Mr. Clumsy Wizard

Настойчивый запах клубники врезается в нос и на губах тает что-то мягкое в едва уловимом касании, становящимся все ощутимее и требовательнее. Намджун слышит свой сбитый сквозь сон и сомкнутые губы голос, но чувство никуда не пропадает, становясь все сильней и реальней. На его щеки ложится горячий воздух, прежде чем он, хмурясь, ворчит, переворачиваясь на живот. — Боже, — до него доносится какое-то шуршание рядом с его ухом, — почему ты не можешь лежать спокойно... Намджун на это только недовольно хмыкает, утыкая нос поглубже в прохладную подушку, пахнущую свежим хлопком. Несмотря на все старания зарыться куда-нибудь, избегая любого воздействия на мирно спящего себя, с кожи жестоко сталкивается одеяло, медленно скользя от плеч к ступням. И ему даже наверняка стало бы холодно, если бы вслед за одеялом на него не опускались бы теплые руки. — Чего тебе, — недовольно стонет волшебник, пытаясь отпихнуть от себя гибрида, чьи уши щекочут оголённые лопатки, чтобы вернуть себе своё одеяло. Он даже не помнит, что бы снимал майку перед сном. — Хён, два часа на сон закончились, — Чонгук вдыхает понятный только ему запах с кожи за ухом старшего, звуча почти блаженно, — все начинают просыпаться и собираться в летней кухне. Намджун жмурит глаза, собирая сонного себя по кусочкам, чтобы снова статься функционирующим человеком. Что не просто, если ты испытал дичайший стресс и устроил мозговой штурм лишь затем, чтобы потом поспать два часа. В голове одна сплошная вата, а в горле страшно пересохло и хочется пить. Под языком покалывает от жажды и в рот как будто насыпали песка. — Хорошо, — хрипит он, пытаясь разлепить глаза, что получается едва ли, — хорошо, Чонгук-и, сейчас встану. Он неторопливо поднимается на локти, стараясь совладать с собой, и поднимает следом бедра, облокачиваясь на свои колени. — Не так быстро, — Чонгук одерживает его одним резким движением, хватая под живот, из-за чего его тело тяжело шлепается обратно на простыни. — Какого... Намджун затыкается, неожиданно ощущая то же чувство, которое преследовало его сквозь сон. В его пухлые губы упирается протянутая гибридом клубника. — У нас есть минут пятнадцать, — шепчет он в кожу старшего, прижимаясь грудью к вспотевшей под одеялом спине, — и, хён, не пропадать же клубнике снова? Точно. В рот попадает неосторожно стекающая капля и Намджун так хочет пить, что не может думать ни о чем, жадно хватая предложенную ягоду. Он мимолетом вспоминает как просил Чонгука принести их, прежде чем провалился в сон и теперь он благодарен сразу за две вещи: Чонгук не разбудил его раньше времени, не смотря на то, что ему пришлось блуждать ночью по этому безразмерному замку, и, так же, он всё же нашёл время накормить его. Хотя, это довольно сомнительный способ – с его руками на лице и груди, с его широкими плечами на себе и шершавым языком на загривке. У Намджуна в голове туман, но он действительно больше всего на свете сейчас хочет почувствовать сладкий, свежий сок клубники, которая уже вдавливается в его прикрытые губы. Это пошло до красных щек, с каким рвением Намджун широко открывает рот, не успев спрятать стон наслаждения, когда мякоть ягоды давится между его зубами. Пальцы невольно сжимаются на простынях. Неприятная липкость пролитого сока на губах и подбородке забывается, стоит Чонгуку поднести следующую клубнику, которую Намджун теперь уже хватает без промедления. Свободная ладонь младшего опускается вниз, жадно сжимая мягкую задницу и заставляя волшебника под ним подавиться стоном. Чонгук шипит, торопливо стягивая его нижнее бельё и прижимаясь ртом к рельефному тазу. Его руки, перепачканные сладкой клубникой, разводят бедра Намджуна, открывая себе доступ к его напряженному члену. Теперь Намджун чувствует себя таким раскрытым и уязвимым, когда Чонгук принимается с благоговением выцеловывать внутреннюю часть ног, медленно переходя к тяжелым яйцам, так, что его нос утыкается прямо в основание капающего смазкой члена. Намджун извивается, откидывая голову назад, закрывая глаза, а гибрид порыкивает, не меньше наслаждаясь ситуацией. — Мне было так хорошо вчера, — мурлычет он, проходясь языком по длине, — хочу, чтобы тебе тоже было хорошо, — ласково шепчет прямо в кожу, обхватывая ртом головку. Бедра Намджуна подпрыгивают, проталкивая член глубже, на что кролик только усмехается, насаживаясь дальше уже сам. Язык широко обводит головку, опускаясь до середины, прежде чем Чонгук стягивает щеки, делая свой рот невероятно тесным. Теперь, когда он двигает головой, кажется, будто Намджуна засасывает, и старший просто зарывается лицом в подушку, чтобы не быть слишком громким. Его бесстыже раскрывают руками шире, так, что мышцы в ногах напрягаются от натяжения, и это возбуждает ещё больше, будто он выставлен для Чонгука на показ – весь в его власти. Пальцы его правой руки, все ещё липкие и скользкие из-за сока клубники и с маленькими кусочками ее раздавленной мякоти между фаланг, проникают между ягодиц, потираясь о дырочку, прежде чем медленно скользнуть внутрь. Намджуну дурно, так хорошо, что он неосознанно пытается уйти от прикосновений, дёргаясь, но вместо этого его член заглатывается только глубже, пока вокруг губ Чонгука скапливается влага. Прямой и указательный пальцы разводятся внутри ножницами, будто с его попкой бесстыже играют, просто ради веселья. — Ч-чонгук, я, — он пытается сжать бёдра, хотя бы немного свести ноги, чтобы ощущения были не такими острыми. Младший с громким чавкающим звуком выпускает член изо рта, приближаясь к уху Намджуна, и, наконец, начиная двигать пальцами более методично и быстро. — У нас так мало времени, хён, — шепчет он, пальцами второй руки кружа по его сочащийся головке, надавливая на напряжённую плоть, — тебе нужно поторопиться и хорошенько кончить для меня. Намджун скулит, левая рука Чонгука обхватывает член полностью, двигаясь в одном темпе с пальцами внутри, которые так приятно давят на стенки, в невероятной близости от простаты. — Блин, — Чонгук всхлипывает, прижимаясь к нему всем телом, — я так хочу вставить тебе прямо сейчас, твою мать, — Намджун стонет, чувствуя, как близко его подталкивают к краю, и уговаривает себя не плакать во время оргазма хотя бы в этот раз, — ты такой тугой, такой мягкий внутри, там просто должен быть мой член, — всё продолжает ругаться он, двигая двумя руками всё сильнее. Намджун согласен, быстро кивает, захлебываясь звуками, которые издаёт. Вчера, когда он отсасывал Чонгуку, он всё равно не думал о том, чтобы как-то удовлетворить себя. В его голове такие мысли сейчас просто не помещаются. А теперь он трясется крупной, редкой дрожью, кончая так сильно, что даже не сразу понимает, что влага на его лице и подушке это на самом деле его слёзы, и что это не мир вокруг замолчал – это уши заложило. Чонгук аккуратно поглаживает его головку, продлевая оргазм, а пальцы мягко двигаются внутри, приятно растирая. Челюсти Намджуна всё ещё плотно сжаты, а мышцы до сих пор сокращаются, правда, с каждым разом всё слабее. Губы гибрида оставляют на нём маленькие поцелуи и... Боже, он просто хочет остаться в этом моменте. Чувство, будто он выдохнул полной грудью и полностью расслабился в этих сладких объятиях с привкусом клубники. Чонгук и правда делает для него так много и теперь кажется, что так было всегда, просто Намджун не давал о себе заботиться. Ну, по-крайней мере, не таким образом. Волшебник просяще мычит, поворачивая голову, чтобы утащить его в долгий поцелуй благодарности, в котором отдаёт всё, что у него есть. Вся та любовь, о которой способен петь язык, оплетает его, соединяя вместе их губы. Чувственно и все ещё сахарно после спелых ягод. Чонгук что-то чувствует, конечно же, он чувствует даже незначительные изменения, которые невозможно заметить, обрывая поцелуй и смотря ему в глаза на таком близком расстоянии, что дыхание они всё ещё делят на двоих. — Все хорошо? — миленько спрашивает он, заправляя несколько прядей Намджуну за ушко. — Да, — он на мгновение прикрывает глаза, сглатывая, чтобы немного собраться с мыслями, — да, я просто... Он просто что? Хочет его, хочет быть с ним, хочет слушать любую его болтовню, хочет смотреть в его глаза, вот так, часами, хочет просто быть рядом. Хочет дать ему то, о чем он безмолвно молит каждый раз, глядя на него. — Я... Его слова безжалостно обрывает скрип тяжёлой двери, на звук которой они оба тут же дёргаются. — Ребят, в темпе, уже почти все собрались и у нас даже готов, — заходящий Джин обрывается на полуслове, широко открывая глаза, как только взгляд натыкается на две переплетённые обнажённые фигуры, — кофе... — всё же заканчивает он, с секунду тупо пялясь, прежде чем быстро закрыть глаза ладонями, громко вскрикивая. — Блять, хён, — ворчит Намджун, отцепляя свои руки от Чонгука. — Во-первых – фу! Во–вторых – простыни будете менять сами! Джин смешно топает ногой и разворачивается, захлопывая за собой дверь. Намджун смотрит в пустоту, где недавно был его хён, неловко сжимая губы, пока не слышит, как позади него раздается задорный, почти мальчишеский смех Чонгука. Чонгук, увидев удивление на лице напротив, начинает смеяться ещё сильнее, легонько толкая его в плечо, на которое следом падает сотрясающаяся от смеха голова гибрида. И, ладно, наверное, это действительно смешно, раз у Намджуна дёргаются губы тут же сдаваясь и расходясь в широкой улыбке из которой льется громкий смех. Они всё ещё хихикают, вместе на скорую руку приводя себя в порядок в ванной. Это немного странно – мыться вместе, но Намджун не может противостоять себе, любуясь обнаженным телом Чонгука и закрывая за ними изнутри дверь. На это уходит порядка восьми минут, прежде чем они быстро натягивают на себя одежду и спускаются к друзьям, минуя длинные, местами темные из-за отсутствия окон, коридоры. Главная лестница, напротив, освещена безумно ярко, находясь перед окнами высотой в метров двадцать. Из них красиво льется свет обоих спутников, одинаково белоснежный – такой изящный и так подходящий этому изысканному месту. Каша с орехами, которые любезно притащили летяги к этому ночному завтраку, и горячий кофе с молоком. На самом деле, после сильного оргазма, который ему подарил Чонгук, и вкусно набитого пуза, он чувствует себя сильнее всех на свете. Ладно, ну, может не совсем так. Организм все ещё достаточно сильно истощён нервами и страхами, но он действительно чувствует силы внутри себя. Тётушка сразу на выходе из малой столовой ловит под руки Чимина и Тэхёна, чтобы помогли ей дотащить книги из библиотеки. Намджун на самом деле тронут, что они оба встали в такую рань, совершенно не выспавшись, чтобы поддержать командный дух. Они должны притащить сборники древних рун и сопутствующую литературу, которая может пригодиться. Это на самом деле немного, тётушка спокойно унесла бы одна, так что Намджун уверен, что она взяла с собой этих двух, просто чтобы помочь развеяться – так сильно они клевали носом. Хосок привычно ютится на теле лесника, обвивая его всеми конечностями, пока тот пытается разложить все убранное прежде на столах. Ему мешает то и дело лезущая под нос мягкая прядка гладких волос, из-за которых его лицо забавно дёргается в попытках не расчихаться. — Намджун, иди сюда, — Джин открывает небольшой одноразовый пакетик, из которого достаётся толстая иголка и пробирка, — посмотрим твои анализы. Волшебник отходит в дальний угол к другу и протягивает ладонь, тут же чувствуя на пальце ватку со спиртом. — А мы совсем забыли об этом последние два дня, да? — хмыкает младший. — Да, но делать это каждый день – в любом случае совершенно точно не необходимо. Хотя попробуй докажи это нашему всеотцу Юнги, – они тихонечко смеются, пока игла быстро прокалывает кожу. — Тогда почему сегодня? — спрашивает Намджун. — Юнги наверняка говорил тебе, что мы считаем, что трёх принятий спермы Чонгука ректально должно быть достаточно, хотя мы так же озвучивали цифру пять, прозапас, если яд будет уходить хуже, чем должен, — Намджун кивает, пока Джин вертит в руках пробирку, — ну, вы же вчера повязались третий раз? И, судя по тому что я видел, сегодня утром тоже, — Джин морщится, — твои анализы после первого и второго раза были отличные, прогресс не заставлял себя ждать, так что мы даже можем надеяться, что тут, — он кивает на кровь в пробирке, — яда больше нет. У Намджуна приоткрывается рот и широко распахиваются глаза, пока до него не доходит мысль: — Вчера я... Принимал ее не ректально, — выдавливает он из себя. Джин смотрит на него как на придурка долю секунды, прежде чем расплывается в пошлой улыбке. — Нет у него таких мотивов ага, только лапшу на уши мне навешал, — Намджун краснеет от этих слов, вспоминая, как убеждал в этом друга пару дней назад у его пруда. — Не подумал... Видимо, мой мозг был так сильно затуманен и занят зельем, что я просто... Забыл? У меня была чёткая мысль, что мне просто нужно получить сперму и я даже не засомневался в том, что вообще делаю, боже, — он потирает глаза, выдыхая. — Ладно, что ж, а сего... — Нет, ничего такого, — обрывает его Намджун, не желая много болтать о том, что происходит у них с Чонгуком в постели. — Ну, — пожимает плечами Джин, направляясь к расслабленному Юнги, который, кажется, вот-вот заснёт, уткнувшись перевёртышу в макушку, — тогда считай эту проверку обычной профилактической мерой. — Если не случится чуда, — грустно хмыкает Намджун вслед, немного разочарованный собой. Ничего ужасного не случилось бы, если бы вчера они быстро потрахались, зато сегодня у него могло больше не оказаться яда в крови. И он безумно хочет этого, конечно, потому что тогда он сможет внести вклад в создание зелья куда больше. Он перестаёт наблюдать за ковыряниями Джина с пробиркой и тоскливо утыкается в свои руки, пытаясь отодрать заусенец. Со стороны слышно шуршание, и теперь он видит, что Чонгук поправляет гнездо, оставленное со вчера, перекладывая подушки и пледики по своему усмотрению. Его уши мягко лежат на спине и шерсть выглядит такой блестящей из-за яркого белого света в лаборатории. Намджун залипает на них на какое-то время, очарованный, как и в первый день их мягкостью и цветом. В первый раз, когда он встретил Чонгука, они были ужасно перепачканы пылью и грязью, прилипшей к ним в драке. Тогда кролик был почти беззащитен – его кулаки по большей части неуверенно дрожали в воздухе, и Намджун просто не мог пройти мимо этой картины. Правда, потом он выяснил, что у Чонгука большие способности к маханию этими самыми кулаками, которые, видимо, просто куда-то делись от страха и растерянности перед большими и страшными задирами на несколько лет старше его самого. Однако тот день теперь, спустя столько лет, никак не назвать плохим – сидя на краю Намджуновой ванны и болтая ногами, Чонгук смотрел на него большими, блестящими глазами, никак не решаясь предложить дружбу первым. Так что это сделал сам волшебник, заклеивая пластырем обработанную ранку на коленке, по которой тут же забавно пробежалась мурашки – и это, безусловно, один из самых удачных дней в его жизни, потому что, иначе, он с гибридом навряд ли когда-либо был бы знаком. Возвращаясь мыслями к ушам из-за воспоминаний, как смешно Чонгук отмывал их тогда в маленькой раковине, он обнаруживает, что совсем забыл проверить кое-что безумно интересное. Широким шагом Намджун подходит к младшему, присаживаясь рядом, и тут же тянет руку к его висящему уху. Чонгук слишком сосредоточен на взбивании очередной подушки, так что не особо реагирует на то, что его ухо оказывается в ладонях волшебника, который теперь привычно поглаживает его по внешней стороне. Так кажется, но Намджун замечает маленькие подёргивания под штанами над его попой – иногда трудно сказать, кролик он, или, судя по вот таким повадкам, собака. Он, конечно, может ещё долго так продолжать, забавляясь этой милой реакцией, но сейчас у него совершенно другие цели. Левая рука держит ушко за кончик, пока правая поднимается выше, почти к основанию, и пальцы на ней скользят к хорошо спрятанной внутренней стороне уха, на которой волосы кажутся куда более редкими. Намджун чувствует рукой мягкую кожу, которая, наверняка, очаровательно розовая – он обязательно проверит в следующий раз. Его пальцы скользят вверх и вниз, мягко поглаживая пару раз, прежде чем Чонгук дёргается, как ошпаренный, крича на всю комнату. Джин тут же оборачивается на них, и даже задремавшие было Юнги и Хосок хмурят брови, поворачивая к ним головы. — Какого чёрта? — испуганно вопит гибрид, приглаживая ухо, на которое посмели посягнуть, к голове. Намджун растерянно бегает глазами по его лицу, пока рука так и висит в воздухе. — Я-гм, у Юнги была энциклопедия и там я прочитал, что тебе будет приятно, если тут погладить, — быстро защищается он. Юнги улыбается одним уголком, быстро поняв что произошло, и утыкается обратно в макушку перевёртыша, пальцами поворачивая его голову к себе, а Джин, наблюдая реакцию лесника, вежливо решает даже не пытаться понять случившееся, видимо, и так излишне впечатлённый тем, что случайно увидел утром, и отворачивается к своим пробиркам. Чонгук вдыхает и выдыхает несколько раз, всё ещё приглаживая ухо. Он медленно возвращается на своё место, глядя Намджуну в глаза. — Хён, я не злюсь, не подумай... — Я не хотел сделать тебе больно или неприятно, — с сожалением перебивает его старший. Их голоса опускаются почти до шёпота, чтобы ускользнуть от лишних ушей. — Всё не так, — хмурится Чонгук, придвигаясь поближе и выглядя довольно неловко, — ты же видишь, что у меня есть и человеческие уши, да? — Намджун кивает, — У людей это довольно часто бывает эрогенной зоной, как, например, у меня. У меня так же есть и кроличьи уши, которые у моих предков не чувствительны в сексуальном смысле, — волшебник внимательно слушает, действительно заинтересованный, — однако, тело человека куда проще возбуждается от касаний к тем или иным его частям. Даже такие вещи, как соски у мужчин, которые, по сути, нахрен нам не нужны, все равно у многих являются эрогенной зоной, — он ненароком скользит глазами к груди Намджуна, от чего тот тут же смущается, видя, как Чонгук сглатывает, прикрывая глаза, прежде чем вернуться к рассказу, — короче, волей эволюции внутренняя верхняя часть ушей, где, по большей части, кожа, стала у гибридов кроликов очень чувствительной. Я имею ввиду очень, хён. — Вот как, — волшебник прихватывает в рот нижнюю губу и отводит взгляд. Дело не в том, что его настолько смущает эта информация, а в том, что он, по сути, пытался возбудить Чонгука у всех на глазах. Случайно, но всё же. — Я могу быть очень нетерпелив, если так делать, — шепчет младший на выдохе, — и уж точно не могу обещать быть аккуратным с тобой, если ты попробуешь сделать так во время секса. Его темно-карие глаза следят, кажется, за каждым движением, и Намджун не знал бы, куда под этим взглядом деться, если бы не был так потерян в тут же развернувшейся фантазии о том, чтобы сделать так в следующий раз. — НАМДЖУН! НАМДЖУН-А! Громкий крик Джина не только прерывает их момент, но и обращает на себя внимание Юнги и Хосока. — Что там? — тут же обеспокоенно хмурит брови Юнги. — У Чонгука, видимо, золотая сперма, потому что тут ничего нет! — радостно восклицает он, осматривая всех вокруг, пока до них доходит, — Твоя кровь совершенно чиста! Намджун, Чонгук и Юнги тут же вскакивают, подбегая к старшему волшебнику. — Сперма? — шепчет себе под нос сбитый с толку Хосок, оставшийся сидеть на опустевшем кресле, — Какого... Впрочем, на него едва ли сейчас обращают внимание остальные четыре друга, столпившиеся в кучку и смотрящие друг на друга. — Серьезно? — неуверенно спрашивает Юнги, — Совсем ничего? — Совсем, — Джин кивает головой. — Полагаю, у меня реально крутые сперматозоиды, — хмыкает Чонгук всё ещё с удивлением на лице, вызывая смешки у всей компании. — Отличная работа, — подбадривает Юнги, раздавая пять всем троим, что превращается в шлепки ладонями между каждым из них. — Потрясающе, — сияет Намджун, — я же теперь могу тоже наколдовать зелье для мамы, да? — Конечно, — говорит Юнги под кивки Джина. — О боже, парни, — Намджун выдыхает, закидывая руки на плечи Чонгука и Джина, которые делают то же самое и с Юнги следом, образовывая групповое объятие. Его настроение взлетает за секунду. Не то что бы его настолько сильно заботил этот яд в его крови, потому что он уже знал, что это не смертельно и временно, но полноценно участвовать в разработке зелья – действительно важно. Дышать и правда становится легче, пока укол осознания не портит это всё в одну секунду. Он смотрит на Чонгука рядом с ним, когда их объятия закончены, и, видимо, растерянность на лице волшебника говорит достаточно много, чтобы Чонгук, помешкав, перенял его, поняв, о чём тот думает. Не сложно прийти к вопросу о том, что между ними будет теперь. Мысль вернуться к обычной дружбе... Намджун не знает, сможет ли не трогать его больше положенного или действительно радоваться, если он найдёт себе кого-то. И он уж точно не сможет не думать о Чонгуке – в романтическом или в сексуальном плане, не важно, просто не сможет не. Гибрид хмурит брови, отводя взгляд. Глупо, как быстро они оба расстраиваются, копаясь в этих мыслях. — Мы вернулись, — басит Тэхён на всю лабораторию, открывая перед тётушкой дверь, чтобы пропустить её. Это выглядит круто до тех пор, пока не подходит Чимин, как раз в ту секунду, когда фей, злобно улыбаясь, отпускает дверь, проскальзывая внутрь, тем самым ударяя ей прямо по вскрикнувшему перевёртышу. Перебранка вспыхивает мгновенно, но оба друга, под строгим взглядом подходящего к ним Хосока, уходят баловаться в коридор, поникше толкая друг друга в плечи по пути. — Итак, руны, — хлопает тётушка по принесенным книгам, — тут вот большая энциклопедия с примерами, — она указывает на самую большую книгу, — остальное притащили просто на всякий случай, чтобы мальчишки не бездельничали по дороге назад. Оба волшебника хмыкают, принимаясь рассматривать и листать книгу в четыре руки. И, боже, это просто гигантская вариативность по сравнению с новыми, стандартными рунами, которые были разработаны специально таким образом, чтобы облегчить волшебникам жизнь. Это удобно, но неэффективно в таких исключительных ситуациях, как у них. Намджун и тетушка быстро освежают информацию в памяти, на скорую руку выписывая себе несколько особенно трудных рун и тезисов для составления нужного им типа печати. На это уходит всего час. А Джин всё ещё плохо в них понимает, пытаясь вникнуть в текст перед собой. — Хён, мы пока потихоньку начнём колдовать, а тебе нужно обратить побольше внимания на главы с пятьдесят пятой по шестидесятую. Для начала. — Ну почему я не могу просто пробовать вместе с вами? — капризно ноет он, дуя губы. — Потому что, дорогой, древние руны действительно многосоставные и сложные – нет никакого смысла в том, что ты будешь просто так тратить свою энергию вместе с нами. Джин хмыкает, пытаясь казаться не расстроенным, но Намджун знает, что это, вероятно, задевает его – чувствовать, что он недостаточно хорош даже чтобы полноценно помогать. Даже в университете он старался получать только хорошие оценки, несмотря на то, что терпеть не мог большинство предметов. Джин тогда постоянно говорил, что так хорошо учится только потому, что ему не хочется отставать, глядя на Намджуна, но младший волшебник всегда знал, что станет магом и хотел этого, так что, видя, как его хён до утра стоит над проектами, от которых его тошнит – испытывал невероятное восхищение. На самом деле, сейчас у него есть некоторое время, чтобы нагнать их к практике, потому что Намджун и тётушка, вероятно, потратят довольно много времени, определяясь с тем как построить нужную им печать. Они так же думали об альтернативных рунах ранее, перед сном, но, уже расходясь по комнатам, решили в первую очередь сосредоточиться на старых, как на более вариативных, что им на руку. Альтернативные же, по сути, отличаются только тем, что выстраивают печать от внешнего круга ко внутреннему, а не наоборот, как остальные, что больше подходит для воздействия на окружающую среду, а не на живых существ. И теперь, вычерчивая символы в воздухе и пробуя разные варианты, они понимают, что их действительно много с этими рунами и все выглядят довольно подходящими на первый взгляд. Более сложная структура позволяет добавить в печать куда больше деталей и написать более точную логику, так что: — Мы сдохнем, если решим попробовать все это, — констатирует факт Намджун, спустя ещё полтора часа, — буквально, мы нашли более двадцати вариантов, которые нужно применить на практике, чтобы проверить, не отвергнет ли их наша внутренняя магия. — Боже, — вздыхает тётушка, — тогда нам придется растянуть это на несколько... Нет, пожалуй, трёх дней хватит. Тогда каждый из нас сможет пробовать по три варианта в день и, если нам повезет, мы найдем подходящий намного раньше, чем превратимся в безжизненные овощи. Все трое вздыхают, и Джин ещё решительнее утыкается в книгу, понимая, какой объём работы им предстоит. Юнги уже подготавливает новые травяные отвары, Тэхён и Чимин вернулись, усевшись в обнимку в самом дальнем углу чтобы никому не мешать своими тихими смешками, а Хосок и Чонгук озабоченно трутся то тут то там, не особо зная, куда себя деть. Большую часть времени они тратят на рассмотрение оставшихся экспонатов в лаборатории. Намджун отвлекается лишь на пару секунд, забавляясь тем, как они пытаются выяснить, зачем нужен экспонат с табличкой "bomb" потому что про него ничего не написано в том руководстве, что дала Чонгуку тётушка. В какой-то момент они, уже довольно долго рассматривая летающие в коробочке светящиеся шарики, перестают даже спорить, начиная просто хихикать от глупых шуток, созданных из воздуха. — Эта штука повышает настроение, — шепчет Намджуну на ухо тётушка, заметив его заинтересованность, — ничего серьёзного или крутого, но она действительно помогает мне в особенно плохие дни, — она подмигивает, улыбаясь ему. Когда у Юнги готовы свежие травяные отвары, Джин тут же заявляет, что готов пробовать, и они распределяют найденные варианты на каждого из них троих. — Начнём? — хлопает себя по бёдрам Джин, получая два кивка. Первые три печати не подходят настолько сильно, что это подкашивает общий настрой. Они принимаются магией не лучше, чем это было с обычными рунами. Эти три варианта, которые они решили попробовать самыми первыми, незначительно отличались друг от друга, основанные на наиболее стандартной логике. Они решили пробовать их первыми, потому что такие общие варианты имеют больше всего шансов подойти под разные заклинания, но, очевидно, это не тот случай. — Я уже чувствую себя отстойно, — вздыхает тётушка, — боже, на это нужно столько сил. — Верно, — стонет Намджун, — но даже то, что это может затянуться на три дня уже звучит слишком долго. У них есть какое-то время, прежде чем Юнги заново приготовит отвары, чтобы они могли использовать свежими порции. Второй круг тоже не заканчивается успехом, однако, выглядит уже намного лучше. — Кажется, нам нужно отказаться от размещений запечатывающих магию рун в этом месте, — советуется Джин с двумя другими волшебниками, — потому что она просто испарилась. И теперь им и правда нужен перерыв больше предыдущего, потому что перед глазами начинают плясать темные круги. — Так, вы трое! — командует Хосок, видя перед собой до страшного бледные лица, — Спать на сорок минут, пока мы готовим обед. С ним хочется спорить и Намджуну даже кажется, что он это делает, пока вдруг не осознает, что его язык даже не двигался, приклеенный к нёбу. Так что Тэхён хватает Джина на руки, укладывая в это их самодельное гнездо, пока Чимин и Чонгук аккуратно подхватывают тётушку под две руки, укладывая рядом с сыном, а после возвращаясь за Намджуном, чтобы сделать то же самое. Последнее, что он помнит, прежде чем провалиться в ненормально глубокий, но несправедливо короткий сон, это то, как Юнги, незаметно для всех, шепчет ему слова поддержки, прежде чем поправить одеяло и, выходя, выключает в лаборатории свет. И теперь эти сутки становятся больше похожими на странный сонный бред, потому что они просыпаются от вкусного запаха еды, когда их кормят, работают, тратя и так никакой запас энергии, чтобы затем снова уйти на короткий, глубокий сон и повторить всё по кругу. Это растягивается, потому что энергии с каждым разом всё меньше, а заклинания даются всё тяжелее. Зато, они успевают попробовать каждый по четыре печати с таким графиком. И все не подходят. На самом деле, Намджун почти не чувствует своё тело уже через двадцать четыре часа. — Полная задница, — мямлит тётушка, горбясь, — мы и правда умрём такими темпами раньше. — Вот именно, — настойчиво поддерживает эту мысль обеспокоенный, как и все остальные, Тэхён. — Нам нужна другая тактика, — Чимин нервно потирает свои ладони, когда в него случайно врезается беспокойно наматывающий круги Чонгук. — Прости, хён, — он отодвигает его, продолжая слонять туда-сюда. В комнате воцаряется напряжённая тишина, пока каждый думает о своем. Даже те, кто не колдует выглядят чересчур уставшими, что не мудрено: беспокойство за друзей, за судьбу мамы Намджуна, нервная обстановка, недосып ещё больший, чем у волшебников, потому что они готовят и убирают лабораторию, отдыхая посменно, пока троица спит, а Юнги ещё и варит каждый раз для них травы. И никто из них не жалуется, оказываясь всегда где-то поблизости и делая всё, что в их силах. Намджун так благодарен. Он знает, что поступил бы так же для каждого из них. Сквозь слабость и мутную пелену в глазах, он чувствует приятное тепло в самой середине его тела – такоё согревающее, обнадёживающие чувство, что с ним все будет хорошо, пока они вместе. Это мимолетом наводит его на забавную мысль, что их небольшая команда заглушает тревоги громче, чем бомбы. Те маленькие огоньки, летающие под крышкой, на которые смотрели Хосок с Чонгуком и которые так радуют тётушку, когда ей плохо. И это случайным образом неожиданно наводит его на мысль. — О боже, — шепчет Намджун, пытаясь встать, — ребята, кажется у меня есть... Не знаю, можно ли назвать это идеей, — он тут же привлекает внимание всех остальных в комнате, пока Хосок, стоящий рядом, закидывает себе на плечи его руку, чтобы волшебнику было проще стоять. — Что, Намджун? — нетерпеливо спрашивает Джин. Намджун оглядывается назад, на тумбу, куда была переложена та книга по которой они научились колдовать своей внутренней магией. — Мне нужно немного времени, чтобы сказать наверняка, пока это только смутное ощущение, но, кажется, это может быть выходом, — он кивает на книгу. Друзья хмурятся, а Чонгук тут же подскакивает, чтобы принести её. Волшебник берет в руки протянутую книгу, всё ещё опираясь на Хосока – но он просто не может не стоять от волнения. Страницы перелистываются быстро под старательными движениями пальцев Намджуна, пока он не находит нужную. — С-смотрите, — сбивается он, тыкая в оглавление, — я так и думал. — Установка связи, — растерянно читает вслух Чимин, — хён, что это? Намджун ненадолго жмурится, собираясь с мыслями, чтобы изложить их достаточно ясно. — Это третье направление использования внутренней магии. Оно выглядело сложно, да и нужно было мне другое, а время поджимало – так что я не стал вникать и разбираться, что оно значит, однако, перед тем, как понять, что мне это не нужно, я всё равно быстро пробежался глазами по паре первых страниц и в моей памяти сейчас, знаете, бывает, проскользнуло смутное воспоминание о какой-то случайно увиденной ранее информации. — Это... Что-то типо передачи магии? — спрашивает Юнги, изучая текст. — Кажется? Я точно не знаю, но, вроде, там шла речь об энергии. Мне надо это изучить. Юнги хмыкает, отворачиваясь и усаживаясь обратно к себе на стул. — Ты как всегда, — усмехается он, закидывая ногу на ногу. — Я правильно понимаю, что это значит, что мы тоже сможем помочь? — сглатывает Чонгук. — Вы уже помогаете, малыш, — хмыкает тётушка, похлопывая его по плечу. — Тогда объявляю трёхчасовой сон, раз уж нам может понадобиться энергия каждого из нас, — бескомпромиссно указывает Хосок, — если кто-нибудь из вас откроет рот против – того я тут же научу уметь держать его закрытым. Намджун может чувствовать, как коллективный холодок пробегает по спине каждого из них от этого голоса, и, безусловно, никто даже не думает о том, чтобы перечить старшему перевёртышу. Забавно, как даже тётушка притихает, послушно кивая. — Хоба прав, — лесник притягивает Хосока к себе, уводя из комнаты, — все вон – у нас целых три часа подряд на сон, так что нет никакого смысла кому-то спать в этом вашем... Чтобы то не было. — Это подушечное царство, — хмурится Чонгук, толкая его, прежде чем Юнги, проходя мимо, успевает увернуться. — И у него есть имя, вообще-то! — кричит вдогонку Чимин, тоже направляясь следом к выходу. Тэхен, Джин и его мама идут троицей, подхватив друг друга под локти, пребывая в неплохом настроении от предстоящего сна, пока Чонгук ждёт Намджуна, чтобы вместе дойти до комнат. — У вашего шалаша правда есть имя? — уставшим, тихим голосом спрашивает Намджун. Ему правда весело и интересно, но он не может звучать громче, поэтому старается говорить хотя бы мягко. — Да, хах, Чимин ему его и дал. Он назвал его Сэриндипити, — Чонгук, почему-то, смущённо отводит глаза. — Эм... Это Интуиция в переводе с языка центральных земель, да? Почему? — Намджун удивлённо расширяет было слипающиеся глаза. — Я... Ну, в общем, я рассказал ему кое-что о нас – о ситуации с ядом и моими, как бы, чувствами, — запинаясь объясняет он, пока они поднимаются по главной лестнице, слыша вдалеке шаги остальных, — это было после того, как мы узнали, что в твоей крови не осталось яда. И сегодня, когда у вас был небольшой перерыв и ты заснул в этом шалаше, обнимая меня, он назвал это так, глядя на нас и воркуя. Намджун немного смущён тем, что гибрид рассказал о них Чимину, с другой стороны, подмечая, что и так слишком много людей посвящены в проблему. На самом деле его не в чем винить – уж точно не в желании поделиться своими переживаниями с одним из лучших друзей. — Но почему интуиция? — возвращается он к этой мысли, все ещё не находя смысла. — Нет, это можно перевести как "Счастливый случай". — Счастливый случай, — смакует на языке Намджун, грустно улыбаясь. На самом деле, отравление ядом едва ли можно назвать счастливым случаем, однако, Чонгук, кажется, сделал для них это возможным. Но что теперь, когда его помощь в выздоровлении Намджуна больше не нужна? Волшебник засыпает в этот раз один, в своей комнате, крутя эту мысль в голове. И всё это сложно даже не смотря на два минета, которые происходили ранее без какой-либо надобности – сегодня утром и тогда, под персиковым деревом. И поцелуи. Эти взгляды. Дрожь под кожей. Всё то, что он испытывает к Чонгуку – он бы посмеялся над любым, кто бы смел заявить, что это не любовь.