Взлетая выше облаков

- С приходом в этот дом я тоже стал получать все, что пожелаю, хотя мне особо ничего и не нужно. - Адам делает последний глоток и сминает стаканчик. За время рассказа я четыре раза приносила ему новый. - Но… Почему тогда тебя не отдали в балет? - После рождения Дины мать поклялась себе больше не влезать туда. Да и я бы не прошёл со своим диагнозом... - парень устало откинул голову назад. - Она не работала, пока прибывала в депрессии, но после моего усыновления устроилась в школу и организовала танцевальную группу, в которую набор шёл не хуже, чем в королевскую. - Но как ей позволили… Ах, да, твой богатый отчим. Парень молча кивает. Он просит меня не задерживаться более и не ждать его. Я вытекаю из медкабинета. Голова гудит от обилия событий, информации, новых кусочков пазла. Ноги сами собой ведут в актовый зал - нужно переодеться, забрать вещи и окончательно все переварить, но вместо этого я забираюсь на сцену, скидываю с себя крылья, ложась спиной прямо на шершавые доски. Закрываю глаза и вслушиваюсь в звенящую тишину, но отнюдь не давящую на уши, а совсем наоборот. Отсутствие каких-либо шумов кроме слабого гудения не выключенного музыкального центра дарит возможность жужжащему рою в голове утихнуть. Дина - девочка без ноги, родительской любви и также сводная сестра Адама. Мадам - помешанная на балете женщина, готовая ради искусства идти по головам. И Адам - сирота, как в глупой детской сказке обретший дом, все богатства мира и семью. Но по сравнению с красивой историей для малышей он платит за свое счастье непомерным трудом. - Сложно… - я прячу лицо в сгибе локтя. - Ты не простынешь? - Только тебя тут не хватало. Том, будь добр, свали в закат. - Я бы с радостью, но сейчас всего лишь полпятого. - раздраженно мычу, не делая никаких поползновений, чтобы подняться. - У тебя же концовка хромает, да? - Не напоминай. И без того тошно. - Не хочешь попробовать со мной? - Смеряю парня скептическим взглядом. - Эй, не смотри так, я тебя не уроню! Решив дать Тому шанс, я встаю и жестами приказываю ему поднять себя. Все-таки он прав и, если ничего не сделать, то завершение номера будет испорчено, а это самое страшное. - Не думай ни о чем. Просто глубоко вдохни и шагни. Есть только ты, лишь твоё тело, поставленное в четкую позу и летящую в ней. Том вытягивает руки. Я жмурюсь, но не двигаюсь с места. - Не могу. Не могу и все тут! - Слезь. Давай поступим иначе. Окидывая парня сомнительным взглядом, соскальзываю вниз. Том предлагает разобрать каждое движение в отдельности и повторить по десять раз. Шаг, замереть, согнув одну ногу в колене, а руки протянув вниз, будто там не пыльные доски, а мой возлюбленный. Зрителям все равно, что твориться в твоей жизни, испытывал ли ты подобное - они хотят видеть искренние эмоции поверх придуманной истории. Мы дотошно расчленяем падение, раскладывая даже самые незначительные изменения в позе на части. Когда мы доходим до конца элемента, Том поднимает меня. Я упираюсь ладонями в его костлявые плечи. Узловатые пальцы сомкнулись на моей талии, не давая мне сместиться ни на миллиметр. С этого ракурса лицо парня приобрело немного иные, но не менее правильные черты. Красивые, отдающие еле заметными оттенками мальчиковской несуразности, не успевшие полностью огрубеть, они вызывали желание рассматривать пристальнее: две бледные точечки на носу, так похожие на веснушки, белая полоска шрама на виске, почти полностью скрытая волосами, чей перелив из каштанового в чуть красноватый я впервые выделила только при этом свете. Лишь на четвёртый повтор я заставляю себя отрываться от разглядываний и замечаю, что глаза Тома смотрят совсем не туда, куда бы воспитанный человек позволил себе смотреть. - Кхе-кхем! Взгляд выше. - Что? - мой партнер делано наивно хлопает ресницами, и я замахиваюсь, дабы дать ему хороший подзатыльник, но кисть перехватывают. - Не стоит, у меня непрочный череп, помереть могу. - я вздыхаю, возвращая руку на место. - Взгляд на мое лицо, говорю. Не ниже. - повторяю, выделяя стальными нотками каждое слово. - Не ниже. Когда с разбором покончено, вновь забираюсь наверх. Если честно, то чувствовать я себя стала немного увереннее. - А теперь вспомни мои слова. Просто глубоко вдохни и шагни. Есть только ты, лишь твоё тело, поставленное в четкую позу и летящую в ней. А я тебя поймаю несмотря ни на что. Вдох-выдох, я вижу только Тома. Актовый зал со множеством стульев, старыми портьерами, сценой, полотнами в один миг исчез. Есть только я, он и больше никого. Вдох-выдох, вдох… - Умничка! Ум-нич-ка! Мне требуется секунд десять, чтобы понять, что произошло. Том улыбается, продолжая повторять поздравления. - Ты справилась! А теперь давай закрепим. Полчаса проходят незаметно. Никогда не думала, что это высокое, нелепое существо умеет так хорошо управлять своим телом. - Я поиграю тут немного, не против? - произнёс Том перед тем, как я ушла в раздевалку. - Да делай что хочешь. - бросила я через плечо и прикрыла за собой дверь. Под словом «играть» я подумала, что Том сядет в кресло с телефоном и запустит какие-нибудь танки или во что там парни рубятся. Но когда зал наполнили звуки фортепиано, пылящегося уже лет пять у стенки около сцены, я даже ускорилась с переодеванием - не сразу мой мозг вспомнил, что тот уже говорил о своём таланте. «Пианист… Метрополитен…» - А во мне идёт война ангелов и демонов, сколько можно жить, сколько можно жить! Вре-мен-но! По моему возвращению, пианист фальшиво подпевал собственной игре. Мелодия правильная, а вот слова шли своей петляющей в разные стороны дорогой. - Ты когда ее выучить успел? - Я вышагиваю по сцене путь, что обычно прохожу под этот кусок в танце. - Пока вы репетировали. - А что лучше всего умеешь? Сыграй самое-самое. - Я хватаюсь вытянутой вверх рукой за полотно, делая оборот всем телом вокруг свисающей красной ленты. - Я ее терпеть не могу. - Том останавливается и забирает с собой музыку. - Когда повторяешь одно и тоже из раза в раз, в какой-то момент уже начинает тошнить от этого. - Плевать, хочу услышать твой максимум. Или это все? Глаза парня вспыхивают искоркой возмущения. Провокация «на слабо» - действенный метод заставить даже очень стойких прогнуться под тебя, главное, правильно это преподнести. Вот и сейчас эстетичные пальцы с мимолетным волнением ложатся на белые клавиши. Несколько робких нажатий и мелодия, такая прекрасная и ужасная одновременно, заполняет собой все. Чувствую, что из меня вытолкнули весь воздух… - Ненавижу тебя, «Лунная соната»…