Mr. Clumsy Wizard

— Спасибо, Чонгук-и, — Намджун шепчет, затолкав гибрида в маленький темный закоулок, пока остальная компания собирается в большой беседке, окруженной густой растительностью сада, — без тебя всё это было бы намного сложнее. Чонгук смущенно отводит взгляд и в тени едва начавшихся сумерек плохо видно, но его щеки кажутся чуть более розовыми. — Брось, я рад, что ты поделился всем этим со мной. Волшебник хмыкает, коротко целуя итак смущенного Чонгука в его милый округлённый нос и, когда их имена выкрикивает звонкий голос Чимина, ему приходится взять себя в руки, чтобы просто пережить эту ситуацию и направиться к остальным в беседку. Сад красиво освещён теплыми розовыми и желтыми огнями, хотя на улице ещё даже не темно, а прямо посередине беседки стоит маленькая ручная печка, помогая не замерзнуть под ветерком вечерней прохлады. Гибрид начинает свой рассказ, когда все готовы. Печка потрескивает, пока Чонгук говорит, и это единственное, что перебивает его спокойный голос. В воздухе быстро появляются клубки густого дыма, который тут же подхватывается и развеивается ветром. Чимин с Хосоком притаились, они, обычно такие шумные и веселые – всегда самые собранные и сосредоточенные в стрессовых ситуациях. И, не смотря на это, они первые, у кого в уголках глаз блестят слезы, когда они слышат о тяжелом положении горячо любимой ими тётушки. Сидящий рядом с Намджуном Тэхён кладёт свою ладонь на его руку, мягко поглаживая, пока одно из его широких крыльев распрямляется, чтобы обнять всю спину волшебника. И, на самом деле, не совсем понятно, успокаивает он так друга или себя. Скорее всего, и то и то. Джин с Юнги почти синхронно покачивают головами и потирают уставшие глаза, кривясь ото разрастающейся боли в их груди. Тетушка напряженно жует свою губу, хмуря красивые, густые брови, в остальном кажется совершенно неподвижной. И она первая, кто встаёт, закатывая рукава своей рубахи, когда Чонгук заканчивает свой рассказ. — Отставить сопли, — рявкает женщина, видя, как к Намджуну тут же тянутся пять пар рук взволнованных и опечаленных друзей, — у нас будет время высказать соболезнования, если мы не займёмся делом прямо сейчас. — Тётушка, — Намджун поспевает, ровняясь с её широким шагом, — куда мы идём? Она смотрит на него с успокаивающей улыбкой, закидывая руку на плечо. — Чимин, Тэхён! — два друга тут же встрепенаются, подбегая к ним тоже, — Возьмите Джина и соберите все книги и записи, которые нам могут понадобиться, после отнесите их в мою личную лабораторию. Сын вас отведёт, — фей и перевертыш кивают, подхватывая Джина и устремляясь втроём вглубь замка, — Юнги, малыш, — лесник переводит на них всё внимание, — отправляйтесь вместе с Хосоком к тебе домой и возьмите как можно больше образцов редких целебных трав, которые у тебя есть, — он кивает, — нам не нужно много, придётся экспериментировать, — Юнги тут же исчезает в сопровождении быстрой белки, топая в сторону выхода, — мы идём спасать твою маму, — наконец, отвечает она Намджуну, который всё это время только и успевал крутить головой, пока она отдавала поручения. Их быстрый шаг разносится по просторным, пустым помещениям, пока она ведёт его в другой корпус здания, где находятся их с отцом Джина комнаты. — А я? — бежит за ними гибрид, взволнованно дергая носиком. — А ты, — она останавливается лишь на мгновение, одаривая Чонгука многозначительным взглядом, — будь рядом. И, вопреки ожиданиям Намджуна, он не протестует, требуя большей ноши, напротив, серьёзно кивает, наконец, догоняя их и беря волшебника за руку. И вот они стоят вдвоём, держась за руки и раскрывши рты, пока женщина, проведя их через длинные коридоры и широкие двери, уверенно проходит внутрь открывшийся их взору лаборатории. Она восхищает настолько, что Намджун не уверен, сможет ли ближайшие десять минут закрыть свой рот. Высокие потолки уходят в длину трёх этажей, в ряд стоят несколько удобных, широких столов для работы, таких же белоснежных, как и всё вокруг, и у стен выставлено столько высокотехнологичного оборудования, что, кажется, из уголков его раскрытого рта теперь ещё и потекли слюнки. Само наличие у неё собственной лаборатории вполне ожидаемо, почти все волшебники использовали отдельные помещения для колдовства, по вполне понятным причинам, и, всё же, Намджун никогда не интересовался, насколько сильно мама его друга увлечена своим основным ремеслом. И, судя по высоким стендам с различными образцами и работами, магией она буквально дышала. На одном из стендов, за плотным стеклом, волшебник удивлённо замечает пару кусочков на вид обычного хлеба, что странно выбивается из общей картины других диковинных вещей, которыми кишит лаборатория. — А, это, — она замечает его взгляд, подходя ближе, — мы с моим отцом уже довольно долго разрабатываем дрожжи, способные насытить человеческое существо одним маленьким укусом. Трудно придумать формулу, при которой подобная еда будет хорошо усваиваться и перевариваться, а это первый удачный образец. Намджун восхищённо вздыхает, отчего на её лице расцветает гордая улыбка. Чонгук же мельтешит перед совершенно пустым стендом, но когда волшебник подходит ближе, он видит, как на свету переливается что-то сферообразное. — Тётушка, это что, барьер, который вы используете для защиты вашего замка? — Прототип, да, — довольно кивает она, подготавливая пару столов для работы, — мы специализируемся на всевозможной защите, и, честно говоря, — она хмыкает, — нашу семью чуть ли не выгнали из магического сообщества, когда мы заявили, что больше не будем разрабатывать и спонсировать какое-либо оружие, несмотря на наличие ресурсов на это. — Эти старые скупердяи, должно быть, были очень огорчены, — Намджун играет бровями, кидая ей зловещую улыбку. — Они были просто в бешенстве, — она одаривает его в ответ такой же гадкой и довольной улыбкой. В груди Намджуна разливается гордость за то, что он имеет честь общаться с такими людьми. Это вдохновляет. И всё же, самым невероятным кажется экспонат, стоящий поодаль от остальных, и защищённый не только плотным стеклом, но и маленьким магическим барьером. — Черт возьми... — шепчет Чонгук, делая несколько аккуратных шагов к нему. Намджун вторит ему, не веря своим глазам. — Тетушка это... — он сглатывает, — Не может быть... Перед их глазами целёхонькое, усыпанное красивыми, толстыми перламутровыми чешуйками яйцо. — Драконье яйцо, — кивает она, почти закончив раскладывать пустые склянки, пробирки, полотенца и нагревательные плиты, — только цыц, ребятня, об этом как-нибудь в другой раз. — Невероятно, — Чонгук так и стоит, застывши, пока Намджун не оттаскивает его к себе поближе за шкирку. В смысле, волшебник и сам бы, вероятно, ни за что не смог переключить своё внимание с чего-то настолько феноменального, если бы речь шла не о жизни его мамы. И он очень надеется, что про чертового, блять, дракона, им всё же потом расскажут. Женщина пододвигает к своему стулу ещё два, кивком приглашая их сесть, что они тут же и делают. — Итак, кровь, — начинает она. — Верно, — кивает Намджун, тут же сосредотачиваясь. Чонгук на своём стульчике придвигается, чтобы дотянуться вновь до ладони старшего, и заинтересованно смотрит на двух магов, опуская подбородок на спинку. — Когда я вернулась за рубашками, Юнги и Джин встретили меня такими взвинченными, что мне сразу стало ясно – дело серьёзное. Они к тому моменту раскопали в секретных архивах, что работа принадлежит моему отцу, и обратились ко мне с просьбой связаться с ним, чтобы разузнать о формулах побольше. Чего они не знали, так это того, что большая часть даже секретных архивов – простая фальсификация, что ж, — она пожимает плечами, — у нас большая семья и далеко не все из нас ангелы, вроде меня, — Намджун с Чонгукам фыркают, тут же получая по подзатыльнику, — так вот, как у главы семьи в текущем поколении, у меня, к счастью, есть доступ к любой информации, я имею в виду, правдивой информации обо всём, что касается нашей семьи. Порыскав, мы отыскали правду о том, что это работа, на самом деле, семейства бывшего возлюбленного моего отца, о том, что родители того парня убили его, волнуясь о своём детище больше, чем о своём ребёнке, но книга, всё же, попала к дедушке Джина. — Но как? — взволнованно встревает Чонгук, теребя своё ушко. — Видите ли, мой папа всегда был очень неоднозначным человеком. На самом деле, подозрения тех людей не были беспочвенны – первоначально у него была правительственная миссия, состоявшая в том, что необходимо рассекретить и обвинить подозреваемых, за которыми долгие годы велась слежка. Так что да, отношения с тем парнишкой начались не с чистых намерений. — Но почему он их тогда не сдал? — хмурит брови волшебник. — Потому что влюбился, — она нежно улыбается, смотря на сидящих перед ней парней, — влюбился до беспамятства, отрекаясь от своего задания и ведя теперь двойную игру против тех, кто ему это поручил. В его личных записях, которые достать было труднее всего, он писал, что может часами слушать речи своего возлюбленного, который открыл ему глаза, показав очарование такой магии. Этот парень пылал страстью к тому, какие великие и чудотворные дела можно вершить, колдуя этим запрещённым методом, и, на самом деле, похоже, вместе с его уходом мир потерял своего мессию, — она поджимает губы, кажется, читать всё это было для неё непросто, — незадолго до своей смерти, предчувствуя надвигающуюся катастрофу, он передал моему отцу работу его семьи, своровав её у них из-под носа, на сохранение. Он понимал, что только в руках нашей семьи эти знания могут обрести мощь и помочь людям. — Это невероятно, — выдыхает Намджун, — но почему тогда она осталась пылиться в той секретной библиотеке? Почему дедушка Джина не дал ей ход? — Что ж, похоже, это стало для него слишком травмирующим уроком. Он сохранил работу, как память о нём, с надеждой на лучшие дни, но не смог найти в себе храбрости восстать против налаженной, отрицающей такие подходы, системы, — она качает головой, — и я не могу его за это порицать. Прежде, чем выдвигать такое в массы, нужно найти хоть что-то, способное распознавать эту магию. Чонгук, — она обращается к гибриду, переключая внимание, — ты, может быть, не знаешь, но колдовство, созданное изнутри волшебника, а не извне, нельзя никак квалифицировать, в том смысле, что ты никогда не узнаешь, что оно несет внутри себя, так что это действительно небезопасно. — Верно, — кивает Намджун, — довольно безрассудно агитировать легализацию такой магии, не найдя прежде способ, которым её можно было бы проверять. — Да, — тетушка кивает, — а что на счёт крови, — Намджун тут же встрепенается, — всё оказалось до тупого просто. Корни того парня уходили к Вьету, государству, южнее от нас, — Намджун знает, он довольно силён в географии благодаря родителям, — так что мы заметили, что все не стандартные значения, которые никогда не использовались в привычных нам формулах, были обозначены буквами с немного другим шрифтом, выглядело, как другой язык, и мы пришли к выводу, что их мог придумать тот, кто писал работу. И оказались правы. Máu – кровь на вьетском. — А я ведь думал о ней! — восклицает Намджун, — Но решил, что это глупый вариант, отставив его в сторону. Спасибо, — он обращается к тетушке, — без вас мы бы ни за что этого не узнали. Как раз когда её руки заносятся, чтобы потрепать волшебника по щекам, дверь в лабораторию вновь распахивается, являя собой Чимина, Тэхёна и Джина, с кучей книг и бумаг в руках, так они, не медля, садятся за работу. Раскладывая записи и бегло пробегаясь глазами по своим конспектам, Намджун вспоминает, что основная часть работы только впереди. Самая сложная с технической стороны, но, слава богу, у него под рукой одна из сильнейших волшебниц поколения и её, хоть и не любящий магию, но, всё же, много лет ей обучавшийся, сын. Да и сам он, вообще-то, не пальцем деланный. Итак, в первую очередь, они втроём садятся за формулы, подбирая соотношения и разбирая логику на составляющие. Тэхён и Чимин уходят готовить для всех ужин, чтобы "Снабжать наших трудяг энергией!" и зовут с собой Чонгука, но: — Я занят. — Чем? — возмущается Тэхён. — Я делаю своё дело. И он остаётся с ними, держась как можно ближе к Намджуну и действительно делает своё дело. Помогает в лаборатории, подавая всё, что понадобится, чтобы не терять времени, наводит порядок в разбросанных записях, сортируя их, и даже подробнее рассказывает про симптомы болезни, которые проявляются у матери Намджуна – оказывается, он очень внимательно слушал изливания больной души отца, когда они сидели в гостиной, пока волшебник был в комнате матери. Ничего нового они не узнают, но полезно знать, что в её симптомах нет ничего сверхъестественного. И, самое главное, он просто успокаивает. Намджун в какой-то момент ловит себя, сидящим оперевшись одним локтем на стол, пока вторая рука поглаживает и разминает мягкое ушко рядом. Шерсть приятно ощущается на мозолистой коже, длинные ноги гибрида болтаются на стуле так невинно, а большие блестящие глаза то и дело бегают по лаборатории и лицам, чтобы не упустить момент, если кому-то понадобится помощь. Сердце волшебника обливается сладкой патокой в ощущении заботы и надежности. "Боже, я его..." Мысли Намджуна прерываются. Он его что? — Эта формула кажется мне странной, — заявляет Джин, ловя на себе две пары непонимающих глаз, что заставляет его тут же смутиться и съёжиться, — вы, конечно, больше понимаете в магии, но эти формулы не кажутся мне верными. Это полностью отвлекает Намджуна. — Конечно не кажутся, — встревает тетушка, — мы же такими не пользуемся, тут совершенно другой подход. — Я вижу недочеты в её логике, и дело не в подходе, — отрицает Джин. — Да, она... Нетипичная. Если не сказать, бессмысленная, — кивает младший из волшебников, — кровь, как бы, завершает её, преобразуя магию в плотную материю, но у меня создаётся ощущение, что на выходе ничем не закреплённая в крови магия начнёт просто распадаться. — Верно, и эта логика не оставляет места для наполнения, нет, скорее, подкрепления, магии внешними ресурсами. В нашей ситуации, нам будет в любом случае необходимо использовать травы, чтобы помочь организму справиться с симптоматикой и не допустить осложнений, — добавляет Джин. — Но здесь это не предусмотрено, только чистая магия, — кивает тетушка, подключаясь к их общему тяжелому вздоху, — ну, в конце концов, люди, которые писали эту работу, только изучали эту магию, и, объективно, продвинулись лучше, чем кто-либо. Так что будем пробовать. Никто не говорил, что будет просто. Она снимает рубаху, оставаясь в белой майке на широких лямках и плотно завязывает свои длинные черные волосы в высокий хвост, раздавая так же каждому из парней по резинке. — У меня своя, — мотает головой Джин, следуя примеру матери и забирая челку в маленький смешной пучок. Чонгук спокойно принимает резинку, чтобы завязать за спиной уши, и толкает Намджуна, призывая не тормозить. И, что ж, громкий смех, взорвавшийся в комнате, когда он завязывает на макушке свои отросшие волосы – ожидаемая реакция. — Отвалите, — бурчит он, утыкаясь в записи. — Алоха! — в лабораторию с ноги врывается Юнги, сопровождаемый птицей, которая улетает обратно в сторону кухни, как только доводит его до дверей, — Я притащил, чё смог. С этими словами он плюхает на один из свободных столов большую, переполненную сумку, а оставшийся в дверях Хосок быстро уходит, объявляя, что пойдёт помогать с ужином, раз для него тут работы нет. — Я же сказала, всего понемногу и только редких трав – все стандартные в этой лаборатории в достатке, — недоуменно со своего места говорит тетушка. — Ну да, — Юнги принимается распаковывать все своё добро, доставая пакетик за пакетиком и они действительно небольшие, — я сделал всё, как вы и сказали. — Да ты настоящий ботан, — прыскает женщина. — Ещё какой, — хором кивают трое других друзей, игнорируя возмущения лесника. Под распространяющийся запах трав они начинают практику. Тетушка называет это "Рубануть с плеча, иначе мы тут неделями проторчим, пытаясь выверить верные пропорции." Так что да, они пробуют, решив для начала освоить формулу, представленную в книге, а потом уже её совершенствовать и корректировать под нужное им зелье. И это... Непросто. Высасывать из себя магическую энергию так, чтобы не упасть в обморок. Более того, направлять её на выход через проткнутый толстой иглой палец, вместе с кровью. Пот скатывается со лба волшебника, когда он старается не перейти черту, чувствуя фантомное движение в своих жилах. Его веки подрагивают, Намджун ловит себя на учащенном дыхании и делает глубокий вдох и выдох, чтобы сосредоточиться и распределить силу в нем в соответствии с формулой. Они распределили первые пробы пропорций так: Джин формирует внутреннюю энергию преимущественно через белую магию, добавляя к ней немного черной магии и так же немного жизненной энергии, Намджун делает то же самое, но преимущественно через черную магию, а тетушка, как самая крепкая и опытная из них, по своему настоянию, формирует энергию в основном через свою жизненную энергию. Они решают пока что не добавлять в этот процесс наделение энергии целительными свойствами, которые образуются через начертания в воздухе печати, и её ещё предстоит разработать тоже, чтобы вместе с внутренней магической энергией вложить в выпускаемую в пробирку кровь. — Я, блядь, ничего не понимаю, — завороженно шепчет Юнги Чонгуку, присаживаясь на корточки рядом с его стулом, вместо того, чтобы придвинуть свой. — Я тоже, — с таким же восторгом отвечает гибрид, — но очень интересно. И Намджун может их понять. Если бы он не был так сильно сосредоточен на собственных действиях, то тоже с радостью бы понаблюдал за этими чудесами со стороны. Частички магии внутри них нельзя увидеть, разве что, под крутым микроскопом, но это всё равно должно быть довольно любопытное зрелище. С пальца Намджуна капают в пробирку первые две капли, и он приоткрывает глаза, обнаруживая, что пробирки двух других магов тоже начали наполняться. Им не нужно много, эту магию всё равно не прочитать, чтобы детально изучать результаты, так что им, на самом деле, нужно просто оценить консистенцию и свои собственные ощущения. Судя по записям в книге, магия вложена в материю правильно, если на выходе вы чувствуете, что часть магической энергии прошла через ваш организм, действительно его покинув, и материя должна немного рассеяться, теряя часть своей плотности и становясь более невесомой. Теперь, когда они знают, что материя – это кровь, становится понятно, что она должна не столько плавать в пробирке, сколько практически парить. Но проблема обнаруживается раньше. — Я ничего не чувствую, — говорит Намджун, — она не выходит из меня, что-то не так. — Так же, — вторят ему мать с сыном, пока их пальцы нервно вертят почти пустые пробирки. — Но Намджун, когда ты пробовал это в первый раз, я застал тебя лежащим без сознания, — вспоминает Джин, — как у тебя это получилось? Тетушка и лесник с гибридом смотрят на него с интересом. — Нет, хён, я пробовал другую, более простую и понятную формулу для воздействия. Я пытался подогреть воду. — То, что она более простая, не меняет того, что твоя внутренняя магия из тебя выходила, так? — уточняет лесник, вклиниваясь в их разговор. — Ну, да, — хмурит брови Намджун, — но она выходила просто из моей кожи, кажется, это было более естественно, просто выпускать её из своего тела, чем пытаться сделать это через выходящую из тебя кровь? Я не знаю. — Так, — задумчиво тянет тетушка, — что это было за чувство? Как думаешь, ты сможешь повторить это ещё раз? Возможно, нам всем стоит попробовать. — Хм, не уверен. Вы же чувствовали сейчас, как по вашим жилам течет эта энергия, да? — он получает два кивка, — Ну так вот, я так же чувствовал это и тогда, и просто, как бы, выталкивал её из себя. То же самое я пытался сделать и сейчас, но это не сработало. Проходит несколько мгновений, прежде чем Чонгук мнётся на своём месте, привлекая внимание. — Что если, — начинает он неуверенно, — в смысле, я, конечно, ничего в этом не понимаю, не то что вы, — он смотрит в пол, почесывая затылок, — но, может быть, вам не стоит пытаться вытолкнуть из себя эту энергию? — О чем ты говоришь, зайка? — уточняет тетушка. — О, я имею ввиду, — немного приободряется он, пытаясь утвердить своё предположение не как пустой звук, — вам же нужно вывести её через кровь, а не просто из своего тела? Звучит так, как будто вам стоит, наоборот, направить энергию в ваши артерии, чтобы она смогла попасть в кровь? И... Ох. — Это очень здравое предложение, — резюмирует Юнги с поднятыми в удивлении бровями. — Это гениально, Чонгук-и, — Джин игриво чмокает его в щеку на эмоциях, заставляя младшего хихикать, — безумно просто и очевидно, но гениально. — Спасибо, — шепчет Намджун, борясь с желанием повторить движение старшего хёна и наклониться за поцелуем тоже. Чонгук краснеет, бросая смущенное "Да пустяки", но уголки его губ самодовольно улыбаются. "Милый." "Хочу поцеловать, такой милый." — Ну что, — тетушка хлопает в ладоши, отвлекая внимание Намджуна на себя, — пробуем! И в этот раз всё идёт совершенно иначе. Во-первых, Намджун чуствует буквально скрип своего тела, пытаясь перенести энергию в артерии. Черт возьми, это непросто. Не так, как взять и "выпустить" её из себя. Она почти не двигается, никак не находя выхода и застывая в жилах – это заставляет его напрягаться, формировать больше энергии, сосредотачиваться на своём теле и ощущениях лучше. И лучше. Сильнее. Его голова гудит, но он игнорирует это чувство, ощущая, как под его кожей копится всё больше энергии, попусту концентрируясь, и никак не понять, как перенести её в чертовы артерии, так что он фокусируется на них. Сердце качает кровь, заходясь во всё более тяжелых стуках, когда Намджун пытается догнать свой пульс, вдавить в выпускаемую сердцем кровь энергию, поймать каждое движение, просочиться сквозь эластичные ткани и волокна мускулатуры. — Хён! — где-то на задворках слышится взволнованный голос, от которого он отмахивается резким кивком головы, формируя энергию внутри себя так сильно, как только может. — Намджун, твою мать, — женский голос приходит к нему вместе с сильной тряской за плечи. И он раздраженно распахивает глаза, упускаю всю концентрацию, злобно цокает, разочарованный и вырванный из своих мыслей. — Что? — его желваки напрягаются на лице, когда он видит прикованные к его рукам обеспокоенные взгляды. Он смотрит туда же, удивлённая охая. — Твои руки, — шепчет Джин, — черт подери. Как вкопанные, все пятеро не смеют пошевелиться, боясь даже дыханием сделать что-то не так. Сделать хуже. Даже открывающаяся дверь не привлекает внимания, как и появившееся возгласы. — Ужин готов! — задорно вопит Хосок, но тут же переходит на громкий, шокированный стон, подбегая к друзьям за руку с Чимином, за которым следует и Тэхён. — Хён, какого черта твои руки светятся? — взволнованно лепечет пустельга, склоняясь над ним. — Я-я-я не знаю, — сбито отвечает Намджун, наконец, отрывая взгляд от своих рук и нервно сглатывая слюну, пока глаза бегают от одного лица к другому. — Спокойно, — голос Юнги, наперекор его собственным словам, совсем не спокойный, — у нас тут несколько светлых голов, включая тебя, мертвым из этой лаборатории ты не выйдешь, чтобы не было. — Так, — подхватывает тетушка, — сделаю предположение, что ты перестарался. Что ты чувствуешь? Она, в отличии от остальных, теперь смотрит Намджуну в лицо. — Чувствую... Не знаю, похоже, я сформировал внутри слишком много энергии, но у меня так и не получилось пропустить её через артерии, и теперь, не знаю, мне её просто выпустить?! — его голос предательски дрожит. — Нет, — женщина качает головой, — это слишком много, а ты валялся в обмороке выпуская куда меньше энергии, — боже, она права. О нет, она права. — Хорошо, — почти не дышит Джин, — ладно, так. Ты можешь удерживать её вот так? Ничего не болит? — К-кажется могу, — кивает Намджун. — Отлично, ладно, что ж, — тетушка лепечет, быстро моргая, — нам... Тебе надо постараться расформировать её? — Как?! — почти кричит Намджун. — Не знаю, — терпеливо отвечает она, — не знаю, по сути, вся эта энергия есть в тебе всегда, но не сосредоточенная, а разлитая по всему телу, ага? — Ага, — тупо кивает волшебник. — Давай попробуем сделать глубокий вдох и выдох. Для начала, надо расслабиться. — Расслабиться?! У меня светятся руки! Его друзья все так же застыли вокруг, наблюдая за их разговором. Все, кроме одного. — Х-хён, — слышит Намджун немного позади себя и медленно оборачивается. Чонгук бледный, как смерть, действительно напуганный, кажется, больше кого-либо в этой комнате. Его вислоухие мягкие уши ещё сильнее обычного прижались к голове. Но он всё равно фокусирует всё своё внимание на Намджуне, который выглядит сейчас, как тикающая бомба, готовая в любую секунду взорваться, протягивая к нему дрожащие ладони. Они ласково ложатся на щеки старшего, которые тут же чувствуют тепло. Гибрид разворачивает к себе его стул, пока остальные тихо наблюдают за ними, и аккуратно, будто обходится с самой хрупкой хрустальной вазой, притягивается ближе, подхватывая свои ноги к себе, чтобы они не занимали место между их стульями, позволяя лицам быть достаточно близко друг к другу. — Чонгук, — на секунду Намджун волнуется о лишних глазах вокруг них, боясь, что младший публично переступит какую-то черту, но блестящие глаза довольно быстро привлекают его внимание достаточно, чтобы забыть об этом. — Намджун, смотри на меня, — кажется, Чонгук придвигается ещё ближе, потому что теперь он может чувствовать его дыхание на своём лице, — вся эта невероятная светящаяся херня совершенно естественна для твоего тела. Ты живешь с ней внутри всю свою жизнь, ясно? — волшебник кивает, — Ты можешь её контролировать, потому что это такая же часть тебя, как и твои руки, как и твои ноги или как твой кнопочный милый нос, — это заставляет старшего мило фыркать в руках Чонгука, который и сам постепенно расслабляется, возвращая своему лицу живой вид, — о, детка, я рад видеть твою улыбку, потому что из-за нее у тебя появляются эти штуки... Как же их... — он наигранно задумывается, поджимая губы. — Ямочки, — хихикает Намджун, не сопротивляясь его игре. — Верно! — довольно восклицает Чонгук, — Боже, твои ямочки! Гибрид всё так же актёрствует, качая головой с блаженным выражением лица. — Перестань! — глубокий смех волшебника разлетается по комнате, но он всё равно не заглушает громких крыльев огромных бабочек, которые запорхали в его животе даже на такой очевидный и глупый флирт. — Но я не могу перестать говорить о них, — хмурится он, — ямочки, ямочки ямо- Видишь! — теперь можно услышать смешки и остальных друзей, стоящих рядом с ними, — Мой рот не остановить, придётся делать им что-то другое, если ты хочешь, чтобы я заткнулся, — Чонгук тут же принимается невинными тычками выцеловывать его лоб и щеки то тут, то там, что заставляет Намджуна смеяться ещё больше. — Х-хватит, — он пытается отбиться от нападения, но Чонгук не отпускает его лица из своих рук. — Ямочки! — верещит он, когда Намджуну удаётся на секунду отдалиться, после чего его лицо снова поддаётся атаке. — Чонгук-и! — весело восклицает он, пытаясь спрятаться от его быстрых, мягких губ, от которых все равно горит кожа, несмотря на невесомость и скорость прикосновений. Все его внимание переключается на руки гибрида, когда они отпускают лицо, вместо этого хватая его собственные ладони. И Намджун буквально визжит своим басом, когда на его мозолистые пальцы начинают опускаться поцелуи. Волшебник даже не замечает изменений, пока рядом не раздаётся довольный голос Хосока. — Боже, ребята, вы такие придурки, — он хмыкает, облегченно опуская лицо на свои руки. — Что? — Намджун смотрит туда, где на его запястье лежат губы Чонгука и, — Ох! — Отличная работа, — Юнги взлохмачивает голову Чонгука, пока тетушка самодовольно хвалит себя за распределения обязанностей среди группы. Его руки почти приобрели нормальный цвет, на них всё ещё есть несколько светящихся, но постепенно угасающих пятнышек, и бабочки в его животе становятся почти невыносимыми, когда смешиваются с волной благодарности гибриду и теплой привязанности. Он хочет сказать спасибо, но его щеки слишком красные, чтобы выглядеть приемлемо, от осознания, насколько сильно Чонгук на него влияет. Так что он просто поднимает широко раскрытые глаза, едва двигая губами. — Всегда пожалуйста, хён, — нервно хихикает младший, очевидно, и сам смущенный ситуацией. Группа друзей смотрит на них, и, кажется, каждый в этой комнате может увидеть искрящее между их глазами электричество. — Гадость, — фыркает Джин, — вы такие очевидные, — ай! — тетушка пихает его в бок. — Окей, так что на счет ужина, на который мы с Хосок-и хёном потратили столько времени? — Эй! — встревает фей, — Я тоже помогал. — Я едва ли успевал бить тебя по рукам, чтобы ты всё сам не съел, помощник, — толкает его Хосок. — Что я мог поделать! Я так люблю сырную корочку на запеченных овощах, — дуется фей, при словах которого в лаборатории заурчало сразу несколько животов. — Звучит просто отлично, — облизывается тетушка, — но я бы не хотела делать большую паузу для ужина, у нас тут ещё слишком много работы, — хмурится она. — Вы все равно не сможете колдовать, пока едите, — протестует лесник, — так что ноги в руки и жуйте побыстрее, — Намджун хихикает над ним, поднимаясь с кресла. И они действительно очень торопятся в этот раз. Тэхён заботливо раскладывает столовые приборы, садясь поближе к волшебнику и шепча ему на ухо: — Хён, у меня тут есть кое-что, — в его руках под столом блестит серебро, — это моя счастливая ложка, — Намджун взрывается смехом, — заткнись! — его щёки быстро приобретают розовый цвет, — Это семейная реликвия, я серьёзно, так что я беру её крайне редко, когда мне действительно нужна удача, — фей смущенно протягивает её старшему, — думаю, древние феи, благословившие эту ложку, войдут в наше положение и не обидятся, что я даю её тебе. Под влиянием очарования своего тонсэна, смех Намджуна превращается в нежную улыбку, когда он принимает расписанную странными каракулями ложку. — Спасибо, Тэхён-и, ты лучший, — фей самодовольно булькает, отводя взгляд и сразу же завязывая разговор с сидящим по другую руку от него Хосоком, чтобы скрыть смущение. Чимин озабочено пытается пропихнуть в волшебника как можно больше еды, откладывая ему самые вкусные кусочки и то и дело наполняя его тарелку, так что закончить с едой как можно скорее становится нелегко, но Намджун справляется, быстро двигая челюстями по совету Юнги и вскакивая из-за стола самым первым. Его друзья и тетушка застилают пространство вокруг комфортом и любовью, и это помогает мыслить трезво и действовать разумно, понимая, что голодный обморок или простой недостаток сил замедлит процесс только сильнее, но это всё равно не спасает от холодящего загривок чувства надвигающейся беды, которая смотрит на него своими жестокими глазами из каждого угла и давит своими когтистыми лапами, и их никак не стряхнуть с плеч, пока это зелье не будет готово. Так что да, поблагодарив перевертышей за еду и ещё раз Тэхёна за ложку, возвращая ему её, он торопится, направляясь в лабораторию под топот догоняющих его Джина, Юнги, тетушки и Чонгука. — Блять! — Мама! — возмущается Джин ругательству. — Прости, дорогой, — она протягивает к сыну руку, поглаживая его по плечу, — это сложно. Два волшебника мычат в согласии. Намджун вытирает со лба пот, когда они пробуют вывести энергию через кровь в третий раз. Проблема не в том, что это должно быть так уж сложно, проблема в том, что тело никогда не делало так раньше – всё равно что взять и научиться шевелить ушами, никогда даже не пробуя прежде. Юнги давно закончил раскладывать и сортировать травы, и почти завершил подготовку рабочего места, ожидая, пока они перейдут на этот этап. Поняв, что случится это не скоро, лесник, не желая тратить свой ум попусту, перетаскивает на облюбованный им стол ту самую книгу, погружаясь в толстые страницы текста и время от времени подолгу смотря в потолок, осмысливая и раздумывая. Чонгук тоже находит себе ещё одно дело, помимо того, чтобы просто быть рядом, когда атмосфера вокруг успокаивается. Он внимательно осматривает лабораторию, тщательно изучая приписки к каждому экспонату, которые ему выдала тетушка, чтобы не скучал. Тэхён, Хосок и Чимин остались убираться после ужина, но они, вероятно, тоже скоро закончат, а у троих волшебников дело всё так же стоит на месте, когда они, уже в третий раз, тяжело выдыхают после очередной неудачно попытки. — Да у нас кровь быстрее закончится, — Джин откидывается на спинку кресла, прикрывая глаза после пятой попытки, — уж точно раньше, чем мы научимся делать это правильно. — Погоди-ка! — неожиданно вскакивает со своего места Юнги, пугая остальных в лаборатории, — О черт, кажется я знаю, чем вам помочь, ребята! Его глаза горят, но, прежде чем кто-либо успевает что-то спросить, он пулей выскакивает из помещения, оставляя даже дверь открытой. Его фигура быстро исчезает в тени, пока по всему корпусу раздаётся звонкий топот. — Он вот всегда такой? — хмурится тетушка. — Какой, сам себе на уме? — уточняет Чонгук, с трудом отводя глаза от очередной диковины за толстым стеклом, — О, я с ним живу, и, поверьте, большую часть времени он ещё хуже. — Неужели? — О да, — хмыкает гибрид, — бывает, зациклится на чем-то и страх на всю округу наводит. Вот, например, прошлой зимой он неделями почти ни с кем не разговаривал, вечно бормоча себе что-то под нос. Не обращал внимание на мир вокруг настолько, что на вопрос "Идёшь спать?" отвечал "Тролли не спят в такое время, Чонгук" и снова возвращался к своим бормотаниям. Мы уже начали переживать, — Джин и Намджун трясутся от подступающего смеха, вспоминая эту историю, — как оказалось, что он просто прочно решил начать вести дружбу с русалками, и никак не мог определиться, какой им преподнести подарок, чтобы сложить о себе хорошее первое впечатление. — Боже, — тётушка тоже звонко смеётся, — чудо какое. — А как-то раз Хосок на четыре месяца отправился к своей старшей сестре за океан, и, поначалу, всё шло хорошо, но ко второму месяцу Юнги-хён натурально начал сходить сума, вернувшись однажды вечером из города с большим подозрительным мешком выше него самого, так что моё любопытство пересилило меня, и знаете, что я в нём обнаружил, прокравшись в комнату хёна? — Чонгук поднимает брови, продолжая, когда слушатели заинтересованно мычат, — Большую мягкую игрушку, БУКВАЛЬНО копию Хосоки-хёна! — они все снова задыхаются от смеха, — Очевидно, это было сделано на заказ, потому что выглядело очень качественно и дорого! Но когда он поймал меня с поличным, то даже не стал ругать, вместо этого жалуясь, что обивка даже близко не такая мягкая, как кожа Хосока, — Чонгук разводит руками, — чудик! — А когда я куда-то уезжаю, он отказывается к моему возвращению даже приготовить мой любимый клубничный пирог и накрыть на стол, — возмущается Джин, — мне приходится каждый раз готовить и тащить его в хижину самостоятельно. — Милый, — воркует тётушка, — хочешь, я для тебя хоть десять таких пирогов буду готовить, каждый раз, когда ты возвращаешься домой из какой-либо поездки? — Не стоит, мам, мои всё равно выходят вкуснее, — пожимает он плечами, тут же получая от неё щипок на предплечье. Вскоре Юнги возвращается, на этот раз ведя за собой всю оставшуюся компанию. Все четверо выглядят взволнованно достаточно, чтобы притянуть всеобщее внимание. — Итак, — заявляет лесник, уступая своё кресло белочке, к которому на колени сразу плюхается Чимин, пока Тэхён безрезультатно пытается его сместить, чтобы усесться самому на худые острые бедра, — дело в том, что, как вы все знаете, Хосок и Чимин перевертыши, что сам по себе очень сложный и запутанный процесс, способный убить тебя в два мига, если ты не справишься с изменениями. И, кажется, у наших перевертышей есть схожий опыт, который может вам пригодиться. По пути я уже рассказал им, что именно вы пытаетесь сделать со своим организмом. — Верно! — Чимин вскакивает с колен и недовольно пыхтит, когда на его место тут же плюхается Тэхён, — дело в том, что каждый раз, когда мы принимаем перевёрнутую форму, мы во всех смыслах уменьшаемся в размерах и этому надо долго и крайне аккуратно учиться, особенно мне, потому что у птиц совсем другая система кровообращения, так что, когда Хосоки-хён только начал меня учить, я мог бы просто сжать своё сердце до слишком маленьких размеров или неверно преобразовать его в птичье, четырёхкамерное. Короче, сдохнуть без верного подхода было проще некуда. — Суть в том, — подаёт со своего места голос Хосок, — что поначалу, когда ты этому только учишься, твоё тело не уменьшается всё сразу и по щелчку пальцев, меняясь в животное. Ты по кусочкам учишься переворачивать каждую свою частичку. И мы полагаем, что тот формат напряжения, которое испытывает тело, когда мы сужаем, уменьшаем и меняем свою кровеносную систему может быть довольно похож на то, что пытаетесь сделать вы. В смысле, это, очевидно, не то же самое, но подход, который мы используем, может сработать и для вашего эксперимента. — Однозначно стоит попробовать, — нетерпеливо говорит тётушка, — ребята, это просто отличная идея! — Согласен, — быстро кивает Намджун, вторя движениям головы Джина, — вы молодцы, — гордо улыбается он леснику и перевертышам, получая довольные улыбки в ответ. Чонгук возвращается на своё кресло, утаскивая к себе на колени Тэхёна, чтобы он не мешал Чимину и Хосоку держаться вместе, рассказывая о своей науке, но они быстро решают поменяться местами, потому что крылья фея то и дело закрывают гибриду обзор, а сам фей только и рад оказаться позади Чонгука, потому что это значит, что его мягкие уши полностью в его распоряжении. — Итак, — начинает Хосок, — сейчас у нас организмы привыкшие и для нас это естественно, но вам эти действия придётся выполнить. Нужно хорошенько разогнать кровь, — волшебники тут же принимаются разминать шею и хрустеть пальцами, — вы придурки, что ли? Нормально разогнать кровь, поднимайте свои задницы со стульев и айда кардио, пока я буду рассказывать остальную часть. С разочарованным стоном все трое прекращают клоунаду, нехотя поднимаясь на ноги и делая небольшую разминку, прежде чем начать активно двигаться. И это выглядит забавно, когда тетушка спринтует на месте, Джин делает прыжки, а Намджун чередует кикбоксинг с приседаниями. — Вы выглядите как полоумные ученные, — хихикает Тэхён, заставляя и Чонгука подпрыгивать от смеха на своих коленях. — З-заткнитесь, — закатывает глаза Джин. — Так вот, — продолжает за старшего перевертыша Чимин, — нам нужна хорошенько разогнавшаяся, свеженькая кровь и учащенный пульс, чтобы вы намного лучше чувствовали, как она течет по вашему организму и как бьётся ваше сердце. Более того, в таком состоянии она намного, я имею в виду, намного лучше преобразуется и деформируется. — Так что ещё двадцать приседаний, хён! — кричит Тэхён Намджуну, заставляя всех, кроме трёх волшебников, залиться смехом, когда ещё и Юнги, слишком сильно хихикая, чуть ли не падает с краешка стола, на который присел. — Дебильные у тебя друзья, — цедит Джину сквозь зубы тетушка, — с этой секунды двери этого дома открыты только для Намджуна. Впрочем, это никак не помогает унять всеобщее веселье и ещё несколько шуток, брошенных тут и там, прежде чем они возвращаются к делу. — После того, как вы закончите, — продолжает Чимин, — вам нужно будет сосредоточиться на той руке, откуда будет взята кровь. Чтобы было проще деформировать состав крови, нам нужно будет, теперь напротив, как можно сильнее её замедлить – так вам будет легче сосредоточиться, вкладывая энергию в никуда не торопящуюся жидкость. — Так что нам нужны жгуты, — резюмирует Хосок, — мы подзапрём вашу кровь в руке, пока вы будете формировать там магию и пытаться вложить её в кровь, и, как только дело будет сделано, проколем пальчик. Должно сработать. — Должно сработать, — соглашается тяжело дышащий Намджун. Закончив с кардио, тетушка быстро находит в одном из ящиков большого белого шкафа со стеклянными дверцами несколько жгутов. Безумно удобно, что они находятся в лаборатории, где, конечно же, такие вещи обязательно лежат – просто на всякий случай. — После того, как сформируете магию, — инструктирует напоследок Хосок, помогая Юнги затянуть жгуты на руках волшебников, — не знаю, как объяснить, но попробуйте как будто сжаться, знаете, как втянуть живот, но только не живот, а руку. Дышите обычно. Вы должны почувствовать фантомное ощущение давления на ваших артериях – в эту секунду максимально расслабьтесь телом, но мысленно оставайтесь как можно более сосредоточенными. Не теряйте концентрации. Слушайте тело и своё сердце. — Должно получиться, — ещё раз шепчет себе Намджун, прикрывая глаза. Два жгута на его руке туго давят на кожу. Глубокий вдох, выдох. Мысли сосредотачиваются, когда внутри он, наконец, чувствует формирующуюся энергию. "В этот раз обязательно получится."