chosen

Когда Чайлд просыпается, Чжун Ли уже нет рядом, и парень пялится в потолок, делает медленный, словно бы опустошающий выдох. Думает на мгновение, что он мог всё выдумать. Слишком реалистичная фантазия для сна, он бы ни за что не поверил, что выдумал такое. Как мне убедить тебя… вместо этого боготворить меня? Возможно, он это не выдумал — слова посылают мурашки по его спине, заставляют снова отчаянно желать коснуться губ Чжун Ли. Он очень сильно сомневается, что смог бы сам такое придумать. Он втягивает воздух, когда слышит скребущий звук сковородки на кухне, резко садится прямо, и его голова начинает кружиться от этого прежде, чем он смог нормально сесть. Всё тело болит, и он не уверен то ли это результат спаррингов в течение двух, а, возможно, и трех дней подряд со всё ещё незажившими ранами, то ли это из-за… прошлой ночи. Возможно всё вместе, думает он, свешивая ноги с кровати, мышцы болят при попытке пошевелить ими. Он двигает ногами медленно и осторожно, чтобы быть уверенным, что они не будут дрожать под ним. У него получается встать, и боль приносит удивительно знакомые ощущения — давно он не чувствовал себя… настолько истощенным, усталым, доведенным до предела своих возможностей. На губах появляется ухмылка, и он сомневается, стоит ли вообще надеяться на то, что Чжун Ли найдет хоть одну причину провести с ним спарринг вновь. Чтобы… — Моракс, — мямлит себе под нос в поисках штанов. Щеки заметно теплеют, но он отчаянно надеется, что чего-то похожего на прошлую ночь в дальнейшем будет только больше. И что он не слишком наглеет, желая подобного. Он понимает, что сказал это вслух, и это позволяет воспоминаниям промелькнуть в голове, когда он находит штаны и натягивает их на себя. Слова Чжун Ли, те, что заставили желудок Чайлда чуть ли не узлами завязываться. Ты должно быть горячо любишь своего бога, раз смог вынести такое… или, возможно, ты больше не чувствуешь подобного. Он стоит тут, посреди комнаты несколько долгих мгновений. Сглатывает, моргает. Пытается уложить в своих мыслях подобное утверждение, старается держать остальные воспоминания на безопасном расстоянии. Ты выбрал это, или тебя заставили? Его челюсть дрожит, когда он борется с волной… чего-то. Волной какой-то эмоции, которой он не хочет давать названия. Чего-то запутанного, темного и неправильного, и он не хочет такого, не хочет об этом думать. Он зажмуривает глаза, сжимает кулаки до тех пор, пока ладони не начали болеть. Болеть из-за символа приношения, горького напоминания для Чайлда, чем он на самом деле являлся. Ничто более, чем просто жизнь, принесенная несуществующему богу, чтобы задобрить его и предотвратить разрушения. Он был выбран за свои умения — разве сестра не говорила ему не выпендриваться? Не создавать проблем? Не выделяйся. В каком-то смысле он это выбрал, но одновременно и нет. Был избран. Как это объяснить простыми словами, как объяснить Чжун Ли, что это все было нечто иное, чем просто сложно? По его венам струится лед, не дает ему шевелиться, не дает думать. Приковывает к месту, руки сильно сжаты в кулаки, и стойко ощущается боль — как напоминание для него. И, Моракс помоги ему, он не может даже определиться. Он зол? Он зол на Моракса, бога, требующего жизни Чайлда за собственное бездействие? Или на Царицу за то, что выбрала его? Или на свою семью, свою деревню, которые стояли в стороне, позволили его забрать? Он зол — единственное, что он может сказать наверняка. Зол на то, что его жизнь была поставлена под угрозу, что по-настоящему выбора у него никогда и не было. Что его путь был выбран за него. — Чайлд… — пауза, которую делает Чжун Ли, кажется очень внезапной, и Чайлд моргает и открывает глаза, видит Чжун Ли, застывшего в дверном проеме, взгляд мужчины тяжело проходится по фигуре Чайлда вниз и возвращается обратно к глазам, — Что случилось? Только тогда Чайлд начинает ощущать холодные дорожки слез на своих щеках, и он стискивает зубы и трясет головой. Надеется, что Чжун Ли поймет это как-то, что Чайлда нужно оставить одного, что тому лучше уйти из комнаты и притвориться, что ничего не видел. Чжун Ли или не понял этого, или выбрал проигнорировать все это полностью, потому что он окончательно заходит в комнату и протягивает руку. Когда он поднимает голову Чайлда вверх за подбородок, парню приходится стиснуть челюсть ещё сильнее, борясь с желанием как-либо неприятно огрызнуться на Чжун Ли. Он зол не на него, совсем нет. — Скажи мне, — не просьба, хоть Чайлду и хочется избавиться от хватки на своем подбородке и все равно проигнорировать все это. Он не будет притворяться, что понимает желания богов, но он знает людей. Знает, что он был выбран, возможно, по какой-то определённой причине, возможно, нет. Но они — Царица, люди из его деревни, они сделали выбор дать ему умереть. Он сглатывает, глубоко вздыхает через силу. — Ты спрашивал… был ли у меня выбор, — Чжун Ли хмурит брови на мгновение, пока осознание не проскальзывает в его глазах. Его губы сжимаются в тонкую линию, хотя он даже не знает, о чем Чайлд собирается поведать. Тем не менее Чайлд все равно это говорит, потому что чувствуется это все как кислота на языке, и он не хочет ничего, кроме как эту дрянь выплюнуть. — У меня его не было. Хватка Чжун Ли на его подбородке усиливается на мгновение, всего на немного перед тем, как тот осознает это. Рука Чжун Ли падает вдоль его тела, сжимается в кулак, а взгляд уходит в сторону. Чайлд думает, что там может быть что-то сродни жалости, и от этого живот скручивает, даже когда он хочет закричать: «Видишь? Как же ты не видишь, что все неправильно?! Кто-то другой тоже видит, кто-то понимает!» Это одновременно и как некое подтверждение, и что-то пугающее, он не может решить, было ли признание во всем этом ошибкой. Не было бы лучше просто проигнорировать все это? Просто позволить Чжун Ли проводить с ним спарринги и готовить для Чайлда еду, и обнимать его, и… Не было бы лучше притвориться, что ничего вообще не было? — Мне жаль, — голос Чжун Ли тихий, наполнен болью настолько, что в груди Чайлда начинает все сжиматься, и он думает, как Чжун Ли может быть так больно от того, что произошло не с ним. — Ты ничего не сделал, — говорит Чайлд, и это заставляет Чжун Ли грустно улыбнуться, чего Чайлд не совсем понимает. — Хочешь чего-нибудь поесть? — говорит он вместо того, что чтобы согласиться с Чайлдом, указывает рукой на дверь, — Я бы хотел тебе показать кое-что после. Чайлд хмурит брови, но позволяет любопытству заполнить собой все, унести прочь плохие чувства, которые чувствовать у него нет никакого желания. Уголок губ приподнимается, он позволяет ухмылке управлять его выражением лица. — Кое-что показать мне? — он позволяет взгляду опуститься вниз по телу Чжун Ли, принимая некоторую смелость, и это вознаграждается короткой вспышкой зубов Чжун Ли в мгновенном оскале прежде, чем его осторожная нейтральность возвращается. — Я верю, что это будет для тебя более, чем увлекательно. Это единственное объяснение, которое Чжун Ли дает перед тем, как уйти на кухню, а Чайлд следует за ним, затаив дыхание, быстро ест и не позволяет чистой вспышке веселья Чжун Ли вызвать в нем слишком много смущения. И все равно его щеки теплые, когда он заканчивает есть, и Чжун Ли бросает на него свой веселый взгляд перед тем, как махнуть рукой в сторону двери. Входная дверь, не та, что ведет в спальню, и любопытство Чайлда перевешивает его моменты разочарования.

***

— Да ты, блядь, смеёшься надо мной. — Нет, уверяю тебя. Чайлд моргает ещё раз, уверенный, что его зрение прояснится, и он больше не будет видеть настоящий особняк, стоящий перед ним. Но он не исчезал, сколько бы раз Чайлд не моргал. Видимо, Чжун Ли с лихвой хватило недоумения Чайлда, и он проходит ближе к парадным дверям, оставляя Чайлда позади. Это подталкивает его к действиям, и он бросается вперед, нагоняя Чжун Ли, и качает головой. — И живешь ты в лачужке, — говорит Чайлд, как бы закрепляя эту информацию, потому что он не до конца уверен, что полностью понимает ситуацию. Этот массивный особняк и есть «другой дом» Чжун Ли? Тот самый, в котором он живет только потому, что Чайлд вытеснил его из его крошечной избушки? Чжун Ли толкает одну из массивных дверей, и она открывается медленно, с едва слышным скрипом. Чайлд качает головой, следуя за ним во внутрь. Внутри, возможно, все ещё хуже, чем снаружи. Здесь слишком красиво. Красиво на уровне замков из сказок. Даже в каком-то смысле аляповато. Он даже не мог себе никогда представить такого рода богатство, пока не увидел собственными глазами. Он даже не может начать думать о том количестве денег, которое было вложено в подобное место. И все же Чжун Ли решил здесь не жить, когда есть такая возможность? — Другой Зомби! — голос Ци Ци отвлекает его от благоговейного рассматривания всего вокруг, и он оглядывается, пока не замечает девочку, идущую из одного из многочисленных пышных дверных проёмов. Она безразлично улыбается ему, хотя это — по его личным наблюдениям, — означает, что она в общем-то рада его видеть. — Ци Ци, — ошарашено говорит он, приветствуя. Когда он оборачивается в поисках Чжун Ли, то ему требуется несколько долгих минут, чтобы понять, что тот уже поднялся по богато украшенной лестнице. Чжун Ли перегибается через перила с некой интригой, позволяет легкой улыбке появится на губах, когда он ловит взгляд Чайлда. — Ци Ци, — его голос резонирует, проходится эхом по большой парадной, — Не могла бы ты проследить за тем, чтобы была сделана новая порция заживляющей мази? Ступай и оставь её после в гостевой комнате. Ты знаешь, в какой именно, — добавляет он, и Чайлд моргает. Взгляд Чжун Ли не сходит с Чайлда, даже когда тот обращается к Ци Ци, даже когда девочка отдает себе такой же приказ и исчезает в другом проеме. — Не желаешь присоединиться ко мне? — спрашивает Чжун Ли, когда Ци Ци уходит, и Чайлд недоверчиво вздыхает. Вновь оглядывает то, что окружает его сейчас, золото покрывает всё, на что падает его взгляд. Вместо этого он опять возвращается взглядом к Чжун Ли — золото его глаз — это то, с чем он справиться в состоянии. Может быть, поправляет он себя, поднимаясь по лестнице, чувствует боль в ногах и не такое уж тонкое напоминание о прошлой ночи. Возможно, подобная возможность выдерживать огненно-золотой взгляд Чжун Ли его вовсе не интересует. Возможно, он был бы не прочь быть поглощенным этим взглядом. — Полагаю, ты бы предпочёл остаться тут, судя по твоей реакции, — говорит Чжун Ли, когда Чайлд нагоняет его, — Но комната в том доме тоже твоя, если тебе когда-нибудь захочется там переночевать. Чайлд моргает, видя непозволительно большое количество золота. — Сейчас я живу в этой комнате, — Чжун Ли останавливается перед дверью, и ноги Чайлда замирают под ним. Когда их взгляды встречаются, Чжун Ли наклоняет голову, — Ты, конечно же, можешь разделить постель со мной. Тепло разливается под кожей Чайлда, горячее от желания, которое он не хочет, — или не знает как — озвучивать. Не сейчас, и предпринимать попытки это сделать ему не следует, пока он во всем не разберется. Губы Чжун Ли изгибаются в едва заметной ухмылке. — Если ты того пожелаешь, — излишне добавляет он. Чайлд не сомневается, что желание достаточно очевидно, в том или ином виде. Когда Чжун Ли открывает дверь, Чайлд следует за ним. — Тем не менее, — добавляет Чжун Ли, — Если тебе хочется иметь личное пространство в этом доме, то я поручил Ци Ци подготовить соседнюю комнату для тебя. — он указывает рукой на одну из стен, очевидно, имея в виду комнату, что находится за ней, но Чайлд едва ли обращает на это внимание. Он куда более сосредоточен на кровати в центре комнаты, большая и роскошная, она была более привлекательной, чем та, что была в лачуге. Чжун Ли издает какой-то забавный звук. — За этой дверью, — указывает он на противоположную стену, на встроенную дверь, — Ванная, — Чайлд старается слишком сильно не думать о том, чтобы затащить Чжун Ли в горячую ванну, чтобы пар клубился вокруг них и жар окрашивал его щеки в красный, не думает он и о том, что может произойти после. — Это… — начинает Чжун Ли, делает один шаг ближе. Привлекает внимание Чайлда на себя, выдергивая из его мыслей обратно в реальность, — Мучительно несправедливо, что ты так неохотно выражаешь свои мысли, что оставляют тебя таким… — Ещё один шаг, и Чайлд позволяет ему прижаться к его груди, положить свои руки на его бока и притянуть к себе с явной силой, всё это, как невысказанное продолжение его речи. Чайлд давится смехом, задыхаясь от внезапной перемены настроения, от внезапного интереса Чжун Ли. Это, думает он, это то, чем он постоянно хочет заполнить все свои мысли. Чтобы не было таких мыслей как утром, или таких, какие были до этого. — Скажи мне… — Чжун Ли поднимает руку к его подбородку, тот же жест, что и утром, но в этот раз его взгляд наполняет желание, хватка сильная ровно настолько, чтобы Чайлд не пытался отстраниться. Чжун Ли наклоняет голову Чайлда на бок, проводит языком по горлу, позволяет зубам царапнуть челюсть Чайлда. — Скажи мне, чего ты хочешь. Чайлд шумно выдыхает отчасти из-за удивления, отчасти из-за удовольствия. Думает, что никогда бы не смог выразить словами то, что он хочет от Чжун Ли. — Позволь мне дать тебе всё, о чем ты попросишь, — тихо говорит он на ухо Чайлду, и рукой приходится ниже по шее Чайлда, по его груди. Доходит до пояса штанов, цепляется за него большим пальцем. Ждёт. Чайлд сглатывает, сердце бешено бьётся в груди. Предполагать, что он остановится на чем-то одном, поистине смехотворно. Чжун Ли берет все его мысли и заставляет их кружиться в стремительных ураганах, которые вряд ли когда-нибудь закончатся, когда он рядом. — Ты, — выдавливает Чайлд, не в силах сказать что-то ещё. Чжун Ли хмыкает, ухмыляется в шею Чайлда. — Я у тебя уже есть. Настолько нерешителен? — предполагает он, и Чайлд закатывает глаза, чувствует румянец на своих щеках. Румянец наливается цветом ещё больше, когда Чжун Ли отстраняется, когда его пристальный взгляд скользит ниже по груди Чайлда. Ещё ниже. Чайлд вздергивает подбородок, как будто какое-то сопротивление вообще необходимо, как будто это придаст ему хоть немного сил перед Чжун Ли, который и так делает его слабым. Он прижимается к Чайлду снова, на этот раз с явным намерением. Подталкивает его спиной к кровати, и мысли Чайлда блекнут на мгновение, его тело горит под пристальным взглядом Чжун Ли. Когда они достигают кровати, Чжун Ли прикладывает ровно столько силы, сколько нужно, чтобы толкнуть Чайлда, чтобы тот приземлился на локти, а ноги все ещё свисали с края кровати. И он не заползает на Чайлда сверху, как тот ожидал. Нет, его руки скользят ниже к поясу штанов парня, аккуратно тянут, пока у Чайлда не возникает смутное ощущение, что он мог бы помочь Чжун Ли, что он мог бы приподнять бедра и дать Чжун Ли… Ради Моракса, дать ему всё. Всё, что тот захочет. Штаны улетают куда-то в сторону, и Чайлда не особо волнует, куда они в итоге денутся, потому что руки Чжун Ли скользят ниже по бедрам Чайлда, раздвигают их. Когда Чжун Ли опускается на колени между его ног, Чайлд издает прерывистый вздох. Пальцами Чжун Ли опять проходится по шрамам, медленно и сознательно, и золотые глаза снова смотрят на него с такой опасной похотью, что Чайлд запрокидывает голову, пялится в потолок и молится… Молится Мораксу, если вдруг тот услышит, чтобы Чайлд пережил эту встречу. Он опять смотрит вниз как раз вовремя, чтобы увидеть, как Чжун Ли проводит языком по губам, и это практически убивает Чайлда. — Уже такой твёрдый из-за меня, — говорит он совершенно беспечно, даже когда он наклоняется ближе, даже когда обдает член Чайлда своим дыханием, — Интересно, смогу ли я заставить тебя кончить только от моих слов? Только одна мысль об этом заставляет Чайлда закрыть глаза, заставляет его выгнуться дугой, и Чжун Ли находит руками его бока и прижимает к месту. — Думаю, не сегодня, — Чайлд одновременно и благодарен, и разочарован. Перспектива услышать голос Чжун Ли у своего уха, говорящего… Чайлд не может мыслить здраво, не может даже представить, какие слова скажет Чжун Ли, чтобы помучить его. — Мне слишком не терпится услышать свое имя из твоих уст, — пальцы Чжун Ли впиваются в бедра Чайлда, и из глубины горла парня раздается хныканье, — Почувствовать, как ты теряешь самообладание. Без всякого предупреждения Чжун Ли проводит языком по головке, и Чайлд низко и гортанно стонет. Руки его уже совсем не держат, дыхание неровное — и его перехватывает, когда Чжун Ли берёт его полностью в рот. Мгновения, проходят мгновения прежде, чем Чайлд чувствует как ощущения нарастают, и его пальцы зарываются в простыни, пока задушенные стоны вырываются из его рта, пока он толкается во влажные и теплые объятия губ Чжун Ли. Он издает пораженный вздох, когда ощущения внезапно пропадают, когда он изгибается в пустоту и широко раскрывает глаза, замечая, как Чжун Ли смотрит на него. Губы мужчины искривились в порочной ухмылке, в которой на мгновение показались зубы, и это вскружило Чайлду голову ещё сильнее. Его руки впиваются в бока Чайлда, прижимая его к кровати и держа парня неподвижно. — Держи себя в руках, — говорит, скорее командует, Чжун Ли, и Чайлд чувствует эту искру в своей груди, словно бы Чжун Ли подначивает его ослушаться. Он восстанавливает дыхание, чтобы оно хоть отдаленно напоминало нормальное, и через силу приподнимается, чтобы посмотреть вниз на Чжун Ли, сидящего на коленях. — А что если я не буду? — он полностью разрушен, Моракс, он окончательно сошёл с ума. Он слышит, как хрипло звучит его голос всего-то после едва ли минуты во рту Чжун Ли. Чжун Ли наклоняет голову, раздумывая. Тот самый дикий оскал возвращается, и Чжун Ли поднимает руку, чтобы расслабленно провести по груди Чайлда вниз. Поднимает взгляд, и Чайлд задерживает дыхание и ждет его реакции. — Интересно… — его пальцы спускаются ниже, и, проведя ногтями по бокам Чайлда, заставляет парня содрогнуться. — Сколько ты сможешь выдержать? У меня больше нет никаких планов на день, — на день. Чайлд сглатывает. — Возможно, нам стоит это выяснить. И это даже не вопрос, но Чайлд может расслышать скрытый подтекст: Чайлд может вести себя смирно и делать, что ему велят, или Чжун Ли может это все надолго растянуть. Мучать его сколько угодно долго, пока он сможет все выдержать. Есть в нем та часть из смеси раздражительности и дерзости, которая хочет увидеть. Хочет увидеть, как долго он сможет выносить подобные пытки Чжун Ли, хочет медленно ломаться под прикосновениями Чжун Ли. Но он сгорает прямо сейчас, сейчас каждая клеточка его тела возбуждена, он уже так близок к концу — лучше, думает он, знать заранее и увидеть, кто из них продержится дольше. Достаточно внезапно ему становится интересно, как выглядит Чжун Ли, когда кончает. Какие звуки при этом издает, и что нужно сделать Чайлду, чтобы его до такого состояния довести. Он отчаянно хочет знать, но Чжун Ли наклоняет голову, смотрит вниз. Молчаливый намёк, что теперь очередь Чайлда выбирать, что будет происходить дальше. С немалым раздражением — на свое собственное тело, на его собственные пределы, — Чайлд покорно выдыхает и опирается на локти. Это не значит, что он сдается, рассуждает он, всего лишь решает отложить сражения на другой день. День, когда он будет лучше знать, как заставить Чжун Ли рассыпаться на части, как заставить его сгорать от желания так же, как Чайлд… — Моракс, — он вздыхает, хватает ртом воздух, пока Чжун Ли проводит языком по нижней стороне его члена. И ему требуется намного больше усилий, чем он хотел бы признавать, чтобы лежать спокойно под натиском рта Чжун Ли. Его руки всё ещё сжимают бока Чайлда так, что ногти впиваются в кожу острыми уколами, но из-за этого он может найти хоть каплю сосредоточенности во всем этом удовольствии. Он откидывает голову назад, зажмуривает глаза и захлёбывается стоном, тяжело выдыхает, пока Чжун Ли настолько легко подводит его к краю. Он сопротивляется — совсем немного — тому зудящему желанию выгнуться и опять толкнуться Чжун Ли в рот, и сейчас это истинное доказательство его сдержанности. И словно бы обещание на будущее, когда он будет с Чжун Ли на равных. Будущее, когда все карты не будут в руках у Чжун Ли, когда он не удерживает его на месте и не проводит языком вверх по всей длине члена Чайлда, не проходится по внутренней стороне бедер и по всё ещё заживающим и чувствительным порезам. Будущее, когда Чайлд не кончает так легко по воле Чжун Ли. Он доводит Чайлда до самого конца, держит его неподвижно и отпускает только тогда, когда Чайлд, запыхавшийся, обмякает на кровати, его кожа всё ещё влажная от пота, а глаза до сих пор полуприкрыты, потому что волна удовольствия только начала сходить на нет. Затем Чжун Ли встаёт между ног Чайлда и проводит пальцами по всей длине его члена, заставляя его сделать резкий вдох. — Хм, видимо, в другой раз, — говорит он почти что сам себе, и Чайлд через силу пытается заставить своё тело двигаться, когда он хочет сесть. Для этого ему бы приподняться на руках, но он смотрит вверх на Чжун Ли со всей своей решимостью, какую только смог наскрести, потому что его только что так быстро довели до оргазма, что он все еще видит звезды на периферии своего зрения. — Действительно, в другой раз, — говорит Чайлд с ухмылкой, многозначительно опускает взгляд по телу Чжун Ли. Когда он поднимает глаза, Чжун Ли смотрит на него в ответ, в его глазах хищный блеск. Однако его губы изгибаются в неком подобии ухмылки, и он, развернувшись на каблуках, идет к двери. Останавливается всего на мгновение, взявшись за ручку двери. — Ты выглядишь голодным, Чайлд. Думаю, нам стоит найти тебе что-нибудь поесть.