чудесное сегодня. Но это то, что он делает, видя большие глаза гибрида под своими зажмурившимися веками. Он так мило всегда говорил это "Намджуни-хён", что теперь трудно представить как это обращение будет звучать из его уст в ночи, когда они разделят одну кровать, и Чонгук полностью погрузится в него, обнимая. Его тело подрагивает, пока он пытается собраться с мыслями. Пальцы очень глубоко в нем, давят так идеально, но он не уверен, стоит ли ему кончать сейчас. Намджун, не удержавшись, всхлипывает и подразнивает себя ещё раз, только слегка задевая простату. Он ничего не может поделать, иногда впадая в такое сильное отчаяние, когда возбужден. И когда его капающая смазкой головка трётся между подтянутым животом и шелком простыней, он слышит немного взволнованный, но невероятно мелодичный голос. — Намджуни-хён? — Чонгук коротко стучит в дверь, — У тебя там все в порядке? Это рушит всю решимость Намджуна, заставляя сжиматься под одеялом от оргазма, пока из члена вытекает белая струйка спермы. Он открывает рот в беззвучной мольбе, вскидывая голову, оставляя пальцы внутри себя, пока последняя капелька не размазывается по его коже. — Мне показалось, я слышал... Чонгук все продолжает, нерешительно общаясь с ним через дверь, а Намджун не может даже звука из себя выдавить, выдыхая скопившийся в лёгких воздух. Его губы подрагивают, прежде чем он, кашлянув, пытается сказать гибриду, что все в порядке. — В-все нормально, спасибо, — голос настолько взволнованный, что Намджун бы себе не поверил. Но Чонгук верит, сообщая, что пора собираться к ужину, а Намджун, приведя себя в порядок и спустившись вниз, ненавидит свое тело, собираясь по кусочкам, когда его пустая, разработанная дырочка сжимается, пока он сидит напротив кролика за обеденным столом, пропуская мимо ушей глупые шутки друзей. Волшебник, по большей части, игнорирует еду перед ним, съедая только один фрукт и выпивая немного воды, ведь он сегодня опоздал с обедом, хотя это – не основная причина. Потому что ночь ещё впереди.