Взлетая выше облаков

Отличников не любят, над ними смеются и не понимают... Пожалуй, я соглашусь только с последним - умным зачастую приходится повторять и объяснять другим на пальцах. Меня даже какое-то время называли «инопланетянином»! Смешно, не правда ли? Я была очень импатичным ребёнком. С ходу ловила настроение окружающих: если взрослым весело - я смеюсь, если они злятся и я злюсь, если хмурятся - я сажусь и тоже корчу возмущенную рожицу. Проблема была только в одном… В этот момент мне самой не было ни смешно, ни страшно, ни грустно. «Лика, чувствуй изменения в окружающих. Люди по своей природе глупы, их легко обмануть. Хочешь, чтобы тебя любили? Дай другим ту реакцию, которую они от тебя ждут. И никогда, слышишь, никогда не показывай свою слабость! Дашь повод и все обернётся в противоположную сторону: не ты будешь командовать, а тобой. Искренность в моде только у низкоинтелектуальных людей, ты понимаешь?» Подобные речи я слушала вместо колыбельных. И, может быть, я бы не восприняла их всерьёз, если б не оказалась в среде взрослых слишком рано. Нет, мои родители живы и они замечательные люди, просто их очень любили приглашать к себе в гости влиятельные личности. А там нужно было держать себя соответствующе. Конечно, я могла уподобиться детям этих самых «богатых особ», но тогда мне казалось, что я опозорю маму с папой, поэтому стала себя сдерживать. И через какое-то время мне это даже понравилось. Я могла вести беседы, пусть не такие сложные, как тридцати-сорокалетние дяденьки и тетеньки, и все-таки меня никогда не выгоняли, даже если речь заходила о криминале. Все знали: я не проболтаюсь. Когда мне было шесть, на одном из очередных походов в театр в сопровождении без пяти минут нового главы нефтекомпании я споткнулась на лестнице и упала. До того больно стукнулась коленями о мраморную плитку, что на глаза навернулись слёзы. Папа поднял меня на руки и стал утешать, но этот мистер в карминово-красном костюме в тот момент посмотрел так, что маленькую меня пробил холодный пот. Я быстро утёрла слёзы и улыбнулась, словно ничего и не было, хотя в ногах пульсировала ужасная боль. Попросила отца опустить, поправила платье так, чтобы покрасневших коленок не было видно и чуть медленнее, но не менее уверено чем раньше, зашагала на второй этаж. Мистер в костюме довольно хмыкнул, похлопал папу по плечу, а меня потрепал по волосам, нарушая порядок сложной причёски. «Жалость - последнее, что люди должны испытывать к тебе. Не давай повода людям себя жалеть, тогда ты никогда не упадёшь в их глазах» - Я не жалкая! Нет, не прикасайтесь ко мне! - Раз за разом повторяла про себя как мантру. В школе прятать собственную слабость было гораздо проще. Маска примерной ученицы легка и понятна: отвечай на вопросы, не шуми, давай одноклассникам списать, никого не сдавай. Но про себя я подмечала все. Кто втихую курит, у кого проблемы с деньгами, а кто наоборот материально не нуждается. Я давала людям то, чего они хотят: одним - деньги в долг, другим - слова поддержки, третьим - готовые домашние задания, учителям - правильные ответы и примерное поведение. Я была тем, кто вёл за собой людей, хотя искренне я этого никогда не желала. Помню тот день, когда стена дала трещину. Седьмой класс, третий урок. За день до этого убежал кот, который жил со мной чуть ли не с пелёнок. Я его очень любила. Можно сказать, он меня воспитал. Когда родители были слишком заняты, Пушистик - лучшего имени от двухлетней меня ждать не приходилось - играл со мной, укладывал спать.   Я и сама не заметила, как заплакала.   - Все хорошо, все правда хорошо! Можно мне просто выйти?   Я сбежала. Без всего умчалась в библиотеку и потерялась среди стеллажей. Молча плакала, ища ответы среди полок с потрепанными корочками. Из мира утопии в антиутопию, из лесной чащи в морскую гладь, из радужной сказки в грязь общества... Я сбегала от всего, что меня окружало, от всех.   - Опять в библиотеке прячешься? - мне не нужно было поднимать глаз, чтобы понять, кто передо мной стоит. - Подымайся, уже пятый урок начинается.   - Никуда я не пойду. - буркнула я. Эмма вздохнула и сильно дернула меня за руку, отчего книги, которыми я обложилась, попадали на пол. - Отпусти.   - Мне учителя позвать? Он, между прочим, в коридоре стоит.   - Зови кого хочешь, пока не дочитаю, не выйду.   Я надула щеки и села обратно, демонстративно раскрыв книгу и уткнувшись в нее носом. С Эммой я знакома уже давно, но после шестого класса в ней что-то переменилось и я перестала понимать, какую реакцию ей нужно дать. Как два разных человека в одном теле, сменяющие друг друга в самые неожиданные моменты. Я не знаю, когда Эмма блефует, а когда говорит всерьез. Вот и теперь я не была уверена, что она не позовет историка прямо сейчас. Если он придет, то просто сгребет в охапку и унесет отсюда, тут уж никакие сопротивления не помогут. А я не хочу показываться перед классом в таком виде.   Но Эмма никого не позвала. Она молча села рядом, вытянув себе книгу, и стала читать.   - Думала, что ты будешь меня утешать. Ну, или уговаривать на худой конец...   - Я не умею успокаивать людей. А уговоры бессмысленны, сама ж понимаешь.   - Тогда оставь меня в покое.   - Этого я тоже не могу сделать по одной простой причине.   - По какой?   - Ты мой друг.   Я вернулась в класс только к последнему уроку. Вокруг меня сразу же образовался круг жаждущих покопаться в причинах моего побега. На ходу вышло сочинить только глупую отмазку про аллергию. Что, вот, скушала батончик, на котором не написали про лимонную цедру в составе, а у меня якобы жуткая аллергия на цитрусовые. Нелепо? Да. Мне поверили? Тоже да. Сквозь множество сочувствующих глаз я видела, как готовится к биологии Эмма и как на подоконнике мило флиртует с коротко стриженной девчонкой с параллели Алекс.   Внутри что-то неожиданно кольнуло и отпустило, а воздухе послышались нотки уксуса.  

***

  Я хотела его коснуться, но не могла. Эмма заметила это, да и ладно, все равно не хватило смелости. Когда я стояла там, у микрофона, меня будто парализовало, я не могла пошевелиться и издать хоть какой-то внятный звук. Заслышав шаги со стороны кулис, я подумала: «Все, сейчас меня попросят уйти и будет за мной позор на всю жизнь», но моим мысли оказались ложны. Я почувствовала тот приятный аромат одеколона, который так любила вдыхать на уроках, сидя рядом с ним. Алекс сегодня удивительно красив, смотреть бы на него в этом белом костюме вечно…   Он накрыл мои дрожащие руки на микрофоне своими и заговорил. Его голос снял чары оцепенения. Я вновь почувствовала уверенность, которую вырабатывала в себе долгие годы. Во мне не заложен стержень с рождения, я не лидер, никогда им не была. Я делаю все качественно, только когда все подконтрольно одной мне, но сегодня странный день. Речь, которую готовила лишь я, за которую несу ответственность лишь я, произносит он.   Алекс, стоило нам скрыться в кулисах, просит меня выйти в коридор. Я отпрашиваюсь на минутку, чтобы забрать кое-что. Цепочка покупалась импульсивно, внепланово, но я ничуть не жалею. Она ему подойдёт, уверена на тысячу процентов из ста. Знаю, что друзей на парней не меняют, но сейчас могу только кивнуть Эмме, мысленно желая удачи, и сбежать к сумке. Из бокового кармана вытаскиваю ювелирку, напрочь забывая про телефон, мчусь в коридор, где сразу же вижу Алекса. Он, удивительно, не листает ленту соцсетей, как обычно, а просто стоит, рассматривая грамоты в рамках на стене, которым уже ни один год.   - Пройдёмся? - я киваю. А что ещё остаётся делать?   На этаже кладбищенская тишина, как-то даже не по себе. В ледяной ладони я крепко сжимаю подарок, чтобы он не бренчал.   - Лик, ты прости, что тогда ничего не ответил. Имею в виду после экзамена по математике.   - Забудь. - я улыбаюсь. - Я уже поняла и приняла твоё решение. Спасибо за сегодня, не знаю, что на меня нашло, но ты очень выручил.   Внутри все трясётся от истерического смеха, но я не даю ему взять верх. Зачем ты поднимаешь эту тему? Для чего?   - Смотри, наша великая и ужасная забыла кабинет закрыть. Зайдём?   В помещении все так же, как и во время учебного года. Мы присаживаемся за вторую парту среднего ряда, где всегда сидели на контрольных. Точнее там было мое место, а Алекс падал рядом, если ему нужно было списать или становилось слишком скучно. Я никогда не была против, даже ещё до того, как осознала свои чувства. Мне легко с ним, я не теряюсь, как дурочки-влюблённые, но именно из-за своей сдержанности тогда сорвалась. Поверхностное натяжение не выдержало лишней капли.   Я легла грудью на стол - мое привычное положение на неинтересных уроках. Алекс сидел рядом, молчаливая статуя, которая не воспринимает меня за девушку. Друг, товарищ, сестра, но не более.   - Вот и все, наш последний день. - я не поднимаю глаз. - Так не хочется, чтобы он заканчивался. Все сегодня такие счастливые, красивые…   - Ага.   - Дай руку.   Я притягиваю правой рукой запястье Алекса и надеваю цепочку. Как и думала, Бисмарк на грубой загорелой гармонично смотрится. Я хотела ещё и кулон купить, но не решилась. Спалится ещё перед своей девушкой, бед не оберется.   Алекс всегда был моей опорой, хотя в детстве до меня эта истина не доходила. Сейчас он исчезнет из моей жизни, как и этот вечер, раз и навсегда, а в будущем изредка будет тёплой негой лелеять душу мою, не важно хочется ли мне того или нет.   - Что это?   - Память обо мне. - я лучезарно улыбаюсь и жмурюсь, чтобы слёзы не вытекали из век. - Спасибо за все, что ты для меня сделал.   - Говоришь так, будто мы больше никогда не увидимся… - Алекс пытается усмехнуться, но ему не смешно и выходит чертовски ненатурально. - Да и к тому же, не могу я это принять. У меня ж ничего нет в ответ.   - Мне ничего не надо. Хотя… - прикусываю губу. Сказать или нет? Если он откажет мне и на этот раз, я, конечно, не буду держать зла и пойму, но не станет ли мне ещё хуже? А ну, хрен с ним! Живем один раз! - Поцелуй меня. Не хочу, чтобы мой первый поцелуй забрал кто-то другой.   Алекс в шоке и это слишком мягко сказано. Он смотрит на меня своими карими радужками с приятным оттенком охры и ошарашено молчит. «Ну, вот, пора мне засмеяться, а потом сразу уйти, сославшись на плохую шутку», - и я уже хочу так сделать, как чужая рука заходит мне за голову, придерживая в области затылка. Поцелуй неожиданно становится глубже и, как ни странно, по моей инициативе. Но опыта, что уж говорить, мне не хватает, поэтому сдаюсь первой.   - Зачем?.. - горло саднит, а в голове такая приятная пустота. Не думала, что это в самом деле произойдёт. - Не нужно было…   Алекс не отвечает, целует вновь и спускает руки ниже по спине. Совсем не понимаю его действий. Да, я попросила, но он же ничего не чувствует ко мне, я же все сама себе напридумывала! Голова кружится…   Если так подумать, то что нас связывает? Десять лет детских шалостей, но разве не у одной меня эта игра затянулась? Разве… Мозг тает, как снег весной.   - Прости, я не могу. - перевожу дыхание и отстраняюсь. - Можно, я ещё раз спрошу? Ты чувствуешь ко мне что-то большее, чем дружеское?   У меня не хватает смелости, чтобы поднять голову и посмотреть на него.   -Нет. - холодно и четко звучит мне в ответ, и это первый раз, когда я не могу собрать улыбку из осколков.   - Прости. - шепчу и спешно выхожу из кабинета.